Евангелие от режиссёра
– Ну хорошо… – Александр ещё не понял, чем закончится эта логическая цепочка, и был в недоумении. – А после? После смерти?
– Все мы умрё-ем и превратимся в прах, в том числе и наши души. Потому и в земле не будет меж нами разницы. И сожаления об упущенной будущей жизни не будет. Воскресение – это дар, который в могиле точно уже никто не ждёт. Мы там все равны – никто не обижен.
– А после? Кого Бог воскресит, тот…
– Воскресению могут радоваться только воскресшие те, кто жаждал новой жизни. А остальные даже сожалеть не будут, потому что их нет. И ждать каждому одинаково недолго, даже если до этого дня целая вечность. В могиле времени нет.
– Согласен. При жизни каждый ищет своего, а после смерти никто не будет обижен – прах не обижается. Но как же те, кто любил друг друга? Они разлучатся? Одни воскреснут, другие нет? Разве воскресшие не будут сожалеть и страдать из-за погибших?
– Ты сам знаешь – будущую жизнь можно пригубить уже сейчас. Если кто-то верит в неё, тот почти счастлив, имея цель и мечту. Цель – она многого стоит. Насладятся же будущей жизнью те, кто хорошо распробовал её на дегустации. Это как дорогое вино. Мы его дегустируем, бутылку же откроем после воскресения. Как и сказал Иисус. А собутыльники? Те, кто дегустировали любовь? Нет, друг ты мой, они уже не расстанутся. Они все, как одно целое.
– Угу, – Страхов помолчал, переваривая услышанное и шевеля вставленной в волосы пятернёй, словно он ворошил гнездо. – Сергей, дружище… но чем же я отличаюсь от обезьяны, если у меня нет бессмертной души? Я имею в виду эту жизнь. Сейчас.
– Но ты же дегустатор. Нет? – я не мог не рассмеяться, глядя на взъерошенного и ставшего похожим на кукушонка Страхова. – Мы пробуем новое вино. Соединяем свой дух с Божьим. Наша душа временная, но она перестаёт вонять смертью, когда становится единой с чистым духом.
– Нет, ты скажи, чем я лучше обезьяны, если пока не приступил к дегустации? – иногда Страхов бывал невыносимо тупым и упрямым.
– Ты сам не видишь разницы? В тебе есть дух. Ты разумен благодаря духу. Ты будешь всегда побеждать материю, имея дух. Пусть это не святой дух, а смертный дух сообщества. Ты живёшь в обществе и имеешь его дух, а значит, имеешь цель и смысл жизни, большие, чем ты сам. Большие, потому что человечество больше тебя, оно вне тебя. Это как клетка тела. Тело дарит клетке цель, а само тело поучает цель от ещё большего, от сообщества. И это научит тебя принять ещё большее – дух от Творца.
– И-и? И что?
– Что? Дух рождает цели и веру в их достижение. Никакая обезьяна не имеет цели за пределами одного дня! Вера в цель, воля идти к ней – это проявление духа. Вера творит чудеса – такой подарок нам сделал Бог. В буквальном смысле вера передвигает горы – пусть иногда с помощью тракторов.
Александр поднёс к губам пустой бокал.
– Интересная мысль. Я могу иметь в этой жизни цель, которую не успею достичь… Между прочим, в этом заключена причина внутреннего страдания, которое отличает нас от животных. Я смертен, а цель далека… Иногда очень далека.
Я замолчал и не реагировал, прикрыв глаза. Каждый бокал вина действовал по-разному – сначала веселил, оживлял ум, дискуссию, потом умиротворял. Последний бокал мог стать таблеткой снотворного. Страхов подумал, что я уснул, и встряхнул меня.
Но я просто не мог оторваться от мелькнувшего было понимания и рефлекторно отмахивался от любой посторонней мысли, как от мухи, залетевшей в ухо и пытающейся добраться до мозга. Через минуту я встал и вернулся к разговору:
– Многие не знают, как почувствовать дух. Он проявляется наличием цели и волей к её достижению. Поиск цели и движение к ней – это свойство духа. А если в тебе дух от Бога, то твоя главная цель – за пределами твоей жизни и даже за пределами жизни стран, обществ, земли, вселенной. И ты её достигнешь, если имеешь веру.
Страхов молчал.
– Материя движется, имея причину в прошлом, а дух движет всем, имея цель в будущем.
Я добавил, чтобы было ещё понятнее:
– Дух самодвижен, ему не нужна причина, он сам движет всё к цели. А материю без духа толкает причина. Материя без духа катится по цепочке причин и следствий.
Некоторое время сидели молча, пытаясь понять сказанное. Я первый прервал молчание:
– Без цели человек всегда в аду – даже если у него есть всё и он живет в райском месте.
– Красиво. Или я много выпил? Знаешь, я, когда перепью, для меня все женщины – красавицы. И с мыслями так. Проснёшься и никак не поймёшь, чему восхищался вчера.
Какая удивительная вещь – наше сознание. Оно меняется под воздействием веществ и обстоятельств. Иногда что-то видится лучше, но формулируется сложнее, иногда – наоборот.
После ухода Александра я долго лежал на диване и думал. Человек всю жизнь борется за то, чтобы утвердить свою личность, сохранить дух, не остаться просто умным животным. Результат бывает разным.
Лет пятнадцать назад российское общество кипело в поисках чего-то: истины, смысла жизни, Бога. Почему всё остыло? Что это за графитовые стержни, которые опустились в раскалённое чрево реактора и снизили накал, горение духа, погасили реакцию?
Дар духа – это дар свободы. Дух освобождает от незыблемого закона причинности.
И вот – дух уходит от нас, гаснет.
Глава 7
Главный свидетель
Старец поправил подложенную под колена пуховую подушечку. Суставы распухли и ужасно ныли, напоминая о годах, проведённых на каменном полу. Старец уже почти полгода диктовал ученику благовестие. Работа шла споро.
– Прохор, пиши. Хотя нет, постой. Иди, подыши, мне нужно обдумать.
Конечно, они недооценили Иоанна Крестителя. Они – простые рыбаки. Что могли они понять в происшедшем тогда? Господь избрал их быть свидетелями своей проповеди, смерти и возвращения к Отцу. Всё, что они видели глазами и слышали ушами, передали дальше. Вот Марк, например. Марк записывал за Петром, потом собрал эти логии в одно целое. Ну и кто автор? И факты местами у него расходятся с Лукой. Потому так важно осмысление и наполнение сухих фактов духом. Важен смысл, а не простая последовательность событий. Потеря смысла, его искажение со временем приведут к утратам и искажениям текста. И всё, на этом конец. Сколько сейчас бродит наглых выдумщиков по общинам, пользующихся силой слова и проницательностью ума. Растащили стадо по своим дворам. Боже, помоги нам!
– Прохор, иди уже. Так, садись. Ты читал от Марка?
– Старче, Вы же знаете – я наизусть помню.
– Что ты думаешь про Иоанна Крестителя. Кто он? Расскажи своими словами.
– Он пророк. Проповедовал покаяние и крестил перед принятием завета, чтобы все покаялись и очистились, – Прохор говорил монотонным голосом, как заученный урок. – Как в древности перед Синаем – тогда тоже все омыли одежды. Только теперь вместо Моисея – Иисус. Через него теперь завет с Богом. Тогда крестились в Моисея, а сейчас в Христа. Он теперь Господь и первосвященник, и судья – и притом навсегда. Пётр сказал о нём: Итак, твёрдо знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, которого вы распяли.
– А Иоанн крестил Иисуса?
– Конечно, старче, Вы же знаете, что крестил.
– А зачем?
– Как зачем? Написано же у Марка и Луки, что, когда народ крестился в покаяние, исповедуя грехи, и Иисус с ним, крестившись, молился, отверзлось небо, сошёл дух святой на Иисуса и был голос: ты сын мой возлюбленный, через которого я явлю свою благую волю.
– По-твоему, Христу было в чём каяться?
– Христу?? Ну-у, я не знаю, об этом ничего не сказано. Иоанн крестил в покаяние… И эти слова в псалме: Боже!… грехи мои не сокрыты от Тебя. И там же: И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом.
– Ну а голос все слышали, как думаешь?
– У Марка просто сказано, что Иисус, когда выходил из воды, тотчас увидел разверзающиеся небеса и духа, как голубя, сходящего на него. Также у Луки и Матфея. Так и сказано – увидел Иисус. Другие, думаю, не видели и не слышали. Иначе сразу бы признали его за мессию, и слух бы как ветер разлетелся. Да и для чего бы им это слышать? Иисус тогда ещё не вышел на проповедь, а ушёл в пустыню.
– А у Матфея глас обращался как бы ко всем: Сей есть сын мой возлюбленный. Как так?
– Старче. Вы искушаете меня? Откуда мне знать? Но у Марка и Луки сказано: Ты сын мой… Значит, обращение было только к Иисусу. Было точно либо так, либо как у Матфея. Кто прав? Двое против одного?
– Нет, здесь счётом не решается. Если голос был Иисусу, от кого о нём узнали апостолы? От него?
– От кого же? Ведь он их учитель. И ещё голос повторился во время преображения Иисуса на горе. И там уже звучало не для него, а для апостолов: Сей есть сын… Может, отсюда у Матфея…
Старец не дал договорить:
– Это всё логика, а у меня откровение было. Явился мне некто и показал, как всё было. Иоанн Креститель всё слышал, голос к нему был!
– Старче, будете диктовать? – Прохор схватил стило и подобострастно уставился на учителя.
– Пиши в первую главу слова Иоанна: Я не знал его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: на кого увидишь духа сходящего и пребывающего на нём, тот есть крестящий духом святым. И я видел и засвидетельствовал, что сей есть сын Божий.
– Получается, Иоанн Креститель – главный свидетель Христа?
– Так и есть, дитя моё. А про крещение Иисуса мы писать в наше Евангелие не станем – я полагаю, Иоанн не крестил Иисуса. Как можно богу каяться? Или как может бог притворяться крестящимся в покаяние? И потом… крестят ведь того, кто готов следовать за крестящим. Больший крестит меньшего.
– Зачем же, отче, Вы назвали Иисуса богом? У нас Бог один – Отец наш небесный.
– Один Бог, один. Не тревожься, дитя. Бог един, но… В общем, рано тебе ещё вкушать твёрдую пищу, не разжуешь. Ум у тебя ещё младенческий, беззубый. Так-то. Беги, беги, развейся.
Прохор растерянно посмотрел на старца, но ничего не сказал и выбежал во двор.
X
Женщины и сила
Из дневника С. А.
Маргарита вернулась за полночь. По её глазам, блуждающим, где угодно, но не заглядывающим внутрь меня, я понял, что если она не пересекла черту, то была близка к ней.
В воскресенье проснулись поздно. Ещё в кровати зашла речь о деньгах. Маргарита что-то задумала, но пока не сообщала – хотела лишь узнать, чем мы сейчас располагаем.
– Мара, ты веришь в меня? Веришь, что у меня есть предназначение?
– Если б не верила… Ты почему спросил?
– В ранней юности, почти в детстве со мной произошло одно событие… Я тебе рассказывал?
– Нет.
– Нет?? Хотя… я редко о нём рассказываю. Очень странное, в горах. Мне явилось нечто… Я тогда не понял ничего, искал объяснения. Мой прагматический ум не допускал никакой мистики. Но это явление сопровождало меня всю жизнь и заставляло искать ответ. Наверное, со всеми рано или поздно случается нечто, выходящее за пределы обыденного.
– Ты нашёл?
– Я в поиске. И с тех пор не могу остановиться, пока не доберусь до главного. Я пытался понять, свободные ли мы существа, обладаем ли свободой воли. Это привело меня к вере в Бога, я перебрал все богословские теории, и вашу, православную, в том числе.
– И-и?
– Я продолжаю искать, потому что везде вижу примеси человеческой мудрости и лжи.
– И какова твоя цель?
– Я её пытаюсь отгадать. Знаю только, что Бог за мной присматривает. Почему? Я столько раз добивался невероятного и избегал неизбежного, что точно знаю: это делал не я сам.
– А ты знаешь, когда женщины верны и когда они изменяют?
– Просвети меня.
– Они интуитивно идут за тем, у кого есть цель и вера в её достижение. То есть дух и сила. Они нутром знают, что имеющий веру достигнет цели. И если цель им по душе… они готовы идти до конца.
Маргарита уже опаздывала, встала, быстро оделась и ушла. Её формы были прекрасны, как у молоденькой девушки, и годы только фиксировали это совершенство.
Сижу за дневником: мысли распирают, бьют раскалённой лавой, как из вулкана. Постараюсь их внятно и покороче изложить. Хотя так редко бывает, если лава ещё не остыла.
Вера… Это интересная вещь – это сила, данная только человеку. Вера – это язык духа, его способ сообщать уму цель и побуждать к действию. Причём, независимо от того, добрая цель или нет, вера достигает цели. Гиперактивностью, физической силой, умом или чудом – неважно. Если есть вера, цель будет достигнута. Иисус сказал: Если бы вы имели веру с зерно горчичное и сказали смоковнице сей: исторгнись и пересадись в море, то она послушалась бы вас. Это не пример благой цели, но вера достигает и её. Вселенная пластична под рукой человеческой веры, она подчиняется ей. Всё, что совершено в истории, достигнуто часто безумцами. Они верили в достижение цели без доказательств, без достаточных рациональных оснований. Пётр, Сталин. Совсем уж фанатик, веривший в невозможное, – Ленин. А остальные чувствуют веру вождя и встраиваются в фарватер. Ими тоже движет вера, но меньшая, ей нужен видимый глазу маяк, промежуточные успехи или чудеса, верующий вождь. И у них есть дар от Бога видеть харизму, веру лидера, полководца, царя и вдохновляться ей.
А женщины ещё более чувствительны, у них лучше чутьё. Они любят силу.
Не зря же Павел сказал, что в основание веры учеников положил не убедительность слов человеческой мудрости, а явление духа и силы. Они видели его несгибаемость, упорство и силу, позволяющую достигнуть результат. И шли за ним.
А Христос? Он бог и всё знал? Или он человек и верил? Верит тот, кто не знает до конца. Если он взошёл на крест, зная, что воскреснет, кричал бы он: Боже, почему ты меня оставил? И те, которые умирали за свою веру? На кого бы они взирали, как образец? Но Иисус назван Павлом начальником и совершителем веры. Он совершил то, во что верил.
Давний вопрос. Чудеса совершаются у христиан, буддистов, язычников, мусульман и… атеистов. Или все врут, кроме христиан? Нет. Значит, дело не в истинности веры? Неужели?
Неужели Бог даёт через веру то, что человек хочет, каким бы ни было желаемое: добрым или злым, и кто бы ни был этот верующий? Цель верующего нередко бывает совершенно глупой или корыстной, или даже злой, но цель достигается. Бог, конечно, смотрит на всё, но больше на веру! Различать добро и зло – для этого нужен опыт и разум, этому учатся. Человек, может, творит зло, не ведая.
Вера выше различения добра и зла.
Меня этот вопрос давно занимал. Давид, хотя верил Богу, сделал немало злого в молодости, но был успешен. Вера важнее! Но что она такое?
Вера – свидетельство наличия духа. Это есть проявление духовности человека, его не полной материальности, доказательство, что когда-то Бог вдохнул в него особую жизнь. Пусть сейчас в нас уже не дух Божий – мы его потеряли и не все обрели заново. Пусть в нас суррогат, смертный дух, дух роя, эгрегор…
Королёв построил ракету, и луноход сел на Луну. Он захотел и сделал. Нужно это осмыслить… да, это ключевой момент в вопросе духа и веры. Если мы живём в мире физических законов, то участие в космической программе есть просто осознание своего места в потоке причин и следствий. Разве может человек, сам состоящий из атомов и подчиняющийся только законам материального мира, повлиять хоть на что-то? Декарт думал, что нет. Задай координаты и скорости всех атомов и узнаешь будущее, и повлиять ты на него не можешь, потому что сам из материи и подчинён её законам. Ты включён в расчет. Мы давно ушли от столь наивной философии, но… Принцип неопределённости, точки бифуркации, бильярд Синая и прочее – мы узнали, что невозможно даже теоретически спрогнозировать будущее, но это не дало нам свободы. Случайность – это те же кандалы, что и причина…
Но Королёв сделал ракету!
Цель. Можем ли мы поставить цель и достичь её? Вот главный вопрос. Королёв показывает, что можем. Он придумал цель, а не спрогнозировал поток событий, и цель достигнута. Но почему, оглядываясь назад, мы обнаруживаем цепочку причин и следствий? Так, словно всё произошло по законам материального мира? Почему эта цепочка привела к цели, выбранной свободным духом, если дух не связан законами? Поля и молекулы так сложились? Луноход изобрели, запустили, и он прилунился? Ум, оглядываясь, ищет и находит цепь причинно-следственных связей, ему нравится, когда всё совершается по закону.
Это дуализм цели и причины, своего рода симметрия. Она обеспечивается духом и пластичностью материи, её подчинённостью духу. Материя движется по указке духа от причины к следствию и опять к причине, и опять к следствию, то есть по своим законам, по законам природы – но траектория всегда направлена к цели, которую определил дух.
Как это достигается? В каждой точке времени перед материей есть веер возможностей, определяемых причинами, законами и абсолютной случайностью, вроде принципа неопределённости Гейзенберга. Если нет цели, то всё катится по случайной траектории причин и следствий внутри этого веера. Но когда дух поставил цель, то он тащит материю по нужной ему траектории в пределах этого веера в сторону цели.
До появления человека вся наша грандиозная вселенная не имела цели. Такого понятия не существовало. Были только законы, причины и следствия. Чего нет, то невозможно представить. Но Бог низвёл цель в творение и соединил её с прахом, которым был человек до обретения духа. Между сотворением человека из человекоподобной твари и появлением во вселенной понятия цели можно ставить знак тождества.
Что ещё может удивить больше? Вселенная в лице человека научилась ставить перед собой цели. До появления человека цели ставил только Бог. Но в седьмой день он почил, создав человека. Если человек не будет вести вселенную к правильной цели, она покатится к хаосу. Впрочем, это неизбежно.
Теперь о том, как в этом участвуют добро и зло. Бог дал человеку свободную волю и силу над материей. Но, имея злую цель, сердце не восславит Бога и не будет радоваться, когда её достигнет. Не сможет, даже если петь псалмы. Чтобы обрести радость, нужно выбирать благую цель – чтобы, достигнув, прославить Бога! Так Бог поощряет нас к доброму, не лишая свободы. В этом разница целей.
Материя живёт прошлым, причиной, а дух, вера живут будущим, целью.
Пора идти. Вечером допишу.
Нет, ещё одна мысль. Поразительно, нам из-за этих машин вокруг кажется, что мы достигаем цели, благодаря им. Но каждый из нас имеет только десять пальцев и ум. Только ими мы залезаем в микромир, уже видим и захватываем в ловушки атомы. И летим в космос, наблюдаем в телескопы планеты в других звёздных системах. Освобождаем энергии атома. Животные могут передвигаться на расстояния, сопоставимые со своими размерами, и воздействовать на мир энергиями, сопоставимыми с энергией съеденного банана. А мы залезли не в свои размерности. Всё это небольшими, мягкими пальцами и умом.
Продолжение.
Маргарита пришла домой раньше и сидела в кресле перед ipad, поедая черешню.
Обнял её сзади, обхватив чуть ниже груди и двигаясь вверх. Она продолжала смотреть в экран и выплевывать косточки в чашку. Не отрываясь от этих занятий, сказала:
– Ты решил, что делать с деньгами?
– Это на фильм. Буду снимать.
– А потом? Ну снимешь… И?
– Что и?
– Что с оставшимся? Прибыль будет?
– У тебя есть идеи?
– Если у тебя… если у тебя нет идеи, то я сделаю коррекцию груди, ещё…
– В сторону увеличения или уменьшения?
– Дурак!
– Постой, постой. Я обдумываю… я обдумываю. Впрочем, на это не деньги нужны…
– На что?
– Мы не договорили утром о цели. Смысле пребывания… Знаешь, мы живём во времена, когда ни у кого нет ни одной сколь-нибудь значимой цели. Пусть утопической, глупой, злой, безумной – никакой. Никакой бескорыстной цели, ничего, кроме бабок. А что не про деньги – всё равно ради них. Всё вертится здесь, в мире атомов и энергий.
– A-а, зацепило?
– Да. Но цель должна выводить нас из мира материи, чтобы мы стали свободными. Знаешь, мне в машине такая мысль пришла, пока ехал. Про беспилотный автомобиль. Всё его движение описывается законами материального мира. Кроме цели. Когда адрес ввели в мозг машины, с этого момента действуют причины, следствия. Но кто определил цель? Цель могла взяться из жизни пассажира, из его прихоти мимолётной, из прочитанной книги, случайной смски. Но этого всего в мире машины не существует, во всяких там электроцепях, поршнях, контроллерах. Эта цель не подвластна миру машин. Можно сказать, в пассажире нет ничего, что мог бы понимать автомобиль, никакой причинности, нет физики. Так и дух человека для тела – пойди, найди, откуда он посылает сигналы и как определяет цель. Но он это делает!
Маргарита задумчиво посмотрела на меня и промолчала.
– Теперь буду искать…Что хочет от меня Бог?
Маргарита как-то странно посмотрела на меня и хмыкнула.
В двери я обернулся и сказал, глядя жене прямо в глаза:
– Веру… способность верить Бог проверяет верностью. Верны ли мы друг другу? Если верны, то можем верить Богу. Не зря в греческом вера и верность – одно слово: πίστις.
Маргарита вздрогнула и опустила глаза.
Глава 8
Было слово к Филону…
– Отец наш родной, радуйся.
– Да будет с вами благосклонность Отца светов и Господа нашего Иисуса Христа.
– Отче, пришли за твоей помощью.
– Рад вам помочь, дети мои. В чем беда ваша?
Старец Иоанн внимательно слушал. Гости рассказывали о делах в Лаодикии. Там в общине у них всё крутится вокруг Ахилла, который оказался умным, но падким до славы и денег. Он такие порядки завёл, что к нему без поклона никто теперь и не входит. Письмо моё, говорят, читать не стал, даже не распечатал. Все в общине без его благословения теперь и руки мне не подадут – запуганы отлучением. По учению этого Ахилла Христос – это один из высших эонов, составляющих плерому. Он снизошёл на человека Иисуса. И они спорят бесконечно, сколько там этих эонов и какой из них главнее. Раздробились так, что и не общаются, анафематствуют один другого.
– Отче, ты видел мужей апостольских, слышал их речи. Напиши нам так, чтобы споры наши утихли. Мы знаем, куда Господь ходил, все его слова и притчи. Но некоторые так толкуют, а некоторые иначе.
– Пишу, дети, пока свет есть в очах моих. Будет вам слово. А пока храните благую весть и не пускайтесь в словопрения бесплодные. Храните себя.
Гости ушли.
Старец задумался. Мой учитель Филон всё это предвидел, знал заранее. Сколько мудрости дал ему Господь! Учитель поставил Логос выше всякого творения, одесную Бога. Он единственный, через кого Бог творил мир. Он сила Бога, он его Премудрость. Но и о нём ещё учитель не знал всего, что теперь открыто нам. Чем ближе мы мыслим Логос к Отцу, тем меньше глупых теорий возникает в головах этих эллинов, привыкших бесконечно спорить и мудрить. Боже, дай мне мудрость сказать всё!
– Прохор, ты где, дитя моё?
– Старче, я собирал гостям в дорогу, а сейчас прибираюсь в горнице.
– Садись, садись, пока я помню. Да, ты читал мои выписки из учителя моего Филона?
– Конечно, старче. Но это слишком мудрёно для меня.
– Ничего, мудрость придёт. Я старца и видел-το один раз, когда он был с посольством к Гаю. Я больше по книгам у него учился. А сейчас вспомнил его трактат о сновидениях. Он там пишет о Логосе, называя его богом. Помнишь, когда Иаков собрался бежать от Лавана, Бог обращается к нему и говорит: Я Бог, открывшийся тебе в месте Бога, то есть в Вефиле. Здесь старец мой разъясняет, что сделался видимым Иакову именно Логос, то есть Сын. Бога же не видел никто никогда, но Сын его явил. Видевший Слово, видел Отца.
– Так, может быть, Логос – не бог, а только умное проявление Бога в мире?
– Проявление? – старец сверкнул глазами. – Что ты, Прохор. Проявление… Старец мой Филон и говорил, и писал, что Логос – это не тот самый Бог, не Отец, но при том он и Логос называл богом. И говорил, что бог один.
– Как это? Так их два или один? И кому молиться?
– Это трудно вместить в наш разум – он слаб. А ты ещё и мал, ещё дитя, – Иоанн часто так называл Прохора, словно не замечая пробивающийся пушок под носом и на подбородке. – Да, и ещё старец много писал, что Бог всё сотворил Логосом. Запиши, вот начало благой вести: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Всё чрез него начало быть, и без него ничто не начало быть, что начало быть. Мы с тобой начали Евангелие с середины… Но ничего, соберём всё в одно… Да, да, а это будет началом.
Старец замолчал. Его огромные голубые глаза, свободно вращающиеся в голове, повернулись вверх, почти закатившись под верхние веки. Прохору стала страшновато от этих белых яблок в глазницах. Наконец старец вернул глаза на прежнее место и продолжил диктовать.