Книга Эстетический заговор. Заметки о перформансе - читать онлайн бесплатно, автор Ирина Мист. Cтраница 3
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Эстетический заговор. Заметки о перформансе
Эстетический заговор. Заметки о перформансе
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Эстетический заговор. Заметки о перформансе

У меня странный голос. Бывший муж считал, что обычные песни мне петь не стоит. А вот романсы шли. И арии из мюзиклов. Моя любимая – «Memory» из «Cats». Люблю до сих пор. Два года назад пела её в сумерках на обрывистом берегу быстрой Катуни.

А тогда – пела в подъезде. И романсы, и «Memory». Выходили люди. Слушали. И никто не жаловался на шум и не грозился вызвать милицию. А я черпала внимание ложками. Такое случилось впервые.

Да, и не нужно было раньше. Представить себе не могла, как это – выйти на сцену. В школе даже к доске – испытание. Терялась, сгибалась в вопросительный знак и еле слышно мямлила.

Сейчас самый важный момент, который отмечаю всегда и вспоминаю после – внезапное молчание зрительного зала и взгляды, слившиеся в унисон.

Это происходит вдруг, словно выключили рубильник – замерло всё. Не важно, что делаю. Кажется, с таким же успехом могу замереть и молчать. В эти моменты нутро вывернуто наизнанку. Со всеми чувствами, мыслями, историями. Словно без кожи. Момент предельной честности. А вдруг отвергнут? Не понравится зрителям – они ждут иного? Но момент, чтобы идти на поводу чужих желаний – упущен. Остаётся рискнуть и завершить то, ради чего вышла. Настоящую историю, что заденет сердца других.

Что движет мной в такие моменты? Может, ощущение власти. Или наслаждение, что играю на струнах чужих душ, вытаскивая боль не только из себя, но и из других. Как хирург, с помощью скальпеля расправляющийся с опухолью.

Или дело в сильнейшей поддержке очень разных людей? Взглядом, молчанием, застывшим дыханием.

Позволить себе себя

Обрезаешь крылья, кромсаешь плоть раз за разом, когда загоняешь себя в рамки.

Форматируешь безжалостно снова и снова. Сколько наступала себе на горло. Убеждала себя – ещё не время. Шептала – есть куда более достойные.

Думала о других, забывая о себе?

Самые яркие мгновенья – окрашены оттенками пламени. Несут дыханье свободы, глоток свежего ветра, ощущение полёта. Приправлены азартом.

Ради таких мгновений стоит жить.

Конечно, иногда вспоминаю слова – что жить нужно ради детей. И это того стоит. Мой ребёнок делает то, что я не рискнула когда-то. Я боялась спорить и отстаивать свою точку зрения. Она вступает в противоборство с учителями. Когда-то я тоже была такой – но сломалась.

И сейчас частенько сомневаюсь, взвешиваю за и против и не рвусь вперёд.

Но, если решаюсь или в нужное время в странном месте говорю «да» – остаётся не быть бараном и не убегать с дороги. Хотя хочется – страшно, когда кидает во что-то новое.

Так было много раз. Если бы я знала заранее, на что подписываюсь – ни в жизнь.

Но в этом – драйв.

Это – как внезапно вспыхнувшая страсть. И не важно, что когда-то считала, что любовь может быть без взаимности. Однобокой, ущербной. И пусть кто-то скажет – достаточно любить самому. Не согласна. Любовь должна созидать, а не рушить. Какое созидание – коль скользишь по кинжальному острию между адом и раем?

Любовь правит миром. Или мной. Не важно – любовь к чему. К тому, чем занимаюсь или человеку. И лучше – если любовь взаимна.

Люблю я вляпаться во что-то авантюрное.

И написать книгу – оказалось чистейшей авантюрой.

И однажды оказаться на сцене и не покидать её.

Танцевать на берегу океана.

Колдовать

Делать зелья

И шаманские погремушки.

И всё это – взаимно.

Без насилия.

Танго со страхом

Только не с ним – не со страхом. От него сбежать хочется – а не сливаться в страсти. На страх есть три реакции – сбежать, атаковать или притвориться мёртвым.

И притворяешься мёртвой, пока страх жрёт тебя изнутри. Мир сворачивается спиралью – и затягивается в чёрную дыру под названием страх. Тебя нет. Ты внутри страха. Почти мертва.

И причин особых бояться нет. Жизни ничто не угрожает. Могут рушиться какие-то сферы жизни. Финансовое благополучие, самореализация, качество жизни и отношения. Но жизнь – течёт дальше.

Что лучше – продемонстрировать себя человеком, которому чуждо чувство страха? Или – показать, что боишься?

Второй вариант – про честность, и это – прямая дорожка к сопричастности. Показывая свои слабости, становишься ближе к другим. Ты не супермен. И не супервумен. У тебя – те же чувства, что у большинства. Боишься, волнуешься, сомневаешься. Порой без особых причин – ведь угрозы жизни нет.

Честность – неоднозначна. Перед кем и насколько обнажаться?

Перед чужими проще – не всех знаешь. От их мнения – ничего не меняется. В лучшем случае, дороги разойдутся. Меня просто перестанут читать. Или смотреть.

С близкими – страх разворачивается во всей первобытной красе.

Близких терять страшно. И больно. От их мнения зависишь. Они так редки – по-настоящему близкие люди. Как крупинки золота на истощённом прииске.

Сегодня было несколько тем для поста. Написала по паре-тройке абзацев на каждую. А ведь я лгала самой себе. Не особо волнует меня, как написать по-настоящему умный текст. И полезный. А волнует меня страх. Он – внутри.

Да, моей жизни ничто не угрожает. Но я знаю, что стоит на чаше весов в случае моих действий или бездействия.

Мне было страшно настолько, что я готова укрыться за любой темой, лишь бы не писать о страхе. Он прячется, прикрывается чужой личиной.

Пойти на поводу – всё получится слабым. Текст – плоский. Танец – лишённый жизни. Всё – по верхам.

Помню один перформанс. Я провела всего один мастер-класс по танцевальной импровизации – и девушки попросили помочь в подготовке выступления.

Темы предлагали разные. Хорошие. Правильные. Нужные. Но они не цепляли. Как красивая обёртка. Они были идеальны, но не честны.

Но между репликами то и дело проскальзывало слово «страх». И я схватилась за это слово – и предложила сделать перформанс о страхе. Страх сквозил в них тогда. Желание выступить – и страх.

Есть много методов работы со страхом. Но мне близок один. Я трижды встречала его за последние полгода.

Подойти к страху, а, может, сначала отыскать его где-то на перекрёстках миров. Заглянуть ему в глаза. Это требует мужества. Спросить – зачем он?

И не отбросить его, не забыть – пригласить с собой. Куда бы ни направлялся. Только предупредить, что в этом путешествии решение – остаётся за мной.

Про клоунессу

Я не сторонница быстрых изменений. Это хорошо на быстрой дистанции. Спринт – неделю пашешь – и пожинаешь результаты. Но в долгую – хороши медленные шажки.

Клоунесса – одна из моих субличностей. Она так и лезет на сцену. И баррикады. Провокации – это её. И пусть они касаются далеко не смешных тем.

И однажды я встала перед выбором – убить или дать ей место. Убить сложно. Можно придушить, закрыть в подвале – так выберется. Оговоркой по Фрейду – но выберется. В самый неподходящий момент. И ладно б клоунессой – злобным трикстером, которому что бомбу взорвать, что разрушить отношения – милая забава.

И поэтому я приняла решение – выгуливать. Официального решения не было. Но уж очень настойчиво моя клоунесса хотела писать. И сразу – публично. И тогда я пошла на маленькую ложь – создала Альтер-эго.

Сейчас модно говорить о честности. Но представьте ситуацию. Я, новорождённый блогер, осмеливаюсь писать на самую волнующую меня тему – эротику. У меня в подписчиках – значимые люди. Хотя бы те – кого видела глаза в глаза. И тогда я просто разделила – здесь я пишу порно, а здесь – привычную милоту. И написала первый свой порно-рассказ на сайте эротической прозы.

И сразу стала звездой – восемьдесят комментариев! И у старожилов такое редкость. Сразу обросла врагами и группой поддержки. Врагов обожаю. Умные критикуют за деньги, враги – бесплатно.

Признаюсь, те несколько опубликованных рассказов – позорище. Но это придало уверенности – я перестала писать эротику и гнаться за сомнительной популярностью.

Позже нашла площадку, где писала ерунду. Пришла в голову глупость – я её в пост, и читаю комментарии. Комментариев было полно.

Кстати – полную глупость активно комментируют. Пост о том, как убила варочную панель и прошу совета, купить ли мне мультиварку – набрал двести комментариев. И это – несмотря на то, что форум не мамский и даже не женский.

Потом было уже без разницы, что писать и где. Даже фотографии были везде одни и те же – при желании, найти меня не составляло труда. Но у меня всё равно было две площадки. Соцсети – более требовательные к текстам, и та – для фривольной писанины.

Так было, пока я не удалила анкету на том сайте. Месяца три боялась писать вообще – меня же читают значимые люди. А я – клоунессу выгуливаю. Страх, что не примут, звонил во все колокольца.

На чаше весов – многое. Проще писать перед незнакомыми. В крайнем случае – расстанусь. Но не увижу укор в глазах близких. Не услышу, как они разочарованы во мне. И мне не нужно с кровью отдирать свои привязанности. И восстанавливаться.

Всегда есть риск и страх, что не примут. Но если набраться смелости и войти туда – даст море энергии.

Искусство маленьких шагов день никто не отменял. Постепенно, без резкости. Начинать с тех мест, где безопасно. Обрастать поддержкой. Не важно, чего это касается, клоунессы или просто чего-то нового.

Позволь немного погрустить

Почему у многих картинка идеального утра словно списана под копирку с сотни таких же?

С утра солнце лупит в окно. Вся семья будним утром собирается за столом. Все улыбаются, пышут здоровьем, уплетают завтрак. И никуда не спешат.

Мечтать классно. Так что ж так плоско?

Теперь вопрос – в реальной жизни такое встречается? Все просыпаются сами, никого не надо будить и подгонять? Обязательные улыбки. Напоминает чем-то картины Рубенса с томно-улыбающимися купидончиками.

Нет, я не призываю будить близких ведром воды со льдом и матерными словами.

Но между приторно-сладкой идиллией и угарным трэшем – куча полутонов.

Почему я не верю в иллюзии? И в чёрно-белый мир, разделённый надвое: позитив и негатив.

Неужели никто не выходит в обычный живой мир? Не бродит по улицам, не обращает внимания на лица других? Разные. Не только с приклеенной улыбкой.

А где другие эмоции – от тихой радости, потаённой грусти, меланхолической печали до восторга и замирания сердца в предвкушении?

Откуда такое – не давать себе погрустить?

Когда я разрешила выплакать себе самые тяжёлые воспоминания – я вернула радость.

У меня была дурная привычка – всегда влюблялась однобоко, без взаимности. Влипала с душой, нутром, кожей, костями. Меняла увлечения – смотрела чужие фильмы, читала чужие книги, любила другую музыку. Без грана взаимности – а это больно. Но я, как стойкий оловянный солдатик, безропотно сносила эту боль, ни словом не обмолвившись.

Однажды я позволила себе рухнуть во всю эту боль. И написала треть книги. Лучшая подруга читала наброски, звонила и говорила, что заканчивать жизнь самоубийством – удел слабаков. А я отрицала. Я писала, а не собиралась кончать так позорно.

Я оплакивала не только эту связь. Я оплакивала все зависимости, что были до неё. И будут позже

Не оттолкнуть боль – погрузиться, прожить – не удел слабых людей. Когда-то существовали плакальщицы. Это архетип – выплакать боль. Всю. И она уходит слезами, сбившимся дыханием, потерями всех смыслов. Утекает. И в момент тишины рождается новое.

Я не призываю зависать в горе. Всему – своё время. Но, не позволяя себе выплакать, выстрадать – трудно почувствовать радость.

Я верю, что солнце может каждый день вливаться в окно. И в улыбки за завтраком верю. Но так бывает не всегда. К счастью. Мы ведь – живые.

Есть разные практики, чтобы усилить проживание момента. Сфокусироваться на нескольких зрительных объектах, добавить звуки, тактильные ощущения. И мир обрушивается сверху картинками, звуками, ощущениями.

А что будет, если спросить себя: «Что я действительно чувствую? Прямо сейчас? Радость? А под ней что?

Сбежать из правил

В правилах удобно и комфортно. Понятно, где свернуть, на что опереться. Что можно, и чего делать не следует. Где проторенная дорожка, а где – терра инкогнита.

Всё знакомо и безопасно. Но словно заточили в склепе. Хочется бежать, сломя голову.

А ведь когда-то в правилах было надёжно. Например, в школе. Или в родительском доме.

Хочется написать что-то умное. Обязательно полезное. У меня есть правила – у меня есть все ингредиенты волшебного зелья под названием «хороший» текст. А ведь не получается. Давится текст через силу. И рождается нечто полуживое или полудохлое.

Может, правил многовато? Или времени? И к тексту надо лететь, как на свидание с любовником.

В правилах много хорошего. Правила – как услуга проводника на неизвестной территории. Как рыба фугу, в которой ошибка стоит человеческой жизни.

Или яйца пашот. Это ведь несложно – сварить яйцо без скорлупы. Плотное снаружи, с жидким желтком внутри. Угробила с десяток – получались хаотические завихрения рождающейся солнечной системы. Точно следовала рецепту – ни шага в сторону. Результат съедобен, но удовлетворить чувство прекрасного не в силах.

Так и здесь – есть правила. А результат не соответствует ожиданию. И огонь внутри – то есть страсть – угасает.

Много раз сталкивалась с этим. Танец – делаешь первые шаги. Рутина. Следишь только за движениями. Бонусом является общение. И фигура. Но настоящее удовольствие приходит после.

Точно так же в рисовании. Попала в марафон по скетчингу. Пару недель усиленно рисовала разноцветных кракозябр. Окончательно убедилась, что художник я – от слова «худо». И вдруг поймала себя на том, что смотрю на дома и представляю – как нарисую. И на крону деревьев. И автомобили.

Я балансирую между правилами и свободой. Между рутиной и возможностью сбежать к так называемому любовнику. То, есть к тому самому творчеству, в котором жилось легко и непринуждённо.

Тесно в правилах. И хотя это опора и поддержка. Но… сбежать, рвануть.

А может, не мне в них плохо. А мой ребёнок соскучился по их отсутствию. А я всё не могу повзрослеть.

И нужны не правила. Нужна территория игры. Где можно сочетать уже известные правила, отбросить то, что не работает. А, может, изобрести собственные.

Иначе становлюсь безнадёжно скучной. Игра уходит из жизни, а я становлюсь степенной, усталой, жутко правильной тёткой. Стараюсь быть хорошей – а становлюсь скучной. Обычной, как купленная в ближайшем магазине канцтоваров тетрадь. Как десяток таких же рядом. По каплям утекает жизнь. Когда я стараюсь жить в чужих правилах.

В рамках…

Жила-была девочка. Очень уж не любила она клише. До рвотного рефлекса.

От фразы «жили они долго и счастливо и умерли в один день» – тянуло из окна выброситься.

В крайнем случае, растащить книжицу на страницы, наделать самолётиков. А на этих словах о долго и счастливо – написать что-то дикое и непристойное. И пускать самолётики с крыши долго и с упоением.

Клише разорвать бы к чёртовой матери, разобрать по буквам и слепить из них пусть глупое, но живое и настоящее.

Клише – это семья, собирающаяся за завтраком изо дня в день. За ужином согласна, и даже есть моё любимое клише для этого – при свечах.

Подсмотрела в одной семье, где всегда зажигали свечу перед едой и гасили после. Хотелось добавить про белую скатерть, но её не было. Зато были большие тарелки с серебряным ободком и разномастные кружки, привезённые с разных уголков света. Дети не носились, а беседа была тиха и нетороплива.

Клише – романтический ужин при свечах. Вечер, свечи, ужин, бокалы, бутылка вина или шампанское в ведёрке со льдом. И хоть бы кто организовал романтическое свидание на крыше в лучах заходящего солнца.

И о семейной жизни после свадьбы ни в одной сказке не говорится. Ведь на самом деле вопреки мнению автора «Анны Карениной» не все счастливые семьи похожи друг на друга – наоборот. Несчастные похожи, а у счастливых – свой секрет счастья. Для кого-то – тот же совместный ужин, для кого-то – секс. А для кого-то – мелкие перепалки, чтобы страсть не утихала.

И нет клише о семейной жизни. Кроме как «приехал муж из командировки…». Но это – о несчастных семьях, потому как в счастливых – лишь радуются.

Зачем вообще клише? Показать – я с вами, разделяю ваши ценности? Почему обязательно хэппи-энд? Только мне хэппи-энд представляется памятником на кладбище с эпитафией? А как же открытая концовка, что распахивает двери для воображения?

Почитайте или фильмы посмотрите – качают-качают по эмоциям, от восторга в отчаяние. И вдруг – хэппи-энд и затишье. Так бывает?

Открытые концовки – моя слабость. Где бы то ни было. Всколыхнулось внутри – и пауза. И – чтоб уходили в раздумьях. С вывернутой наизнанку душой. И вопросом к себе.

В выступлениях – так же. Обязательно следовать стереотипу, чтобы всё было красивенько? Иногда эстетики хочется. Просто – чтобы глаз отдыхал. Наблюдаешь фоново – а внутри свои мысли крутятся.

Но если на чаше весов – сделать красиво или рискнуть, отойти от привычного, нырнуть в глубину?

Искусство – должно ранить. Даже если оно – камерное, для своих.

И это не про чернуху, боль и страдания. Ранит – и нежность. Я заливаюсь слезами над сентиментальными фильмами. Даже детскими. И некоторые мультики вызывают слёзы. Ранят? – ещё как.

Какие фильмы ранили меня? Фильмы Бергмана, Ларса фон Триера и «Париж, я люблю тебя!». И если в первых двух – полно страданий и боли, их не пересмотреть, то «Париж…» насыщен любовью, и очень разной.

Эстетика работает слабее. И, если на другой чаше весов находится живое, настоящее, честное – я выберу его в противовес эстетики.

Клише хороши, если они ваши собственные. Выстраданные, настоящие, свои. Ваше персональное – «долго и счастливо».

И точно не моё – со скольжением по эмоциям, чувствами, человеческими горестями и радостями, куда окружающих посвящать совсем необязательно. И прыжок с парашютом в качестве свидания – звучит более интригующе, чем ужин при свечах.

В бреду рождается истина

Знаете, как быстро поднять спящего ребёнка с постели? Сказать что-то бредовое, которое никак не вкладывается в канву обычного дня. И своего внутреннего ребёнка – можно разбудить бредом.

Бредов много. Самый простой – утренние страницы, что Джулия Кэмерон. У меня не работает. Ухожу далеко – да мелко. Глубины не получалось, даже инсайты словила всего несколько раз на восемь лет.

На подсознание сказки выводят круче. Только писать лучше на определённую тему. Можно даже выписать перед этим слова, которые сильно цепляют. В плюс или минус.

Я предпочитаю – в минус. Получается, сразу скажу, жутковато. У меня было несколько походов. Это – всегда риск и вызов. В позитиве идти легко. Там птички щебечут, солнышко светит, дороги сходятся, любовь вселенская. Сладкая идиллия. А идёшь в другую сторону – чудовища за поворотами. Страхи какие-нибудь. Я больше всего боюсь, что зарулю как-нибудь в Кинговское «Кладбище домашних животных» или страшные сказки наших современников. Да хоть в Гоголевскую Диканьку, которую в детстве читала только в поездах. Народа в поезде много – не так страшно.

Написала несколько сказок, перечитываю – волосы на голове шевелятся. Значит, постучалась, встретилась мельком с теневыми чудовищами. Но самый дивный бред, который чуть подзабыла, а сейчас возобновила – совместный бред с ребёнком. Или не совместный, а сказка на ночь. Моя дочка уже выросла из русских народных сказок, а вторая волна встреч с ними, как со старыми знакомыми – пока не пришла. Поэтому вечером, чтоб ребёнка уложить в постель, нужно что-то рассказать. Бабушка рассказывает истории про кошку Машку. У меня так не получается. Про животных – сказано-пересказано.

И на помощь – приходит бред. Бредовая сказка. Когда-то я сочиняла сказки про Кенгурушу, с которым ассоциировала себя дочь. Посоветовала воспитательница, чтобы ребёнок быстрее привыкал к детском саду.

Ни одной сказки не помню, помню только, что смеялись на пару. А сейчас – другая бредятина. Я для затравки придумываю пару предложений – следом она. И то самое знакомое чувство игры и азарта. Когда выпускаешь на свободу то ли внутреннего ребёнка, то ли клоунессу.

Самые прикольные вещи рождались из такого же бреда. Например, когда я танцевала, представляя, что у меня есть хвост. Или в парах. Один называл откровенный бред, что-то вроде летящей вверх тормашками лягушки или плесени, ползущей по стволу дерева. Плесень – дикость, но смешно. А другой – танцует.

И вспоминаю самые смешные видео, которые записывались тоже из состояния бреда. И нет в них ничего познавательного, но смешно. И не только мне.

И кто сказал, что бред – так уж плохо? Или глупо? Даже в бизнесе давно оценили, применяя мозговой штурм, чтобы выдумать новые идеи. Без критики, без оценки.

Так что, не в споре рождается истина – в бреду. Или не истина, а внутренний трикстер продирает глаза.

Полутона честности

Честность – одна из человеческих добродетелей.

Чтобы не быть голословной, цитата из Википедии: «Включает правдивость, принципиальность, верность принятым обязательствам, субъективную убежденность в правоте дела, искренность перед другими и перед самим собой в отношении тех мотивов, которыми человек руководствуется. Противоположностью честности являются обман, ложь, воровство, вероломство, лицемерие и так далее». На одной чаше весов честность, на другой – обман, ложь, вероломство, лицемерие.

Субъективно я – честный человек. Но все факты автобиографии вываливать первому встречному не буду. Ибо однажды этот случайно встреченный человек становится близким, и некоторые эпизоды портят рафинированную картинку под называнием «Я». И возникает вопрос доверия и риска.

Быть честным – риск. Всегда. Страшно – что отвергнут, отринут, откажутся. Скрыть, зная, что это нечестно – или рассказать? Проблема не в разоблачении – любая ложь убивает изнутри. Я буду знать, что солгала, это меня убивает. Но когда между сокрытием фактов и правдой выбираешь последнее, высвобождается много энергии. И не отворачиваются, и не отвергают. Кто-то выбросит тебя из своей жизни, но нужен ли он тебе?

Что касается предельной честности…

Где заканчивается честность, и начинается ложь? Как можно сказать: «О, это честно, а через полметра – голимое враньё». Скрытие информации – ложь? Возможно.

Но я в интернете. Насколько нужно вываливать все факты своей биографии? Меня больше не тянет душевно обнажиться. И я могу позволить себе художественную дистанцию. Какая разница, если то, о чём пишу – всё равно я, даже если события вымышленные. Я пишу – я проживаю.

Мне ненавистна честность, как в Википедии. С оголением до костей. Сдёргиваешь кожу, обнажаешь мышцы, снимешь кровоточащие ткани, обнажаешь сердце. Пульсирующий кровавый мешок. Мне не хочется такой честности – на изломе, на разрыве.

В какой части тела живёт честность? В мозге, который решает, какой оттенок правды предъявить? Где грань между честностью и ложью?

Я почти отказалась ото лжи. У меня много тайного, но не от близких. И всё же я боюсь, что от меня отвернутся. Каждый раз, показывая ещё один осколок правды – рискую. Положением, отношением.

В честности нет белого и чёрного. Нет тотальной честности и такой же тотальной лжи. Есть градации, полу-оттенки, градиент, переход от чёрного через оттенки серого в кипенно-белый, который я никогда не встречала.

Белый, как перед Богом.

А сколько боли мы готовы причинить другому во имя честности? Препарировать себя, как лягушку. Нервы обнажённые, ткани без кожи, мышцы изодранные честностью. Сердце исполосовано ею же.

Вам нужна именно честность? Такая – наизнанку? Правда-матка, которую принято резать? Резать – потому что эту неприглядную честность лучше зарезать. Кому хуже от моей улыбки, если мне рыдать хочется?

Я устала от тотальной честности. Хочу спрятаться за художественную дистанцию. Скрыть боль за улыбкой. Переключится на позитив. И не препарировать себя больше.

Я не выступаю за ложь. Между честностью и ложью полно полу-оттенков.

Вы расскажете ребёнку, что не ждали его – а залетели? Или тоже будете резать правду-матку?

Скажете мужу, что сегодня вам не хочется секса – а вы занялись, чтобы доставить ему удовольствие.

Или что вы ревнуете? Или на самом деле вы разделяете его интересы, чтоб хоть немного

походить на него?

И на вечеринках вам скучно.

И взгляды на хорошие фильмы у вас разнятся.

Если немного подстроиться, вползти в личину другого, примерить на себя его мысли, хотя бы слегка – это ложь?

Мне нравится честность. Но не тотальная до вывернутых кишок и разодранного в клочья сердца. Я выбираю честность. В действиях, поступках. Не скрывать информацию, говорить, доверять. Но не препарировать смех до молекул, пытаясь найти, что же на самом деле кроется за ним. Или радостью.