Хоббит

Он дрожа встал. Бильбо не знал, что ему делать: то ли разжечь лампу, то ли спрятаться за бочками в погребе и сидеть там, пока не уйдут все гномы. Неожиданно он обнаружил, что музыка и пение смолкли, и теперь все смотрят на него сверкающими в темноте глазами.

– Куда вы? – спросил Торин таким тоном, будто догадывался о колебаниях хоббита.

– Нельзя ли принести лампу? – виновато спросил Бильбо.

– Нам нравится темнота, – ответили гномы. – Тьма подходит для темных дел. До рассвета еще много часов.

– Конечно! – согласился Бильбо и торопливо сел. Он промахнулся мимо стула и сел на решетку, со стуком уронив кочергу и совок.

– Тише! – сказал Гандалв. – Пусть говорит Торин! – И Торин начал так.

– Гандалв, гномы и мистер Бэггинс! Мы встретились в доме нашего друга и товарища по заговору, этого самого замечательного и смелого хоббита – да не выпадет шерсть на его ногах, и хвала его вину и элю! – Он замолчал, чтобы перевести дыхание и ожидая вежливого ответа хоббита, но бедный Бильбо Бэггинс не заметил всех этих комплиментов, он пытался возразить против того, чтобы его называли смелым и товарищем по заговору, но был так поражен, что не смог произнести ни звука. Поэтому Торин продолжал.

– Мы встретились здесь, чтобы обсудить наши планы, наши пути, способы, политику и средства. Очень скоро, еще до рассвета, мы начнем наш долгий путь, путешествие, из которого кое-кто из нас, а может, и мы все (исключая нашего друга и советчика изобретательного колдуна Гандалва) можем никогда не вернуться. Я полагаю, что цель путешествия всем нам хорошо известна. Для достопочтенного мистера Бэггинса и, возможно, для одного-двух младших гномов (мне кажется, что я имею право так называть, например, Кили и Фили), ситуация в настоящий момент может потребовать краткого объяснения…

Таков стиль Торина. Торин был очень важным гномом. Если бы ему позволили, он, вероятно, продолжал в таком же духе до потери дыхания, не говоря при этом ничего такого, что не было бы известно присутствующим. Но его грубо прервали. Бедный Бильбо не мог больше выдержать. При словах «можем никогда не вернуться» он почувствовал, как изнутри у него рвется крик, и очень скоро этот крик прозвучал, как свисток паровоза, вырывающегося из туннеля. Гномы вскочили, опрокинув стол. Гандалв зажег на конце своего волшебного посоха синий огонь, и при его свете стал виден бедный маленький хоббит, который склонился к камину, дрожа, как тающее желе. Но вот он плашмя упал на пол и снова и снова отчаянно вопил: «Молнией убило! Молнией убило!» И очень долго больше ничего от него не могли добиться. Поэтому гномы отнесли Бильбо в гардеробную, уложили, поставили поблизости выпивку, а сами вернулись к своему темному делу.

– Какой возбудимый малыш, – сказал Гандалв, когда они снова сели. – У него бывают странные приступы, но он один из лучших, один из лучших – свиреп, как загнанный в тупик дракон.

Если вам приходилось когда-нибудь видеть загнанного в тупик дракона, вы поймете, что это всего лишь поэтическое преувеличение применительно к любому хоббиту, даже к Старому Туку, по прозвищу Бычий Рев, который был так высок, что мог ездить верхом на лошади. В Битве на Зеленых Полях у горы Грэм он набросился на ряды гоблинов и деревянной дубиной снес голову их королю Голфимбулу. Голова пролетела сто ярдов по воздуху и упала в кроличью нору, и так была выиграна битва и одновременно изобретена игра в гольф.

Однако тем временем более изнеженный потомок Бычьего Рева приходил в себя в гардеробной. Немного погодя, подкрепившись выпивкой, он нервно подобрался к двери гостиной. И услышал, как Глойн произнес:

– Хм (или что-то похожее фыркнул). Думаете, он подойдет? Гандалву хорошо говорить о том, какой свирепый этот хоббит, но один такой крик в момент возбуждения, и этого достаточно, чтобы разбудить дракона и всех его родичей, которые нас убьют. Мне кажется, походило больше на страх, чем на возбуждение! Если бы не знак на двери, я бы подумал, что мы не туда попали. Как только я увидел этого малыша, подпрыгивающего и пыхтящего на крыльце, у меня появились сомнения. Мне он кажется больше похожим на бакалейщика, чем на взломщика!

И тут мистер Бэггинс повернул ручку и вошел. Природа Тука взяла верх. Хоббит неожиданно понял, что готов обходиться без постели и завтрака, лишь бы его считали свирепым. А малыш, пыхтящий на крыльце, и на самом деле едва не сделал его свирепым. Много раз впоследствии бэггинсовская часть в нем сожалела об этом поступке, и тогда он говорил себе: «Бильбо, ты глупец: ты сам ввязался в это дело».

– Прошу прощения, – сказал он, – я нечаянно услышал ваши слова. Не стану делать вид, будто понимаю, о чем они и при чем тут взломщик, но мне кажется, я имею основания предположить (это он называл держаться с достоинством), что вы считаете меня ни на что не годным. Я вам покажу. Никакого знака у меня на двери нет – ее выкрасили всего неделю назад… и я уверен, что вы зашли не в тот дом. Как только я увидел на крыльце ваши забавные лица, у меня появились сомнения. Но считайте, что вы попали куда нужно. Скажите, что вы хотите, и я постараюсь это сделать, даже если придется идти восточнее востока и сражаться с дикими червями-оборотнями в Последней Пустыне. У меня был прапрапрапрадед Бычий Рев Тук, и…

– Да, да, это было очень давно, – сказал Глойн. – Я говорил о вас. И уверяю вас, на вашей двери есть знак – обычное объявление представителя вашей профессии. Взломщик ищет хорошую работу, желательно рискованную, за разумное вознаграждение, вот что означает этот знак. Если хотите, можете заменить взломщика на опытного искателя сокровищ. Некоторые так себя называют. Нам все равно. Гандалв сказал нам, что кое-кто здесь ищет такую работу, и мы договорились встретиться в среду во время чаепития.

– Конечно, знак есть, – подтвердил Гандалв. – Я сам поместил его. И по очень важным причинам. Вы просили меня найти четырнадцатого участника вашей экспедиции, и я выбрал мистера Бэггинса. Только скажите, что я выбрал не того участника или не тот дом, и можете оставаться по-прежнему в числе тринадцати и смириться с невезением или возвращаться к своим угольным раскопкам.

Он так сердито посмотрел на Глойна, что гном отодвинулся назад в кресле; а когда Бильбо открыл рот, собираясь задать вопрос, колдун повернулся к нему, нахмурился и свел свои кустистые брови, так что Бильбо со стуком захлопнул рот.

– Так-то лучше, – сказал Гандалв. – Больше никаких споров. Я выбрал мистера Бэггинса, и вас всех это должно удовлетворить. Если я говорю, что он взломщик, значит, он взломщик или станет им, когда придет время. В нем гораздо больше, чем вы догадываетесь, и намного больше, чем представляет он сам. Вы все (возможно) еще доживете до того, чтобы поблагодарить меня. А теперь Бильбо, мой мальчик, принеси лампу, и прольем немного света на это дело.

На столе, в свете большой лампы с розовым абажуром, Гандалв расстелил кусок пергамента, мало похожий на карту.

– Ее начертил ваш дед, Торин, – объяснил он в ответ на возбужденное восклицание гнома. – Это план Горы.

– Не вижу, чем он нам поможет, – разочарованно сказал Торин, бросив взгляд на план. – Я хорошо помню Гору и местность вокруг нее. И знаю, где расположен лес Мерквуд и Иссохшая Пустошь, в которой водились драконы.

– Тут на Горе красным начерчен дракон, – вмешался Балин, – но нам и так будет легко найти его, когда мы там окажемся.

– Но одного вы не заметили, – сказал колдун, – потайного входа. Видите, он находится на западной стороне, и со стороны рун на него указывает рука. Это скрытый проход в Нижние Залы. (Посмотрите на карту в начале книги и увидите эти руны.)

– Может, когда-то он и был тайным, – возразил Торин, – но откуда нам знать, что он до сих пор никому неизвестен? Старый Смог живет там так долго, что мог все узнать о пещерах.

– Может – но пользоваться этим проходом не мог уже многие годы.

– Почему?

– Потому что проход слишком узок. «Пять футов – высота двери, и трое могут пройти в нее в ряд», – говорится в рунах, но Смог не мог заползти в дыру такого размера, даже когда был молодым драконом. Тем более теперь, когда он сожрал столько девушек из долины.

– Мне дыра кажется очень большой, – пискнул Бильбо (у которого не было никакого опыта общения с драконами, а из дыр он знал только хоббичьи норы). Он снова почувствовал возбуждение и заинтересовался, так что забыл держать рот на замке. Бильбо любил карты, и в коридоре у него висела большая карта Окрестности, с обозначенными красными чернилами любимыми маршрутами его прогулок. – Но как можно было утаить такую большую дверь, даже если бы дракон ее не заметил? – спросил он. Не забывайте, что он был всего лишь маленьким хоббитом.

– Множеством способов, – ответил Гандалв. – Но как была скрыта именно эта, мы не узнаем, пока не увидим ее сами. Судя по надписи на карте, это закрытая дверь, и выглядит она точно как сторона Горы. Это обычный метод гномов – мне кажется, я прав?

– Совершенно правы, – подтвердил Торин.

– К тому же, – продолжал Гандалв, – я забыл упомянуть, что к карте прилагался ключ, маленький и очень любопытный. Да вот он! – сказал колдун и протянул Торину серебряный ключ с длинным стержнем и сложной бородкой. – Не потеряйте его!

– Ни за что не потеряю, – ответил Торин, повесил ключ на красивую цепь, которая висела у него на шее, и спрятал под курткой. – Теперь дело выглядит более обнадеживающим. Эти новости меняют положение к лучшему. До сих пор у нес не было ясного представления, что делать. Мы думали как можно незаметнее двинуться на восток, добраться до Долгого озера. После этого могли начаться неприятности…

– Намного раньше, если я что-нибудь знаю о дорогах на восток, – прервал его Гандалв.

– Оттуда мы могли пойти вдоль речки Быстрой, – продолжал Торин, не обращая на него внимания, – и добраться до руин Дейла, древнего города в долине, у подножия Горы. Но никому из нас не нравилась мысль о Переднем Входе. Из него, через большую расселину в южном склоне Горы, вытекает река, и оттуда же выходит дракон – слишком часто, если, конечно, он не изменил свои привычки.

– Это не принесло бы ничего хорошего, – сказал колдун, – если бы с вами не было могучего воина, даже героя. Я попытался отыскать такого, но воины сражаются друг с другом в далеких землях, а в этой местности герои встречаются редко или просто не встречаются. Мечи в этих местах обычно затупились, топорами рубят деревья, щиты используются как колыбели, или ими накрывают блюда; а все драконы, к счастью, далеко (и потому превратились в легенду). Вот почему я остановился на взломе, особенно когда вспомнил о существовании боковой двери. А вот и наш маленький Бильбо Бэггинс, взломщик, избранный и отобранный взломщик. Поэтому давайте составлять план действий.

– Ну хорошо, – согласился Торин, – может, специалист по взломам даст нам какой-нибудь ценный совет. – И он с издевательской вежливостью повернулся к Бильбо.

– Прежде всего я хотел бы узнать больше обо всем, – ответил Бильбо, чувствуя легкую дрожь изнутри; однако Тукова часть в нем все еще готова была участвовать в приключении. – Я имею в виду золото, и дракона, и все остальное, и как оно попало туда, и кому принадлежит, и так далее, и тому подобное.

– Господи помилуй! – воскликнул Торин. – Разве у вас нет карты? И разве вы не слышали нашу песню? И разве не говорим мы об этом уже часами?

– Все равно я хотел бы знать больше и яснее, – упрямо ответил хоббит, принимая деловой вид (обычно он сохранял его для тех, кто пытался занять у него деньги) и изо всех сил стараясь выглядеть мудрым, и благоразумным, и профессиональным, и достойным рекомендации Гандалва. – К тому же я хотел бы узнать о риске, дорожных расходах, необходимом времени, компенсациях и тому подобном. – Под последними словами он имел в виду «Что я получу от этого? И вернусь ли назад живым?»

– Ну хорошо, – сказал Торин. – Давным-давно, во времена моих предков, гномов изгнали с севера, и они со всем своим богатством и со всеми инструментами пришли к Горе, что на карте. Тут они строили шахты, и прокладывали туннели, и вырубали просторные залы и большие мастерские – и вдобавок, как я считаю, они нашли здесь большое количество золота и драгоценных камней. Они стали необыкновенно богаты и знамениты, а мой дед был Королем-под-Горой, и люди, смертные, которые жили на юге, обращались с ним с большим уважением. Эти люди постепенно расселялись вдоль реки Быстрой до самой долины, на которую падает тень Горы. В те дни люди построили в долине веселый город Дейл. Короли города часто посылали за нашими кузнецами и богато одаряли даже наименее искусных. Отцы умоляли нас принять их сыновей в подмастерья и щедро платили за это, особенно продуктами, так что нам не приходилось их выращивать или отыскивать самим. Для нас это были счастливые времена, и у самых бедных гномов было достаточно денег, чтобы тратить и давать взаймы, и много времени, чтобы делать прекрасные вещи и наслаждаться ими, не говоря уже о великолепных волшебных игрушках, каких в нынешнем мире уже не встретишь. И залы моего деда наполнились удивительными драгоценностями, и резьбой, и чашами, а на магазины игрушек в Дейле стоило посмотреть.

Несомненно, именно это привлекло к нам дракона. Как вы знаете, драконы крадут золото и драгоценности у людей, эльфов и гномов – везде, где могут его найти; и караулят свою добычу, пока живы (а живут они практически вечно, если только их не убьют), и никогда даже медным колечком не попользуются. Они вообще вряд ли отличат хорошую работу от плохой, хотя обычно имеют неплохое представление о текущей рыночной стоимости; и не могут сами ничего сделать, даже заменить выпавшую чешуйку в своей броне. На севере в те дни водилось множество драконов, и, вероятно, золото стало встречаться все реже: ведь гномы ушли на юг или были убиты, и общее опустошение и разрушение становилось все сильнее. И был там один особенно жадный, сильный и злобный ящер, которого звали Смог. Однажды он поднялся в воздух и полетел на юг. Вначале мы услышали гром, словно с севера шел ураган, и сосны на горе зашатались и заскрипели на ветру. Некоторые гномы находились снаружи – я был одним из счастливчиков; я был тогда молод, любил приключения и постоянно бродил в поиске их; это и спасло мне жизнь в тот день – ну так вот, мы издалека видели, как дракон в языках пламени опускается на Гору. Он спускался по склону, и, когда достиг леса, лес вспыхнул. К тому времени в Дейле уже звонили все колокола, а воины хватались за оружие. Гномы выбежали через большой центральный вход, но дракон поджидал их. Никто не спасся. Река закипела и покрылась паром, и пар опустился на Дейл, и в этом тумане на жителей набросился дракон и убил множество воинов – обычная несчастная история, такие в те дни случались часто. Потом дракон вернулся, и вполз через Главный вход, и прочесал все наши залы, и туннели, и коридоры, и переулки, и погреба, и комнаты, и проходы. Ни одного живого гнома не осталось внутри, и дракон забрал все наши богатства. Вероятно, потому, что так всегда поступают драконы, он сгреб их все в одну груду и спит на ней, как на постели. Позже он стал выползать по ночам из ворот и нападать на Дейл. Он уносил людей, особенно девушек, и пожирал их, и Дейл опустел, все его жители погибли или разбежались. Не знаю, что происходит там сейчас, но не думаю, чтобы кто-нибудь жил к Горе ближе, чем на дальней оконечности Долгого озера.

Мы, немногие уцелевшие гномы, которые оказались снаружи и далеко, сидели в укрытии, и плакали, и проклинали Смога; и тут к нам неожиданно присоединились мой отец и дед с обгоревшими бородами. Выглядели они мрачно и почти все время молчали. Когда я спросил, как им удалось уйти, они велели мне попридержать язык и добавили, что в свое время я узнаю. После этого нам пришлось уйти и зарабатывать себе на жизнь; мы пали так низко, что нам случалось заниматься черной кузнечной работой и даже добывать уголь. Но наши украденные сокровища мы никогда не забывали. И даже сейчас – признаю, что мы неплохо живем и у нас снова кое-что появилось… – С этими словами Торин погладил золотую цепь у себя на шее. – …даже сейчас мы намерены вернуть их себе и навлечь наши проклятия на Смога – если сможем.

Я часто думал о том, как спаслись мой отец и дед. Теперь я понимаю, что, должно быть, они ушли через боковой вход, о существовании которого только они и знали. Очевидно, у них была карта, и мне хотелось бы знать, как она попала к Гандалву, а не ко мне, законному наследнику.

– Она ко мне не «попала», мне ее дали, – ответил колдун. – Вы помните, что ваш дед был убит в шахтах Мории гоблином…

– Да, будь проклят этот гоблин, – сказал Торин.

– А ваш отец исчез двадцать первого апреля – в прошлый четверг исполнилось как раз сто лет, – и с тех пор его никто не видел…

– Верно, верно, – согласился Торин.

– Ну так вот, ваш отец отдал мне карту, чтобы я передал ее вам; и если я для этого выбрал такое время и такой способ, вы вряд ли можете меня винить. Мне нелегко было вас отыскать. Когда ваш отец передавал мне карту, он с трудом мог вспомнить свое имя, а ваше никогда не упоминал; так что я считаю, что меня следует поблагодарить! Вот она, – сказал он, протягивая карту Торину.

– Не понимаю, – сказал Торин, и Бильбо почувствовал, что готов повторить то же самое. Объяснение как будто ничего не объясняло.

– Ваш дед, – мрачно и медленно заговорил колдун, – отдал карту своему сыну, когда сам отправился в подземелья Мории. После смерти деда ваш отец отправился искать счастье; он испытал множество приключений, причем самых неприятных, но до Горы так и не добрался. Не знаю, как он попал туда, но я нашел его заключенным в подземельях Некроманта.

– А вы что там делали? – с дрожью спросил Торин; все остальные гномы тоже вздрогнули.

– Неважно. Как обычно, разузнавал; и дело это было очень опасное. Даже я, Гандалв, спасся с трудом. Пытался спасти и вашего отца, но было слишком поздно. Он потерял рассудок и бредил; почти ничего не помнил, кроме карты и ключа.

– Мы давно заплатили свой долг гоблинам Мории, – сказал Торин. – Не пора ли подумать и о Некроманте?

– Не говорите глупости! Это дело не под силу всем гномам вместе взятым, даже если бы их собрали со всех четырех концов света. Ваш отец хотел, чтобы вы прочли карту и использовали ключ. Дракон и Гора – вполне достаточное для вас дело!

– Слушайте! Слушайте! – произнес Бильбо, причем случайно произнес вслух.

– Что слушать? – Все неожиданно повернулись к нему, и Бильбо так растерялся, что ответил:

– Слушайте, что я вам скажу!

– Что именно? – спросили гномы.

– Ну, я скажу, что вам нужно отправиться на восток и осмотреться. Ведь все-таки боковая дверь существует, а дракон, я думаю, иногда спит. Мне кажется, если достаточно долго посидеть на пороге, что-нибудь придумаешь. И еще мне кажется, что для одной ночи мы проговорили достаточно, если вы понимаете, что я имею в виду. Как насчет постели, и раннего подъема, и всего такого? Я накормлю вас хорошим завтраком, прежде чем вы уйдете.

– Вероятно, вы хотели сказать, прежде чем мы уйдем, – заметил Торин. – Разве вы не взломщик? И разве сидеть на пороге – не ваша работа, не говоря уже о том, чтобы войти в дверь? Но насчет постели и завтрака я согласен. Начиная путь, я предпочитаю яичницу из шести яиц с ветчиной; яйца должны быть жареные, а не вареные, и, пожалуйста, не разбейте желток.

После того как все сделали заказы на завтрак, ни разу даже не сказав «пожалуйста» (от чего Бильбо почувствовал раздражение), гномы встали. Хоббиту пришлось для всех отыскивать комнаты, и занимать свободные помещения, и устраивать постели на стульях и диванах. Так что, разместив всех, он добрался до собственной постели усталый и очень недовольный. Он принял решение не вставать рано, чтобы готовить всем этот проклятый завтрак. Тукова часть постепенно выветрилась, и Бильбо был совсем не уверен, что рано утром отправится в путь.

Ложась, он слышал, как Торин в лучшей отведенной для него спальне все еще напевает:

Бильбо уснул, слыша эту песню, и поэтому снились ему кошмары. Проснулся он гораздо позже рассвета.