Пророк

Глава 2

Сущность войны

Встречу с отцом Домиником мне устроили довольно скоро. Относительно, конечно. Вероятно, ждали, что я сломаюсь и пойду на их условия, которые, кстати, мне до сих пор озвучены не были. Вообще, странные они, доминиканцы эти! Спёрли пророка, поведали ему, что надо спасать мир, а что именно делать нужно и на какой основе – упомянуть забыли.

Утрирую: скорее, они сознательно создавали такую атмосферу вокруг моей персоны, одновременно почтительную, мол, целый пророк у нас гостит, но полную тайн и недомолвок. Ждали, когда я расклеюсь и упаду им в руки перезрелым плодом? Чёрт его знает. Если бы не вернувшийся ночью дар, и регулярные визиты двойника, может так бы и случилось.

Однако при существующих раскладах успеха они не добились. Только разозлили меня и заставили усиленно искать пути спасения. Ну и ещё делить всю поступающую от них информацию на четыре. По меньшей мере.

Не верил я храмовникам! И желания выступать приглашённой звездой в их постановке у меня не было!

А вот встреча с падре была необходима. Требовалось убедить лидера регрессоров в том, что я очень серьёзно воспринял его слова. И основательно раздумываю: как бы мне так поучаствовать в спасении магии, но при этом не прослыть предателем и голову не потерять? В общем, я собирался врать этим ребятам – они же мне врут! Да и потом, не в этом ли заключалась моя прежняя работа?

– Доброе утро, Игорь! – добрый дедушка Доминик появился в дверях моей кельи примерно через полчаса после «вызова». И тут же повинился за опоздание – ну как на такого сердиться? – Простите, что заставил вас ждать, но в этой обители слишком многое требует моего личного участия.

Я ответил ему наклоном головы и выдал совсем не то, что он ожидал услышать. Если собираешься доминировать в разговоре, лучше самому задать тему и тон.

– Это не лучшим образом характеризует вас как руководителя.

Тон выбрал прохладный и салонный. Мол, не то чтобы меня ваша работа сильно волнует, но раз уж вы сами затеяли этот разговор… С удовольствием отметил, как потрескался и осыпался слой карамели с глаз священника.

– Вы хотели обсудить мой профессионализм?

Не продемонстрировал обиду, всё-таки магистр ордена – фигура! Но дал понять, что слова и тон пленника ему неприятны. Я сделал вид, не слишком напрягаясь, кстати, что мне до его эмоций дела нет. И вообще, это, как говорили полицейские в моём мире, был «расслабляющий в голень». Сам удар будет сейчас.

– В том числе, падре. Я хотел обсудить условия сотрудничества, которое вы мне предложили. Сроки, гарантии и свою выгоду, разумеется. Сейчас, услышав о вашей занятости, я уже не уверен, что разговор следует вести с вами. Мне всегда казалось, что рутина и текучка – это то, что руководство оставляет заместителям.

Не болевой приём, прямо скажем, но хороший такой боковой в печень. Точнее, в самолюбие. Кому же из начальства понравится, когда ты его в звании понижаешь? Моё прежнее руководство такого бы точно не стерпело. В этой Параллели люди были из того же текста.

Глазки магистра нехорошо сузились, в этот момент он совершенно перестал походить на божьего одуванчика. Хладнокровная и хитрая змея – вот кого он напомнил этим своим прищуром. Смертельно опасная гадина, которую при встрече лучше было бы бить с гарантией – такие, даже умирая, способны наделать дел.

– Это моя занятость привела вас к такой мысли? – тон отца Доминика тоже изменился. Сразу отчётливее стала слышна скрываемая ранее под бархатом сталь. Даже неуютно стало от его голоса. Однако я упрямо держался выбранной линии поведения.

Ни один фанатик не примет твоего согласия встать под его знамена, если не будет до конца понимать твоих мотивов. И я их ему давал. Амбициозный, самолюбивый, эгоистичный. На Игоря Антошина, мага из Благовещенска, внезапно заделавшегося пророком, у храмовников, к бабке не ходи, толстенная папка собрана. Привычки, пристрастия, любимый цвет и даже поза в сексе – мне оставалось лишь «соответствовать». Двойник жил не прячась и характер имел… не то чтобы скверный – аристократический! Он не стал бы говорить с каким-то там замом и совершенно точно позаботился бы о шкурном интересе.

– И это тоже. К тому же вы ничего не сказали о том, на каких условиях хотите получить меня в свою команду борцов за спасение мира. Что приводит к мысли – вы не тот, кто ставит условия, а тот, кто следит за пленником.

Он не стал мне ничего доказывать – я был бы в нём разочарован, будь иначе. Не стал демонстрировать тяжёлый свой характер и ставить меня на место. Вместо этого, прекратив делать в моём теле дыры своими зыркалами, он развернулся и пошёл прочь. Ни сказав ни слова мне, ни отдав никакого указания моему надсмотрщику. Но я понял, что получил приглашение следовать за ним. Глянул на Альдо, убедился, что он не собирается меня останавливать, и отправился за падре.

По дороге, а двигались мы в сторону рощицы апельсиновых деревьев, меня вновь начали грызть сомнения. Правильно ли я построил разговор? Не пережал ли? Дал ли понять, что настроен серьёзно? Чего мы топаем к апельсинам, вообще?

Между невысокими деревьями, украшенными плодами зелёных новогодних шаров – то ли сорт такой у здешних цитрусовых, то ли не сезон ещё, вилась узкая дорожка. Было заметно, что её создавали для неспешных прогулок, а не для скорейшего попадания из точки А в точку Б. На двести квадратных метров фруктового сада она делала с десяток изгибов, периодически пропадая из виду и снова появляясь из-за очередного дерева. Возле тропы мы и остановились.

– Вы выводили меня из себя? – спросил старик. Сталь из его голоса пропала, но тон при этом давал понять, что клинок готов покинуть ножны очень быстро. – С какой целью?

– Только лишь с той, о которой сказал, – пожал я плечами. – Я здесь четвёртый день, а вы маринуете меня, как капусту в бочке. Дали наживку, но ничего не говорите об условиях. Мне это стало надоедать. Вот и все цели, падре.

Лучик утреннего солнца тепло коснулся щеки, как бы говоря: «Всё ты правильно делаешь!» Старик указал рукой на дорожку, предлагая пройтись.

– Руководство ордена – это я. – начал падре, неспешно переставляя ноги. – В нашем деле есть ещё несколько человек, которые равны мне по рангу, но в вашей судьбе властен только я. Мне бы хотелось, чтобы вы это хорошо уяснили, Игорь.

– Угрозы, святой отец?

– Грешен, – качнул тот в ответ седой макушкой. – Но давайте сосредоточимся на ваших вопросах. Условия, сроки, гарантии и ваша выгода – я ничего не упустил?

– Нет, всё точно. Давайте начнём с конца?

– Мне такой подход немного неприятен – мерять всё личной выгодой… – начал было магистр, но я его перебил. Должен был перебить, если хотел выглядеть тем, кого он видел.

– Простите, духовного сана не принимал и мысли об общем благе не являются для меня приоритетом.

Католик сморщился, демонстрируя недовольство моим подходом к делу и тем, что я его перебиваю. Но смолчал. А я понял, именно после этой гримасы понял, что добился своего.

Теперь отец Доминик уверен, что видит мою суть. Торгующийся за свою жизнь и свободу аристократ – что может быть проще и понятнее? Можно поставить галочку напротив первого пункта плана – в доверие я уже начал втираться. Конечно, мне предстоит ещё много работы, но, чёрт возьми, фундамент я заложил основательный!

– Чего вы хотите?

– А что вы можете предложить?

– Деньги?

– Не опошляйте и без того пошлую ситуацию!

– У Ордена значительные ресурсы.

– Уверен, что они значительнее, чем средства моего рода, но мне и своих хватает.

– Тогда что?

– Кто меня похитил, интересно? Вы должны были, кроме кнута, озаботиться и поисками вкусного пряника!

– Спасения мира вам недостаточно?

– Его достаточно вам, если я правильно понял. Я же спокойно жил без этого груза до встречи с вами.

– Но теперь вы знаете.

– И не сказать, что впечатлён. Вы, католики, специализируетесь на предсказаниях конца света, так что опустим этот мотив.

– Вы так говорите, словно уже решили для себя, что просить в качестве награды?

– Что заставило вас так думать?

– Вы ведёте разговор в нужную вам сторону.

– Разве не в этом смысл деловых переговоров?

– Игорь, прошу, перестаньте уже прятать свои истинные намерения за словесной шелухой!

– А я думал это вы специалисты в напускании тумана.

– Что вы хотите?

– Знаний!

– Что?

Победа в словесном пинг-понге досталась мне – этой цены сотрудничества магистр не ожидал. Нет, он не застыл соляным столбом и не раскрыл в удивлении рот – не того уровня человек. Но удивился. Прищурился и с новым интересом посмотрел на меня.

– Каких знаний?

– Доступ к архивам Ордена по боевой магии. И по пророческой тоже. Раз уж я тут у вас застрял на какое-то время, то почему бы не повысить свой уровень? Я слышал, у католиков имеется много такого, о чём уже успел забыть весь мир.

– И, получив требуемое, вы согласитесь сотрудничать с нами?

Я склонил голову набок, будто раздумывая. Подержал старика в напряжении – всё по Станиславскому – и кивнул.

– Ну да. Почему нет? Мне кажется, такая сделка удовлетворит обе стороны. Вы спасаете мир, я оказываю вам посильную помощь и приобретаю новые возможности. Ах да, ещё мне нужен доступ к дару. Опека вашего Альдо меня уже утомила.

– Вы просите вернуть вам доступ к дару? – старик усмехнулся. – Боевому магу и пророку?

– А в чём проблема? – пожал плечами я. – Вы говорили, что монастырь находится в безлюдной местности. Совершать побег, при выполнении вами наших договоренностей, мне незачем. Даже опасно – что я буду делать в джунглях? Или вы боитесь?

– Опасаюсь, не буду скрывать.

– Святой престол как-то управлялся с целой Европой, и ничего. Что вам сделает один единственный одарённый? К тому же, Альдо может по прежнему исполнять обязанности дуэньи. Увидит во мне опасность и тут же заглушит мои способности. А как боец он на несколько голов выше меня – я уже имел возможность в этом убедиться.

Теперь паузу взял уже магистр. Долгое время он смотрел куда-то мне за спину, надо полагать обменивался телепатическими сообщениями с моим надсмотрщиком. Мне не нужно было читать мысли, чтобы понять, о чём они переглядываются.

«Справишься?» – спрашивал дедок.

«Конечно!»

«Смотри, дело ответственное!»

«Не извольте сомневаться, ваше высокопреосвященство!»

– Я подумаю над этим, – завершил безмолвный разговор отец Доминик. – Ещё какие-то пожелания?

– Часы.

– Что?

Уже второй раз за утро мне удалось сбить с толку целого магистра Ордена Псов Господних. Человека, надо полагать, поднаторевшего в словесных диспутах. Мелочь, а приятно!

– Такой механизм для измерения времени, знаете? Я не уверен, пользуются ли им истинно верующие, но подойдёт и клепсидра.

– Игорь!

Я вскинул руки в шутливом жесте «сдаюсь-сдаюсь».

– Зачем вам часы?

– С ума схожу, когда не знаю который час. Блажь, понимаю, но я человек современный, а вы у меня даже телефон забрали! Просыпаюсь и не знаю сколько до рассвета. Это убивает просто! Любые часы, хотя насчёт клепсидры я, пожалуй, погорячился… Механические или дешёвые электронные, если вы боитесь, что я сделаю подкоп минутной стрелкой.

В общем, достал я старика! Мог бы, зааплодировал бы самому себе – прекрасная игра! Разговор со мной так выбесил священника, что он просто кивнул на прощание и ушёл. Хотя на прощание и сказал, что обдумает мои слова. Уверен, вместо этого он с бо́льшим удовольствием приказал бы своей ищейке поколотить заносчивого аристо.

Остаток первой половины дня я провёл гуляя по территории с Тенью, посматривая на размеренную жизнь обители и размышляя. О своём положении и способах из него выбраться, преимущественно. А ещё о Сунь Цзы.

Был у китайцев в моём мире такой деятель. Его называли полководцем, философом, писателем и много ещё кем. Прожил дядька жизнь интересную и полную событиями, от того, вероятно, и решил своими наблюдениями поделился с людьми. Его «Искусство войны» по праву считалась книгой вневременной, дающей ответы на вопросы даже тем, кто не живёт в век боевых колесниц и фланговых охватов лёгкой кавалерии. А почему? Потому, что писал он о сути человека, а вовсе не о войне. О той самой, что не меняется никогда и никак не связана с типом используемого оружия.

Сунь Цзы сказал: «Сущность войны – обман. Искусный должен изображать неумелость». Золотые слова! Причём, каждое – про меня! Да и неумелость мне изображать не придёться.

Меня на доку в военной стратегии, идеями которого не гнушался пользоваться и Наполеон, «подсадил» университетский преподаватель по истории. Я навсегда запомнил сказанные им слова, хотя прошло уже больше десяти лет!

«Библия и „Исскуство войны“, лемминги – две книги, которые обязан прочитать хотя бы один раз в жизни любой образованный человек! Или желающий, чтобы его таковым считали. Можно забить на Толстого с его „Войной и миром“, прочих русских и зарубежных классиков, которых в вас пихают с упорством, достойным лучшего применения. Но эти две книги вы прочесть должны, даже если являетесь атеистами и пацифистами. Потому, что в них содержится всё, чего достигло человечество за свою историю. Не в плане науки и техники, как некоторые из вас подумали. Я говорю о том, что уже не изменится – о природе человека. Это вам сразу будет и история, и литература. Без всяких агитационных примесей – чистая, как аква дистиллята!»

Второй курс универа – почти никто из нас не воспринял его слова всерьёз. Я бы тожеы пропустил их мимо ушей, хотя историческую литературу обожал с детства. Прочитал все исторические книги, которые были доступны в постсоветском пространстве: от Яна до Дрюона. Но Библия и Сунь Цзы? Серьёзно? Тогда я подумал, что пожилой мужчина в смешном сером пиджаке с чёрными заплатами на локтях, глаза которого загораются только во время чтения предмета, прикалывается. Чем могут помочь советы чёрти когда жившего китайца в начале двадцать первого века? Однако препод обещал автомат по предмету тем, кто докажет, что прочёл список рекомендуемой им литературы, а это был аргумент. Так я начал читать «Искусство войны». И втянулся, кто бы мог подумать.

Уж не знаю, что извлекли из этого древнего трактата другие люди, его читавшие, а я понял вот что. Искусство войны – это правила взаимоотношений в социуме. Точнее, ну не мастер я отточенных формулировок – признание того факта, что обман и есть суть человеческих взаимоотношений. Спорно? Естественно, это же только мои выводы, другой человек сделает из прочитанного свои собственные.

Но, на минуточку: на войне ты водишь за нос противника, льстишь союзнику, вешаешь на уши лапшу народу и даже самому себе частенько правду предпочитаешь не говорить. А в мирной жизни что, не так? Я вас умоляю! Даже отношения между мужчиной и женщиной, особенно на старте, строятся на сплошном вранье! Ты стремишься показать себя с лучшей стороны, она до поры скрывает свои недостатки. Я не осуждаю, ни боже мой, но факт же!

А ведь есть ещё «ложь во спасение» и банальный самообман. Или «необходимая ложь». При устройстве на работу, например. Кто-нибудь говорит о себе правду, когда проходит собеседование? Нет, наверняка кто-то и говорит, но какие у него тогда шансы получить должность?

А материнские увещевания? Если бы «Оскара» давали за самую лживую фразу, и оценить её популярность можно было по количеству просмотров и лайков, в топе, от начала времён до наших дней, находилась бы только одна: «Всё будет хорошо!»

Кстати, зря я на мам наговариваю. Именно эту фразу произносили полководцы, отправляющие войска в бой с превосходящими силами противника, и рыцари, входящие в пещеру к дракону. Её без устали твердят пассажиры, дрожащие от страха в салоне самолёта, моряки на тонущем судне и девушки, узнавшие о нежелательной беременности. И я, вляпавшийся в очередное, как сказал бы хоббит Бильбо, «приключение». Мистер Беггинс в этом понимал как никто другой.

Самое забавное в этой фразе – она работает. Не всегда, с кучей оговорок и нюансов, больше, как самогипноз, но работает! В моем положении было бы глупо отказываться от даже такой помощи.

Наконец, пустое топтание мне наскучило. Монахи, их в обители было около двух десятков, копошились в саду, двигались по территории монастыря по своим делам, сидели на разбросанных тут и там скамьям, предаваясь, вероятнее всего, благочестивым размышлениям. А я вот себе позволить такого не мог, хотя атмосфера обители и располагала: тёплое солнце, небо без облачка и влажный воздух. Не плен, а курорт! Однако мои мысли, крутившиеся вокруг одного – как перехитрить своих тюремщиков – начинали угрожать голове взрывом. Требовалось срочно сменить тему.

– Расскажите о себе, – потребовал я у своего сопровождающего. – Откуда вы, как стали ищейкой?

Тень глянул на меня без эмоций и промолчал.

– Да ладно вам, Альдо! Всё равно же делать нечего ни вам, ни мне! Хоть поболтаем.

– О чём?

– Да о чем угодно! Где вы учились рукопашному бою, например?

– В монастыре неподалеку от Рима.

И молчание. Не беседа, просто ответ на вопрос. Я воспринял это как вызов – разговорить этого упрямого типа.

– Послушайте, Альдо. Я согласен, что вёл себя с вами не лучшим образом, но давайте спишем это как реакцию на похищение. В конце концов, у меня тоже есть масса претензий, взять, хотя бы, пинок в голову! Чудо ведь, что без сотрясения обошлось! Но мы ведь планируем работать вместе, верно? Так почему бы нам немножко не поработать над взаимопониманием?

Закончив речь, я остановился и обернулся к Тени. Тот продолжал смотреть на меня с равнодушием садового гнома.

– Отлично! Хотите молчать – пожалуйста! Тогда я буду говорить, а вы слушайте. Можете даже раздобыть воска и залепить им свои уши!

Развернулся и, не глядя идёт ли за мной тюремщик, отправился на ещё один круг по монастырскому двору.

– Знаете, что мне кажется странным? Ваше участие в проекте с поглотителями. Ваш магистр говорит, что Орден занимается коммунами, где люди без технологий возрастают в даре. А вы, в тоже самое время, явно участвовали в проекте, цель которого – создание из одарённых смертников. Как-то это не вяжется с декларируемыми целями.

Тишина. Только лёгкий, едва слышный звук шагов ищейки. Ну ничего, я и камень разговорю, дайте мне только время! А его у меня много!

– Я по всякому крутил в голове этот факт и пришёл к таким выводам. Либо вы, я имею вас и вашего магистра, врёте мне, и ваши цели совсем иные, либо вы работали в проекте как агент под прикрытием. Против другой ватиканской фракции, например. Что скажите?

Ответ не последовал и в этот раз. Но я уже увлёкся и скорее размышлял вслух, чем пытался вовлечь в разговор молчаливого надсмотрщика.

– Вот смотрите, в Гуанчжоу пересеклись интересы нескольких ватиканских фракций. Кардинал Петра, кардинал Франко и магистр Доминик. Сперва я представлял всё так: вы курировали проект Потрошителей по зомбированию ванов, а госпитальеры, служащие интересам Петра, занимались силовой поддержкой. Что делали люди Франко, я не понял, но они тоже были к этому делу причастны. Потом ваши хозяева поругались или обнаружили новые интересы. Как бы то ни было, командор госпитальеров выдал нам место, где Потрошители держали обработанных вами ванов. Что скажете, Альдо? Какова была ваша цель? Или мне спросить у отца Доминика?

– Попробуйте, – соизволил-таки отозваться видящий.

– Обязательно. А вот ваш дар… – я тут же сменил тему. – Он позволяет вам заглядывать в будущее? Насколько? Пять секунд? Десять? Или больше?

Тень хмыкнул, но отвечать не стал.

– Знаете что, Альдо! Серьёзно, но если мы не договоримся с Домиником о сотрудничестве, вина будет лежать на вас! Я не собираюсь работать с упёртыми ослами, которые считают, что держат меня за яйца!

– А разве это не так?

Ух ты! Каменюка демонстрирует сарказм!

– Вы держите меня в плену, а это две большие разницы, минхерц. Чем вы мне можете угрожать, если я не соглашусь? Смертью? Камерой до конца жизни? Вы думаете, я этого боюсь?

Разумеется, я этого боюсь! И очень! Но бравада была присуща моему двойнику.

– А вы не боитесь?

Я остановился и долго смотрел в глаза ищейке. Затем с холодом, который слегка не дотягивал до абсолютного нуля в голосе моей «мамы», когда она злилась, отчеканил:

– Я из рода князей, смерд. Русский боярин. Почитай книжки по нашей истории – ты же прекрасно знаешь язык. Мы с рождения готовы к смерти.

Аж самого проняло, насколько убедительно вышло.

– Раньше люди были покрепче, – не впечатлился видящий.

– А ты готов на это поставить? Готов слить шанс получить пророка для Ордена? Готов искать нового мне на замену? Мне-то терять особенно нечего: жены нет, дети по лавкам не плачут, а у князя есть наследник. Род продолжится. А вам аукнется так, что икать от страха будет не одно поколение!

Губы Тени перестали змеится улыбкой. Похоже, он понял, что довёл боярина до ручки. Опасности для него я не представлял, так что вряд ли он убоялся моих гневных речей. А вот тот факт, что своими манерами мог сорвать сделку своего господина, его обеспокоил. Ведь в тот момент, когда я на эмоциях высказывался, я и сам верил, что говорил правду.

– Вам нужно отдохнуть, Игорь. Вы слишком возбуждены.

– На сколько ты видишь будущее?

Взглядами мы мерились не меньше минуты. Мне лично так показалось. В конце концов, когда я уже был готов отвести взгляд – глаза начали слезиться – он ответил:

– До двенадцати секунд. Иногда меньше. От многого зависит.

Даже не важно, правду он мне сказал или соврал. Я кивнул с видом короля, принимающего капитуляцию противника, повернулся к нему спиной и пошёл к келье. Самым трудным было не пустить на лицо довольную улыбку.

Ближе к вечеру принесли книги. С десяток пухлых томов в тяжёлой оправе, открыв верхний из которых, я убедился, что написан он на латыни.