Пылающие души
Просидел дома я недолго: уже через пару недель меня пригласили на собеседование в охранную фирму. Они мониторили ситуацию в милиции, засекли очередное увольнение честного «мента» и решили, что надо брать. Так я и очутился в рядах «Центуриона». Мне предложили попробовать себя в роли телохранителя, но я отказался. Да, платили за такую работу очень хорошо, но не хотелось рисковать жизнью ради неизвестных мне людей. Тогда руководство предложило мне должность охранника. Что я только не охранял! Частные детские сады, выставки, склады, бизнес-центры… Больше всего мне нравились те места, где можно было спокойно сидеть или лежать, рассматривая журналы и читая книги. Женя смеялась, мол, я отращу себе там большое пузо. Но я всякий раз отвечал, что в роду у меня толстых не было. Тем более что на всех объектах мне удавалось обустроить себе из подручных средств спортивный уголок. Или хотя бы найти место, где можно было отжиматься и качать пресс.
Так пролетел целый год, а по истечении его у нас появился новый член семьи. И это был не кот, которого нам предлагали завести друзья. Голосящий комочек по имени Валерия или попросту Лера был привезен мною из роддома солнечным днем и положен в новенькую детскую кроватку. Хотя, замечу, в этой кроватке она почти не спала, предпочитая нашу. Мы были счастливы и жили в безоблачной радости около года. Пока не умерли наши соседи по лестничной площадке.
Дядя Петя, весельчак и любитель по вечерам пропустить пару бутылочек пива, со своей женой тетей Машей пересекал на машине перекресток в районе окружной дороги и Кулиничей. Не пойми откуда, как это впоследствии утверждал единственный свидетель, сестра тети Маши, на них вылетела фура. Перед машины смяло в гармошку. Задняя часть тоже пострадала, но пассажирке только сломало ноги. Несмотря на показания свидетеля, виновным был признан именно дядя Петя, не рассмотревший впереди себя огромную машину, груженую электроникой. Мы с напарником на работе при обсуждении этой истории тоже сходились на том, что виноват мой сосед. Однако нашлись и те, кто обвинял во всем водителя фуры, но при этом радовался трагедии. Страшно признать, но смерти дяди Пети и тети Маши радовались их дочь и ее муж, до этого проживающие вместе с родителями в их четырехкомнатной квартире. У них уже было двое детей, и сейчас она вынашивала третьего. Теперь они стали единовластными хозяевами квартиры погибших.
Так уж получилось, что о молодых соседях я почти ничего не знал. Мне не приходилось видеть их часто, а если и встречались на площадке, то дальше пары приветственных слов дело не шло. Я знал только то, что зовут их Наташа и Коля и что у них двое детей. Все. Больше времени на разговоры со странными молчаливыми соседями у меня не было. Иногда, беседуя на улице с жильцами дома, я слышал от них, что Наташа и Коля большие любители выпить и живут здесь только потому, что маме жаль выгонять свою безалаберную дочь с мужем-лентяем на улицу. Вроде они нигде не работали, жили на содержании у родителей и на детское пособие. Дядя Петя уже несколько раз намеревался выгнать их «на все четыре стороны», но жена из жалости к внукам сдерживала его.
После аварии по квартирам нашего дома прошла женщина и собрала деньги на похороны и помощь семье. Выходя на улицу, я видел, как она отдала деньги моей молодой соседке и та сразу направилась в сторону магазинов. Скорее всего, она запаслась горячительным, чтобы отпраздновать свою радость, но хочется верить, что это было не так. А радость улетучивалась, поскольку деньги с водителя фуры получить им не удалось, а запасы родителей быстро иссякали. Так что месяца через три они остались без денег и с нетерпением ждали рождения третьего ребенка, чтобы получить «огромную» выплату от государства.
К чему я все это? Ага. Одним прекрасным летним утром я выходил на работу и решил спуститься по ступенькам, чтобы устроить разминку ногам. Погруженный в свои мысли, я вдруг почувствовал, что правая нога вступила во что-то вязкое. Я остановился. В нос ударил неприятный запах. Я стоял в чьей-то блевотине, и от одного осознания этого мне самому становилось дурно.
– Да что же это такое! – вырвалось у меня.
Я смотрел по сторонам, намереваясь найти виновника происшедшего, но на площадке было пусто. Однако эта мерзкая лужа была прямо перед тамбуром соседей.
Вспомнив об их традиционных развлечениях, я сделал вывод, что виноваты в этом именно они. А кто еще мог такое сделать в подъезде, прямо напротив их квартиры? Ладно, свидетелей у меня не было, предъявить мне нечего, и я пошел домой мыть обувь. Было противно, но я справился за пару минут и снова вышел к лифту. Намереваясь теперь воспользоваться благами цивилизации, я нажал на кнопку и начал ждать. Глаза как назло цеплялись за гадость возле соседской двери, а нос отказывался нормально дышать, не желая травиться парами этой субстанции. Отправив спящей жене сообщение о том, чтобы была осторожнее на площадке, я вышел из подъезда и направился к троллейбусу, замеченному мною при выходе из дома. Не думать о случившемся не получалось, но я решил, что соседи уберут все сами, когда проспятся и выберутся из квартиры. Какой я был наивный тогда! Возвращаясь домой, я увидел на том же месте лужу блевотины, не тронутой больше ни одной ногой. Я был единственным, кто потревожил ее спокойствие.
В моей душе бурлила злость, которую с трудом удавалось сдержать. Я нажал на кнопку соседского звонка и отошел на шаг назад. Где-то в глубине квартиры что-то загрохотало и затихло. Потом раздался звук открываемой двери, и снова повисла тишина. Я понял, что кто-то вышел в тамбур и теперь прислушивается к звукам на площадке. Мне пришлось ждать, как заправскому охотнику, но добыча тоже выжидала, не издавая ни звука. Сколько мы так продержимся? Не знаю, какие планы были у человека с той стороны двери, но я тратить оставшийся вечер на него не собирался. Постучав пару раз и не услышав реакции, я пошел на хитрость:
– Соседи, открывайте. Это Володя из пятьдесят четвертой квартиры. Дело есть.
Предполагалось, что «мифическое» дело породит интерес к моей персоне. И с этим я не прогадал. У того, кто слушал меня за дверью, возникло желание выяснить, что принесет ему мое предложение. Прошло несколько секунд, и дверь, державшаяся «на честном слове», приоткрылась, обдав меня невероятной вонью.
– Слышь, сосед, ты что ли? – из щели показалось опухшее Колино лицо. Он посмотрел вниз и, не найдя больше никого, осклабившись, снова уставился на меня. Коля так и не выходил, а только выглядывал из-за двери, щурясь, будто от солнца. Он все время говорил «слышь», вставляя это словечко в каждое свое предложение. Об этой его привычке я был наслышан, но сам не имел опыта разговора с ним.
– Коля, здравствуй. Как твои дела? Как чувствуешь себя? – я улыбался. Сама доброта.
– Да нормально, а что? Есть предложения? Только моей не говори, а то она тоже прицепится, а она после этого дела очень злая. Но если выпьет немного, то нормальная.
– Я не за этим. У тебя что сейчас под ногами?
– Пол. Линолеум. – Коля заторможенно смотрел себе под ноги.
– Ты не туда смотри, а во-от сюда… – Сделав еще более доброе лицо, я заглянул ему прямо в глаза.
– А… Ого! А что это? Сосед, тебе что, плохо было? Слышь, ты это, может, врача вызовешь?
Я даже заморгал от удивления.
– Подожди, Коля, это не мне было плохо, а, как я понял, кому-то из вас.
– Слышь, ты не прав. Мы вчера дома были весь вечер. И не пили ничего. Это не мы. Да и что тут такого? Ну блеванул кто-то, тебе что, западло убрать? Тебе мешает?
Я смотрел на него, не веря своим ушам.
– Коля, – заговорил я снова как можно спокойнее, – повторюсь, это не мне было плохо. Вы вчера тут бегали, дверями стучали, а сегодня с утра я нашел такой «подарок» на площадке. Я много чего могу понять, но как можно врать прямо в лицо человеку? Короче, не поленитесь убрать за собой.
Сосед снова посмотрел на вонючую лужу у себя под ногами и, сделав сердитое лицо, сказал:
– Не мы это. И нам она не мешает. Тебе мешает – убирай. – И уже немного добрее добавил: – Слышь, сосед, может, займешь червонец?
Я сжал кулаки и, с трудом сдержав себя, выдохнул. Сосед расценил это по-своему и мигом закрыл дверь. Раздался грохот. Похоже, Коля, унося ноги от возможной опасности, споткнулся о разбросанный по тамбуру хлам. Его реакция казалась странной, учитывая огромную разницу в наших весовых категориях. Теперь мне пришлось говорить в закрытую дверь:
– Если вы не уберете, я приму меры.
Какие именно меры мне придется принять, я не знал. Да и что можно сделать в данной ситуации? Начистить ему морду? А смысл? Заявит на меня в полицию, потом позора не оберешься. Но что-то сделать надо. Не убирать же все это самому?
Меня переполняла злость, и я снова направился к лифту. Решение выйти на улицу немного освежиться казалось здравым, и уже через минуту я стоял перед подъездом. Здесь я не сдержался и застонал от переизбытка эмоций.
– Что случилось, Володя? – услышал я знакомый голос. Тетя Катя с третьего этажа смотрела на меня с удивлением и явно ожидала услышать ответ на свой вопрос.
– Да тут такое дело… Понимаете, выхожу с утра на работу и вижу, что на площадке возле Наташкиной двери кого-то вырвало. Конечно, я подумал, что это кто-то из них после очередной бутылки… Я надеялся, что они приберут, и пошел на работу, но когда вернулся, блевотина была на месте. Позвонил им. Колька, явно с бодуна, сказал, что он не в курсе, чье это дело. А если мне это мешает, то я могу сам немного потрудиться и убрать. Представляете? Лежит прямо у него под дверью, а убирать должен я, так как мне, видите ли, это мешает. А им что, не мешает? Как он из квартиры выходить будет?
Говорить о том, что вступил в эту мерзость, я не стал, не хотелось. Женщина оглянулась по сторонам, затем посмотрела на Колины окна.
– А, так к ним вчера друзья приходили, – сказала она. – Наверное, перебрали. У них это не в первый раз. Покойная мать Наташи рассказывала, как ее дочь с мужем отравились однажды водкой. В квартире находиться было невозможно, а им все равно.
Я пытался представить себе то, о чем она говорила. Пытался, но не мог. Мой отец выпивал, но меру свою знал. Друзья, которые приходили к нему на дни рождения, тоже алкоголиками не были. Так что мне никогда не приходилось видеть у себя дома подобное. Я вздохнул и пошел домой.
Меня встретила Женя. Из комнаты раздавался смех Леры – она недавно начала ходить.
– Как прошел день? – спросила жена, повиснув у меня на шее. – Ты сегодня какой-то грустный.
– Да соседи эти… – я посмотрел в сторону дочкиной комнаты и ругаться не стал. – Я поговорил с Колей. Он сказал, что это не они, и посоветовал мне самому убрать эту грязь, если она мне мешает. Представляешь?
Женя поцеловала меня в нос и ушла к ребенку.
Ужинал я в одиночестве. Такое сейчас случалось часто, поскольку Женя проводила почти все время с Лерой, выдавая ее мне, когда я освобождался. Так что после того, как я попью чай, меня ожидает два часа сумасшествия с маленьким ребенком. Признаюсь честно: мне это нравилось. Я будто возвращался в детство, в ту беззаботность, которую мы утратили, став взрослыми. Я уже предвкушал, как буду носиться с ней наперегонки по улице, да и по квартире, когда пройдет пару лет.
Перед сном я предпринял попытку донести до супруги мысль о моем отношении к ситуации с соседями. Они сами должны это убрать, поскольку виноваты в случившемся именно они. Да, у меня нет доказательств, но, поговорив с тетей Катей, я убедился в своей правоте.
– Не глупи, – вот и все, что сказала Женя перед тем, как повернулась ко мне спиной.
Что она имела в виду, я так и не понял, а на мои попытки получить от нее ответ жена только посмеивалась.
Глава 7.
Возвращаясь с работы, я думал не о семье, как обычно, а о соседях. Что ждет меня, когда я выйду из лифта на своем этаже? И можно ли будет зайти в лифт, или там тоже есть следы их пребывания?
Напарник на смене предложил все-таки набить соседу морду. Во-первых, это по-мужски. Во-вторых, это будет для него уроком и покажет, кто главный. Конечно, эти доводы меня посмешили, но делать что-то надо было, и я решил действовать по обстоятельствам.
Выходя из лифта, я сразу посмотрел в сторону соседской двери. Лужи, которая меня вчера так взбесила, уже не было. Можно было праздновать маленькую победу! Первым делом, зайдя в квартиру, сообщу об этом жене. Вот она обрадуется! А что? Муж смог поставить на место зарвавшегося соседа.
– Так это я убрала, – невозмутимо ответила Женя. – Сколько можно проходить мимо и делать вид, что все в порядке?
– Ты? Но зачем? – Мне было сложно поверить услышанному. Я уже записал себе очко за победу над противником и теперь считал, что из последующих конфликтов с соседями тоже буду выходить победителем. А оказалось, что победил он. Хоть эту грязь убрал не я, поражение засчитывалось именно мне. Какой-то злодей заставил мою жену работать на него, не заплатив ей за это. Звучит бредово, но ведь так и было.
Жена ничего не ответила, но было видно, что мои мысли она прочитала. Уходя в комнату к ребенку, она произнесла только одно слово: «Мужчины…». Не знаю почему, но мне это показалось очень обидным. Выходит, я сделал глупость (или наоборот не сделал) и потому стал в ее глазах в один ряд с теми, кого она считала откровенными тупицами? Я этого не хотел и мириться с этим не собирался. Но что можно теперь сделать? Соседу уже и предъявить нечего. Как он сказал: «Тебе мешает – убирай». Женя убрала, а я нет.
Ел я снова в одиночестве. Сидя за нашим кухонным столом, я смотрел в тарелку и ковырял кашу ложкой. Обида разъедала мне душу, не давая сосредоточиться на приятном. Кое-как, без удовольствия доев гречку, отбивную и залив все это горячим чаем, я заглянул в детскую комнату. Женя лежала на полу, а на ней сверху восседала Лера с любимой игрушкой в руке. Этого ежа я купил ей, получив предновогоднюю премию. Дочери тогда было не важно, какую именно игрушку ей дарят, она еще не знала, что такое Новый год, но сам факт подарка ее порадовал. А как порадовался я, когда оказалось, что ежик стал ее любимцем, о чем говорила его ужасная затасканность. Увидев меня, дочь заулыбалась и произнесла что-то вроде «папа», по крайней мере, мне очень хотелось в это верить. Женя тоже улыбалась, и я сразу понял, что никаких моральных проблем по поводу происшедшего она не испытывает. К сожалению, этого нельзя было сказать обо мне.
– Сейчас приду, – я махнул рукой и направился ко входной двери.
В моем понимании честь жены была задета, и оставлять этого просто так я не собирался.
Дверь захлопнулась, отрезав меня от тепла и уюта семейного быта. Я стоял на площадке и смотрел в сторону двери соседской квартиры. В ней было что-то отталкивающее, что-то такое, что всякий раз заставляло меня отворачиваться с отвращением. Обгоревшая табличка с номер «56». Ну и что? Скорее всего, ее подожгли подростки, иногда собирающиеся на лестничных площадках нашего подъезда. Несколько раз мне приходилось разгонять особенно шумные компании, но чаще всего они ведут себя мирно и заняты самым распространенным среди молодежи нашего времени развлечением: смотрят видео на своих дорогих телефонах. Так, что еще? Можно обратить внимание на полураздолбанный замок. Как он еще не выпал оттуда… Нет, все это не то. Я стоял уже пятую минуту и тут до меня дошло. Ну конечно! Вопрос не в картине, хотя зрелище малоприятное. Все дело в легком запахе, идущем со стороны их квартиры. Ближайшие их соседи уехали на заработки в Польшу, где оставались уже третий год. За квартиру платит мать хозяина. Говорят, она здесь почти не появляется, договорившись на почте, чтобы квитанции присылали на ее адрес. Вот и получается, что на запашок жаловаться было некому. Разве что нашим соседям по тамбуру, но они тоже все время в разъездах, так что на нашей площадке жили только мы да семья Дроздовых.
Когда я понял, что меня раздражает больше всего, запах стал таким сильным, что мне казалось, он стал скрипеть у меня на зубах. Подходя к двери соседского тамбура, я в полной мере ощутил смесь этих «ароматов». Запах нестираной одежды смешивался с вонью залежавшегося мусора. Дополняли композицию запахи человеческой жизнедеятельности. Как они там живут? Немой вопрос повис в воздухе. А ведь у них дети!
Я посмотрел на пол туда, где еще сегодня утром красовалась лужа блевотины. Сейчас здесь чисто, пол промыт. Не знаю, как Женя, но я бы чувствовал огромное отвращение. Да я и сейчас его чувствую, понимая, что ей пришлось убирать.
Нажав на кнопку звонка, я ожидал услышать вчерашний шум, но за дверью было абсолютно тихо. Никто не торопился открывать, и это меня разозлило. Вряд ли они гуляют с детьми, наслаждаясь теплым деньком. Кто-то должен быть дома. Сомневаюсь, что они научили детей не открывать двери посторонним. Я позвонил еще раз и, как бы это ни было противно, прислонился ухом к двери. В нос еще сильнее ударил запах из щели в досках, но я решил терпеть.
Так я и знал. В квартире послышались какие-то звуки, будто по полу перетаскивали тяжелые предметы. На работе мне иногда приходится заниматься этим, когда заказчики просят помочь. Это не входит в наши обязанности, так что никто, кроме меня, это не практикует, а вот мне жаль старушек. Но вернемся к вонючей двери: что там за ней таскают? Может, Коля прибил свою благоверную и теперь тащит ее труп в ванную, чтобы расчленить его под шум воды? Да нет. Никто никого не убил, все живы и счастливы, потому что пьяны. Да, сдается мне, эти жить будут долго и счастливо.
Я ждал. К сожалению, ожидание сопровождалось вдыханием соседского смрада. Не откроют. Теперь я был почти уверен в этом. Только вот вопрос: почему? Что им скрывать?
Нажав на кнопку звонка в третий раз, я уже не прикладывался ухом к двери, а просто засек на часах одну минуту. По ее истечении, повернувшись на сто восемьдесят градусов, я пошел домой.
Женя взволнованно выскочила мне навстречу.
– Что там было? Зачем ты туда ходил?
Обняв ее, я точно также, как недавно она, поцеловал ее в нос и прошел на кухню. Жена провожала меня взглядом, так и не поняв моего душевного состояния. Стоя у окна и глядя на улицу, я перебирал в голове разные варианты, но не мог решить, как же мне поступить. Хотелось завыть по-волчьи, но внутренние силы сдерживали меня. Внезапно на площадке раздался скрип двери, и я пулей вылетел в коридор. В комнате слышались смех Леры и голос Жени. Дочь ждала меня: пришло темное время суток, время с папой. «Прости меня, доченька…» – произнес я про себя и, перестав дышать, прислушался к звуку за дверями. Однозначно там кто-то был. Наша дверь, которую я давно хотел уплотнить резиной, пропускала большую часть звуков из подъезда. Мы слышали, как хлопают входные двери дома, как ездит лифт, как кашляет дедуля с первого этажа, выходя в киоск за сигаретами. Так что я был уверен: на площадке кто-то есть. Раздался кашель, и остатки сомнения растаяли, уступив место стопроцентной уверенности. Открыв дверь, я выскочил в тамбур и схватился за ручку внешней двери. В тот же момент на площадке раздался скрежет, и жертва поспешила спрятаться в норку. Я, как олицетворение хищника, стрелой выскочил из своего укрытия и успел заметить, как закрывается соседская дверь. Подбежав к ней, я вынужден был заговорить в ту самую вонючую щель:
– Коля, это Володя из пятьдесят четвертой. Поговорить надо.
Кто-то уронил ключи на плитку, стукнулся обо что-то, скорее всего, намереваясь их поднять, и из-за двери раздался голос подвыпившего Коли:
– Слышь, мне некогда. Разделкой занимаюсь.
Дверь в квартиру хлопнула, оставив меня в полном недоумении. Разделкой чего занимается мой сосед? Неужели я был прав, и он по пьянке убил жену, а теперь разделывает ее в ванной? Бред. Самый настоящий бред. С такой мыслью я отправился домой, ведь отцовские обязанности никто не отменял.
Свои законные два часа с Лерой мне провести удалось. Она рассказывала мне что-то о своих игрушках на языке, понятном только таким же малявкам и, наверное, инопланетянам. Женя делала набросок новой картины, периодически посматривая на меня. Я так и не смог понять, чего было больше в ее взгляде: недоверия или страха. Наигравшись вдоволь и покормив дочь, я снова передал ее заботам супруги, а сам умостился перед компьютером в надежде посмотреть несколько новых видео на ютубe. Но не тут-то было: как только я занял место в кресле перед ноутбуком, на лестничной площадке кто-то громко ударил в соседские двери. Затем раздался плач.
Выйдя в коридор, я посмотрел в сторону детской, где Женя укладывала Леру, затем тихонько направился к двери. Там снова что-то ударило, и незнакомый голос послал кого-то по всем знакомому направлению. Я стоял перед своей дверью, не решаясь выйти на площадку. В пьяных разборках я участвовать не хотел.
Легли спать мы молча. Женя чувствовала, что со мной что-то не так и ждала моего рассказа по этому поводу. Я же никак не мог разобраться в своих чувствах и мыслях. Больше всего терзала мысль: стоит ли поговорить с соседом «по-мужски»? И самое главное, есть ли для этого повод. Я боялся, что все мои претензии окажутся надуманными, и, к чему приведут разборки, конечно же, не знал. К великой радости, мне удалось быстро уснуть. Все мысли отошли на задний план, предоставляя мозгу отдых.
Ночью мне снился сон: сосед перетаскивает тела своих домочадцев в ванную и там распиливает их на куски старой ржавой пилой, принесенной с балкона. Потом, сделав несколько шагов в коридор, он уходит туда за моей женой, моющей нашу совместную площадку. Этот огромный мужик с совершенно безумными глазами схватил ее за волосы и затащил к себе в квартиру. Вдруг откуда-то выскочили дети. Даже самый маленький, еще не умевший ходить, лез на четвереньках, весь испачканный кровью. Старший, по-моему, Валик, нес топор, с которого на пол падали багровые капли. Младший полз по ним, оставляя за собой кровавую полосу. Я смотрел на это и никак не мог проснуться. Коля взял топор у старшего сына и подошел к Жене, забившейся в угол возле окна. Он занес орудие над головой и опустил его вниз. Раздался треск и чавкающий звук… И я все-таки проснулся.
Моя майка была пропитана потом, как и постель подо мной. Тяжело дыша, я перевернулся на спину, освободив прижатую женой руку. Я лежал, отходя от кошмарного сна, и смотрел в потолок, выкрашенный в сиреневый цвет по заказу супруги лично мной. По ее же просьбе я сделал его рельефным, но сейчас, глядя на все эти капли и выступы в темноте, я видел только багровую жидкость, сочащуюся из чьих-то бесконечных ран. Может, переделать потолок?
Глава 8.
Той ночью мне очень плохо спалось, и состояние под утро было соответствующим. В голове роились прежние мысли, порожденные моей нерешительностью и неуверенностью.
Встав в семь часов, я тихонечко пробрался на кухню и сделал себе чашку кофе и бутерброды. Это был мой традиционный завтрак, который я потреблял каждое утро на протяжении двух лет. Три бутерброда с маслом и сыром вкусно лежали передо мной на тарелке, а чашка кофе распространяла легкую ароматную дымку, застыв в моей руке. В это утро, в нарушение своей традиции есть за столом, я стоял у окна, рассматривая улицу. Мужик у гаража что-то говорил по телефону. Кажется, его собеседник не соглашался, и мужик несколько раз махнул рукой и со злостью закинул телефон в кусты. Не предприняв даже попытки достать его, он сел в машину и выехал с территории гаражей. Я смотрел на все это и пытался представить себя на месте этого человека. Я опомнился бы и, рискуя исцарапаться, полез бы за своим телефоном в шиповник. Похоже, люди с деньгами действительно мыслят по-другому.
– Вот черт! – прошипел я как можно тише, чтобы не разбудить своих домочадцев. Размечтавшись о возможности раскидываться телефонами, я не заметил, как немного перевернул на себя чашку. Темный напиток потек на домашнюю футболку, и я порадовался, что несколько месяцев назад отказался от привычки сначала одеваться на работу, а потом пить кофе. Легкий ожог, конечно, появился, но это никак не повлияло на мою готовность к выходу. Быстро доев бутерброды и залив их остатками кофе, я переоделся и снова подошел к окну. Интересно, он вернулся за телефоном или тот дожидается своего нового владельца?
И тут моего уха достиг противный звук. Сосед, а в том, что это был именно он, я не сомневался, чем-то стучал по двери. Грохот поднялся такой, что наша люстра в коридоре затряслась в том же ритме. Быстро накинув туфли, я выскочил из квартиры, намереваясь застать этого злыдня в разгар преступления.
Удивлению моему не было предела. На площадке, не слишком умело орудуя молотком, сосед чинил свою дверь. Прямо посередине этого синего чудовища красовалась свежая вмятина, а замок был вырван с корнями и лежал на полу, на том самом месте, которое недавно мыла моя жена. Коля стучал по двери импровизированным молотком, сделанным из открывалки и прикрученной к ней металлической кружки. Признаюсь, такое «гениальное решение» я видел впервые в жизни.