Сиреневый эндшпиль
– И вас, детей, держали там? – в голосе Паладина послышались нотки гнева.
– Нет, для детей есть приютный дом у подножия, – успокоила его Темная. – В монастырь мы ходили молиться. Помогать сестрам по хозяйству, когда стали старше…
– Безумие какое-то. Дети в норах, – буркнул Сельмо.
– Конечно. Лучше бы на улицах! – непонятно отчего вскинулась Джетта. Будто не было тех времен, когда она так и считала.
– Джи, почему ты сбежала? – неожиданно спросил Паладин, поймав ее взгляд.
– Хотела свободы, – глядя в мостовую, ответила Темная. – Мне казалось, что за стенами приютного дома обязательно будет свобода. А за стенами свободы не оказалось. Свободы нет нигде, Паладин. Только в нас самих, – процитировала она мать-настоятельницу.
– Нет, я спросил, почему ты сбежала от меня. В этот раз, – уточнил он.
Они вышли на небольшую площадь, где располагался крохотный базарчик. Главная торговая площадь была в Большом Городе – как называли новую часть. Здесь же располагалось несколько лавочек в домах да с десяток палаток в центре. Цены пугали заоблачностью, зато можно было найти эксклюзив. Джетта с надеждой глянула в сторону торговцев, но взгляд Сельмо не смягчился. Более того, Паладин взял девушку за руку и оттянул к каменной стене.
– Это сложный вопрос, – уклончиво ответила Темная.
Пусик встал рядом, будто отрезая путь к бегству. Он тоже был серьезен. И вдруг стала заметна их разница в возрасте. Девушка поймала себя на том, что обаятельная улыбка и светлый взгляд сильно молодили Дамиана. Теперь же было видно, что он старше более чем на десять лет. И даже Кошмарик, не мигая, уставился ей в лицо. Он сел, широко расставив кривые лапы и благоразумно прижав к ним хвост.
– Я хочу знать ответ, – упрямо произнес дель Пьёро. – Если я правильно понял, там, внизу, жизнь каждого из нас будет висеть на волоске. Я хочу знать, не ждать ли мне удара в спину.
– А ты мне поверишь? – хмыкнула воровка.
– Зависит от ответа.
Дамиану показалось, что звуки вокруг приглушились. Словно новоявленная магичка оградила их от окружающего мира невидимым барьером. Хотя, возможно это у нее нечаянно получилось. А может, ему вообще причудилось. Джетта не выглядела загнанной в угол. Она смотрела на своего пса.
– Преда-атель, – осуждающе произнесла она. – Понимаю, мужская солидарность. Эти – кобели, и ты туда же.
Кошмарик склонил голову набок, будто задумавшись, и пару раз стукнул по мостовой хвостом. Его хозяйка подняла взгляд на Паладина.
– Чего ты ждал, когда делал мне предложение?
– О, женщины! – простонал тот. – Вы непостижимы! Разумеется, меньше всего я ждал, что ты сбежишь, украв карту.
– Хорошо. Задам вопрос по-другому: почему я должна была согласиться на предложение стать твоей женой?
– Хотя бы потому, что в этом случае тебе не придется больше воровать. – В голосе дель Пьёро слышался вывоз.
– Я и так могу не воровать. У меня уже достаточно средств, чтобы прожить оставшуюся жизнь безбедно.
– Но это деньги, полученные незаконно, – глаза Ансельмо сжались в щелки.
– Разумеется, твои деньги получены законно, – кивнула Джетта. – Закон дал тебе право безнаказанно обирать тех людей, которые падают от усталости на твоих полях и убиваются на твоих рудниках.
– Не нужно сгущать краски, – возмутился напарник.
– Не буду. Но смысл в том, что мои деньги пусть незаконно, но мною заработаны. А твои?
– Пока мои люди на полях работали, я на полях сражался. Защищая их. Это мой долг как аристократа: служить Императору и Империи.
Джетта прижалась спиной к стене, опираясь на заложенные за спину руки, и насмешливо произнесла:
– А в чем будет заключаться мой долг перед Императором? Раздвигать перед тобой ноги? Или, поскольку я не аристократка, я ему ничего не должна?
– Джетта, я ничего не могу поделать с тем, что ты не родилась аристократкой, – осторожно, будто разговаривая с маленьким ребенком, который вот-вот опять заплачет, ответил дель Пьёро. – Но ты можешь ею стать по праву брака.
– Ты так говоришь, будто я этого хочу, – фыркнула девушка.
– Я не понимаю, почему ты не хочешь! – вспылил Паладин.
– Знаю я ваше «высшее общество». Я умею лгать и лицемерить, но для дела. Мне за это платят. А вы делаете это ради удовольствия.
– Да, Двор – тот еще гадюшник, – согласился Ансельмо. – Но тебе необязательно там бывать.
– А чем ты мне предлагаешь заниматься? Сидеть в четырех стенах? Под охраной? Чем это лучше тюрьмы?
– Тем, что ты сможешь там себе позволить всё, что захочешь!
– Боюсь тебя огорчить, но с моими деньгами я и в тюрьме смогу себе позволить всё, что захочу. Гильдия недаром берет свой процент с наших контрактов.
Авилеро смотрел на этих двоих и не понимал, что вообще могло их связывать. Они принадлежали разным мирам. Более того, глубоко презирали образ жизни друг друга. Сейчас они стояли как противники на турнире: копья наперевес, кони бьют копытом. Будто говорили не о браке, а о вызове на поединок.
– Джетта, – вмешался Дамиан, пока соперники не перешли от слов к делу. – Нравится тебе это или нет, но с позиции общества Паладин – великолепная партия. Почти безупречная. И признать это тебе мешает только упрямство и обида. Как я понимаю, давняя. Я, разумеется, не призываю тебя принять его предложение. Просто посмотри на него объективно. В нем не было ничего оскорбительного.
– Так и знала, что вы не поймете, – горько произнесла Темная. – Вам кажется, что вы лучше. Но только для вас. Паладин – идеальная партия. Для аристократки. Но это не та причина, по которой я бы вышла за него замуж.
– Ладно, лично я понял, почему ты не согласна связать себя с ним узами брака. Но почему ты сбежала, украв нашу единственную карту? – Дамиан вернул разговор к изначальной теме.
– Потому что мы, женщины, непостижимы, – зло ответила Джетта, оттолкнулась от стены и направилась в сторону торговых палаток.
Первым за ней потянулся Кошмарик, следом – задумчивый Паладин. Пусику не оставалось ничего, как пойти за ними.
3. Базарный день
Джетта, как и грозилась, пустилась в торг. Паладин наблюдал со стороны, как она спорила с пожилым гоблином. Его сморщенное лицо приобрело от южного солнца темно-оливковый оттенок. Крупный рот с толстыми губами мог бы послужить объектом насмешек, однако острый взгляд маленьких глазок старика говорил, что обидчик не останется безнаказанным. Воровка придирчиво осматривала амулеты, сердито хмурилась, находила в них несуществующие царапинки и жаловалась на недостаточную полировку. Продавец увлеченно расхваливал товар, размахивал руками с мощными ладонями и длинными тонкими пальцами, обвинял покупательницу в невежестве и ссылался на известных экспертов, вроде сеньора Мигеля с третьей улицы… Темная не соглашалась, твердила, что товар не стоит и половины запрошенных денег, и в конце развернулась уходить. «Эй, паслюшай, пасьледний цена! Грабищ старика, но не могу отказать такой очаровательный девущка», – окликнул гоблин с акцентом. Джетта обернулась, ее безразличное раньше лицо расплылось в улыбке:
– Дядюшка Гафар, вы по-прежнему несносны, – пожурила она продавца. Тот раскрыл объятья, и Темная потонула в его огромных руках.
– Зато юрький Джи совсем вирос и сьталь красоткой.
На этих словах гоблин отчего-то подмигнул Сельмо. Тот от неожиданности смутился. Пока Темная и торговец обсуждали общих знакомых, дель Пьёро размышлял о том, что сам он никогда не любил эти вот церемонии южного базара. Ему было глубоко плевать на игры между продавцом и покупателем. Он просто платил, сколько просили. Не приходилось сомневаться, что гоблин знал о достатке воровки, а та знала о том, что он знал, и всё же оба исполнили свой танец с саблями. Не ради зрителей, а поскольку этого требовал обычай. Отец не раз сетовал на то, что Сельмо вырос «упертым бараном» и не желал постигать тонкости дипломатии. Паладину были известны правила, но следовал он им исключительно в рамках необходимости. Пластичная, как глина, Джетта хранила в рукаве тысячу и один облик с разными вариантами поведения в зависимости от участников спектакля и зрителей. Она наверняка знала тонкости того, как нужно себя вести с высокопоставленным гномом и рядовым эльфом, причем в зависимости от собственной роли. Отец такого специалиста в свою агентурную сеть с руками бы оторвал. Не факт, кстати, что он не пользовался услугами воровки. Кто только ее услугами не пользовался… На этой мысли настроение Ансельмо дель Пьёро сползло ниже уровня местных катакомб. Но почему-то даже ревность не смогла остудить его решимости. А может, наоборот, ее подпитала.
Парадоксально: чем сильнее Джетта сопротивлялась предложению Паладина, тем сильнее ему хотелось видеть девушку своей женой. И тем больше он находил доводов в пользу такого развития ситуации. Даже там, где, казалось бы, искать было нечего. Например, из всей отповеди, что Паладин только что получил, он сделал совершенно неожиданный для себя вывод: Джетта, наверное, единственная его знакомая, которой не нужны ни его титулы, ни деньги, ни статус. Если она выйдет за него замуж, то не ради них, а ради него самого. А она выйдет, рано или поздно. Или он не Ансельмо дель Пьёро, сын Первого советника Императора.
Темная тем временем скупила у гоблина почти половину лавки. Некоторые амулеты были Паладину знакомы, назначение других оставалось загадкой. Но то, с какой серьезностью – теперь искренней – Джетта в них копалась, говорило о том, что товар действительно хорош, а сама наемница напугана. Дело, которое им предстояло, у Анасельмо тоже не вызывало оптимизма. Хотя в итоге он был благодарен эльфу, подложившему воровке столь очаровательную свинью, что хоть целуй ее в пятачок. Теперь, после разговора по душам, кража карты и бегство Темной почему-то уже не казались столь ужасным ударом. Напротив, вопреки здравому смыслу, на душе у Сельмо стало легко. Настолько, что, отходя от прилавка зеленокожего знакомца Джетты, дель Пьёро обернулся к нему, улыбнулся и подмигнул.
Практически ощутив себя супругом Темной, – хотя в глубине души Сельмо не оставлял надежды ее перевоспитать, – Паладин испытал потребность совершить какой-нибудь мужской поступок. От слова «муж».
– Джи, – окликнул он девушку, которая уже мчалась в сторону навеса у белобокого дома, – подожди. – Светлый поймал Джетту за руку. – Мне кажется, будет справедливо, если расходы я возьму на себя.
– Не беспокойтесь, сеньор дель Пьёро, – официально произнесла та, высвобождая ладонь и подхватывая под локоток невесть откуда взявшегося Пусика. – Я непременно выставлю вам счет за ту часть покупок, которые предназначаются вам. – И степенно пошла дальше бок о бок с Аквилеро, будто знатная дама на променаде в Императорском саду.
Благодушное настроение Паладина как кобыла языком слизнула. Он в три шага нагнал парочку и обернул девичью кисть вокруг своего предплечья.
– Как погоды нынче хороши, – как бы между прочим заметил он, взмахнув рукой в направлении безоблачно-синего неба.
На дворе действительно стояла пора, именуемая среди простолюдинов «бабьим летом». Осеннее солнышко из последних сил пыталось прогреть город, пока не пришли долгие, промозглые зимние ночи.
Джетта вырвала руку из-под локтя Сельмо, но и Пусик остался ни с чем.
– Чувствую себя, как под конвоем, – буркнула воровка, потирая запястье – якобы оно ныло. – Осень – лучшее время здесь, – неожиданно продолжила она. – Зима морозная, весна слякотная, лето душное. И только осень дарит покой измученной душе.
Сельмо удивленно посмотрел на спутницу.
– Так говорила мать-настоятельница, – встретилась с ним взглядом Джетта. – Имею же я право на ностальгию? Пусть в моем детстве не было коня-качалки, но детство-то у меня было!
Паладину послышался вызов. Но почему-то желания принять его не возникло. В который раз за день ему стало мучительно жаль девочку, выросшую в гномьих норах. Захотелось, чтобы кто-то ответил за это «детство». Только Сельмо не мог придумать, кто.
– Благородные сеньоры, – Темная отвесила шутливый поклон, указывая рукой в сторону навеса, – настойчиво рекомендую вам не проходить мимо. Вы найдете здесь массу полезных вещей, которые на первый взгляд могу показаться не по сезону, но уверена, вскоре вы оцените их полезность. Сеньор Кошмарик, – обратилась она к виляющему хвостом псу, – к вам это не относится.
– Еще бы, с такой-то шерстью, – согласился Пусик.
– Я не собираюсь брать собаку с собой, – недовольно отреагировала Темная. – Это же не увеселительная прогулка.
Вместо того чтобы обрадоваться промашке соперника, Сельмо ощутил обиду. Почему-то мысль, что о псине Джетта заботиться больше, чем о нем, задела. В конце концов, он же лучше собаки!
Чтобы отвлечься, Паладин переключился на выбор теплой одежды. Темная знала толк в вещах. Если качество амулетов дель Пьёро мог оценить весьма условно, то в тканях и мехах разбирался. Собственно, решение идти с Джеттой в подземелье он принял сразу. Но утром, после разговора со стариком-эльфом, оно перешло в конкретные планы. Он хотел оставить тяжелый доспех наверху. Вряд ли внизу его поджидают полчища врагов. Маневренность там будет ценнее. Поэтому Сельмо намеревался прикупить хорошую кольчугу, – две кольчуги, вторую Джетте. А новый доспех требовал соответствующей экипировки. В итоге спутники задержались в лавке даже дольше, чем Джи у гоблина. Вызванная из дома молоденькая девушка, хихикая и строя глазки, подогнала одежду под рост клиента. Ширину удалось отрегулировать ремешками шнуровки. Результатом Паладин остался весьма доволен. Он настолько увлекся покупками, что совсем забыл про компаньонов. Однако теперь, оглядевшись, он заметил тючки у ног обоих. Джетта шепнула что-то торговцу, протянула монету, тот зычно гаркнул, и рядом показался шустрый мальчишка.
– Он отнесет наши вещи на постоялый двор, – пояснила Темная.
– Мне нужно к кузнецу-доспешнику, – сразу озвучил своё желание Сельмо. Он неожиданно втянулся в процесс и, уже осознав, что Джетта в плохое место не приведет, испытывал азарт предвкушения.
– Хорошо. Это по пути, – кивнула проводница. – Заодно у вас будет возможность познакомиться с главной достопримечательностью Коразон эль Груто – Фонтаном Истины. Говорят, – Темная неспешно тронулась вперед, приглашая спутников присоединиться, – фонтан никогда не лжет. Если заглянуть в его воды в полнолуние, можно увидеть свою суть.
Идти до местной реликвии оказалось совсем недолго. Два коротких проулка, и троица оказалась на широкой площади возле высокого здания из серого камня.
– Это библиотека, – указала на него Джетта. – Самое старое строение в городе, если не считать катакомб. А это фонтан, – она ткнула пальцем в сторону чаши, пристроенной к библиотеке. По желобку прямо из стены в нее текла вода.
Сельмо сделал вид, что диковина его совершенно не заинтересовала, но, проходя мимо, не удержался и заглянул в водную гладь. В воде отражался… осел. С длинными ушами, меж которых торчал хохолок жесткой гривы. Осел открыл пасть в вопле, – к счастью, беззвучном, – обнажая крупные кривые зубы.
Спереди послышался сдавленный звук. Паладин поднял глаза, и увидел плескавшийся в глазах Джетты смех. Она сделала чуть заметное движение рукой, и осел исчез. На его месте появилось отражение Ансельмо. Темная невинно улыбнулась, будто не при делах, и пошла дальше. А отражение качнуло в приветствии ладонью с темным пятном, неясным в водной ряби. Паладин перевел взгляд на воровку, но та легкой походкой двигалась к противоположной стороне площади.
Оставив позади еще пару коротких улочек, Джетта указала спутникам на высокий дом с широкими воротами и кованым петушком-флюгером на крыше. На голове птицы вместо обычного гребешка был рыцарский шлем с плюмажем. Пожалуй, сложно прорекламировать свой товар более наглядно.
– Здесь я вас оставлю, – заявила Темная тоном, не допускающим возражений. – Мне нужно зайти к одному давнему знакомому. Там не будут рады вас видеть. У хозяина постоялого двора можете заказать провиант в дорогу. Он человек надежный, не обманет и доставит всё свежее. Постарайтесь не увлекаться прогулками, – наставительно закончила она. – Если всё будет нормально, сегодня вечером выступим.
– Там-то какая разница, когда идти: ночью или днем? – не понял Пусик, и Паладин разделил его недоумение. – Выспимся и с утра пойдем с новыми силами.
– Там-то всё равно, – согласилась Джетта. – А здесь – нет. Нам не стоит привлекать лишнее внимание. Если – вдруг – нам всё же удастся найти то, за чем мы идем, меньше всего хотелось бы, чтобы снаружи нас встречали с цветами и оркестром. От слова «орк». А если вы не шутили про «время на исходе», то тянуть с выходом не стоит, – закончила она, подняв решительный взгляд на Сельмо, будто тот был главным препятствием к достижению цели.
Паладин проследил, как изящная фигурка скрылась в людской толпе, и распахнул створку ворот.
4. Везение требует подготовки
Джетта возвращалась от старейшины в смешанных чувствах. С одной стороны, она была рада, что удалось получить альтернативный вариант карты. С другой – даже беглого взгляда на нее хватило, чтобы понять: всё печально. Предположение Джетты оправдалось. Внизу они увидят вовсе не то, что сулили эльфы. Остроухие не врали. Просто… Время, влага, сквозняки. Воры и их преследователи. Эти тоже внесли весомый вклад в изменение облика уровня. Первого уровня. Привратника, как он значился в эльфийских списках. Первый уровень представлял собой, по сути, огромную торговую площадь. Здесь размещались лавки торговцев и ремесленников. Здесь же трудолюбивые гномы демонстрировали гостям-ротозеям свои таланты. Там были фонтаны, статуи и причудливые самодвижущиеся диковины. Были и ловушки-потешки, которые срабатывали по сигналу смотрителей. Иногда ради смеха, иногда – чтобы наказать особо неучтивых чужаков. Во всяком случае, так говорилось в описаниях, которые раздобыли ушастые. Увы, сведения, полученные от старейшины, говорили, что от былого величия подземного Коразон эль Груто остались одни воспоминания. Где у эльфов стояли названия статуй, у воров значились в лучшем случае постаменты. Единственное, что сохранилось от эпохи благоденствия – гигантские водяные часы на одной из стен. Время они давно не показывали, зато позволяли определиться в направлении. А вот как горе-кладоискатели будут ориентироваться на других уровнях?
Всего, включая Привратник, им предстояло одолеть четыре уровня. Второй был жилым и ремесленным. От старейшины Джетта узнала, что оттуда мало кто возвращался. Те, кому это удавалось, рассказывали, что главная проблема там – не заблудиться. Бесконечные лабиринты одинаковых улочек-проходов сливались в одну бесконечную ловушку. Правда, у Сельмо оставалась карта, полученная от заказчиков. Очень ценное приобретение. Во всяком случае, по ней всегда можно увидеть стороны света. Другая опасность, которая грозила спутникам – неизвестная живность. Мрачным симптомом было то, что все выжившие ее только слышали. Тонкий намек, что личная встреча ничем хорошим не заканчивалась. Немного утешало, что команда состояла из двух профессиональных воинов и одной, пусть недоделанной, но всё же магички. Хотя как там с Линиями Силы, было непонятно. Ни один из информаторов старейшины к магии отношения не имел.
Третий уровень служил для горнодобычи. Он состоял из огромных залов-цехов, узких штолен и тоннелей. Ими, – если верить эльфам, которые, в свою очередь, прочитали у гномов, – окрестные горы были изрезаны, как термитник – ходами. Сюда прикатывали руду, здесь ее дробили, обжигали и плавили в огромной печи, которая согревала верхние этажи. С поверхности к третьему уровню вели вентиляционные шахты. Что на нем завелось Призрачное Зло, писали еще гномы. В чем именно заключалось зло от этого Зла, гномы умолчали. Может, конечно, оно от тоски, одиночества и отсутствия жертв за несколько веков уже рассосалось. Но почему-то в последнее время Джетта в свою удачу не верила.
О четвертом уровне сведения были весьма условны и отрывочны. Там была сокровищница. Уже одного слова было достаточно, чтобы понять, что Призрачное Зло третьего уровня и жуткие существа второго – жалкие попытки напугать по сравнению с тем, что их ждет здесь.
Хотя… Чем Боги не шутят? Авось, им повезет. Однако кто-кто, а Джетта точно знала, что везение требует подготовки. Как там говорил Чиро? «Я не верю в Богов, но, говорят, Боги помогают даже тем, кто в них не верит». Поэтому воровка скрепя сердце направилась на встречу со своим прошлым – в монастырь Девы Ночи.
Сумрачные своды монастырского храма были похожи на ночное небо со светящимися точками звезд. Когда Джетта была маленькой, она пыталась понять, как это устроено. А потом смирилась: это чудо. Разве можно понять, как устроено чудо? Оно просто или есть, или нет. Говорили, что это один из древнейших храмов Богов. Странно. Почему-то раньше она не задумывалась: если храм когда-то был создан, то что-то же должно было существовать до этого? Да уж. Похоже, Рассет прав: у людей очень короткая память. А ум еще короче.
Молебен служила сухощавая женщина в монашеском одеянии. Черный платок с белым ободком. Строгое черное платье. Белые воротничок и манжеты символизировали чистоту помыслов. Служительницы Богини выглядели похоже, как шишки с одной ветки. И всё же эта отличалась от всех других. Она была истинной Дщерью Девы Ночи. И свидетельством тому была несмываемый Знак на правой ладони. Сироты-воспитанницы видели в своей жизни слишком много грязи и лжи, чтобы кому-либо верить, не говоря уже о непонятных Богах. Девочки всячески старались доказать, что Знак нарисован. На какие только каверзы они ни шли. Далеко не все выходки были безобидными. После одной из них на руке настоятельницы остался безобразный ожог. Кожа с ладони слезла, но Знак никуда не делся. После того случая неверие многих девочек пошатнулось. Потом, когда Джетта уже покинула стены приютного дома, она поняла: матушка стойко и долготерпиво сносила «проверки» именно потому, что они давали детям веру. Хотя на Джеттин неприхотливый взгляд, любовь им была нужнее. Но любовь – не по части Богов. Лишь Закон, Здравый смысл и Справедливость. Может, именно из-за недостатка любви она когда-то кинулась в объятия Сельмо как в омут с головой. Может, потому и разочарование было столь сильным. Да что она всё о прошлом, да о прошлом… Самое время о будущем подумать.
Джетта опустилась на колени лицом к алтарю. Он почему-то всегда напоминал ей ширму уличного театра с окошком-отверстием. Сегодня в нем светился облик самой Девы Ночи. Ее волосы будто шевелил легкий ветер. Черты лица лишь слегка угадывались, и каждый видел Богиню по-своему. Кому-то казалось, что она радуется, кому-то – что осуждающе хмурит брови. Это тоже было чудо. Чудо – это как раз то, что ей сейчас нужно. Джетта всмотрелась в переменчивые тени, рисующие лицо Девы. Увы, казалось, Богиня смотрит совсем в другую сторону. Куда-то далеко. Темная привычно произнесла молитву о помощи в делах, чистоте разума и твердости руки. А вдруг? И в этот самый момент настоятельница обернулась к прихожанам. Взгляд ее пал на Джетту, и озабоченность коснулась чела настоятельницы. Вот только проповеди о неразумности поступков воровке сейчас и не хватало. Ей бы самой сначала разобраться в своих проблемах. А потом она и чужое мнение по этому поводу будет готова выслушать. И не дожидаясь, пока матушка-настоятельница доберется до своей воспитанницы, Джетта сбежала из храма. Время. Время на исходе. До заката осталось часа полтора-два.
Темная появилась, когда солнце уже подбиралось к горизонту. Сельмо весь был как на иголках, и даже сам себе не мог сказать наверняка, что его больше напрягало: то, что она могла сбежать, или то, что с ней могло что-то случиться. Он сидел у окна, на том самом месте, где их ждала Джетта, и выглядывал ее на улице, за что схлопотал несколько едких фраз от Пусика. Пока тот сам не схлопотал. Когда воровка, наконец, появилась в дверях, лицо ее радости не выражало.
– Что-то случилось? – спросил Паладин.
– Ничего пока не случилось, – выдохнула Джетта и опустилась на грубоватое кресло у стола. Было заметно, что она устала.
– Может, отложим поход на день? – Дамиан украл фразу у дель Пьёро. – Отоспимся.
– Да разве тут уснешь… – буркнула Темная. – Под землей отоспимся, – добавила она «страшным» тоном, видимо, чтобы скрыть неловкость от предыдущего признания. Держалась она хорошо, так что Паладин бы и не заметил, что она нервничает. Одно слово: лицедейка.
– Ну тебя, – Дамиан сделал отводящий знак. Раньше за напарником суеверий тоже не замечалось. Сколько еще откровений готовит предстоящая вылазка?
– И меня тоже, – согласилась воровка. – Давайте-ка поделим артефакты… – Нет, всё-таки магичка.
Она расстелила на столешнице мягкую тряпицу и высыпала туда разноцветные штуковины. Джетта отделила крупные жемчужные бусины – «светлячки» – и разложила их на всех. Вторая кучка образовалась из красных «монеток». Они тоже были знакомы Сельмо. «Огнёвки», вызывающие столб пламени. Эти также разделились натрое. Следующими Джетта раздала черные «шнурки»-уменьшители. Гномья работа. Они позволяли компактно упаковывать поклажу, ужимая размеры раз в пять, а то и больше. Увы, на вес они не влияли. Затем Темная стала выбирать мутно-серые шарики.