Не возвращайся

Влад склонился над Надей. Его ярко-синие глаза наполнились печалью и скорбью. На впалых щеках лёгкая небритость, причём постоянная, тонкий короткий нос на овальном лице, широкий лоб, и короткая стрижка под «ёжика» из белых волос. В свои почти сорок лет, подтянут, мускулист, выше среднего роста. Его тренировки, хоть и не каждый день, поддерживают его в физической форме. Одет он сегодня во всё чёрное, лакированные туфли с острым носком, брюки и рубашка.

На улице, под знойной жарой, каркают вороны. На крик птиц Влад повернул голову, к открытому выходу. Там сейчас душно, а воздух такой горячий, что приходится дышать мелкими глотками. Но в помещении морга прохладно, аж до мурашек. Единственный плюс сейчас в этом месте.

Его голова пульсирует от многочисленных вопросов, и основной один из них: Откуда у неё пулевые ранения? Следователи ничего вразумительного не сказали, не о том, что могло случиться, и кто она на самом деле. И не стали углубляться в это дело, а по-быстрому закрыли его, как разбойное нападение. С видеокамер на кладбище ничего не обнаружили, и что на них может быть, если по разговорам они уже как несколько лет не работают, а стоят так для вида. Влад тут же припомнил, ещё слушок про это место. Криминальные группировки, здесь хоронят своих предателей коллег. Без имени и даты, никем. Конечно, это не разглашается на широкую публику, и сколько таких жертв нашли, никто не знает.

И ещё за эти дни, ему так и не удалось выйти хоть на одного родственника Нади, да хотя бы просто коллеги с работы. Одних не было в её записной книжке, другие не отвечали.

Влад снова повернулся к ней, и его словно обдало кипятком. Кровь быстрыми толчками забила по его венам. Её кожа начала обретать свой живой цвет, круглые щёчки её залились краской, маленький аккуратный носик втянул в себя воздух. Закрытые зрачки шевельнулись под веками, золотистая дуга бровей на прямом лбу дёрнулась. Он медленно встряхнул головой, не веря в происходящее, и ссылаясь на усталость, снова посмотрел на неё. Её светлые густые ресницы задрожали, и ярко-зелёные глаза распахнулись, а с дрожащих пухлых губ сорвался звук радости:

– Влад! – Выдохнула она, и бросилась ему на шею, крепко заключив его в свои тёплые руки. Он окаменел, но ладони помимо его воли от приятной, но всё же пугающей неожиданности, с осторожностью, тесней прижали её к себе.

Патологоанатом Пётр, только что вышел из своего кабинета, посмотреть забрали тело или нет, так как прошло более часа, и ему хочется по скорей закончить этот рабочий день, и пропустить пару кружек холодного пива, в душную пору. И живот как раз подходящий, пивной бочонок. Сам он очень полный, килограмм под 120, наверное, при росте метр семьдесят. И в свои пятьдесят с лишним лет, ему всё тяжелей таскать свою тушку, а чтобы скинуть вес он и не помышляет. Толстые ноги, руки, пальцы, лицо. Огромный нос, закрывающий собой большую часть лица, плотно прилегающие очки на нём, с тонкими линзами, через которые можно различить, бледно пепельные зрачки глаз. Ухоженная, аккуратная бородка, тёмного цвета, с полосками седины, на макушке головы блестящая лысина. Одет он, в светлую клетчатую рубашку с коротким рукавом, белые брюки. Левая ступня ноги перебинтована, со шлёпкой, другая в такой же обувке, только вместо повязки, светлый носок.

Он сразу забыл о своих планах. Его ноги словно вросли в бетонный пол, а сердце заколотило от ужаса с такой силой, что готово проломить рёбра, разорвать ткань груди, и вырваться наружу. Перед глазами всё запульсировало и поплыло. Воздух из лёгких не захотел больше выходить. А всё из-за того что он увидел Надю. Живую!

Глава 4

Пётр с трудом собрался, но до сих пор весь дрожит. Они с Владом стоят в сторонке, у рабочего стола доктора, оба в полном смятении. Надя же, напротив, спокойна, сидит на кушетке, в двух шагах от них, как будто ничего не произошло, и рассматривает плакаты на бледно-голубых стенах. До этого, она сообщила, что большую часть себя не помнит. По её правую руку стоит медицинская ширма, из плотного белого материала. Вдоль другой стены высокий шкаф, до потолка.

Пётр одолжил ей сменную одежду своего напарника, это белые брюки, сланцы, и больничный пиджак. Одежда явно крупного человека, так как она утонула в ней, ну хоть что-то, это гораздо лучше, чем лёгкая ткань на голом теле.

Пётр сглотнул, и сдавленно выдавил из себя непонимающие слова рядом стоящему Владу:

– Этого не может быть.– Он сам лично дал заключение о её смерти, и сомневаться в этом не было смысла, она уже была мертва пару дней, после выстрела ей в лоб. Он покосился на свою перебинтованную ступню, кости до сих пор ноют от её удара. На Наде же нет и намёка на раны от пуль.

– Я и сам с трудом верю в происходящее. – Сказал уже более спокойный Влад. А его осмелевший горячий взгляд заскользил по её линиям лица. И теперь ему всё равно, что несколько минут назад она была мертва, и медленно разлагалась. Главное сейчас, чтобы это не оказалось сном, и не проснутся, уставшим, рядом с её гробом.

А вот Пётр с трудом может совладать со своим телом, которое покрылось холодным потом. И это хорошо, что она частично потеряла память, и не помнит кто он такой. А то давно бы занял её место. Собрав волю в кулак, он, наконец, решился провести обследование. И как в таком большом городе совпало всё? На том кладбище покоится с десяток, таких как она, если не больше, и никто их не спохватился. Теперь комитет перевернёт всё, обыщет каждый камешек, как в те старые года. Но хватит думать, он на ватных ногах подошел к ней.

– Надя? – Обратился он, и её взгляд заставил его задрожать ещё больше. Хотя она смотрит на него без злобы, скорей заинтересованно, «что же со мной произошло», но его всё равно прошибает страхом.

– А?– Откликнулась она.

– Я задам тебе пару вопросов, не возражаешь? – Едва слышно спросил Пётр.

– Конечно, балакай.

– Давай уточним, что ты помнишь, а что нет? Может какие-то целостные воспоминания, какие-то детали событий произошедшие с тобой? – Осторожно спросил он, чтобы окончательно удостоверится в её потери памяти.

Она нахмурилась, видимо что-то ища в уголках своего сознания.

– Нет. Ничего. Я не помню, кто я, но знаю своё имя. Как вам и говорила. Знаю простые вещи, например как добраться отсюда до своего дома. Но не помню ничего из своей жизни. А ещё перед пробуждением, я видела то, что не смогу сразу объяснить, был это сон или нет. Реальность или игра моего разума. Но я чувствовала всё, каждой клеточкой своего тела. Это не было прошлое, это было настоящее. Если это имеет значение, я вам расскажу.

Пётр кивнул в знак согласия. Беспокойство загудело в его мозгу. А Влад уже открыто восхищается Надей. Без платка, её золотистые волосы прямым водопадом стремятся вниз, едва касаясь плеч. Зелёные глаза искрят завораживающим огоньком. На тонкой переносице и по щёчкам растеклись точками веснушки. А влажные пухлые губы её, требуют, чтобы он вкусил их сладость. И сквозь пелену своей зачарованности, он услышал её голос, мягкий, без резких интонаций, такой голосок может пленить, и сфокусировать на себе всё своё внимание. Надя приступила к своей истории:

– Я в белой саване. Босыми ногами стою на выжженной сухой земле, у берега бурлящей кровавой реки, густые волны её тяжело переливаются под лучами разогретого добела светила. Вкус тёмно-бордовой крови чувствуется железом на зубах. В парах метрах от меня, пристань с лодкой, такой простой, из дерева, с одним веслом, одноместная, а на носу весит светильник, шарообразной формы. Я начинаю чувствовать, как моё тело сжимается, зажатое, словно в железные тиски, и с каждым поворотом рукояти невидимого инструмента, кости и мышцы рвутся, лопаются, а боль пронзает всё тело, всё больше и больнее. Я смотрю на лодку, и мне кажется, что она наверняка сможет освободить меня от мучений. Я сделала тяжёлый, и болезненный шаг, на встречу к спасительной ладье. Боль как током тысяча ват, пронзила меня от пяток до кончиков волос, я больше ничего не смогла сделать, не дышать, ни кричать, даже мысли мои растворились в муках. Меня свалило на колющую землю, и скрючило. И казалось, что ещё один миг и я стану кровяным ручьём, и сольюсь с рекой. Но внезапно послышалось карканье, и передо мной села серая ворона. Я зна… – Тут Надя сделала паузу, явно не желая, что-то сказать, и опустив этот момент продолжила.– И боль отступила, как небывало её, и облегчение пробежалось по моей коже, снова могу дышать, двигаться и думать. Я поднялась, и попыталась продолжить свой путь к судну. Но птица каркнула, у моих ног, остановив меня, и шагнула мне навстречу, я попятилась. И тут я услышала голос позади, зовущий меня по имени, знакомый, довольно родной и близкий. Я сразу узнала его. И шагнула зову на встречу. Белый свет залепил мне глаза. Я зажмурилась, а когда открыла их, увидела Влада. А дальше вы знаете.

– И больше ничего?– Облегчённо спросил Пётр, и почесал бороду.

– Нет. Отрывки. Словно все мои воспоминания разбились как стекло, а осколки разлетелись в разные стороны, а я не могу отыскать их в нужном порядке.

«Как от выстрела». – Промелькнуло у него в голове, и тут же вслух добавил.– Думаю, память вскоре восстановится.

Он провёл ещё несколько простых обследований, взял анализы, и задал вопросы по самочувствию. Но его до сих пор не покидает чувство опасности. Ему захотелось сбежать, но не сейчас. «Пока волноваться не о чем,– успокоил он себя,– время есть, чтобы подготовится, составить план действий, сообщить о её возвращении. И когда они будут заняты ей, под шумок свалить. И начать сначала где-нибудь подальше от этого всего!»

– Ты в норме. – Начал торопливо объяснять ей Пётр, в мыслях уже пакуя чемоданы. Жестом позвал к себе Влада, а сам продолжил дальше изъяснять.– Сегменты кожи полностью восстановлены, как и разлагающиеся органы, подробнее после анализов, через пару дней. Объяснить твоё, так сказать пробуждение, я логически не смогу. Я могу лишь предложить только свою теорию. Но воспринимать её всерьёз сеже не стоит. Я отброшу все термины, и скажу по-простому. В твоём повреждённом мозгу, после смерти, сохранились резервные клетки, которые при полном отбое всего организма, включились, и постепенно начали размножаться, с определённой частотой ускоряясь, и ускоряясь, пока не достигли своего пика темпа развития. Новые клетки поглощали отражённые, заменяя их собой. Процесс восстановления кожи, мышц, костей, органов, и главной нервной системы завершился быстро, чего нельзя сказать, про область памяти. Но судя по быстрому делению клеток, память вот-вот вернётся.– Последнее у него вырвалось как то напряженно.– Это всего лишь моя гипотеза. И если даже это так, то процесс должен быть очень долгим, это всё равно, что заново родится. – Он сделал небольшую паузу, чтобы перевести дух.– Так что, через два дня жду тебя на приёме. «А я буду готов свалить!»