Наизнанку
– Это очень… очень дорогая рубашка. Надеюсь, что твоя стряпня того стоит!
– Привет, – Яна вздрогнула и стала поправлять длинные волосы, которые еще не высохли после душа. – Прости, но я очень проголодалась!
– Привет, – я немного замер, потому что не ожидал услышать ее робкий голос. Яна прижалась к барной стойке и посмотрела на меня, оторвав взгляд от пола. Она двигалась глазами снизу верх, а потом вспыхнула ярким румянцем, наткнувшись на расстегнутую рубашку. Яна закусила губу и отвернулась, пытаясь спрятать свое смущение.
– Я в душ…
Я сделал пару шагов вперед спиной, а потом бросился от этой занозы в ванну, где открыл кран с горячей водой. По черному кафелю поползли клубы пара. Я глубоко вдохнул обжигающий воздух и, скинув одежду, встал под душ. Иногда меня посещали противоречивые мысли. С одной стороны, мое возвращение имело веские причины, а с другой стороны? Как-то все слишком по-другому… Иначе… Я не готов ко всему этому эмоциональному, домашнему. Что это? Зачем? Я закрыл глаза и снова вспомнил эту румяную блондинку на моей кухне. Черт! Я сильно хлопнул стеклянными дверками душевой кабины, создавая больше шума, чем рассчитывал. Намного проще жить, когда сердце холодное, как снежинка, а душа сухая, как пустыня…
– Привет, – Яна варила кофе, внимательно следя за туркой, она бросила на меня едва заметный взгляд из-под опущенных ресниц.
– Знаешь, мне кажется, что ты просто забыла, как меня зовут, поэтому за сегодняшнее утро поздоровалась уже дважды!
– Черт! Прости, – Яна улыбнулась и разлила ароматный кофе по маленьким чашкам из чёрного прозрачного стекла.
– Б*ть, я себя чувствую шлюшкой, чье имя забывают наутро! – я сел на кожаный диван и закурил.
– Прости! Я помню, как ты меня спас. Помню, как нес на руках. А больше ничего не помню!
– Ладно, забыли. Ну, чем будешь кормить?
– Ну, не томи.
– Олег… Меня зовут Олег. Если снова забудешь, то я больше не стану тебя спасать.
– Отлично! Ну, учитывая, что в твоем холодильнике пусто! Представляешь, он новый, даже наклейки на месте. – она поставила на стол стопку румяных блинов и банку варенья.
– Ого! У меня было варенье?
– Нет! – Яна села на стул, подогнув под себя ногу. Она внимательно смотрела на меня и пила кофе, обхватив чашку двумя руками.
Я курил, выдыхая дым в открытое окно, а сам искоса наблюдал за ней. Лучи утреннего солнца освещали ее лицо, на котором не было ни грамма косметики. Но ей шла натуральная красота. На смуглой коже голубизна глаз была еще ярче, нежно-розовые губы казались нарисованными, а маленький носик так и хотелось пощекотать.
– Ну? Где взяла?
– У соседки, – она рассмеялась, а на щеках вспыхнул уже знакомый румянец. – Она попросила достать попугайчика, который забрался за антресоль. Я помогла старушке, а за это получила ингредиенты для блинов и варенье.
– Я запретил тебе выходить из квартиры! – вскрикнул я, но тут же осекся, когда увидел ее испуганный взгляд.
– Я… – она поставила кружку и опустила глаза.
– Ты звонила?
– Нет, не звонила. Но очень хочу! Олег, мне нужно позвонить мужу. Он, наверное, переживает.
– Конечно, переживает. Только если бы это было безопасно, то я отвез бы тебя сразу домой. А раз ты сидишь в моей рубашке, на моей кухне, то это небезопасно, – я выдохнул и, затушив сигарету, повернул свою голову, встречаясь с ее голубыми глазами.
– Ты хочешь сказать, что …
– Ян, я ничего не хочу сказать. Просто давай подождем? Посиди здесь? А вечером папа заберет тебя! Договорились?
– Но мне нужны вещи, – Яна надула нижнюю губу, но этот жест был настолько естественным, не наигранным, что вызвал улыбку.
– Это наименьшая проблема. Спасибо за завтрак! Так давно не ел домашних блинов. – Я встал из-за стола и, взяв тарелку и чашку, пошел к раковине.
– Что? Что ты делаешь? – Яна встала и подошла ближе.
– Черт! Я ловлю себя на мысли, что не понимаю тебя.
– Зачем ты моешь посуду? – она не отступала, а только скрестила руки на груди, выражая всю решимость добиться от меня ответа.
– Так… становится все интересней, – я убрал вымытую посуду в сушку и развернулся к ней. – Начнем сначала? Ты приготовила завтрак. Я поел, встал, поблагодарил за вкусную домашнюю еду и помыл за собой посуду. Что в этой логической цыпочке непонятно?
– Ты странный. Я никогда не видела, чтобы мужчины мыли посуду.
– Смотри! – я крутанулся округ своей оси. – Пока бесплатно.
Подмигнув очумевшей девушке, отправился в спальню.
Нужно выкинуть всю эту ерунду из головы и встретиться с Моисеем.
– Серега, привет, – я достал телефон и встал у окна, рассматривая набережную. Вдоль реки суетливо ходили люди. Вся поверхность воды была усыпана желтыми листьями, мелкая рябь сбивала их в кучку и старалась выкинуть обратно, на брусчатую тропинку. Но листья сопротивлялись, никак н желая покидать нежные объятия реки.
– Привет! Я уже еду, – голос Лазарева был грустным.
– Я скину тебе адрес, раз уж ты разнюхал то, что не следовало, заедешь, заберешь папку для меня.
– Ладно, эксплуататор. За это ты должен сварить кофе.
– О! Этого сколько угодно. Янке все равно делать нечего. – Я отключился и вышел на балкон, вдыхая утренний воздух.
Я долго гипнотизировал телефон, решая, как поступить правильнее. Как только позвоню Моисею, он тут же примчится, а, значит, ни о какой конфиденциальности и речи быть не может! По большому счету, моя часть уговора выполнена! Но что-то мешало позвонить, а я привык доверять интуиции. Перед глазами всплыли грустные голубые глаза девушки. Нет, я не могу рисковать. Только не я.
Мои мысли прервал звонок в дверь. Я завязал галстук и вышел из спальни, но меня опередила Янка, бросившаяся к двери так быстро, что я едва успел схватить ее за рубашку. Она отпружинила и врезалась в мою грудь.
– Что? – она опять надула губу.
– Пока это моя квартира! – шикнул я и втолкнул девушку в кухню. Она сложила руки на гуди и высунула язык, скорчив рожицу. – Ребенок!
– Зануда! – недолго думая, парировала она.
Я ногой захлопнул черную дубовую дверь и пошел в коридор. На площадке было темно, откинув дверь раздвижного шкафа, я достал из сейфа пистолет. На экране видеодомофона был виден только силуэт. Видимо, лампочка перегорела.
– Кто?
– Олег! Это Людмила Сергеевна, – писклявый старушечий голос раздался за дверью. Я спрятал ствол за спину и открыл дверь. Крохотная женщина стояла в коридоре, сжимая в руках массивную коробку, которая была больше, чем она сама.
– Это ко мне! Людмила Сергеевна? Ой, спасибо!!!! – Яна вихрем вылетела на площадку, отталкивая меня с порога.
– Деточка? Ты разберешься?
– Конечно. Вечером отдам, – счастливая девушка забрала коробку и всучила ее мне, а сама повисла на старушке. – Спасибо!
– Какая хорошая у тебя невеста! – рассмеялась соседка, поглаживая Янку по волосам. – Надо вкрутить лампочку, а то темнота!
– О! Она просто волшебная, – проворчал я и, бросив коробку на комод, вышел на площадку.
– Это я что? Удачно зашел? Да? На свадьбу попал? – заливистый смех Лазарева раздался за спиной, отчего у меня возникло дикое желание передушить каждого.
Где моя просторная и очень тихая квартира? Что случилось? Я сегодня даже пробежку пропустил. Не просто пропустил, а проспал! А сейчас вкручиваю лампочку. Охренеть! А где мое пиво, рыба и футбол по ящику?
Лазарев вошел в квартиру, обнимая Янку за плечи. Он вертел головой, осматриваясь вокруг.
– Хорошо живешь.
– Без вас было лучше, – я улыбнулся старушке, которая вошла в свою квартиру, потом захлопнул дверь, закрывая на все замки.
– Янка! А ну, кофе барину и поживей! – рявкнул Лазарь и дернул ее за волосы. – Что это на тебе?
– Это когда-то была моя рубашка от Tom Ford! – я поморщился, рассматривая бахрому на месте шва.
– Фи… Наскалов, да ты жмот? – Серега заглянул на кухню и направился в зал.
– Ты сам мне ее дал вчера, – Яна прищурила глаза и снова показала мне язык. Я бросился за ней, намереваясь сделать то, о чем думал вчера. Вымыть ее язык с мылом. Но Яна захлопнула дверь, оставив меня в коридоре наедине со своим гневом. – Я принесу ваш кофе в кабинет.
– Тебе все равно придется выйти.
– Конечно! Обязательно. Вот успокоишься, и я сразу выйду. Честное слово! – сквозь смех говорила Яна.
Я чувствовал, что она стоит прямо у двери. Ну, что за девчонка? Я выдохнул и ударил ладонью в дверь, уши заложило от ее вскрика. Подслушивала. Испугалась. Хорошо! Так ей и надо!
– Кстати! Кофе в доме тоже больше нет! – заорала она и пнула дверь со своей стороны.
– Черт! – взвыл я и схватил бумажник, лежащий на комоде. – Закажи все, что нужно! В соседнем доме супермаркет. Привезут через двадцать минут. Визитка на холодильнике. Телефон на барной стойке. И только попробуй позвонить домой! – я вытащил кредитку и просунул под дверью.
– О! Вы так щедры! А лимит на карточке есть?
– Нет! – брякнул я и тут же пожалел, когда услышал ее недоброе хихиканье.
Лазарев сидел на диване и щелкал пультом. Все говорило в нем о том, что он напряжен, как высоковольтные провода. Он даже не смотрел в экран плазмы, зафиксировав взгляд на черном глянцевом паркете. Когда заметил, что я за ним наблюдаю, сделал попытку улыбнуться и кивнул в сторону балкона.
– Я работаю на Моисея пять лет. Видел многое. Знаю, что он может быть жестким, расчётливым. Но он бережет своих. Никогда не было крыс! Никогда! – Серега скинул серый пиджак на кресло и открыл окно, сделав пару глубоких вдохов, снова захлопнул, прижавшись лбом к стеклу. – Я к тому, что нужно быть больным на всю голову, чтобы украсть Янку!
– Согласен.
– Кирилл на это не способен! У него кишка тонка!
– Это не он, – я сел напротив Лазарева. – Почему тебя это беспокоит?
– Я не знаю. Мне противно, что среди тех, с кем провожу все свое время, есть падла! Меня трясет! Мне нужно знать!
– Мы пока этого не сможем сделать! Забудь! Где папка? Кстати, я думал, что ты пофигист.
– Пофигисты – усовершенствованные и высокоинтеллектуальные по*уисты! – Лазарев ударил кулаком по стене и вытащил из внутреннего кармана свёрнутый в трубочку файл с документами.
Я внимательно осмотрел и улыбнулся, потому что было видно, что он не открывал папку. Бояра знает свое дело. Приклеил тонкий волос на месте вскрытия. Волос был на месте, а Лазарь получил еще один плюс от меня. Я достал документы и закурил.
– Кофе, – в дверь поскреблась Яна.
Я открыл и кивнул в сторону стеклянного журнального столика.
– Там продукты привезли. Я могу самостоятельно открыть дверь? Или потревожить Ваше Превосходство?
– Посмотри в видеодомофон! – крикнул вдогонку Янке, которая, видимо, и не планировала дожидаться моего вердикта.
Я прислушался. Она открыла дверь, послышались спокойные голоса, шорох бумажных пакетов, хлопок двери…
– Я жива! – крикнула она и захихикала. – И даже не надругались!
– Почему ее раньше не украли? – прошептал я и вернулся к чтению, плотно закрыв дверь.
– Я не знаю. Поэтому и говорю, что нужно быть полным отморозком, чтобы сделать это. О ее передвижениях знали только Моисей, Кирилл, водитель и сопровождающая машина охраны. В то утро охраны не было. Потому что Яна не предупредила. Это такой клубок случайностей!
– Чем естественнее совпадения, тем они маловероятны. Это ясно, как божий день, что похищение липовое. Ее посадили в товарняк без сопровождения. Причем провели в свадебном платье по всему железнодорожному вокзалу. Я знаю, КАК похищать людей! И говорю тебе, что это не конец. Знаешь, Лазарь, можно недооценивать своих врагов, но никогда не нужно переоценивать преданность своих друзей! Поэтому… поехали…
Но не успели мы выйти из квартиры, как телефон Лазарева принес новость, подтверждающую мои слова… Иногда так хочется ошибиться хоть один раз! Один хренов раз!!!!!!
Глава 7
Олег
Громкое рычание за дверью запускало страх во многих, но не во мне. Я прислонился к стене, осматриваясь вокруг. Коридоры частной больницы сверкали чистотой. Черный мрамор на полу, белоснежные стены, серые кожаные диваны вдоль окон.
Черная дверь распахнулась, оттуда выскочила медсестра в коротеньком белоснежном халатике. Она опустила глаза и, быстро передвигая стройными ножками, помчалась по коридору.
– Позови его!
Даже уточнять не нужно было. Я знал, что Моисей говорит обо мне, но идти по первому свисту совершенно не хотелось. Я сел на диван и откинул голову, стараясь привести мысли в порядок. Когда мы с Лазарем выходили, ему позвонили и сообщили, что машину Моисея подорвали. Непонятно, то ли хотели припугнуть, то ли не рассчитали время, потому что машина рванула в тот момент, когда Моисей возвращался от любовницы. Охрана открыла двери подъезда высотки, чтобы встретить шефа, когда прогремел взрыв.
– Олег, идем, шеф зовет, – красное лицо Сереги показалось в дверном проеме палаты. Он поджимал губы и держал в руке неприкуренную сигарету.
Я встал с дивана и направился в палату. Моисей ходил по периметру огромной комнаты, скрестив руки за спиной. Палата была не просто просторной. Это была квартира-студия, здесь были и кухня, и гостиная, а перед окном стоял большой письменный стол. Я кивнул Моисею, который замер, сверкнув на меня глазами. Странный он. Действительно думает, что мне страшно?
– Скала? Что х*йня? – его сдержанный рык резанул слух.
Я сел на высокий барный стул и, включив кофемашину, открыл окно и закурил, поймав смеющийся взгляд Лазарева.
– Щенки! Да я вас всех пощелкаю! – Моисей достал пистолет из кармана халата, с громким щелчком передернул затвор.
– Я не заказывал театрального представления. Завязывай, пока ты не перестанешь орать, нам сложно понять тебя, – я расстегнул пиджак, откинув так, чтобы Моисей увидел кобуру.
– Спелись, орлики? – он подсел к Сереге, при этом не убирая ствол.
– А ты чего хотел? Ведь, именно ты приставил ко мне Лазаря, да?
– Да! Только я не думал, что ты, Лазарь, моя правая рука… – Моисей приставил ствол к затылку парня. – Что ты так быстро забудешь свое место… Ты должен докладывать…
– Убери ствол! – я размешивал кофе, внимательно наблюдая за происходящим. Не могу понять, что больше меня занимало. То ли, что Лазарев так и продолжал криво ухмыляться, смотря «папе» прямо в глаза, то ли полная решимость во взгляде Моисея. Он может….
– Заткнись…
– Разговор есть, убери ствол, – я не выдержал и заорал, чтобы привести его хоть как-то в чувство. Старик сверкнул голубыми глазами и, немного подумав, щелкнул предохранителем.
– Говори…
– Твою дочь никто не хватится еще двенадцать часов. Она в безопасности, чего не скажешь про тебя. Я сначала голову ломал, к чему все это представление, а теперь все так ясно и понятно! – я достал документы и, бросив папку на пол, толкнул ее носком туфель. Моисей дернул бровью, но нагнулся и поднял черный файл.
Откинувшись на спинку стула, я наблюдал за парковкой больницы, которая была заставлена черными джипами.
– Кто старший, кроме Бубы? – вдруг спросил я.
– Ты парней имеешь в виду? Тогда только Буба. – Лазарев тоже подошел к окну и тихо рассмеялся, наблюдая уже знакомую картину. – Никогда не устану смотреть на три вещи: как раздеваются женщины, на деньги и на быдло, которое уверено, что круче никого нет!
– Моисей? – я бросил взгляд на старика, который, держась за голову, перечитывал документы снова и снова. Он махнул рукой, давая понять, что его это волнует меньше всего.
– Звони Бубе, пусть ждет у машины! – я рассмеялся, наблюдая, как Лазарь потирает руки.
– Б*ять… – прохрипел старик и схватился за сердце. Он закрыл глаза и откинулся на спинку кожаного дивана. Его руки сжались в кулаки.
Лазарев налил ему стакан водки и поставил на журнальный столик. Старик открыл покрасневшие глаза, затем быстро опрокинул целый стакан, не морщась.
– Яна… Моя Янка. Она – это все, что я боюсь потерять. Мне срать на деньги, тачки, дома… Я отдам все ради ее глаз, улыбки. Сука…. – Моисей уронил голову. – Я вынес эту кроху из роддома, поклявшись, что смогу воспитать настоящей! Не фальшивой! И Янка меня ни разу не подвела. С самого детства с ней было трудно. Она не хотела видеть дома охрану, отказывалась от водителей. Черт! Надо мной смеялся весь город! Я угонял машины у собственной дочери! Кажется, их было семь или восемь… Мы шли в полицию и писали заявление. Как мне было стыдно в первый раз! Менты на меня косо смотрели, как на лоха, у которого можно просто взять и угнать тачку. Но когда мы приходили снова и снова, они стали улыбаться. Все закончилось, когда она согласилась на шофера. Но потом она привела домой этого олуха! Кирилл мне сразу не приглянулся. Никаких хвостов! Ни следа, ни приводов, ни прав… Ничего! Просто родился, вырос в детдоме, закончил техникум. Но Янка… Янка казалась такой влюбленной. А я смотрел на него и не понимал, во что можно там влюбиться? Высокий, худой, нелепый. И в один прекрасный день она сказала мне, что они женятся и хотят жить отдельно! Черт! И я принял его! Принял, потому что знал, что если запрещу, то потеряю дочь. А потерять ее не могу! Просто не имею никакого права! Вот я и закатил пир на весь мир. Загнал певцов, устроил салют, отправил их на Канары и подарил квартиру. Но как только дочь собрала последний чемодан, я стал рвать и метать. Я боялся, что он ее обижает! Я не знал, чем она живет, как она живет! И обокрал ее квартиру, чтобы напугать, заставить вернуться к папе.
– Стратег, е*тыть… – хохотнул Лазарь, за что получил острый взгляд голубых глаз.
– Посмотрю я на тебя, когда у тебя родится дочь! Знаешь, почему все мужики хотят сыновей? Потому что с ними проще. Ты не пропускаешь каждую слезинку, смех через сердце. Когда дочь забирается на коленки и заглядывает в глаза не для того, чтобы получить что-то, а просто так… Просто! Потому, что любит, скучает, переживает…. В такие моменты ты способен на все! Я упустил его из виду… – взвыл Моисей и стал нервно раскуривать трубку, выпуская в воздух терпкий аромат табака. – Мне не жаль денег…
– Моисей? Ты, ведь не дурак. Понимаешь, что он тут не при чем? Он шестерка, – Серега внимательно смотрел на старика, пытаясь понять, о чем тот думает. А я знал, что он обдумывает. Знал. Единственное, что волновало Моисея, была дочь.
– Я знаю, что он не смог бы. Он просто в цепочке.
– Значит так. Хватит. Тут и думать не о чем. Моисей, когда ты просил найти дочь, ты сделал выбор. А было только два варианта! Либо мы тихо ищем крысу, либо спасаем Янку. А теперь поздно. Крыса залегла. И у нас опять нет выхода, кроме как притвориться лохами.
– Убрать! – прошептал Моисей. – Я убивал и за меньшее!
***
– Наскалов, вот скажи мне, почему по земле ходят такие козлы? – Серега весьма разрумянился от принятого на грудь.
Мы сидели в мягкой комнате ресторана Дубай. На низком столике стоял кальян, бутылка виски. Серега пускал кольца в потолок, развалившись на диване, раскидав гору маленьких разноцветных подушек.
– Потому что им позволяют это делать. Папа пустил козла в свой огород, дал допуск к своей капусте, поделился землей, показал, как подминать под себя слабых безродных козликов. И вот он настолько поверил в себя, что забыл свое место! – я откинулся на мягкую спинку дивана, стараясь расслабиться. – Он мелкая шестерка.
– Как поймать того, кто руководит им?
– О! Это будет не скоро. Поверь, сначала мы поймаем еще несколько мелких крыс, прежде чем подберемся к «матке»!
– Ты хочешь сказать, что есть еще кто-то?
– Однозначно, – я достал все ту же папку и бросил ею в Лазарева, который уже несколько часов смотрит на меня косо, не решаясь спросить про содержание. – Он трус, потому что видно, что он начал двигаться мелкими шагами. Кирилл уже больше года спит с подругой жены. За последние десять месяцев, он переписал все, что записано на имя Янки, на себя. Это я уже молчу о многозначной цифре его счетов.
– А ты говоришь, что он трус, – Лазарев сел, чтобы прочитать документы.
– Конечно, трус! Потому что, если чувак решил начать водить шашни, это значит, он решил, что скоро слиняет. Ему достаточно многомиллионного счета и все. Он не смотрит в корень, в потенциал открытых возможностей не потому, что не хочет, а потому, что глуп и ему страшно. Ой, как страшно!
– Ушлепок! – Серега отбросил документы и снова присосался к бутылке. – Он мне никогда не нравился.
– Тогда, может, расскажешь?
– Он, как телка! Смотрит по сторонам. Ему важно, чтобы его костюм, тачка, квартира, были лучше, чем у других. Ты бы видел, с каким рвением он участвовал в организации собственной свадьбы! Позвал детдомовских дружков, чтобы показать статус…
– Статус! Да, он только это и имеет. Статус. Только он ничего не сделал для этого, он пользуется чужими заслугами.
– Почему «папа» сказал его убрать?
– Потому, что нет другого выхода. Можно было три дня потратить на поиск крысы, но не факт, что хватило бы времени, но потерять Яну. А можно принять их правила игры и убрать Кирилла. – я рассмеялся, сам удивившись собственному удовольствию, с которым думаю о том, что скоро одной тварью на земле станет меньше. – И, что-то мне подсказывает, что Кирилла кто-то сливает, потому что к нему ведёт слишком много тропинок.
– А, может, его хотят убрать потому, что он слишком много знает? Тогда стоит его оставить?
– Нет, Серый. Если бы он много знал, его убрали давно и без нашей помощи.
– Ну, за живого мертвяка? – Лазарев разлил коньяк и толкнул ко мне стакан.
– О! Бояра! – в кабинку вошел Бояров. Он на секунду замер в пороге, словно пытался понять, нужно это ему или нет.
– Черт! Олег, я не помню, когда видел тебя пьяным, – рассмеялся друг и, сбросив кожаную куртку, упал рядом. Он остановил взгляд на Лазареве, а потом быстро вернул его ко мне.
– Забей… – проскрипел я и налил виски для друга. – Выпей и давай дружить!
– Что-то подсказывает, что дорого обойдётся мне ваша дружба! – проворчал Паха, но все же опустошил стакан. – С представителями криминала нашей области я еще не пил!
– И, что? Вкус другой? – рассмеялся Лазарев и встал, протягивая парню руку. – Сергей.
– Пока не разобрал, – Бояра встал и ответил на рукопожатие. – Павел.
– Завязывайте! Бояра – Лазарь. Лазарь – Бояра! – мне стало так смешно наблюдать за скованными движениями парней. Паха бросил в меня быстрый взгляд.
***
Ключ явно не подходил. Однозначно! Она что, поменяла замки? Я уже несколько минут ковырялся в замочной скважине, стараясь открыть дверь. Вдруг, шорох по ту сторону заставил замереть. У глазка загорелся едва заметный красный огонек.
– Дяденька, а Вы кто? – ее хитрый голос прозвучал так ласково, но я знал, что она улыбается. Точно, она закрылась с внутренней стороны, именно поэтому я не могу попасть своим ключом.
– Деточка, открой дяде дверь?
– А пароль дяденька знает?
– Черт! Открой эту гребаную дверь! – взвыл я, ударяя кулаком в стену.
Тишина продлилась недолго, а потом громкий лязг замка разрушил тишину.
– О! Дяденька, да вы нетрезвы? – Яна стояла в коридоре, прислонившись плечом к двери гостевой спальни.
– Ты пессимистка? – я скинул туфли и, сбросив пиджак прямо на пол, собрался пройти в ванну.
– Почему?
– Потому, что оптимист приходит «полупьяным», а пессимист «полутрезвым». А я оптимист, деточка! Именно поэтому я в *овно пьян! – в темноте коридора я не видел ее лица, да и виски, плескавшееся во мне, не придавало зрению четкости. Я пошел по коридору, пока….
– *лядь! Что это? – я споткнулся и полетел вниз головой, попутно стараясь схватиться за что-нибудь, чтобы сохранить равновесие. Но под рукой ничего не оказалось, только прохладная штукатурка. И я приземлился на бок, в сопровождении грохота. Как ни странно, я готов поклясться, что услышал лязг замка. Точно! Янка спряталась за дверью. – ЯНА!
– Что, дяденька? – она хохотала за дверью.
Я встал и щелкнул выключателем. Коридор был заставлен коробками. Я стал открывать крышки. Черт! Там были подушки, одеяла, постельное белье, старый плед и даже посуда!
– Немедленно сюда! – взревел я, стараясь не шевелиться, чтобы не броситься к двери, за которой отсиживалась шкодила.
– Это хлам! А от хлама нужно избавляться! Не переживай, я купила все новое! И намного лучше! Ты же сам оставил мне свою карточку! А девочки, запертые в незнакомых квартирах, должны как-то развлекаться!
– Знаю я одного представителя хлама, от которого не терпится избавиться! – я с яростью пнул коробку и влетел в свою спальню, плотно закрывая дверь.
Глава 8
Олег
Шум… Сплошной монотонный шум. Я повернулся набок, упершись взглядом в дверь. Странный звук проникал в щель под дубовой створкой. И я уже знал, что, открыв ее, не останусь в полном восторге. Наоборот! Останусь в состоянии ярости, когда ты в шаге от взрыва. Сжимаю кулак, лишь бы не сорваться. Именно поэтому вчера так сильно не хотелось возвращаться. Именно поэтому сидел в ресторане напротив дома. Дома? Как давно моя квартира перестала быть безопасной территорией? Когда это случилось? Когда нарушил собственные правила и привез ее туда, куда не пускал до этого никого? Когда мое пробуждение по утрам стало приносить сплошные сюрпризы? Почему, покидая собственную спальню, знаю наверняка, что удивлюсь?