Женскую экономику можно представить как аналог подпольной экономики, экономики фриланса, информационной экономики, неформальной экономики. Каждая из них – заметный элемент мировой системы, но ни одна не является в полной мере независимой. Каждая оказывает воздействие на глобальную экономику и будет играть роль в ее будущем – к лучшему или к худшему. В женской экономике есть свои подходы к ведению бизнеса, а также типичные продукты и услуги. Хотя многие предпочитают ее не замечать – как и подпольную экономику, – у женской экономики есть свое прошлое, и она будет влиять на будущее. Цель движения за расширение экономических возможностей женщин заключается в том, чтобы это будущее было лучше, а не хуже.
Когда наше движение только начиналось, мы представляли женскую экономику как фактор, стимулирующий экономическое развитие. Эта стратегия нравилась аудитории – в основном экономистам и министрам финансов, которых интересовал рост и совершенно не трогали ссылки на социальную справедливость. Со временем мы начали показывать направление и масштабы последствий интеграции женщин (и ее отсутствия) на примере ВВП, поэтому я буду использовать этот показатель. Но при этом необходимо отметить, что я не говорю о предоставлении женщинам равных прав исключительно ради экономического развития: стремление к росту любой ценой характерно как раз для патриархальных экономических систем и не должно быть нашей главной целью.
Числа показывают, что женская экономика огромна: экономисты не замечают ее только из-за твердолобого нежелания ее видеть. Для иллюстрации: страна с экономикой размером с американскую женскую экономику могла бы претендовать на место в «Большой семерке». Уже сейчас женщины создают около сорока процентов мирового ВВП, и недалек тот час, когда их вклад сравнится с мужским. Женщины вносят почти пятьдесят процентов в объем мирового сельскохозяйственного производства. Женщины – это половина нашего вида, половина национального дохода и половина снабжения продовольствием. И тем не менее экономисты и те, кто принимает решения в политике, относятся к ним как к статистам[10].
Помимо всего, женская экономика – самый надежный источник экономического роста. В 1970-х годах женщины массово вышли на рынок труда в Северной Америке и Западной Европе, что вызвало экономический подъем, который сделал эти страны моторами современного мирового прогресса. Способность работающих женщин создавать процветание доказывают данные из ста шестидесяти трех стран[11]. Мужчины повсеместно являются краеугольным камнем экономики, практически все они работают, причем более-менее постоянно. Они уже достигли максимума и, следовательно, не смогут обеспечить развитие, если только не произойдет революция в производительности труда. Женщины, напротив, зачастую остаются нетронутым или недостаточно используемым ресурсом, привлечение которого заставит экономику расти. Данные свидетельствуют, что эффект от этого является дополняющим: вопреки опасениям, новый тренд не приводит к тому, что мужчины теряют работу. Мнение, будто интеграция женщин в экономику – это игра с нулевой суммой, то есть что один пол выигрывает за счет другого, – на поверку оказывается ошибочным.
Расширение экономических возможностей женщин не только помогает странам процветать, но и улучшает социальную среду. Кстати, верно и обратное: там, где женщины закабалены, страдают все. Для беднейших, наиболее нестабильных стран характерны самые плохие показатели гендерного равенства; там экономическое исключение женщин оказывает разрушительное воздействие на все сферы жизни, мешая выбраться из нищеты и способствуя насилию, голоду, пренебрежению детьми, растрате ресурсов, рабству и конфликтам. Вредные последствия тотального мужского доминирования в этих обществах ощущает вся планета.
Расширение возможностей женщин теперь можно считать доказанной стратегией борьбы против страданий. «Исследование за исследованием показывают нам, что нет более эффективного инструмента, чем расширение прав женщин, – писал в 2007 году генеральный секретарь ООН Кофи Аннан во вступительном слове к отчету ЮНИСЕФ “Положение детей в мире”. – Никакая другая политика не повышает экономическую производительность и не снижает детскую и материнскую смертность с такой вероятностью. Никакая другая политика не является таким верным средством улучшить питание и способствовать здоровью, в том числе профилактике ВИЧ/СПИД. Никакая другая политика не является столь мощным средством повысить шансы следующего поколения получить образование»[12]. Однако, несмотря на доказанную способность экономически равноправных женщин облегчить положение бедных стран, женщины получают лишь мизерную долю международной помощи.
По всей планете за исключение женской экономики приходится дорого расплачиваться упущенными возможностями. Например, неумение богатых стран инвестировать в уход за детьми вынуждает миллионы женщин, которые предпочли бы полноценно работать, переходить на неполную ставку или увольняться и тем самым уменьшает ВВП на миллиарды долларов. Этот «штраф за материнство», с одной стороны, – крупнейший фактор гендерного неравенства в оплате труда, которое, по оценке Всемирного банка, стоит международной экономике 160 триллионов долларов США ежегодно[13]. С другой – это удар по женской экономике за выполнение одной из ее важнейших задач: создание человеческого капитала.
Образованное, здоровое население – ресурс, ценность которого для современной экономики сложно переоценить. На Западе, однако, детей все больше стали рассматривать не как общественный актив, а как личную роскошь. Родителям приходится самим вкладывать в детей силы и средства до тех пор, пока те не начнут себя содержать. К тому же они редко рассчитывают на экономическую помощь от подросших отпрысков, поэтому воспитание последних воспринимается не как инвестиция, а как разновидность потребления. Наверное, именно поэтому жители богатых стран забыли о том, как важно каждое подрастающее поколение для своих предшественников: всем нам приходится полагаться на чужих детей, которые работают пожарными, полицейскими, строителями, не говоря уже об учителях, врачах, музыкантах и библиотекарях – они делают нашу жизнь безопаснее и отраднее.
Женская экономика закладывает фундамент позитивного будущего благодаря разумным расходам на семью и сообщество. Повсеместно бытует мнение, будто мужчины – рациональные и ответственные потребители, а женщины легкомысленно транжирят деньги на одежду и косметику, но данные свидетельствуют, что такое убеждение – плод неприкрытой гендерной идеологии. Вместо того чтобы делиться со своими семьями и инвестировать в образование детей, мужчины предпочитают тратиться на потакание своим слабостям, а зачастую и порокам: алкоголю, курению, азартным играм, проституции и покупке оружия. Напротив, женщины как группа в первую очередь заботятся о семьях – особенно детях – и своей общине. В отчете Института глобальных рынков Goldman Sachs говорится, что для создания среднего класса, обеспечивающего стабильность любой рыночной экономики, страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай) и страны Next 11 (Бангладеш, Египет, Индонезия, Иран, Мексика, Нигерия, Пакистан, Филиппины, Турция, Южная Корея и Вьетнам) должны добиться гендерного равенства. По мнению Goldman Sachs, средний класс формируют именно денежные расходы женщин на повышение благосостояния домохозяйства: питание, образование, медицинскую помощь, одежду, заботу о детях и товары длительного пользования[14]. Исследования раз за разом демонстрируют, что даже в самых бедных регионах предоставление женщинам экономических возможностей повышает расходы на образование, питание и медицинскую помощь, тем самым укрепляя страну.
Несмотря на ключевую роль женщин в нашем материальном благополучии, женскую экономику стабильно недооценивают. Повсеместно бытует убеждение, что женщинам просто меньше положено. Это проявляется, например, в равенстве платы за аналогичную работу[15]. Всемирный экономический форум – организация, которая каждый год собирает данные на эту тему, – провела «обзор мнения руководителей» – опрос менеджеров в ста тридцати двух странах. Респондентов спрашивали: «В какой степени в вашей стране женщинам платят столько же, сколько мужчинам, за ту же работу»? Сумма ответов – не прямое указание на фактические зарплаты, а оценка принятой в данной стране практики: сколько женщинам платят традиционно и, как подразумевается, справедливо. На рис. 2 вы можете убедиться, что в мире нет страны, где обоим полам принято было бы платить за ту же работу одинаково. Считается, что женщины – чем бы они ни занимались – заслуживают получить около шестидесяти пяти процентов того, что дают мужчинам. Этот предрассудок ставит женщин в подчиненное положение во всех сферах экономики.
Равенство платы за аналогичную работу, 2018 г.
Рис. 2. Неравенство в оплате труда выражено как процент от мужской зарплаты, которую женщины получают за такую же или аналогичную работу. Черной линией обозначен уровень, при котором женщинам и мужчинам платили бы одинаково. Как легко заметить, ни в одной стране мира женщинам не принято платить за ту же работу столько же. Страны расположены в порядке латинского алфавита, начиная с Албании и заканчивая Венесуэлой.
Источник: Всемирный экономический форум, The Global Gender Gap Report, 2018.
Во всех видах деятельности, во всех отраслях вне зависимости от профессии и во всех странах женщинам платят меньше, чем мужчинам. К этому выводу приводит любой источник информации об оплате труда независимо от метода сбора данных, и другой результат можно получить лишь с помощью целенаправленных подтасовок. К сожалению, многие апологеты мужского доминирования именно этим и занимаются, чтобы иметь возможность продвигать мем, будто «гендерное неравенство зарплат – фикция». Эти тролли манипулируют данными, игнорируя явно зависящие от пола факторы – особенно влияние работы по дому и ухода за детьми на женскую карьеру, – а потом торжествующе заявляют, что никакой гендерной дискриминации не существует.
На самом деле центральный вопрос женской экономики – бремя прислуживания. Так называемые «домашние обязанности» наказывают работающих женщин и повышают их личные экономические риски. Женщины в любой стране суммарно работают столько же, сколько мужчины (а то и больше), но из-за дополнительной неоплачиваемой работы по дому у них остается меньше часов на оплачиваемую работу и досуг. Мужчины имеют возможность больше работать за деньги – и получать за это экономические преимущества – только потому, что дома им служат женщины.
Межнациональные сравнения показывают цену такого компромисса для женщин и государств. На рис. 3 на стр. 28 видно, что приход женщин на рабочие места привел к росту ВВП на душу населения в богатых странах, например в Швеции, Соединенных Штатах и Великобритании, – везде, где число трудящихся женщин и мужчин приблизительно равное. Но и в этих странах женщины продолжают выполнять больше работы по дому – в Швеции на тридцать процентов, в Великобритании почти в два раза, – и из-за этого оплачиваемых рабочих часов у них меньше. Вывод: женщины и мужчины суммарно работают равное время, но мужчинам за большую часть этого времени платят, а женщинам нет. В Мексике, Турции и Индии женщины трудоустроены реже, и, следовательно, у этих стран ниже ВВП: оставить женщин дома – значит потерять ценные возможности. Женщины выполняют там от трех до семи раз больше домашней работы, чем мужчины. В Турции и Индии это бремя так велико, что суммарно женщинам ежедневно приходится трудиться на час-два дольше, чем мужчинам: муж уже смотрит телевизор, а жена все еще драит шваброй полы.
Оплачиваемая и неоплачиваемая работа в зависимости от пола
Рис. 3. Процент работающих женщин в этой таблице уменьшается сверху вниз, в целом соответствуя ВВП на душу населения: это показывает связь между женским трудоустройством и национальным богатством. В третьем столбце показана доля времени, которую женщины тратят на неоплачиваемую работу по сравнению с мужчинами. Четвертый столбец отражает совокупную продолжительность женского труда – оплачиваемого и неоплачиваемого – по сравнению с мужским. В пятом столбце приведено положение страны в рейтинге экономического участия и возможностей Всемирного экономического форума. Чем больше работы по дому выполняют женщины, тем меньше у них возможностей.
Источники: трудоустройство и положение в рейтинге экономического участия и возможностей – Всемирный экономический форум, Отчет о глобальном гендерном разрыве, 2017 г.; ВВП на душу населения – CIA, World Factbook, 2017 г.; распределение времени – база данных Организации экономического сотрудничества и развития, доступ 2 ноября 2018 г.
Экономическая жизнеспособность женщин тем самым обратно пропорциональна их положению дома: чем больше они загружены домашней работой, тем меньше у них экономических возможностей. Кроме того, необходимость прислуживать причиняет им непропорциональные убытки и риски. Считается, как правило, что амбиции мужа стоят на первом месте. Практически всегда именно женщина после рождения детей увольняется или переходит на неполную ставку: ее карьера топчется на месте или идет прахом, а свою мужчина тем временем продолжает развивать. Нередко женщинам приходится отказываться от повышения из-за отказов мужей переезжать, хотя их переезд вслед за мужьями обычно само собой разумеется. Женские обязанности неизбежно приводят к более низкой оплате и меньшему карьерному росту, но и это еще не все. Если пара разводится или муж умирает, женщина с детьми начинает испытывать экономические трудности и часто скатывается в нищету. Из-за всех этих неблагоприятных факторов пенсии и сбережения у женщин в итоге существенно скромнее, чем у мужчин, и в старшем возрасте они чаще оказываются беднее, становясь обузой для своих семей и государства[16].
Работа, которую женщины выполняют дома, важна для функционирования экономической системы, однако ее ценность не измеряют, так как показателем экономической активности принято считать исключительно деньги. К сожалению, из-за этого допущения часть экономистов склонна обесценивать этот труд. Именно поэтому экономисты – сторонники феминизма и борцы за экономическое равноправие женщин ставят своей целью заставить чиновников и экспертов измерять эту неоплачиваемую работу количественно и учитывать ее в своих моделях.
Женская экономика никогда не пользовалась той долей богатства, которую она помогает создавать, во многом из-за того, что женщины не были равноправными хозяевами семейных активов. В мировом масштабе женщины составляют менее двадцати процентов землевладельцев. Поскольку долгое время именно земля была для общества главным вместилищем состояния – а владеть ей почти всегда имели право только мужчины, – женщины сегодня повсеместно имеют гораздо меньше капитала. Общее состояние, принадлежащее женщинам, растет, и некоторые из них обогащаются, однако как группа они по-прежнему не получают справедливой доли[17].
Еще одна причина, из-за которой женщины сегодня менее богаты, заключается в том, что у них нет ни возможности хранить деньги безопасно и конфиденциально, ни возможности их инвестировать. Женская экономика веками была отгорожена от финансовой системы: женщины завоевали право иметь банковские счета и кредитные карточки на свое имя лишь в 1970-х годах и только в странах Запада. Сегодня за те же права борются женщины развивающихся стран. К сожалению, неуважение к женщинам – по-прежнему не редкость в сфере финансов, даже если предупредительность и внимание приносят выгоду. Банкиры цепляются за любую отговорку: инвестировать в женщин рискованно, у них на уме одни дети, а не бизнес, как клиенты они неприбыльные и так далее. Все эти унизительные для женщин заявления финансового сектора не следует принимать всерьез: эти организации не ведут учет по половому признаку, и их взгляды основаны не на доказательствах, а на стереотипах[18]. Они буквально ничего не смыслят в том, о чем говорят.
В мире, где так любят хвалиться открытым обменом и свободой торговли, женской экономике при входе на рынок постоянно приходится бороться с гендерными препятствиями. Гильдии, профсоюзы, кооперативы и отделы маркетинга на Западе были закрыты для женщин еще в недавнем прошлом – а в других частях света это верно и поныне. На уровне глобального обмена, где рынки и прибыли очень велики, женщин исключают почти тотально. Их крайне мало в международной торговле, и они почти не получают крупные договоры о закупках от учреждений: в обеих областях мужчины контролируют невероятные девяносто девять процентов бизнеса. При этом, согласно данным Международного валютного фонда, улучшение гендерного баланса в глобальной торговле было бы благоприятным фактором, так как разнообразие повышает устойчивость экономики к спадам и увеличивает ее инновационность[19].
Женскую экономику на рынках сдерживает и ограниченный доступ женщин к производительным ресурсам: им повсеместно сложнее получить оборудование, рабочую силу и материалы для создания и развития предприятий. Клиенты и поставщики уверены, что женщину не грех обмануть, из-за чего при прочих равных конкурировать с мужчинами по прибыли иногда становится невозможно. И хотя корень проблем кроется в системных препятствиях, предпринимательниц потом любят критиковать за более медленные темпы роста: «женщины ничего не смыслят в бизнесе» или «несерьезно относятся к развитию».
Эффективное функционирование рынка подразумевает свободное движение информации. Однако даже в цифровой век доступ к данным у женщин затруднен. В развитых странах они могут воспользоваться интернетом и мобильной связью на равных с мужчинами, но в остальном мире в этой сфере есть большой гендерный разрыв из-за давно устоявшегося обычая держать женщин дома и контролировать их контакты с внешним миром.
Доступ женской экономики к информации всегда был непростым из-за исторических ограничений на женское образование. С момента изобретения письменности и математики общество препятствует женскому образованию. В древних культурах женщинам запрещалось быть грамотными – и даже сегодня взрослые женщины неграмотны чаще, чем любая другая группа населения. На протяжении тысячелетий образование для девочек – если оно вообще существовало – было сосредоточено на домоводстве, а проблемы юриспруденции, медицины, финансов, государственного управления и менеджмента были уделом мальчиков. Вплоть до девятнадцатого века женщин не принимали в университеты, а отдельные дисциплины – прежде всего естественные науки и математика – открылись для них лишь после Второй мировой войны. В 1990-х годах разрыв в этих сферах исчез и достижения стали равными, потому что государство наконец предоставило женщинам полноценный доступ к занятиям высшей математикой[20]. Любые заявления о недостаточных познавательных способностях не имеют под собой никаких научных обоснований: мозг женщин не уступает мужскому – просто мужчины не давали женщинам учиться.
Сегодня впервые в истории мы близки к тому, чтобы женщины сравнялись с мужчинами по образованности – в развитых странах они уже образованны в равной или большей степени, – однако им по-прежнему не дают осознать свой потенциал. Только представьте, в странах «Большой семерки» – Соединенных Штатах, Великобритании, Франции, Германии, Италии, Японии и Канаде – женщины в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти четырех лет имеют на десять процентов большую вероятность получить высшее образование, чем мужчины того же возраста (рис. 4). Хотя доля работающих среди женщин очень высока и они занимают столько же специализированных и технических должностей, требующих высокого уровня подготовки и навыков, карьера у них развивается медленнее, чем следовало бы из их квалификации, и мужчины вдвое чаще занимают руководящие посты в государственном и частном секторе. Отсутствие карьерного роста – одна из причин, почему во всех странах «Большой семерки» заработки женщин составляют всего шестьдесят два процента мужских. Тем временем девушки в этих странах в наше время поступают в высшие учебные заведения почти на двадцать процентов чаще; если не снять барьеры, мешавшие предыдущему поколению, им будет так же тяжело взбираться по карьерной лестнице и на каждом этапе их будут ждать проблемы с трудоустройством.
Женщины как растраченный впустую ресурс в странах «Большой семерки», 2017 г.
Рис. 4. В таблице показано соотношение женщин к мужчинам по ключевым экономическим параметрам. Черная линия обозначает равенство женщин и мужчин: если столбец выше нее, женщины обгоняют мужчин, если ниже – равенство не достигнуто. Если смотреть слева направо, женщины в странах «Большой семерки» на десять процентов опережают мужчин по числу окончивших вузы, их доля в рабочей силе составляет восемьдесят пять процентов мужской, платят им шестьдесят два цента на доллар, они занимают в два с лишним раза меньше руководящих постов, с той же вероятностью работают на должностях, требующих специализированных навыков, и в данный момент поступают в высшие учебные заведения почти на двадцать процентов чаще.
Источник: Всемирный экономический форум, The Global Gender Gap Report, 2017.
Давайте подумаем, на какие средства эти женщины получают образование. В ход идут семейные сбережения, государственные займы и стипендии, дары спонсоров университетам, средства налогоплательщиков. Государства направляют значительные ресурсы, чтобы женщины были образованнее, но при этом используют их таланты недостаточно.
По иронии странам «Большой семерки» грозит перспектива замедления и даже полной остановки экономического роста, и лучшая интеграция женщин решила бы эту проблему. Возрастает и угроза нехватки навыков: новые рабочие места будут требовать высококвалифицированного персонала, взять который будет неоткуда отчасти потому, что «Большая семерка» разбазаривает свои лучшие кадры. Судя по всему, женская экономика – самый бездумно растрачиваемый ресурс на планете.
Не менее важна для национальных экономик и способность гендерного равенства сокращать затраты, мешающие развитию. Например, домашнее насилие: оно тесно связано с гендерным экономическим неравенством в сообществах и крайне дорого обходится государству. Это не только неизмеримые человеческие страдания, но и звонки в полицию и скорую помощь, убежища для женщин, пропущенные рабочие дни, психологическая реабилитация. Все это имеет свою цену, и на ее основе можно вычислить совокупные убытки. В 2014 году Copenhagen Consensus Center оценил, что насилие над женщинами со стороны сожителей обходится мировой экономике в 4,4 триллиона долларов США в год или пять процентов ВВП; чтобы было понятнее, примерно столько же тратится на начальное образование, и это в тридцать раз больше, чем весь мир вкладывает в международную помощь. Поскольку нападения часто происходят на глазах у детей – и мальчики склонны повторять это поведение во взрослом возрасте, – экономическое воздействие будет ощущаться еще очень долго.
В глобальном масштабе это явление распространено неравномерно: насилие со стороны партнера гораздо чаще встречается в бедных, терзаемых конфликтами странах, где с гендерным равенством все очень плохо. В Швеции, например, насилие дома испытали двадцать четыре процента женщин, а в Афганистане – целых восемьдесят семь[21]. Несомненно, даже для Швеции это очень много, но только подумайте, что семьдесят шесть процентов шведов не причиняют своим партнершам вреда и вообще, вероятно, никогда не проявляют насилия, и то же самое можно сказать лишь о тринадцати процентах афганцев. Безусловно, мужчины в целом куда более склонны применять силу, и это всегда дорого обходится. Однако в странах с высоким гендерным равенством меньше насилия всех видов. После окончания Второй мировой войны во всем мире стало меньше даже вооруженных конфликтов между государствами[22].
Сокращение глобального насилия на протяжении последних семидесяти пяти лет в научных кругах и международной политике получило название «долгий мир». Еще в 1940-х годах были основаны такие официальные институции, как Организация Объединенных Наций и Европейский союз, целью которых ставилось поддержание мира и предотвращение повторения ужасов Второй мировой войны – самой кровопролитной в человеческой истории и унесшей пятьдесят восемь миллионов жизней. В этих организациях одним из приоритетов является гендерное равенство. И действительно, эксперты связывают послевоенное снижение международного насилия с тремя главными факторами: расширение международной экономической деятельности, распространение демократии и резкий прогресс в области равенства между мужчинами и женщинами[23].
Чтобы сохранить мир, творцы послевоенного мироустройства хотели переключить экономическую деятельность с военных расходов на международную торговлю. К сожалению, уже к началу 1950-х годов Запад, в ответ на агрессивную позицию Советского Союза, был вынужден вновь начать вооружаться. Говоря об этом, генерал Дуайт Эйзенхауэр, президент Соединенных Штатов, сокрушался: