По небу плыли облака

Подвиг 1. Дедунин гараж

Будущий скрипач Павлик Горемыкин, ученик четвертого класса московской музыкальной школы в одном из спальных районов, опаздывая на урок сольфеджио, пошел другой дорогой и столкнулся с Федюней. Это произошло у густых зарослей лопухов, вдоль бетонного забора вечной стройки, «вечной», в смысле столько, сколько помнил себя Павлик. Здесь он редко бывал, потому, что боялся нарваться на хулиганов из соседнего квартала. Майский день выдался пасмурным, накануне ночью «разверзлись хляби небесные» и повсюду было сыро, а в мутных зеркалах луж отражались серые с просветами облака.

– В лоб хочешь?– напрямую спросил Федюня, равнодушным тоном, словно предлагал половинку «сникерса». Крепко сбитый сверстник стоял на пути скрипача, с огрызком трубы, которую отжимал на полусогнутых руках. Павлик обмер, и сердце его ушло в пятки.

Субтильный «ботаник» не обладал даром задиры и драчуна, и происходил из той породы, что часто посматривали боевики, в тайне завидуя героям, а в жизни были «ниже травы и тише воды».

– Не боись, очкарик!– успокоил его Федюня, пыхтя и с усилием выжимая ржавую болванку.– …двадцать шесть, двадцать семь… Я тебя знаю, ты из новостройки, что напротив больницы!

– Так точно!– не зная почему, по-армейски отрапортовал Павлик. В его семье отродясь не было ни одного кадрового военного. Немного помявшись, он деликатно спросил:

– А ты почему не в школе?

– Болею…– беззаботно ответил тот и, подняв в очередной раз болванку, победно заявил:– … Тридцать!

Павлик с притворным восхищением заметил:

– А ты, прямо, как Геркулес!

– Ты что, обзываешься?!– обиделся Федюня и с грохотом бросил железяку на битый асфальт.

– Да, не-е-ет! Это в древности был такой силач! Геракулесом его звали!

– И кашу, по-твоему, в честь него назвали?– недоверчиво произнес крепыш, разминая кулачки.

– Ну, да! А ты не знал?..– сказал Павлик и, поняв, что этим вопросом он вскрыл его невежество, осекся и на всякий случай прижал к груди скрипку.

Но Федюня втянул с клокочущим шумом сбежавшие сопли обратно в свой картофельный нос и гордо заявил:

– Мой батяня тоже силач! Он головой стенку может проломить! И еще, одним ударом может расколоть семь кирпичей, а то и больше! Он, когда воевал в Чечне, в спецназе служил, и там их этому обучили! И если хочешь знать, мой батяня зараз бутылку водки выпивает! И ни чего, совсем не пьяный, разве что чуть-чуть, самую малость… Его в полиции все знают! Моя маманя двадцать раз вызволяла его из кутузки! Говорила ментам, будто сама об угол упала, да утюг на себя опрокинула… и многое еще чего говорила… хотя это не так. И батяню отпускали… Он хотя с перепоя страшно буйный, но зато когда трезвый – на все руки мастер! Сам шкаф смастерил, полки, кровать и даже холодильник!

– И холодильник?!– искренне изумился Павлик.

– Ну, да! Он на помойках нашел много разных выкинутых холодильников и собрал один! Ничего, работает!

– Значит твой отец уникальный человек!

– Какой человек?!..

– Я хотел сказать, что он самородок! То есть сам обучился, без посторонней помощи…

– Это точно! Он хоть институтов и не заканчивал, многое чего умеет!

– А я вспомнил! Это у вас, прошлой осенью, цыплята вылупились в холодильнике?

– Это поначалу случилось. Батяня не так подсоединил провода, но потом холодильник стал холодить, как зверь! Приходилось с топором доставать продукты…

– Не очень удобно…– заметил с прискорбием Павлик.

– А однажды, еще до женитьбы на моей мамане, батяня совершил десять… нет, двенадцать подвигов!

– Какое совпадение!– еще больше поразился Павлик.– На счету Геркулеса тоже двенадцать подвигов!

– Я, вообще то, ни чего не знаю про твоего хваленого Геркулеса и знать не хочу! Ты послушай, что я расскажу…

– Очень жаль, но я боюсь опоздать на сольфеджио!..

– Это что за дребедень?

– Не дребедень, а нотная грамота. Музыкант без нее все равно, что… э-э-э… штангист без штанги!

Федюня в задумчивости пнул камушек, уселся на битую бетонную панель и важно произнес:

– Понятно!.. Штанга – это сила, а ноты для слабаков! Ну так вот, мой батяня – сибиряк, родом из маленького городка Мухозаранска. К твоему сведению, приставку «муха» присоединили в тридцатые годы в честь чешского стрелка и революционера Йозефа Мухи, героически погибшего в борьбе с каким-то там Колчаком. После трех лет службы в спецназе, сразу после войны, мой батяня молодой и сильный, приехал в Москву. Его друзья-москвичи пригласили. Ему здесь понравилось, и он остался. Работал на стройке гранитчиком, дворником, а уж потом устроился в слесари-сантехники. Он познакомился с моей маманей в праздник победы – 9 мая. К ней пристали какие-то дядьки в зеленых фуражках, а он раскидал их на все четыре стороны и еще, как следует, надавал пинков по зад. После этого случая, так они и слюбились… Вот такой он был, уже тогда, сильным! А твой, как познакомился с твоей маманей?

Вопрос Федюни озадачил Павлика. В его семье об этом интимном взаимоотношении не упоминалось. Оба были научными сотрудниками какого-то секретного НИИ, и наверно их частная жизнь являлась тайной, даже для сына.

– Кажется, в университетской библиотеке!– сымпровизировал маленький скрипач.

Так, как засмеялся Федюня, никто на свете не смеется! Павлику показалось, что земля задрожала и небеса затряслись от его гомерического хохота.

– Ха-ха-ха! Ой, не могу!!!– кричал он сквозь слезы.– Сейчас помру!!! В библи-библи-библиотеке!!!

– А что здесь смешного?!– простодушно спросил Павлик.

– Смешно и все тут! Видать, книжку не поделили! Ха-ха-ха-ха!– застонал Федюня, держась за живот, и повалился в заросли травы. Павлик пожал плечами, и собрался было уйти, да крепыш остановил его крепкой хваткой за подол свитера.

– Послушай, очкарик, что я сейчас расскажу!– произнес Федюня и силой усадил Павлика на бетонную плиту, рядом с собой.– Это было давным-давно, когда ни тебя, ни меня не было на свете! Мой батяня пришел к отцу мамани, прапорщику в отставке, а теперь деду моему, и сказал, что хочет жениться. Дед рассердился и хотел вытолкнуть батяню из квартиры. Не потерплю, говорит, в своем доме лимитчика! А батяня, не будь дураком, схватил его за грудки и через бедро уложил на пол. Маманина маманя как завизжит, маманя как заплачет, а дед лежит да охает. Короче, посовещались и решили согласиться на женитьбу, но только при условии, чтобы батяня вычистил ихний гараж…

– Какой гараж?– недоуменно спросил Павлик, у которого «крыша» поехала, и он не знал, где миф, а где правда.– Ты хотел сказать «конюшня»?

– Сам ты «конюшня»!– раздраженно ответил Федюня, теряя терпение от непонятливости очкарика.– Обычный гараж, каких полно было в каждом старом дворе пятиэтажек в Черемушках! Ну, так вот, этот гараж был битком набит, под самую крышу, всяким хламом и барахлом. Короче, полный перебор!

– Могли бы вывезти на дачу!– произнес наивно Павлик.

– На даче у них и без того вещей навалом было! И с этими жалко расставаться, а машина их, кажется, «жигули» не помню какой модели, стояла во дворе. А батянин друг, бывший сослуживец, работал пожарным и, по старой дружбе, одолжил ему брандспойт со шлангом и помпой. И батяня убойной струей смыл из гаража весь гадюшник за пять минут. Потом набежали местные бомжи и растащили ненужный хлам. Тогда батяня пошел к деду, а он, противный, говорит:– «Нет!» А батяня говорит:– «Почему?» А дед говорит:– «Потому! Пока не совершишь второй подвиг, не видать тебе моей дочери!» Батяня, чистокровный сибиряк, не на шутку рассердился и хотел навалять деду по шее, да маманя заступилась и говорит, мол, сделай, что велит отец, а то до старости не поженимся…

– Откуда ты все знаешь?– с сомнением спросил Павлик, который начинал подозревать, что тот попросту врет.

– Оттуда! Батяня рассказывал мне на ночь про свою жизнь, заместо сказок! Я запомнил, слово в слово…

Неожиданно, откуда-то издалека, с одной из жилых высоток, раздался резкий женский голос:

– Федюня, кот паршивый! Живо домой!

– Ну, я пошел!– засуетился крепыш, отряхивая штаны.– А то маманя заругает. Она у меня строгая…

И он стремглав побежал к своему обшарпанному подъезду, где на лавочке сидели две старушки, промывающие кости жильцов дома.

– Смотри, штаны не потеряй!– усмехнулась одна из них, та, что побойчей.

– А вы, смотрите, свои не протрите!– дерзко и складно ответил Федюня и, набрав номер квартиры, скрылся в дверях. Павлик встал с бетонной плиты и, гремя футляром, поспешил в музыкальную школу. Урок сольфеджио хоть и был пропущен, но впереди нелегкой жизни подрастающего музыканта, ждали другие, не менее важные музыкальные и научные дисциплины.

Подвиг 2. Лев Казимира Тихоновича

В один из мучительных дней освоения школьной премудрости, а точнее в среду последней учебной недели, Федюня находился не в духе и вышел во двор проветриться. В квартире стояла невыносимая духота, кухня была прокурена, вперемешку с водочным перегаром. Напившийся в лоскуты батяня занимался своим привычным делом, гонял маманю по комнатам. Но не это угнетало Федюню, поскольку в их семье так было заведено, и этот порядок вещей устраивал обоих родителей.

Его бесила несправедливая «двойка» за сочинение на тему – «Что я видел в зоопарке». Федюня постарался, и целый вечер прокорпел над этой непростой темой, вспоминая яркие впечатления культпохода. Под конец, он настолько устал, что еле добрался до кровати, минуя сцепившихся, как всегда, отца и мать, и тут же уснул. А сегодня, во время перемены, учительница литературы Елизавета Генриховна, со странной фамилией Желудь, сказала ему строгим голосом:

– Федор! В твоем опусе, кроме бесчисленных грамматических ошибок, есть стилистические и, в некотором роде, этические ляпы!..

– Какие, например?– спросил Федюня, не особенно вникая в смысл сказанного.

– Например, …э-э-э… вот! Ты пишешь – «… у края вонючей и мутной лужи стоял толстожопый бегемот…»

– Ну и что?– непроницаемо переспросил Федюня, смачно шмыгнув картофельным носом.

– Во-первых, Федор, вместо «вонючей» можно было написать «застоялой» или, на худой конец, – «дурно пахнущей»! Впрочем, в данном контексте, это твое авторское право выбирать правильные синонимы для выразительности мысли. Но я, все же, настоятельно посоветовала бы тебе соблюдать нормы приличия в изложении следующего сочинения! Во-вторых, бегемота называют толстокожим, а не…

– Знаете, что, Елизавета Генриховна!– перебил учительницу Федюня.– Насчет кожи не знаю, я не проверял, но то, что у бегемота была толстая…

– Хватит, Федор! Я устала с тобой пререкаться! Бери свой, так называемый «художественный шедевр» с жирным «неуд», и в школу завтра без родителей не приходи!

– Вы жестоки, Елизавета Генриховна!– угрюмо отозвался Федюня.– Я так старался, даже не ужинал, а вы!..

– Это твои проблемы, Федор! Здесь не богодельня, а Храм Науки! Кстати, я ни разу не видела твоих родителей! Только с бабушкой знакома…

– Вам повезло…– пробурчал невнятно Федюня, падая духом и окончательно теряя веру в свои творческие возможности. Его авторское честолюбие было беспощадно униженно. И он понуро покинул класс, а затем и школу. Теперь, блуждая по двору, ему хотелось кому-нибудь набить морду, просто так, ради психической разгрузки. В тщетных поисках жертвы он и не заметил, как оказался у забора вечной стройки. И тут, навстречу – Павлик с маленькой коричневой собачкой. При виде незнакомца она звонко затявкала. Федюня засучил рукава и решительно двинулся в их сторону.

– Привет!– издали воскликнул очкарик и с бухты барахты ляпнул: – А какой второй подвиг?

Федюня, сбитый с толку дружелюбной репликой, сбавил шаг, – его боевой дух улетучился. Он вперевалочку подошел к Павлику и, сморщив лоб, равнодушно произнес:

– А, это ты! Я не узнал тебя без скрипки… Это твоя собака?

– Моя! Его зовут Пип! Он из породы карликовых шпицев.

– А что он умеет?

– Предупреждать опасность и в нужный момент тявкать, как колокольчик. Их еще называют виноградными собачками. В старые времена они стерегли виноградники от воришек.

– А теперь, что они делают?

– Теперь они просто декоративные, для развлечения одиноких старушек и научных сотрудников…

– Мне нравятся служебные волкодавы или овчарки! От них есть хоть какая-то польза… У моего дяди Нестора, брата мамани, – волкодав Бульба! Он дрессирует его на волков. Правда, у него ружье отобрали за браконьерство, но зато его собака умеет лазать по деревьям и бросаться на любого, на кого захочет дядя. Недавно волкодав покусал двух бомжей и одного кавказца. Но они сами виноваты, – дразнились и бросались камнями, так дядя сказал, когда его забрали в полицию. Бульбу хотели даже усыпить, но дядя принес справки, и их отпустили, только штраф велели оплатить. Дядя сказал, что заплатит, когда рак на горе свистнет…

– Надо ему заплатить, не то засудят и Бульбу усыпят!– сочувственно посоветовал Павлик. Ему было жаль несчастное животное, попавшего в руки жестокого человека.

– А ты очень хочешь услышать продолжение подвигов моего батяни?– спросил не навязчиво Федюня.

– Хотелось бы!– ответил очкарик.– Интересно, какой будет второй.

Пип, справив нужду и обнюхав все возможные места, пристально уставился на крепыша, словно тоже всю жизнь мечтал только об этом. Федюня основательно уселся на бетонную плиту и начал свой рассказ:

– В доме дедули жил да был пенсионер, бывший директор цирка Казимир Тихонович Ехидный…

– Вреднее, чем твой дед?

– В два раза хуже! Его все боялись, потому что у него в квартире жил лев…

– Самый настоящий?!

– А то! Но ты не перебивай, слушай сюда! Этот лев, которого звали Рекс, был старенький и беззубый, но гривастый, а как разинет пасть – аж, у всех жильцов мурашки по коже! Мой дед и говорит батяне, пока, мол, не уберешь чертова зверя, от которого весь наш балкон потек и провонялся, не отдам тебе единственную любимую дочку! Батяня сказал «угу» и пошел к циркачу. Для него это задание было плевым делом! А Казимир Тихонович, не будь дураком, заперся на семь замков и запоров, и не открывает железную дверь. Тогда батяня понанес газет из почтовых ящиков и поджег их у порога. «Пожар! Пожар!»– закричал он. Пенсионер унюхал дым, запаниковал и открыл дверь. Батяня вошел, схватил льва за шкирку, и лев послушно пошел на выход. «Куда это ты, дрянной человек повел мое законное животное?!»– заорал Казимир Тихонович и как вцепится в гриву Рекса, а тот как шарахнется от него и как зарычит! Видать, он не захотел там жить, а захотел обратно на природу… А батяня позвонил по его телефону другу пожарному. Пожарные приехали и затушили огонь. Они спрашивают, кто устроил пожар? А батяня возьми и соври, мол, это злой циркач, хотел проверить свою дверь на прочность. Казимир Тихонович стал возмущаться и говорить, что он заслуженный работник культуры и не мог этого сделать. Но пожарные не стали его слушать и выписали ему штраф. Потом батяня попросил друга отвезти льва в московский зоопарк. Там он сдал отощавшего царя зверей работникам зверинца совершенно бесплатно. Если хочешь знать, от него родились двое львят, теперь они взрослые… После этого подвига батяня вернулся с ошейником к дому деду. Тот стоял на балконе хмурый такой, и скрипел зубами от злости, и говорит, мол, пока не исполнишь третий подвиг, вот тебе невеста и показал батяне кукиш…

– Федюня, пес паршивый! Марш ужинать!– донесся из окна высотки истошный женский крик. Крепыш вскочил на ноги и стремглав понесся домой.

– Потом дорасскажу! Пока!– прокричал Федюня на бегу. Обалдевший Павлик дернул за поводок Пипа, который вдохновенно вынюхивал собачьи экскременты, и тоже пошел восвояси, в свой родной двор. Его мучил один вопрос, а именно, спутанная очередность подвигов отца Федюни, не согласующаяся с последовательностью подвигов мифического Геркулеса…

Подвиг 3. Мелитопольский кабан

Отец Павлику купил новенький ноутбук. Мальчик несказанно обрадовался новой «железке». Прежде, он часто «зависал» на форумах, но вскоре это надоело ему, слишком много там было заносчивых откровений и бахвальства. Он все еще ценил живое общение и изредка выходил в интернет, что бы быть в курсе мировых новостей или скачать нужную информацию. Виртуальные игры его уже не увлекали своей одинаковой и ошеломительной, по началу, достоверностью. К тому же, его там вечно «убивали», а это не очень радовало заторможенного очкарика.

На лето Павлика хотели отправить на дачу, к бабке Зинаиде, родной сестре матери отца, заядлой огороднице, помешанной на вивисекции и селекции. В ее теплицах цвели целые плантации глаксиний и бегоний, а также индийская сирень, калистемон, гранат, бальзамин, и даже бразильский кофе. Мальчик под бдительным присмотром, должен был мучить скрипку, дабы не терять профессионализм и сноровку, а в промежутке занудных уроков помогать безумной старушке в ее ботанических опытах над несчастными растениями. Но Павлик не пожелал бы и врагу такой мучительной пытки. Он мечтал провести лето в деревне у дяди, брата отца. Дядя Леонид был реставратором-любителем и занимался восстановлением местной церкви Николая-чудотворца, которая раньше была клубом атеистов, а потом колхозным складом. Работа у дяди – кропотливая, можно сказать, из ничего воссоздать прежний облик храма, с престолом, алтарем и настенными росписями. Целый год он колупался над одной только иконой в главном пределе, тщательно подбирая темперные краски по старинным рецептам, что бы добиться, к примеру, от охры – золотистого блеска. А приходской священник, не понимая творческого процесса дяди, прямодушно намекал ему каждый день:

– Нельзя ли, милостивый Леонид Петрович, ускорить богоугодное дело?! Я понимаю ваше добровольное и безвозмездное рвение, в день по мазочку, да по штришочку, но прихожане жалуются на не обустроенность и дискомфорт в единственной молельне в округе. Эдак, мы до второго пришествия не управимся!

– Управимся, святой отец!– бодро утешал его дядя с полатей строительных лесов.– В самый раз, тютелька в тютельку! Великий Буанаротти тоже не спешил, зато какие росписи оставил в Секстинской капелле, потомкам на загляденье! Одна только фреска «Всемирный потоп» чего стоит!..

– Да, но многие работы он не завершил…– уныло бормотал и охал себе под нос священник, но памятуя, что терпение – важное качество в христианском подвижничестве, поправлял криво поставленные прихожанами свечечки и уходил в свое служебное помещение предаваться молитвам или готовить поучительную проповедь. Помимо исторической церкви, в деревне привольно и хорошо! В речке еще водится рыба: плотва, караси, подлещики, и даже щуки. А однажды, один местный рыбак рассказывал, что поймал в озерце бывшей усадьбе, которую давно уже снесли, гигантского налима, но не удержал его. Потом он с друзьями прошел с бреднем вдоль и поперек обмелевшего водоема – налим, «как в воду канул»… Еще там, в дремучем пока лесу, много грибных мест, земляничных полян и диких кустарников малины. Вот куда хотел попасть Павлик, а не в душные парники бабки Зинаиды…

Пребывая в крайне подавленном состоянии, юный скрипач, шел в «Пятерочку» за свежим караваем «поляницы», старый, как всегда заплесневел. У палатки, совершенно случайно, он встретил Федюню. Тот покупал «кока-колу».

– Ты чего такой грустный?– спросил крепыш Павлика и опустошил одним глотком полбутылки шипучего напитка.– Хороша, зараза! Так бы и пил с утра до вечера!

– Ты еще скажи, что гамбургеры любишь…

– Люблю! Я в «Макдональдсе» ночевал бы, если бы можно было…

– От «фаст-фуда» толстеют, в них много холестерина! Они еще туда, что-то добавляют для вкуса, что бы люди привыкали. А «кока-кола» желудки разъедает и, вообще, это вредный напиток! Так говорит мой отец.

– Брехня!– сказал Федюня, допивая бутылку.

– Эй, притырки! Десяти рублей не найдется?!– нагло спросил их бритоголовый подросток с зеленкой на макушке и в майке с черепом.– А то пить так хочется, аж на сигареты не хватает!

– У меня только на хлеб!– жалостным тоном произнес Павлик.

– Хлеб подождет! Гони сюда монеты!

– Да-да! Слушайте, что вам гово’ит «Те’минато’», маменькины сынки!– картаво сказал другой расхлябанный отрок помладше, в майке с логотипом «Спартак» и бросил мимо урны пустую банку «бочкарева».

– Вы, что хулиганите!– пристыдил распоясавшихся юнцов усатый пенсионер с шахматной доской под мышкой.

– Иди, иди дядя к своей тете, пока цел!– пригрозил ему чуть окосевший от пива «Терминатор». И оба юных «рэкитира» дружно заржали, довольные своей шуткой. Пенсионер опасливо оглянулся и, бормоча, что-то вроде, не за таких внуков деды кровь проливали, спешно удалился. Федюня, недолго думая, ударил с размаху ногой в колено «Терминатора», а его дружка боднул тяжелой головой в живот. И пока те корчились на тротуаре, Павлик с Федюней были далеко, а точнее, на старом месте, у поваленного забора вечной стройки. Запыхавшись, они плюхнулись на бетонную плиту и расхохотались.

– Здорово, ты его!– восхитился Павлик.

– Да уж!– ответил Федюня.– Теперь они не отстанут!

– А я все равно уезжаю на все лето…

– Далеко?

– К бабке Зинаиде, на дачу…– скорбно вымолвил Павлик.

– А что, она тебе не в радость?

– Я хотел бы к дяде, в деревню, но видно не судьба…– обреченным тоном произнес скрипач.

– Ерунда все это!– небрежно выразился Федюня.– Могу, по дружбе, дать дельный совет – опорочь доброе имя старушки!

– Как это «опорочь»?

– Ну, не знаю… А вот! Скажи, мол, старая дева…

– Она не дева, она – вдова!

– Ну и пусть! Скажи, что старая вдова водит по ночам в свою избушку мужиков!

– Это подло! К тому же, она однолюбка!

– Тогда, скажи, что она любит тайно выпивать и, что ты не однажды видел ее в запое!

– И это не честно! Бабушка Зинаида – заядлая трезвенница, за всю свою жизнь разве, что одну рюмку выпила, и то на поминках по мужу…

– Ну, раз ты такой благородный, скажи честно,– умру с тоски на ее даче!

– Говорил и все бесполезно!.. Лучше ты расскажи про третий подвиг!

– Что, интересно?– важно и ненавязчиво осведомился Федюня.– Ну так, слушай! Однажды дед вызвал батяню, громко высморкался и говорит ему, что желает испытать его на сообразительность. На один из вокзалов Москвы, сказал он, прибывает поезд из Мелитополя, и в одном из вагонов везут груз, а какой – не скажу! Справишься-женишься, не справишься – тютю! Езжай в свой Мухозаранск гусей пасти! Тогда батяня включил мозги и вспомнил, что поезда с Украины приезжают на Киевский вокзал. Батяня ноги в руки и туда! По дороге он встретил другого армейского друга, который работал в охранном агентстве "Кентавр", где-то в том районе, у железнодорожных путей. Они поздоровались, купили пару банок светлой "балтики" и пошли к другу на работу. После кучи неприятных воспоминаний о чеченской войне, батянин однополчанин растроганно произнес: -«А ну их!» – подбежал к холодильнику и притащил оттуда запотевшую бутылку «текилы» с банкой копченых сардин. Уговорили ее, сидят и мирно беседуют. Тут нежданно набежала хренова туча сотрудников агентства и вся эта орава набросились на друга с кулаками, за то, что он распил малую часть их запаса на служебную вечеринку. Батяня вступился за приятеля,– набил им всем морды, уложил их рядком вдоль стеночки, попрощался с другом и пошел на Киевский вокзал. Заходит в зал, битком набитый народом, и тут как раз объявляют неразборчивым голосом, что поезд "Мелитополь-Москва" прибывает на перрон, не помню какой. Батяня бегом туда, прошерстил всех проводников, спрашивая, нет ли чего для Голопупенко, такая фамилия деда. А все гогочут и говорят, мол, «ни, тиких нема!» Батяня совсем уж отчаялся и тут видит, как из почтового вагона выводят здоровенного хряка. Он подходит и спрашивает:– «Голопупенко?» А те отвечают:– «А ти, хлопец, вин?» «Вин, вин!»– закивал батяня. Хохлы переглянулись и зашли в вагон. Только он собрался потащить кабана на стоянку такси, как откуда ни возьмись, появился брат жены Нестор с ротвейлером. Дед хитрый мужик, решил перестраховаться и послал своего сынка на случай, если батяня не справится с заданием. «А ты парень не промах!»– сказал снисходительно Нестор.– «Ты мне нравишься!» И пошел на выход. Батяня в первый раз увидел брата мамани, и он ему сразу не понравился своей заносчивостью москвича. Короче, Нестор этот повез хряка на дачу, а батяня вернулся домой победителем. Дед знал уже от сына, что женишок управился с подвигом и оказался на редкость сообразительным. «Повезло тебе! Готовься к следующему подвигу!»– сказал дед и захлопнул дверь… Вот и вся история, а мне пора домой! Маманя у меня строгая, заругает!..

На этом мальчики расстались, Федюня помчался к своему дому, а Павлик вернулся, без свежей «поляницы», поздним вечером. Отец за ужином угрюмо ел суп с черствым хлебом вприкуску и был мрачнее тучи.