Торжество тревог

11

У Истровской был подъем в душе. Пекрасов приводил ее в трепет. И хоть всегда она выбирала мужчин, которые возбуждали ее, но с Дмитрием, ей казалось, она получала нечто новое. По обыкновению, Алла не любила затяжных романов, а с Пекрасовым хотела продолжения. Дмитрий был неутомим так же, как она. И это ей нравилось.

Он мало рассказывал о себе и о своем бизнесе, а если что-то говорил, то очень скупо. Обычная мужская сдержанность, думала Алла. Ей всегда нравилась мужская немногословность, она не любила излишне болтливых мужиков.

Пекрасов сумел быстро расположить к себе. Бесконечно влюбляющаяся женщина, она хотела, чтобы Дмитрий был тем мужчиной, с которым ей долго будет хорошо.

В один из которым он позвонил ей и сообщил, что в город приехал его компаньон, Федор Зибиров, и что есть повод встретиться втроем.

Прямо с работы она отправилась в кафе, где ее ждали. Была в открытом светлом топе, джинсах, босоножках с высоким каблуком.

Алла опытным глазом сразу отметила, что Зибиров внешне мог конкурировать с Пекрасовым. Он был несколько выше Дмитрия. Глаза с улыбкой, взгляд спокойный.

Они вышли из кафе навстречу ей. Оба в светлых рубашках с коротким рукавом и потертых джинсах. Алла усмехнулась такому сходству в одежде. Пекрасов обнял за плечи и поцеловал ее в щеку:

– Познакомься, Аллочка, это и есть мой компаньон, Федор Зибиров, – представил Дмитрий, показывая на того.

– Я так и представлял вас, – произнес Зибиров, подавая руку для пожатия. – Дмитрий кроме эпитетов никаких других слов не произносит в ваш адрес.

– Он преувеличивает, – ответила Алла, уверенная, что второй такой женщины, как она, больше не существует.

– Не вижу преувеличения, – пожал ее пальцы Федор. – Вы очень красивая. Повезло моему компаньону. Ему всегда везет больше, чем мне. Но я отобью вас у него, так и знайте. Пусть нос не задирает.

– Вообще-то меня отбить трудно, – заискрились глаза Истровской. – Я сама выбираю.

– Тогда выберите меня, – засмеялся Зибиров. – Даю вам слово, не прогадаете!

Дмитрий нарочито отодвинул Федора:

– Аллочка, ты ведь не поддашься на провокацию?

Истровская стремительно подхватила Пекрасова под руку и потянула в кафе:

– Он – твой компаньон, Дмитрий, вот сам и разбирайся с ним, – ответила уклончиво. Богатый опыт отношений с мужчинами приучил ее к тому, чтобы, выбирая одного из них, она не лишала новой возможности ни себя, ни других поклонников.

За столиком Зибиров откровенно рассматривал ее. Алле это нравилось. Под алчными взглядами мужчин чувствуешь себя не женщиной, которой уже за тридцать, а девчонкой семнадцати лет, когда она впервые узнала мужскую ласку. Безумно хочется всегда оставаться молодой.

Пекрасов начинал нервничать, и это заводило Аллу, он ревновал, значит, боялся потерять. Толкнул компаньона в бок:

– Федя, очнись, ты забыл, зачем приехал сюда!

– С такой женщиной запросто потерять голову, – парировал Зибиров. – Я не удивляюсь, что с нею ты тоже забыл, зачем приехал. Как дела с нашим магазином?

– Алла поможет организовать торговлю, – ответил Дмитрий.

– Вы присмотритесь ко мне, Алла, ведь я лучше, – неожиданно проговорил Федор, не отрывая глаз от Истровской. – Я кое-что понимаю в торговле. Дмитрий ни черта не смыслит в этом, ему доверять – гиблое дело, поэтому я и приехал сюда. Решил сам заняться магазином.

– Прекрасно, Федя, – подхватил Пекрасов, – очень хорошо, вот и займись сам. И не беспокой Аллу. Я хочу, чтобы у нее больше оставалось времени для меня.

– Займусь, займусь, – спокойно отозвался Федор. – Но надеюсь, что Алла не откажет мне, если я обращусь за помощью? – Посмотрел на Истровскую. – Дмитрий приобрел не то, что надо, да еще в плохом месте. Я хочу подыскать что-нибудь получше. Поможете мне? – Не дождавшись ответа от Аллы, повернулся к Пекрасову: – Твои дела в этом городе закончились, Дмитрий. Начинается моя работа, а ты возвращайся назад, делай мебель.

Алла вскинула брови, ей было интересно, что ответит Дмитрий. Пекрасов поднял подбородок с едва уловимой ямочкой на нем:

– Успокойся, Федя. За меня не надо принимать решения, я сам способен делать это. Вижу, тебе понравилась Алла, но ты опоздал, Федя, Аллу я тебе не отдам, как бы ты не изощрялся. – Он напружинился, выпрямил спину и пояснил Истровской: – У нас с Федором один недостаток на двоих. Наши вкусы в отношении женщин сходятся.

– Он умолчал о главном, Алла, – добавил Зибиров. – Нам всегда встречаются женщины, которых устраиваем мы оба.

Истровской показалось, что между компаньонами назревает конфликт. Всегда она бывала не против схваток мужиков за нее, но сейчас не хотела. Ибо Дмитрий уже был допущен к ее телу и вполне ее устраивал, а Федор по внешним данным имел неплохие шансы оказаться в ее постели. Посему возле себя стоило придержать обоих. Но последняя фраза Зибирова насторожила Аллу. Что он имел в виду? Чтобы она принимала в постели сразу двоих? Что это был за намек? И был ли намек? Или она все преувеличивает? Впрочем, как бы там ни было, использовать себя она никому не позволит. Всегда она использовала мужиков, так будет и дальше.

Она импульсивно дернулась, обжигая Федора огоньками глаз:

– Не надейтесь на это, Федор! На этот раз вам не повезло!

– Ты слышал, Федя, – захохотал Пекрасов. – Гуляй, дружок, по другим дворам!

– Прекратите устраивать разборки. Это не смешно и не интересно, – поморщилась Истровская. – Нашли место. Запомните оба, никогда не сравнивайте меня с другими!

После кафе Зибиров распрощался с Аллой сдержанно, сел в машину и уехал, а Дмитрий поехал к ней домой.

В эту ночь Пекрасов был в ударе, как бы доказывал Истровской, что лучше него у нее никого не будет.

Когда отдыхали, она сказала:

– Странный у тебя компаньон, Дмитрий.

– Зависть, Аллочка, – отозвался тот и погладил ее тело. – Разве можно не хотеть такую женщину? Он попытается добиться тебя, – в его голосе сквозила убежденность, что именно так будет.

Истровская покривила красивые губы, села. По интонациям голоса Пекрасова Алла почувствовала, тот не очень уверен, что она не клюнет на Зибирова. Вообще-то, она и сама не была уверена в себе. А ведь еще недавно казалось, что годы изменили ее. Но страсти, страсти, куда от них спрятаться? Сбежать в монастырь? Нет, от себя не сбежишь. И сожалеть она не станет. Сожаление – удел слабых. Она не из их числа.

Но, тем не менее, иногда у нее возникало ощущение притяжения к постоянству, и это ощущение исподволь тоже становилось страстью. Между тем ни в ком из мужчин, с которыми сближалась, она не находила страсти к постоянству. И вот как будто что-то усмотрела в Дмитрии. Но усмотрела ли?

– Ты так спокойно говоришь об этом, – произнесла с некоторым раздумьем.

– Просто я знаю его, – ответил Пекрасов.

– А если он добьется своего? – вдруг спросила, ожидая реакции Дмитрия.

Тот догадался, зачем Алла задала вопрос, обнял, притиснул к себе и прошептал на ухо:

– Я сделаю так, как захочешь ты. Я хорошо запомнил, что выбираешь всегда ты.

Аллу удовлетворил ответ. Власть над мужчинами была основной ее страстью. Особенно приятно покорять сильного, который отступает только перед ее красотой. Не любила мужиков-рабов. Раб изгибается в три поклона, унижается и попрошайничает. Она не видела в Дмитрии раба, видела покоренного ею.

– Тогда сделай, чтобы Зибирова я больше не лицезрела, – проговорила и вновь прилегла рядом с Пекрасовым.

– Вряд ли это получится, – вздохнул тот. – У нас с ним натянутые отношения. Ты не могла не заметить этого. К тому же мне кажется, он что-то замышляет против меня. У меня на это нюх. Вернуть бы прежнее время, я б никогда не взял его к себе в компаньоны. Но что случилось, то случилось. Мне всегда приходится держать ухо востро. И тебя он попытается закружить.

– Не думаю, что ему это удастся! – Стройное тело Аллы передернулось.

– Ты его не знаешь, – сказал Дмитрий, и Алла уловила в его голосе нервный сбой.

Она опять села, посмотрела ему в глаза:

– Ты мне сегодня не нравишься, – и заметила, как он попытался изменить выражение лица, помолчала и энергично выплеснула: – Тебе пора идти! – В эту минуту он показался ей слабым, Алла поморщилась. Если он умный, он поймет, что жаловаться на компаньона это не по-мужски. Настоящий мужчина в любых обстоятельствах должен держать руку на пульсе. Сильному не подобает полагаться на Бога. Алле не хотелось, чтобы Дмитрий разочаровал ее. В таком случае все мужчины в ее глазах превратятся в стадо баранов.

Пекрасов собрался и вышел из квартиры. Она выключила свет и легла на спину. Засыпать приходилось одной. Долго ворочалась, то взбивала подушку, то отодвигала ее, пока наконец сон не сморил. Но сон этот не был крепким и продолжительным. Несколько раз просыпалась, чувствуя, как ее телу не хватает мужских рук.

12

Утром Алла поднялась с трудом. Неудовлетворенная, не выспавшаяся, разъяренная. Под глазами были круги. Все валилось из рук. Долго приводила себя в порядок перед зеркалом. Наконец, справившись с макияжем и прической, надев юбку и блузку, пошла в кухню. Но и тут нудно возилась с приготовлением кофе, потом пила и обжигалась.

Когда подошла к входной двери, была накалена беспредельно. На площадке, закрывая ключом дверь, услыхала за спиной голос Зибирова. Удивленно оглянулась. Тот стоял у лифта и лыбился. Все в той же одежде. Алла поморщилась. Какая дурацкая улыбка.

– А я жду вас, – сказал Федор. – Я, конечно, мог бы позвонить в вашу дверь, но я не люблю быть непрошеным гостем. Я привык, что женщины сами приглашают меня к себе.

Она усмехнулась. Подумала, что от нее он этого не дождется. Сделала вид, что не замечает его. Он понял ее ход и стал сопровождать вниз по лестнице, говоря:

– Вы поразительно красивы, Алла. Всю ночь я думал о вас. Утром захотел непременно увидеть.

Истровская молчала, внимательно краем глаза наблюдая за говорившим Федором. Говорил он неглупо, но Алла поймала себя на мысли, что он повторялся, то есть произносил почти те же слова, что и Пекрасов. Как бы под копирку, но с небольшими правками. Это было смешно, но, между тем, раздражение от его появления стало мало-помалу улетучиваться.

Она осознавала, что Зибировым могло руководить исключительно соперничество с Пекрасовым. Она в их руках становилась козырной картой, которая била одного из королей. Это ее не устраивало. Уж если быть козырной картой, то такой, которая бьет всех королей, оставляя лишь того, которого сама выбрала для себя. В данном случае Федор был битым королем. Не один пуд соли ему нужно съесть, чтобы попасть в ее постель.

Не отвечая Зибирову на восторженные слова, Алла села в машину и стремительно отъехала от дома. В зеркало заднего вида заметила, как Федор прыгнул в свою машину и сорвал с места.

Истровская кружила по городским улицам, а машина Зибирова повторяла те же траектории. Неотвязность Федора возмущала. Алла даже не могла смеяться над этим, ибо все было чрезвычайно глупо.

Наконец гонки надоели, и она остановила автомобиль. Метнулась к притормозившей сзади машине Зибирова. На лице была ярость, Алла сорвалась на крик. Федор за рулем, опустив стекло, смотрел на нее и кивал, словно соглашался с ее сердитыми возгласами в свой адрес.

Его спокойствие выводило из себя.

Она распахнула дверцу автомобиля и потянулась к замку зажигания, пытаясь выдернуть ключ и забросить как можно дальше. Уже нащупала, но в этот миг Зибиров обхватил ее, развернул лицом к себе. Его губы прижались к ее. Сопротивление не помогло, он был сильнее. Алла прекратила биться, но на поцелуй не ответила. А Федор не отпускал.

Алла отвернула лицо:

– Не надоело? – спросила насмешливо, чувствуя напряжение в теле.

– Вы хотите меня, Алла? – справился он, прикасаясь губами к ее щеке.

– Я хочу, чтобы вы отпустили меня! – упрямо ответила женщина.

– Я не уверен в этом, – сказал Зибиров, дыша ей в ухо.

– Придется поверить! – резко выдохнула она, недовольная тем, что мужской запах Федора начинал притягивать ее.

Зибиров снова поймал ее губы, и она не сопротивлялась. Каким-то невероятным образом все начинало переворачиваться с ног на голову. Мозг требовал прервать происходящее, а тело просило продолжения. И даже боль от руля, который давил на позвоночник, перестала ощущаться. Неудобное положение, в котором она находилась, не казалось уже столь неудобным.

– Я лучше Дмитрия, вы убедитесь в этом, Алла, – произнес Зибиров, оторвавшись от ее губ. – Я всю вас съем! Проглочу!

– Не говорите гоп, – выпалила Алла и разозлилась на себя за эти слова, как будто она этой фразой приглашала Федора в свою кровать, чтобы сравнить с Дмитрием. И она поправила себя: – Забудьте об этом. Поиграли, и хватит. Не люблю насилия.

– Я тоже не люблю, – усмехнулся Федор. – Но как бы тогда я смог вас поцеловать? – Он расцепил руки и провел левой ладонью по ее бедру. – Вы очень хороши, Алла.

Истровская оттолкнулась от него и выскользнула из салона. Внутри у нее закипело с новой силой. Он был слишком самоуверен, и она в этом невольно почувствовала какую-то игру, будто была игрушкой в руках Федора. Он безапелляционно навязывал ей свои правила, разрушал ее жизненные устои: делать выбор самой. Этого принять было невозможно. Однако ее подводило тело, ему было приятно ощущать на себе руки Зибирова, оно отказывалось подчиняться мозгу, хотело улавливать запах Федора и чувствовать вкус его поцелуя. Алла пылала гневом. Противоречия раздирали женщину, увязли в ней глубоко, раздражая каждую живую клеточку. Глаза вспыхнули, Алла резко бросила:

– Больше не приближайтесь ко мне!

– Когда? – в ответ на ее слова спросил Федор.

– Что когда? – не поняла Истровская.

– Когда вы прогоните Дмитрия? – закончил вопрос Зиборов.

– Никогда! – взвизгнула женщина. – Забудьте!

– Тогда я уничтожу его! – голос Федора хлестанул, как пощечина. Дверца машины захлопнулась у нее перед носом.

Алла остолбенела. Растерянно смотрела вслед сорвавшемуся с места автомобилю. Почувствовала опасность. Вспомнила недавние слова Пекрасова. Знать, не зря Дмитрий остерегается Федора. Надо же. А она приняла это за слабость Пекрасова. Да и как не ошибиться, ведь внешне все выглядело благопристойно.

Истровская долго еще стояла и смотрела в одну точку, остывая от возбуждения. Лишь придя в себя, глянула на время и быстро направилась к своей машине.

13

Дежурный администратор гостиницы на ресепшен встретила Зибирова равнодушным взглядом, протянула ключ от номера. Он поднялся на второй этаж. Прошел мимо своего номера и толкнул дверь соседнего. Там, сидя на кровати и листая журнал, его ждал Пекрасов. Отбросив журнал, Дмитрий проговорил:

– Быстро ты вернулся. Я думал, не скоро появишься. Сорвалось, что ли? Не подпустила к телу?

– Кажется, она в тебя серьезно втюрилась, – ответил Зибиров, придвинул стул и уселся возле стола.

– Она не из той породы, – усмехнулся Пекрасов. – Да и времени для этого было недостаточно. Она может увлекаться, но влюбиться, по-моему, не способна, – он пружинисто привстал с кровати. – А потому, пока она увлеклась, тянуть время никак нельзя. По нашей информации ее увлечения недолговечны. Уже вчера она выбросила коленца. Но, возможно, в этом я сам виноват. Переусердствовал, хотел разжалобить. А с нею такой номер не проходит. Постараюсь исправить промашку, но надо торопиться. У тебя есть что рассказать?

– Да, в общем, пока только познакомились, – подытожил Зиборов. – Решительно отказала, хотя, думаю, все-таки мой поцелуй пришелся ей по душе. Губки у нее вкусные. Пустил в ход угрозы, чтобы ускорить процесс. Пообещал уничтожить тебя. Впрочем, я не сомневаюсь, что смог бы достичь успеха и без угроз, но для этого нужно время. А его-то как раз, как всегда, мало.

Пекрасов, слушая, заложив руки за спину, прошелся по номеру. Пружинистые движения были быстры и без лишней суеты. По выражению глаз ничего нельзя было прочитать.

– Заказчик торопит, – сказал, когда Федор умолк. – Сегодня уже звонил.

– Неужели он думает, что все делается по щучьему велению? – обронил Зибиров недовольно. – Или мы сами не понимаем, что нужно скакать галопом? Он думает, он самый умный, но профессионалы в таких делах мы с тобой, Дима, а не он. – Федор завозился на стуле, ища удобное положение. – Нас учить и подгонять не надо. Не таких раскручивали. И Алла скоро заскулит, как бедный Лазарь. Только перья полетят.

Задача, которую они взялись решить, была проста, как выеденное яйцо. Надо было разорить Истровскую. Методов для этого существовало множество. Они занимались такими делами не раз и хорошо умели подбираться к жертве. Сначала изучали объект, а потом действовали.

Пекрасов по обыкновению выполнял первую часть задачи и справлялся с этим неплохо. Зибиров входил в игру, когда требовались разогрев и раскрутка, чтобы начатое Дмитрием стремительно пошло к завершению. За разорение Истровской заказчик давал хороший куш сверху. Получалось, что им светила двойная выгода. Так что со всех сторон дельце было заманчивым.

Богатая и влюбленная женщина это источник не только любовных утех, но еще доходов. Женщина, теряющая голову, беззащитна, ее можно брать голыми руками вместе со всем, что ей принадлежит.

В город они приехали вдвоем. Когда Пекрасов вышел на охоту, Федор отлеживался в номере, ждал своей очереди. Они хорошо спелись. Никто не главенствовал. Почти не спорили, работали слаженно.

В игре с Истровской ничего не подозревающую Аллу уже крепко насадили на крючок, умело воспользовавшись ее слабостями.

Дмитрий показал на часы, напоминая, что сегодня у Федора встреча с заказчиком. Зибиров после этого поднялся со стула и отправился в свой номер. Сразу пошел под душ. После душа надел рубаху в полоску и серые брюки. Он был любителем, как он говорил, смены декораций. Пекрасов же был более консервативен. С женщинами работали с переменным успехом: иногда больше везло Дмитрию, иногда удача улыбалась Федору, иногда успех делился поровну.

До встречи с заказчиком оставалось достаточно времени. И Зиборов решил завернуть в кафе. Последнее время они все чаще с Пекрасовым стали подумывать о включении в группу красивой девушки. Потому что ковать деньги можно было не только на женщинах, но и на мужиках. Но потрошить карманы мужиков без красотки было невозможно. Уплывали денежки, уплывали, и это печалило.

В кафе Федор уже пару раз присматривался к официантке. Красивая, чертовка, но простовата, без авантюризма в глазах. И он не стал раскручивать этот вариант.

Сел в дальний угол, сделал заказ. Не успел расслабиться, как увидал в дверях новое лицо. Красивое. Его наметанный глаз сразу уловил, что девушка хочет остаться незамеченной. Прежде чем пройти к столику, она напряженно окинула кафе цепким настороженным взором. Потом прошмыгнула к столику и села ко всем спиной.

Обычно взгляд Зибирова мгновенно выделял богатых женщин, с каких можно поживиться, а тут явно больших денег за душой не было. Он даже не понял, почему задержал на ней взор.

Стал наблюдать. На протяжении получаса девушка ни разу не оглянулась. Зибиров поел, расплатился, посмотрел на часы, минуту раздумывал, не опоздать бы на встречу, а затем поднялся и шагнул к ее столику.

Спросил разрешения сесть и, не дожидаясь согласия, сел.

– Вижу, вы чем-то взволнованы, девушка, – проговорил, глядя на опущенную голову. – Если вам нужна помощь, я готов оказать ее.

Кристина, а это была она, удивленно вскинула голову и настороженно посмотрела на Федора:

– Я ничем не взволнована, – грубовато ответила ему. – Мне не нужна твоя помощь. – Она хамила намеренно, чтобы отшить Зибирова.

Но она не знала, с кем имела дело. Только раздразнила Федора. Он ухмыльнулся:

– Зачем же так грубо? – спросил и не стал переходить на «ты», как сделала Кристина. – Вы мне понравились, иначе я не предложил бы своих услуг. Ведь я для вас сейчас, возможно, как палочка-выручалочка. – Зибиров говорил давно заученные фразы, которые в большинстве случаев срабатывали безотказно. – Вы не в настроении, у вас на душе кошки скребут. Я не спрашиваю, что у вас произошло, зачем мне знать, но, может быть, именно меня теперь вам не хватает. Мне не надо ничего рассказывать, а вот знакомые будут приставать с расспросами. А ведь вам никому не хочется объяснять и видеть никого не хочется. Значит, именно я сейчас нужен. – Он старался попасть на ее волну и надеялся, что это прокатит.

Но в глазах Кристины интерес к нему не появлялся. Когда же наконец он отвяжется, думала она. Он угадал, она никого не хотела видеть, тем более его, по всему видно, тертого ловеласа. Быстро поставила свое тавро и смотрела враждебно.

Уже много дней прошло, как она покинула квартиру Ларисы Азмайловой и вернулась в город, где родилась. Но проведенные здесь дни не принесли успокоения. Беспокойство увеличивалось, разрасталось до болей в груди. Но так продолжаться долго не могло. Она разумела, что здесь ее запросто вычислят. Но где спрятаться, не знала. А знала б, непременно убежала бы. Глянула на Зибирова. Зацепиться бы за кого-нибудь, хоть за этого кретина.

Федор мгновенно ухватил изменение в ее настроении. И подбросил новые дровишки в топку, чтобы сильнее разжечь пламя:

– Я в вашем городе новичок, – проговорил, вглядываясь в ее лицо. – Никого здесь не знаю, и меня никто не знает. Со мной вам будет сейчас гораздо комфортнее. Хотите, я вас увезу отсюда? Забудутся все печали. Как будто не бывало! – протянул руку. – Соглашайтесь. Меня зовут Федор, а вас?

Глупец, досадливо подумала Кристина, ее проблемы просто так не разрешить. А впрочем, хотя бы забыть о них на время.

Зибиров выливал на нее нескончаемый поток слов. Он как бы перетягивал канат на свою сторону. Осознавал, что слова сейчас играют главную роль. Кристина слушала, но сопротивлялась:

– Поискал бы ты другую, – сказала резко. – Раз в городе впервые, у тебя много возможностей. Меня от твоего донжуанства воротит. Красиво полощешь уши, только мне осточертели такие песни.

– Я помогу сбежать от себя, – настойчиво произнес Федор, и голос был настолько уверенным, что у Кристины вновь возникла мысль, а не зацепиться ли за него.

Кристина ела быстро, словно глотала не разжевывая.

Что-то происходило в ее душе. Несколько минут назад она не желала видеть Зибирова, но вдруг шевельнувшаяся надежда подогрела. Слепая, неосознанная. Кристине так захотелось, чтобы нашелся наконец выход из замкнутого круга. Чтобы кто-то подставил ей плечо. Да хоть бы и этот придурок.

А у Федора внезапно промелькнула мысль, что Кристина могла бы стать той девушкой, которой не хватает им с Пекрасовым. Почему бы нет? Красивая, не простушка и загнанная в тупик. Такая с удовольствием станет потрошить карманы мужиков. Его нюх на женщин редко подводил. Но преждевременно радоваться Зибиров не спешил. Все только внешне могло казаться простым. На одной интуиции далеко не уедешь. Девушка, несмотря на все его красноречие, могла попросту отказаться от продолжения знакомства и уж тем более не слушать предложение о совместной работе. К этому следовало подвести осторожно.