Шакалы вышли на охоту
Глава I
Рассвет в тот день обнаружил меня в пути. Фонари родного города замерцали на горизонте, в голове незаметно оседала играющая песня. Домой. Я вытащил телефон и набрал номер. Раздались гудки.
– Алло, ма. Я заезжаю, сейчас заберу пса.
– Посидишь, сынок? – жалобный бархатный голос матери.
– Мне надо доклад завезти, не успею.
Не желая слушать мольбы и упреки, я сбросил трубку и снова положил обе руки на руль машины. Степные просторы проносились за окном, где-то мелькали пасущиеся лошади и коровы. Домой.
Спустя 15 минут я уже открывал ворота материнского дома. Услышав возню ключа в замке, пес радостно залаял. Я вошел, и на меня тут же налетело огромное косматое чудовище. Я машинально поймал его и прохрипел:
– Ох, Дюк…
Моя метровая серая, с коричневыми пятнами, дворняга весело поставила треугольные уши. Отбрыкиваясь от диких собачьих ласк, я увидел открытую дверь.
– Сына!
Я улыбнулся и пошел навстречу, отталкивая Дюка ногой. Мать, невысокая красивая женщина с редкой проседью в каштановых волосах, припала мне в объятия.
– Мой маленький, такой высокий ты у меня! Пойдем в дом.
– Да нет, я…
– Идем!
Я подчинился и мы, подравшись с Дюком у двери за право войти, зашли внутрь. Это был небольшой частный домик, купленный мной 6 лет назад, с повышением. Он стоял на окраине, вдали от городской суеты, непривычной матери, и обладал маленьким огородом. Уезжая надолго и не хотя мучать пса, я оставлял его у нее.
– Ну, рассказывай, – потребовала мать, ловко наливая суп в тарелку.
– Да что там рассказывать, – рассеянно пробормотал я, оглядывая светлую кухонку с голубыми обоями. – Обычный город. Да и не красоты я рассматривать поехал.
– Ой, – нетерпеливо сказала она, силой сажая меня на стул и придвигая обед. – Катаешься, катаешься, ничего не смотришь, и меня не берешь…
– Мама, – последовал раздраженный ответ, – я же по работе. А тебя я и так каждый год на отдых отправляю.
– Нужен мне этот отдых без тебя, – ласково проворчала мать, прижимая мою голову к себе. – Ну ладно. Устал поди, иди полежи.
– Не успеваю, потом заеду, – давясь, ответил я и встал. Мать всплеснула руками но, вместо того, чтобы запричитать о том, что ей уже скоро на тот свет отходить (в 57 лет, ага), а внуков все еще нет, вместо этого вдруг грустно улыбнулась.
– Как все-таки вы… ты похож на отца. Тот тоже куда-то постоянно торопился.
Я вспомнил, как в детстве мать часто всплескивала руками, говоря: “Я не женщина, а какая-то ксерокопия”.
– Спасибо за сравнение.
Мой отец ушел 17 лет назад и торопился он отнюдь не на работу, которую потерял в тот же момент, как получил инвалидность.
Воцарилось молчание, не от того, что нам нечего было сказать, а потому, что не хотелось. Наконец я сказал:
– Я пойду…
– Давай.
Я еще раз дал себя обнять и ушел, затолкав пса на задние сиденья.
Всю дорогу Дюк торчал из окна и топтал грязными лапами мне сидушку. Когда я в пятидесятый раз пригрозил ему запихнуть его в багажник, мы подъехали к участку. Взяв собаку, я зашел в здание.
Я отпустил поводок, дав Дюку способно бежать к его хорошо знакомому зданию. Засунув руки в карманы, я хотел погрузиться в свои мысли, когда пес резко развернулся.
– Че те надо? Еду я не брал.
Он гавкнул и игриво пригнул голову к земле.
– Дюк, нет.
"Дюк да" – прочитал я в его глазах.
– Нет.
"Да"
– Старикам несолидно носиться.
Он качнул головой. "Не мели чушь. Я даю тебе 3 секунды"
– Я устал.
"А я нет. Три"
– Пожалуйста.
"Два"
– Тут люди!
Не тратя лишних секунд на ответ, пес подскочил и со скоростью качущегося со склона лыжника поскакал к участку. Я вздохнул и припустил за ним.
После бесконечных скачек, у самой двери, я (правда, наступив на поводок) догнал его и повалил на землю. Разразившись злорадным хохотом, держа колено у него на пузе, я восклицал:
– Поймал, я поймал!!!
Когда Дюк уже хотел издать причитающий вой, резко распахнулась дверь и раздалось ехидное:
– Если бы ты так же ловил преступников, наша профессия уже бы не понадобилась.
– Здрасть, тащ капитан, – улыбнулся я, поднявшись.
– С возвращением.
Поднявшись, я обменялся с Джо дружескими объятиями. Джо – мой фактический начальник, с которым я работаю уже 10 лет. За его плечами была пара десятков пойманных бандитов и воров и пара тысяч дамочек, охмуренных его улыбчивой усатой физиономией. Капитан милиции был чем-то вроде моей полной противоположности, как внутренне, так и внешне: под 2 метра ростом, светлый, если не сказать рыжий, с идеальной армейской выправкой, не выветренной годами.
Он потрепал пса по голове и спросил, обращаясь ко мне:
– Как съездил?
– Да пойдет.
– План выполнил?
– Ага.
– Как всегда, – улыбнулся он и пихнул меня кулаком в плечо. – Рапорт положишь на стол, ага? А то меня опять вызвонили, надо ехать.
Он вышел на улицу, мы с Дюком зашли в здание, грозное для людей с неспокойной совестью и привычное для нас.
После, мы вернулись домой. Я купил себе двухкомнатную квартиру близко к отделению, чтобы путь до работы можно было также считать выгулом пса. Поднявшись на второй этаж, я отпер дверь. Я облегченно разделся, ботинки разлетелись в разные углы. Не переодевая форму, я прыгнул на диван, для фона включил маленький телик, желая расслабиться, но не тут-то было.
Зазвонил мобильник.
Я с ворчанием сбросил с колен шестидесятикиллаграммовую виляющую хвостом тушу и пошел в прихожую. Вытащив из кармана куртки "лягушку" я ответил на звонок.
– Алло?
– Рауль? – послышался неуверенный голос.
– Джо? Чего звонишь? Соскучился?
– Приезжай в морг.
– Зачем это?
– Это… у нас тут утопленника выловили… – мямлил друг.
– Предъявление для опознания? Кому?
– Да не то чтобы… Ты там нужен не совсем как следователь. Его долго мотало, тело изуродовало. Но его личность установили, и…
– Да говори уже, – поторопил я, почуяв неладное.
– Кажется, это твой брат.
Я молчал. Я надеялся, что больше никогда о нем не услышу. Я молчал.
– Эй, ты чего там?? – забеспокоился голос в трубке.
Я встряхнулся и сжал телефон так, что онемели пальцы.
– Это ошибка. Это не может быть он. Ты же знаешь. Он…
– Я знаю, – спокойно, сочувствующе согласился он. – Поэтому приезжай. Нужно провести опознание. Я не стал звонить твоей матери…
– Хорошо.
Я закрыл раскладушку, она выпала у меня из руки. У меня по телу прошла дрожь. Взяв себя в руки, я, не надевая куртку, вышел на улицу. Дюк с тревогой залаял мне вслед. Сел в машину. Завел мотор.
Я был там недолго. Джо не солгал. Тело разбило о камни на дне Авры, тонны воды и сильное течение сделали свое дело. Я сделал непринужденный вид, подтвердил все, что было нужно, что-то подписал… Очень трудно выговариваемый врач, вглядевшись мне в лицо, произнес:
– Мне очень жаль.
Я кивнул.
– Это все, что от меня требуется?
– Да. Но…
Я повернулся, собираясь уйти, но он меня остановил, быстро сказав:
– В его крови было найдено 2,5 промилле алкогольных веществ…
– Дальше.
– Видимо, он напился и утонул. Так что расследование, как мне кажется, будет совершенно излишним. Зачем, верно? Знаете, по статистике… – он запнулся.
Я бы удивился его настойчивости, но мне было все равно. Я ушел, думая, как же мне сказать об этом нашей матери.
Сообщать ей об этом по телефону я побоялся. Меня снедала навязчивая мысль: она там одна. Однажды она его уже потеряла. Я поехал в частный домик на окраине.
Я отпер дверь калитки и вошел во двор. Мать, услышав, как хлопнули ворота, с удивлением вышла на крыльцо.
– Сынок? Ты чего? Забыл что-нибудь?
Я заставил себя поднять на нее взгляд.
– Мама… Мне позвонили… Брата нашли…
Ее лицо сначала осветилось неподдельной радостью, но потом, прочитав все в моих глазах, она вскрикнула. Ее ноги подкосились. Я подскочил к ней, и она упала мне на руки.
Очнувшись от обморока, мать зарыдала. Она не ела, не находила спасенья в забытье, не вставала с кровати. Я просидел с ней до ночи. Когда она наконец уснула, я вспомнил о псе и тихо уехал.
Пес встретил меня веселым лаем. Я дал Дюку поесть и сел за стол. Опустил голову на руки и впал в беспокойную полудрему. Сквозь сон я услышал гавк, а после него мне на колени легло что-то слюнявое и когтистое.
Я проснулся в 3 часа ночи совершенно разбитым. Как в тумане, я выпил кофе и сполоснул лицо холодной водой, чтобы быть способным сесть за руль. Захватив Дюка, я поехал назад к матери.
Она еще спала, иногда вздрагивая и бормоча что-то во сне. Выпустив пса во двор, я лег на диван, не раздеваясь и не стелясь.
Следующие дни прошли в тишине. Мать не задавала вопросов, не заговаривала о нем, но нередко она начинала плакать. Я не пытался утешать ее словами. Я в те дни много думал о бытовухе. О том, как еда шипит на плите, как вода выливается из горшка с цветами, как мухи бьются о стекло. В моих глазах все стало каким-то плоским, двухмерным. Я забыл о том, как я выгляжу. Иногда мне казалось, что я снова в восьмидесятых, в нашей бедной квартирке, когда брат с отцом еще были с нами. Во сне я видел какую-то фигуру в капюшоне, которая ходила и что-то искала. Во рту после такого было сухо, а голова была еще тяжелее, чем до этого.
Похороны состоялись через пару дней. Я не понимал, что происходит. На душе было какое-то странное спокойствие. Больше всего мне было жаль мать. Родители не должны хоронить детей.
Даже вернувшись к себе на квартиру, работать я не смог. Буквы расплывались перед глазами, слова коллег не имели для меня значения. Я любил свою работу и злился на себя за то, что не мог ее выполнять. В надежде, что это поможет, я решил попрощаться с братом по-своему.
Я приехал на кладбище. Мне показалось, что меж деревьями кто-то мелькнул, но я отмахнулся от глюков. Швырнув цветы на могилу, я поежился на холодном осеннем воздухе и скрестил руки.
– Ну, что ж. Я не знаю, слышишь ли ты меня, но в любом случае… Спустя 18 лет ты наконец вернулся. Если честно, я надеялся, что ты далеко отсюда, живешь, как нормальный человек. Но, по-видимому, своим привычкам ты не изменил. Как тебе жилось все эти годы? Надеюсь, хорошо. Как ты всегда хотел, по крайней мере. Свободно, независимо, – усмехнулся я. – Слушай, я че хотел-то… Если ты там паришь где-нибудь и мутишь там че-нибудь, то перестань, а. Мне это реально мешает, если хочешь знать. Не жалко меня – пожалей хотя бы пса, ему тоже на мои деньги жить. Ну, что ж, – повторил я. – Прощай.
Я развернулся и пошел к машине. Чувства удовлетворения почему-то не возникло.
Я сел и уже повернул ключ, как вдруг в окно соседнего сиденья кто-то постучал. Вздрогнув, я обернулся и встретился глазами с Алексой Мареш.
Глава II
С раскрытым ртом я рассматривал свою бывшую одноклассницу. Столько лет я ее не видел. Она не сильно изменилась. Откровенная, пусть и черная, как полагается, одежда, еле прикрывающая ее 90-60-90, яркий макияж в стиле современных нулевых, длинные завитые блондинистые волосы, полуехидная улыбка, губы сердечком, неизменная сигарета, сжатая ровными зубами, с горбинкой нос, выступающие скулы, аккуратные брови, томные голубые глаза. Я открыл окно.
– Подвезешь, милицай? – кокетливо подмигнув, спросила она. Я растерянно кивнул и Алекса открыла дверь.
– Я пристегиваться не буду, ладушки?
Она повернула к себе зеркало и причесала пальцами волосы.
– Я тебя не видел, ты откуда?
– А я тебя видела.
– Ты что тут делаешь?
– То же, что и ты, зайчик.
Вдруг она посерьезнела и, посмотрев на меня, сказала:
– Я понимаю, малыш. Я тоже тоскую.
– С чего бы? – неожиданно зло хмыкнул я.
– Я люблю его, – спокойно произнесла бывшая девушка моего брата. Я осекся.
– Прости, Алекса. Я… Просто все эти… в последнее время… Столько лет прошло, я не думал…
Она нетерпеливо взмахнула рукой. Алекса долго и пристально сверлила мое плечо своими небесными глазками.
– Ты так похож на него, – наконец умилительно заметила девушка.
– Ты же не видела его взрослым, – улыбнувшись, сказал я.
– Конечно, нет, – поправилась она и замолчала.
Я из вежливости поинтересовался:
– Чем ты сейчас занимаешься?
– А как ты думаешь? – просто произнесла она, повернувшись ко мне корпусом и выпрямив плечи. Я снова посмотрел на ее макияж и понимающе кивнул.
– Как братья?
Она равнодушно пожала плечами и ответила:
– Один вернулся с заработков с Севера, теперь вот слег. Если дрова – он пол леса перерубит, а как сестру забрать, так у него, видите ли, температура 37.
Я засмеялся, она продолжала:
– А второй где, ты лучше меня знаешь.
Я вспомнил, что второй амбал-близнец недавно устроил драку в баре.
– Ах да… Кстати, его скоро должны отпустить, так что…
– Да мне все равно, у меня еще один такой же есть, – она махнула наманикюринной рукой. – Он просил передать тебе его соболезнования. Они ведь дружили. Ты как, нормально?
Я сжал губы – разговор снова перешел в ненужное мне русло.
– Да пойдет. Я уже свыкся с мыслью, что его нет. Ну знаешь, в 15 лет уйти из дома… Да мы и не были особо близки, знаешь, по-братски…
Она что-то промычала, но мне показалось, что она мне не поверила. Еще бы, она ведь всегда была с нами. На уроках, когда мы шатались по городу и за городом, когда играли с Дюком, и когда, отбитые дети, лазили по заброшкам. Я помню, как застукал их однажды за школой… Словно прочитав мои мысли, Алекса спросила:
– Сильно мы тебе тогда психику сломали?
– Да нет, всего лишь немного изничтожили.
Она рассмеялась серебристым смехом и наконец, к моему счастью, отвела взгляд в окно.
Мы заехали в город и она указала мне дорогу к ее дому. Выходя из машины, она сказала:
– Запиши мой номер, созвонимся.
Я с неожиданной для себя охотностью согласился. Я позвонил на набранный номер, чтобы мой сохранился у нее. После этого поехал к себе.
В квартире Дюк не выскочил мне навстречу. Испугавшись, я позвал его. Откуда-то донесся скулеж и я пошел на звук.
Дюк сидел под диваном, живой и невредимый. Я насторожился, зная, что это сулит, и с опаской пошел в спальню, одновременно служащую мне кабинетом.
Под компьютерным столом мной были обнаружены: погрызенная клавиатура и порванные провода. Улики, указывающие на пребывание тут одной клыкастой скотины. Преступник, предпринявший попытку скрыться, был пойман и понес заслуженное наказание в виде криков и получаний сожранными проводами по носу. Это было первое раскрытое мной преступление после возвращения и до того, как на ринг вышел Шакал.
Первое дело прогремело через неделю после того, как я снова вышел на работу. Ограбили бывшего директора нашего нефтяного завода. Провели возбуждение уголовного дела, а предварительное расследование передали следователю Джекклсу, то бишь, мне.
Когда мы с Джо приехали, нашим пораженным очам предстал вид двухэтажного коттеджа на краю улицы с блестящим фасадом и усыпанной бриллиантами дорожкой. Шучу. Этажей было три.
Я присвистнул.
– Понимаю его. Трудно не ограбить.
Когда Джо со скепсисом глянул на меня, я сказал, что шучу и мы вошли во двор.
Я подошел к одной стороне витиеватого забора и вгляделся.
– Ты чего там?
– Он перелез здесь.
– С чего ты взял?
– Потому что я перелез бы тут.
– Ах, как я мог сам не додуматься, господин Пуп Земли, – Джо отвесил поклон.
Игнорируя его издевки, я продолжил:
– Вот сюда можно было поставить ногу, вот за это взяться рукой. И соседей с этой стороны нет.
Я провел рукой по одной перекладине. Глина.
– А теперь пойдем.
Кэп закатил глаза, но попридержал очередное высказывание о моем самодовольстве за зубами. Мы вошли в квартиру.
Там царил полнейший хаос. На замке был ясно виден след взлома. Все, что грабитель не смог утащить, валялось на коврах, разбитое и рассыпанное. Хозяева дома ждали нас тут, убитые горем.
– День добрый.
Они посмотрели на меня так, будто я только что выразил сожаление, что их не прирезали вместе с их дорогими тканями.
– Простите, кажется, я ослышался, – зычно выступил экс-директор. – Но у нас день выдался не совсем добрым. Мы потеряли все, что у нас было!
Я внимательно поглядел на него. Высокий, сухопарый, с широким лбом. Блеклое освещение слабо отражалось в его очках, делая его глаза еще более пустыми, чем они были на самом деле.
– Где вы были во время ограбления?
– Мы с женой ушли в театр. Конечно, мы не могли и пред…
– Со скольки до скольки?
– Ушли в 5, вернулись в 8.
– Вам повезло.
Перед тем, как он снова возмутился, я добавил:
– Будь вы дома, наш взломщик без сомнения прикончил бы вас, так что поблагодарите удачу, что она не отвернулась от вас.
Оставив его что-то растерянно булькать, я сел на корточки, высматривая за осколками каких-то статуэток что-нибудь, выдающее пребывание тут чужих ботинков. Джо сказал:
– Он явно не пытался замести следы.
– Как раз наоборот. Замести их лучше он и не мог. Все, что хотел, он нашел, а выкинул все на пол, чтобы ничего не нашли. И работал в перчатках. Он должен был наделать много шуму. Соседи?..
– Пойдем потом к ним. Что пропало? – обернулся кэп на хозяев.
На мгновение у них мелькнуло выражение растерянности. Наконец он начал:
– Драгоценности…
– Какие именно? – твердо перебил его Джо.
Они с женой переглянулись.
– Ну… обычные. Золото…
– Что-нибудь особенное, отличающееся, – пояснил шеф.
– Лисью шкуру, – выпалила женщина.
– Шакалью, – уточнил ее муж. – Мне ее втюхал один охотник, во время нашей совместной охоты.
Джо записал это и попросил продолжать. Живодер начал лениво перечислять: какие-то дорогие туфли, блатные гаджеты, картины… Я осмотрел окна и подоконники.
– Дверь была открыта?
– Да.
– Нараспашку?
– Нет, только не заперта.
– У кого, кроме вас, есть ключ от дома? Прислуга?.. – спросил Джо.
– Нет-нет, только у Тони – сына.
– А где ваш сын?
– Учиться на Западе, вчера у него кончились каникулы и в 16:30 он уехал. Вы что же хотите сказать, – прищурил глаза нефтяник, – вы подозреваете нашего сына?!
– Я пока ничего не подозреваю, – увильнул кэп.
Я вернулся к двери и начал осматривать скважину.
– И зачем же ему грабить собственных родителей??
– Студенты частенько страдают от нехватки денег. Вы могли отказать ему, и он мог решить…
– Мы никогда ему ни в чем не отказываем!
– Джо, – позвал я.
Когда он подошел, я шепотом сказал:
– Это не сын.
Я показал ему извлеченный мной из замка обломок шпильки.
– Если у него есть ключ, он бы не стал вскрывать замок.
Джо кивнул и так же тихо спросил:
– Ага. А почему мы шепчем?
– Пусть помучаются.
Мы ухмыльнулись, как малолетние пакостники. Я запечатал шпильку, хотя наверняка знал, что отпечатков на ней нет – если в доме он был в перчатках, то и замок вскрывал в них же.
Тут я заметил что-то на стене.
– И кое-где он все-таки наследил.
Джо обернулся и поднялся ко мне на лестницу. На стене был оставлен полустертый след от руки, напоминающий звериную лапу. Приглядевшись, я сказал:
– Это грязь. Стряхивая горшок с цветами на пол, он замарал руку, поскользнулся на лестнице и неаккуратно схватился за стену. Новичок. Кроме этого, нам это ничего не даст.
– Кроме этого и скорой огласки, – проворчал Джо, и был прав.
Когда это дело разнесли в новостях, романтичное общество вслед за ведущими окрестило грабителя “Шакалом”.
Оттуда мы сразу нанесли визит соседям.
– Как ваша фамилия? – сходу спросил Джо.
В гостиной находилась супружеская пара, старшеклассница дочь и маленький сын.
– Ру, инспектор, – ответила мать, высокая женщина с каре.
Джо еле заметно поморщился, как всегда, когда его называли инспектором, но поправлять не стал.
– Вы заметили что-нибудь подозрительное между пятью и восемью часами вчера вечером?
– Нет, ничего.
Пока Джо отвлекал внимание на себя, я, оказавшись в его тени, внимательно всмотрелся в лица присутствующих. Дочь, среднего роста хорошенькая особа с длинными каштановыми волосами, отвела взгляд.
– Где вы находились в этот промежуток времени?
– Мы с мужем были дома.
– А дети?
Шеф поднял руку, предоставляя им самим за себя ответить.
– С 5 до 7 я гуляла с друзьями, в остальное время сидела дома.
Джо кивнул и подошел ко мне.
– Дочь, – одновременно сказали мы.
Я поднялся со стула и галантно пригласил девушку на улицу. Она, немного испуганно, согласилась. Мы вышли.
– Расскажите, пожалуйста, где именно вы гуляли?
– А зачем вам? – настороженно спросила девушка.
Это был вопрос-ответ на то, на что отвечать не хотелось. Отметив это про себя, я сказал:
– Я хочу поточнее узнать время совершения преступления, и по какой дороге приехал сюда грабитель.
Она задумалась и неуверенно начала:
– В 5 я вышла из дома, пересекла двор и вышла на улицу.
– И куда пошли?
– Я-я…
Она замолчала, густо покраснев. Врет. Тогда я пошел напролом.
– Вы знаете Тони Пирсона?
Она резко подняла глаза, и я понял, что попал в самое яблочко.
– Н-нет…
– Даже учитывая, что он ваш сосед?
Она не нашлась что сказать.
– Вы встречаетесь?
– Это вас не касается! – слегка визгливо заявила она. – Да как вы…
– Мы не в 19 веке, мадемуазель. Не надо ломаться.
Девушка снова опустила взгляд.
– Стало быть, вы пошли к нему в дом, воспользовавшись тем, что его родителей нет, правильно?
– Да, – тихо созналась она. – Как вы догадались?..
– Я тоже был молод. Откуда такая скрытность?
– Родители не одобряют. Говорят, что у нас слишком большая разница в возрасте. Он же студент… Только не говорите им, пожалуйста!
– Не буду, это не мое дело. А когда он сообщил вам, что они уезжают?
– Где-то в половине пятого, перед тем как он сделал вид, что “возвращается”.
– А где произошел этот разговор?
– За воротами, вон там.
– Кто-нибудь мог слышать, о чем вы говорите?
– Нет, на улицах было пусто. Разве что…
– Что?
– Ну, прошел мимо какой-то мужчина.
– Быстро?
– Я бы не сказала. Как-то так… – Она медленно прошлась по двору.
– Как он выглядел?
Девушка задумалась.
– Ну… среднего возраста, рост примерно, – она подняла руку над головой сантиметров на 15, – такой. Лица я не видела – козырек от кепки отбрасывал тень. Да я и не смотрела особо… Погодите. Вы думаете, что это был…
– Да, возможно, это был грабитель.
Девушка сдавленно ахнула.
– С какой стороны улицы он шел?
Слегка побледневшая девушка примерилась и наконец уверенно показала в сторону дома Пирсонов.
– Оттуда.
– Хорошо. А где стояли вы?
Мы вышли за ворота и девушка встала на стыке домов.
– Тут.
– Ладно. А скажите, вы знаете друзей Тони?
– Некоторых.
– А он мог кому-нибудь из них разболтать о вашей встрече?
Она пожала плечами.
– Значит, в 5 вы к нему пришли, и в 7 ушли, так?
– Да.
– А куда потом пошел он?
– Уехал в универ.
Это было все, что она могла мне сообщить. Я поблагодарил ее и мы вернулись в дом.
– Значит, что нам известно?
Мы скакали по залу, где я только что блокнул тяжеловесный апперкот Джо.
– В половине пятого эта парочка выходит потрещать. Их разговор кто-то подслушивает, таким образом узнав, что с 5 до 8 хозяев дома не будет. Но также, с пяти до семи, в доме резвилась молодежь, значит, у грабителей оставался час времени. В итоге, девушка уходит, парень уезжает, грабители, о которых мы знаем только то, что один из них – мужчина, выносят все из квартиры.
Последние слова я произнес с ехидством, так как умудрился нанести капитану милиции оверхенд слева, не словив при этом его кросса.
– Ты говоришь, “грабители”. А может, “Шакал” действует в одиночку?
Уворачиваясь от джеба, я закусил губу, чтобы не улыбнуться. С определенного “ракурса”, моя фамилия может перевестись как “шакал”.
– Может, но я в этом сомневаюсь. Входная дверь была прикрыта. Один нес добычу, а другой закрыл дверь. У них было мало времени, “Шакал” бы не стал возвращаться назад из-за такой мелочи.
– А где искать машину?
– Девушка сказала, что он шел со стороны Пирсонов, значит, машину оставил там же. Надо будет проверить Южный проспект до перекрестка.