Вкус вечной ночи

Над просторами Тамбовской губернии уже давно распростерла крылья ночь. Тишина ночного города нарушалась иногда пустопорожним лаем собак, незатейливым перекликанием ночных птиц, а также мелодичным стрекотанием достаточно назойливых и невидимых глазу вездесущих сверчков.

Стояла знойная летняя жара, поэтому люди, уставшие за день от работы, в большинстве своем уже мирно спали. Исключение составляли лишь завсегдатаи ночных таверн, а также поклонники открытого недавно в городе, но уже ставшим популярным, небольшого игорного дома.

Естественно, определенный шум доносился и из публичного дома, в который ходили, в основном, имеющие деньги солдаты гарнизона, но толстые стены этого храма жриц любви пропускало намного меньше шума, чем заведения, описанные выше.

В просторном крепком доме ротмистра Жуковского уже давно все предавались сну, и только слабый шум, что доносился из детской дочери ротмистра Насти говорил о том, что чарам Морфея покорились все же не все.

Уж несколько недель прошло с тех пор, как девочка добралась-таки до вожделенной ей волшебной книги. Отец тогда изрядно поднабрался водки и был весьма обязан помощи, в коем, по долгу супружескому, ему не было отказано женой его Натальей. Верная женщина помогла ему добраться до кровати и, понимая, сколь тяжела была у мужа нынче служба, так и осталась у изголовья, поглаживая ласково густые и черные волосы бывалого драгунского офицера.

Челядь тоже занималась исключительно своими должностными обязанностями, а потому никто не видел, как маленькая девочка без проблем добралась до лежащей на лавке тяжелой седельной сумки и с замирающим сердцем расстегнула ремни.

В недрах сумки лежала огромная и толстая книга в очень толстом кожаном переплете, который был настолько черным, что только глаза девочки могли бы сравниться с ним в изысканности данного цвета. И глаза эти в данный момент даже искрились от возбуждения!

С некоторым трудом, ибо книга эта была размерами едва не в половину Насти, девочка вытащила гримуар из сумки и раскрыла его наугад где-то в середине.

С интересом поднеся к книге унесенную из горницы свечу, Настя поняла разочарованно, что язык письма ей совершенно незнаком. Она знала толк и во французском, и в английском языках. Кое-что разумела и в немецком, но тарабарщина, на которой была написана книга, не могла пролить и лучик света ни на один из описанных в ней секретов магии, равно как и прочих чудес.

Разочарованная девочка уже хотела было захлопнуть книгу, когда в сенях, как будто, пробежал ветерок, и бордового цвета письмена вдруг пришли в движение.

Прошло мгновение, и пораженная Настя поняла, что теперь перед нею была самая настоящая, что ни на есть, знакомая ей с малых лет родная русская грамота!

Усилившийся ветер перелистнул несколько страниц, а потом он исчез.

Настя снова наклонилась над книгой и, внимательно хмуря свои прелестные брови, ткнула пальчиком в заглавие и прочитала:

– Вызов архангела Несущего Свет.

Свет в голове у Насти ассоциировался всегда с чем-то добрым и теплым, а потому она даже не сомневалась сейчас в том, что именно эта страница содержит тайну того, как призвать к себе исполняющего желания волшебника.

Она углубилась было в чтение, когда со двора послышался какой-то шум, а потом раздался голос явно несколько подвыпившего немца Густава. Он шел по направлению к дому из конюшни, где у него всегда был припрятан штоф какого-то мутного хмельного напитка, и офицерскому слуге сейчас явно было хорошо.

– А я монашку пресвятуя положил за образа! А палкой стукнул по затылку – она вылупила глаза! – распевал довольный немец, и Настя поняла, что времени изучать книгу у нее совсем не осталось.

Она вырвала из книги необходимые страницы с заклинанием, сунула их в кармашек своего красивого атласного платья и поспешно затолкала фолиант обратно в отцовскую сумку.

Уже утром приехал конный караул из отцовских драгун, и таинственный черный гримуар был поспешно отправлен в Святейший Правительствующий Синод.

Судьба книги Настю больше не волновала, ибо она знала, что самым главным заклинанием она уже завладела, и что добрый волшебник Несущий Свет наверняка по доброте душевной откроет ей и прочие тайны из увезенной рукописи.

На подготовку к вызову доброго волшебника ей потребовались целых две недели, ибо заклинание это оказалось непростым и требовало достаточно много предметов, достать которые маленькой девочке оказалось достаточно тяжело.

В детской комнате немного возбужденной Насти сидел, кроме нее, еще и маленький мальчик шести лет, сын поварихи Парашки, Иван. Он тоже очень хотел увидеть Несущего Свет волшебника, а для претворения заклинания в жизнь, как оказалось, нужно было минимум два человека.

Как и положено, проводить волшебный ритуал дети спланировали в ночь с понедельника на вторник, и достаточно расторопный Иван даже сумел утащить у гробовщика довольно крупный кусок погребального сукна черного цвета. Разрезав его на несколько меньших по размеру частей, одной из них дети укрыли небольшой деревянный столик, а оставшуюся ткань набросили поверх своей верхней одежды на манер какого-нибудь дождевого плаща.

Столик был ориентирован своею длинной частью на восток, и один уголок черной ткани укрывал сейчас лежащие на нем вырванные Настей из гримуара страницы. Помимо пергамента, на нем лежала четверть каравая украденного с кухни черного хлеба.

Часы в доме пробили полночь, и именно бой их возвестил о том, что пора начинать.

Первым делом Настя зажгла довольно толстую восковую свечу красного цвета и сняла покров ткани, укрывающий мрачную рукопись. Потом она положила поверх страниц железный циркуль, что выпросила давеча у отца, и наугольник, наподобие того, как положено класть церковную утварь на священные писания.

На дощатом полу раздобытым из камина углем дети нарисовали разомкнутую гексограмму, как и указано было в рукописи – тоже в виде циркуля и наугольника.

Подняв над головою блестящий отцовский кинжал, Настя начала читать заученное наизусть заранее заклинание.

– Закрыты ли двери и нет ли здесь непричастных?

Немного съёжившись, Ваня послушно ей ответил:

– Двери закрыты и причастны все присутствующие.

– Тогда к востоку.

– Истинно так.

Опустив кинжал на алтарь, Настя прочитала:

– Благословен ты, Несущий Свет, Царь Вселенной, освятивший нас Своими заповедями и повелевший зажигать свечу!

Подпалив от красной свечи кусочек ладана, Настя продолжила:

– Благословен ты, Несущий Свет, Царь Вселенной, творящий ароматные вещества!

Наполнив хрустальный кубок, что утащил с кухни Ваня, сладким соком из винограда, девочка зачитала:

– Благословен ты, Несущий Свет, Царь Вселенной, творящий плод из виноградной лозы!

Затем оба ребенка, встав лицом в сторону, где находился, как полагали они, Иерусалим (направление по доброте душевной указал им один из служек отца Никифора), сделали три шага вперед, взялись за руки, обхватив при этом кубок, и хором проскандировали:

– Благословен ты, Несущий Свет наш и Царь братьев наших, господина Асмодея, господина Азаэля, господина Самаэля, Несущий Свет великий, грозный и могучий, Всевышний, творящий милости, владеющий всем, помнящий благие дела отцов наших, с любовью приводящий избавителя к сыновьям их сыновей ради Своего имени. Царь, помогающий, спасающий и защищающий. Благословен ты, Несущий Свет, щит Правды, меч Достоинства.

Далее дети подняли вместе кубок со словами:

– Благословен ты, Несущий Свет, Царь наш, Царь вселенной! Мир тебе, о Царь царей святой, благословенный Солнцем! Приди к нам с миром, Царь царей святой, что был Землей благословенный! Благослови нас миром, Царь царей святой, благословленный Ветром! Внемли посланцам мира, Царь царей святой, благословленный Морем!

Прочитав заклинание, Настя подошла к начерченной на полу фигуре циркуля и наугольника, расставила в каждом углу его по церковной свече и зажгла их, приговаривая у каждой:

– Благословен ты, Люцифер, наш Архангел, творящий великое сияние огня!

Затем девочка прошла к алтарю, взяла в руки кинжал и, подняв его над головой, спросила:

– Который час?

– Полночь, – ответил Ваня то, что должен был ответить согласно рукописи.

– Что это значит?

– Значит, время помянуть Хирама.

– Кто убил Хирама?

– Посланники Соломона.

– За что убили Хирама?

– Он поклонялся лжеидолу Молоху вместо Великого Князя Мира Сего.

– Состоит ли Князь Мира Сего в числе слуг Молоха?

– Нет, Князь Мира Сего почитает своим Господином лишь Великого Архитектора Вселенной.

Произнеся последнюю фразу, Ваня передал Насте чашу с соком, что держал до этого в руках, со словами:

– Так возрадуемся Князю Мира Сего.

В ритуале, что описан был в рукописи, вместо сока должно было быть вино, но, несмотря на все свои старания, раздобыть его дети так и не смогли. Решив, что вкусный сок понравится волшебнику не меньше, Настя, не особенно задумываясь, осуществила подмену.

– Звезда Света освещает наш путь! – произнесла девочка, после чего выпила сок и поставила кубок в центр фигуры наугольника и циркуля.

Разрезав кинжалом кончик мизинца на левой руке, она нарисовала на черном хлебе фигуру циркуля, а Ваня, повторив за нею те же манипуляции, наугольника.

Преломив вместе хлеб, дети съели по кусочку и хором проскандировали:

– Так приди же к нам, Несущий Свет, и да восславится же имя твое во веки веков, затмив собою Архитектора Вселенной!

Закончив ритуал, Настя с Ваней замерли в ожидании чуда, но чуда так и не случилось. Ночная тишина по-прежнему нарушалась лишь криками полночных птиц, далеким лаяньем собак и бесконечным стрекотом сверчков в кустах.

– Ну и что? Ради этого я разрезал свой палец? – разочарованно спросил у девочки Ваня.

– Видимо, добрый волшебник уже спит или занят какими-то другими своими делами, – развела руками Настя.

– Я-то думал – ты знаешь, что делаешь, а получается, что зря я целую неделю занимался воровством, – проворчал мальчик.

– Мы можем подождать еще немного, или повторить ритуал через неделю, – предложила девочка.

– Ну уж нет! Поищи-ка еще какого-нибудь дурака! – насупился Ваня, после чего добавил: – Если хочешь – то хоть до утра ты можешь ждать тут своего волшебника, а я иду спать! До свидания! – и тихо затворив дверь, мальчик вышел из комнаты.

За окном протяжно и грустно прокричал козодой. Настя спрятала все предметы, что использовала для ритуала и неторопливо улеглась в кровать.

Закрывая глаза, она размышляла о том, почему же так и не явился к ней Несущий Свет волшебник, и даже не подозревала о том, что Ваню никто больше никогда не увидит, ни живым, ни мертвым.

Когда наутро мать хватилась сына, в коридоре, перед дверью мальчика, витал едва уловимый запах серы, а на полу был обнаружен странный след от раздвоенного копыта. Тамбовские следователи пытались найти Ваню и приложили к этому все усилия, но дело оказалось безнадежным и, в конце концов, его закрыли, решив, что мальчик попросту сбежал из дома.

Повариха не смогла пережить пропажу сына и оказалась вскоре в доме для душевнобольных, а Настя продолжила жить в своих мечтаниях, что добрый волшебник к ней когда-то все же обязательно придет.

Над плотным зноем летней губернии уже давно сгустила сумерки ночь. То здесь, то там слышались стрекот сверчков в кустах, в камышах тамбовской реки неторопливо покрякивали утки, а также заводили дружный хор вездесущие невозмутимые лягушки.

В двухэтажном каменном здании, окруженным решетчатым чугунным забором, что расположено было на Дворцовой улице, ярко горели огни, а также слышались звуки оркестра.

Забор огораживал достаточно крупную территорию, от самого здания и вплоть до реки Цны, и территория эта представляла собою роскошный сад с деревянными тротуарами для прогулок и купания на берегу реки.

В описанном здании располагался Александрийский институт благородных девиц, и он давал сегодня бал в честь очередного выпуска своих дебютанток. В прошлом оно было известно как воспитательное общество, и до сих пор еще многие называли заведение именно так. Сложно было иначе и правильнее назвать те условия и жизнь в коллективе, в которых оказывались при поступлении своем молодые и милые институтки.

Девушкам, что обучались в институте, не разрешалось во время обучения покидать его территорию, и только раз в неделю им дозволялось под строжайшим надзором видеться с ближайшими родственниками. Неудивительно, что на устроенный бал не только прибыл весь мужской свет тамбовской знати, но также и люди из других губерний, и даже столицы.

Принимались в институт девочки десяти-двенадцати лет, уже знающие основы теологии, обученные грамоте французского и русского языков, а также умеющие решать задачи на сложение и вычитание.

В течение долгих шести лет, в условиях едва ли не казарменной строгости, девочек обучали благородным манерам, танцам, музыке и пению, рисованию и чистописанию, и даже таким важнейшим наукам, как история, география, арифметика и даже физика. Выпускницы института в совершенстве владели французским и немецким языками, были прилежны в рукоделии и совершенно изумительно были приспособлены к ведению домашнего хозяйства.

Взять в жены выпускницу заведения считалось большой удачей, ибо мало где в империи можно было найти девушку со столь незаурядным образованием, но исполненную при этом скромности, добродетели, изысканных манер и благородства с мудростью.

Лучшие выпускницы института традиционно получали место фрейлин при императорском дворе, а прочие девушки имели гарантии о выгодном замужестве.

Для набора фрейлин в блистательный Петербург обязательно приезжал представитель от самого императора, и именно его сегодня с нетерпением ожидали молодые благонравные девушки, среди которых была и дочка подполковника Жуковского, Анастасия.

Одетая в традиционное белоснежное платье дебютантки, с прикрепленной на груди бутоньеркой из алой розы, великолепная в юной красоте, она была собрана, холодна и настроена очень решительно.

Уже давно она мечтала покинуть родной город и сменить его на вечно праздничную иллюминацию далекой северной столицы, и сегодня этот шанс был близок к девушке как никогда.

По мнению начальницы института, Анастасия была одной из самых блистательных выпускниц за всю историю заведения, и дело оставалось лишь за малым, а именно – понравиться императорскому представителю.

В отличие от других выпускниц, восемнадцатилетняя Настя обладала какой-то совершенно изумительной холодной красотой. Ее длинные черные волосы, забранные в высокую прическу, открывающую шею, невероятно привлекательно оттеняли белоснежную кожу девушки, а еще более черные, нежели волосы, и совершенно бездонные глаза втягивали в себя мужские взгляды, словно опасные колдовские омуты.

Чувственные скулы и алые губы дебютантки еще более добавляли ей неповторимого тонкого шарма, и каждый из приглашенных на бал литераторов решил для себя сегодня, что обязательно потом напишет об этой девушке стихи.

Затянутая в корсет, что неповторимо подчеркивал ее полную наливную грудь, Настя двигалась легко, изящно, и совершенные ее манеры давали основание полагать, что именно она сегодня будет королевой бала.

Всей внешностью своею дочка подполковника напоминала прекрасную статую, что вышла из-под рук самых лучших итальянских мастеров, и было совершенно неудивительно, что именно на нее сегодня в изумлении смотрели все прибывшие на бал мужчины.

Было очень оживленно. Великолепный зал освещался множеством восковых свечей, что наполняли собою подвешенную к потолку хрустальную люстру. По лакированному дубовому паркету скользили в танцах пары, сменяя полонез венским вальсом, а его – лансье и котильоном.

Кто не желал танцевать – тот развлекался, играя в шахматы, карты, попивая вино из кубков, сплетничая и ведя философские беседы о последних событиях в свете общества.

Как и у прочих дам, у Насти на запястье, расположенная поверх тонкой перчатки, была специальная книжечка, куда она заносила имена приглашающих ее на определенный танец кавалеров. От последних не было отбоя, но один из вальсов девушка оставила для него. Для императорского посланника. Но тот отчего-то не спешил прибывать.

К ярко освещенному подъезду то и дело подъезжали кареты. Новоприбывших гостей встречали роскошно разодетые лакеи. Зал продолжал наполняться нарядными мужчинами во фраках, мундирах с орденами, лентами и звездами, а также сверкающими украшениями и игриво сияющими улыбками дамами. Но ни один из гостей не был вожделенным гостем из столицы.

Наконец, когда часы пробили полночь, в зал вошел высокий незнакомец, одетый в плотно сидящий на теле белый мундир-колет, выдававший принадлежность его владельца к кавалергардскому полку лейб-гвардии Его Императорского Величества. Поверх мундира привлекательно смотрелись красная кираса с голубым кантом и прикрепленная к ней на ленте очень крупная серебряная звезда.

На ногах мужчины были туго обтягивающие белые лосины и начищенные до блеска средневековые ботфорты, а на плечах – погоны поручика. На руках кавалергард носил белоснежные замшевые перчатки.

Длинные черные волосы офицера были откинуты ему за плечи, открывая благородное бледное лицо с ярко выраженными скулами, густыми бровями и немного тонкими, соблазнительно очерченными чувственными губами.

Посмотрев в глаза гостя, Настя поняла, что ее словно парализовало. В его глазах она увидела ночь. Они не были черными, как у нее, цвет их был скорее карий, но с каким-то интересным, похожим на цвет венозной крови, тонким оттенком. И они были абсолютно непроницаемы.

Ни единая из эмоций не отражалась в этих глазах. А потом он совершенно неожиданно посмотрел прямо в глаза Насти, словно уловив ее взгляд из сотни окружающих людей, и она почувствовала, что будто погружается в пучину чего-то жаркого, первозданно дикого, и, отчего-то, невероятно опасного и даже хищного.

«Вот это мужчина!» – подумала девушка, застыв на месте и достаточно неприкрыто наблюдая за величавым, грациозным красавцем. В том, что это гость из Петербурга она уже не сомневалась.

Кавалергард меж тем подошел к начальнице института и, поклонившись изящно, поприветствовал ее, не забыв поцеловать при этом женщине руку. Вскоре мужчина был объявлен распорядителем как представитель императорского двора, князь Алексей Оболенский.

«Еще и князь! Однако, невероятно интересный образчик мужчины из высшего света. Наверняка ему не чужд интерес до женского внимания. Даже любопытно, много ли потребуется сил, чтобы заинтересовать его и подтолкнуть к правильному выбору императорской фрейлины», – решила Настя и, готовая пойти в исполненный манерами коварный бой с конкурентками, решила выйти на веранду. Ей захотелось вдруг глотнуть свежего воздуха и привести свои мысли в порядок.

Взгляд офицера настолько выбил ее из колеи, что девушка лишилась вдруг столь присущих ей холодности и сдержанности, это ей не нравилось, и, находясь в одиночестве, она намеревалась прийти в себя и вполне себе расчетливо очаровать интересного столичного гостя.

На веранде было свежо и даже прохладно. В темноту уходили ряды садовых деревьев, играли свою музыку сверчки и иногда кричали птицы. Откуда-то издалека, со стороны реки Цны, слышался дружный лягушачий хор.

Вздохнув и внутренне собравшись, Настя собралась уже было вернуться на бал, когда неожиданно сознание ее померкло. Потом девушку охватило странное ощущение, будто кто-то ворвался ей буквально в душу, и она почувствовала запах серы.

В груди у нее появилось ощущение тяжести, а потом Настя почувствовала странное, распирающее саму человеческую суть девушки, ощущение некой первозданной и неповторимой в своей мощи, сверхъестественной и безграничной силы.

Настя почувствовала его сзади. Она не спешила оборачиваться, она не знала, откуда у нее возникла эта уверенность, но в том, кто именно стоит позади нее, она отчего-то не сомневалась.

Глубокий и приятный бархатистый голос зазвучал у нее прямо в голове.

– Ты знаешь, кто я, – сказал пришелец. – Я хочу показать тебе, что ты можешь иметь. Продемонстрировать, что ты можешь добиться.

Настя все же развернулась лицом к незнакомцу.

Перед ней стоял высокий мужчина. Девушка сама имела достаточно немаленький рост, но таинственный пришелец был выше ее почти на голову. Длинные черные волосы незнакомца были убраны за плечи и, несмотря на то, что на веранде гулял несильный ветер, ни один даже легкий волосок не шевельнулся на голове мужчины.

Кожа незнакомца имела странный сероватый оттенок, а фигура его бугрилась жилистыми, но не объемными мышцами. Из одежды на мужчине была только плотная набедренная повязка из белого цвета сукна.

На лице пришельца особенно выделялись массивная, но не грубая челюсть, благородно очерченный и породистый римский нос, а также невероятного изумрудного цвета пронзительно смотрящие на девушку глаза. Казалось, что этот взгляд проникает девушке в самую душу, но при этом он был вовсе не жуткий, а скорее мудрый, отчего-то печальный и изучающий.

За спиною незнакомца были два огромных, темного цвета, костистых кожаных крыла, до ужаса похожих на крылья летучей мыши или птеродактиля. В настоящий момент они были сложены, и только кончики их как будто обнимали обнаженные массивные стопы мужчины.

– Прошу прощения за несколько запоздалый визит, – опять услышала в голове дебютантка. – Очевидно, ты ждала меня намного раньше, еще девять лет назад, но только я решаю, когда и к кому мне следует являться в гости.

– Ты демон? – спросила Настя.

– У меня много имен, девочка, – ответил ей незнакомец уже обычным способом, посредством губ, языка и рта. – Для кого-то – демон, для иных – падший ангел, для большинства я Люцифер, но для тебя могу быть добрым волшебником.

Воспоминания о прошлом словно вихрь пронеслись в голове у девушки, и она вдруг вспомнила все. Как вырвала страницу с заклинанием из гримуара, как долго они с Ваней готовились к ритуалу, и как мальчик после этого необъяснимо пропал.

– Я была ребенком и не понимала тогда, кого пытаюсь вызвать.

– Вот и я так подумал, – усмехнулся Люцифер. – О чем я мог тогда разговаривать с семилетней малышкой. Но я не мог не воздать должное твоим детским желаниям, стараниям, и добрый волшебник к тебе все же явился. Выбрав весьма символичный для этого день твоего дебюта.

– А куда же делся Ваня? – спросила Настя.

– Попрошу прощения за мой французский, но на нем черти в сортир уехали. Такие непослушные бывают создания, особенно когда детишки пытаются играться с черной магией…

– А почему они не забрали меня?

– Тебя я решил им не отдавать, ибо в тебе я заподозрил интересный для себя потенциал. Собственно, для того, чтобы его раскрыть, я сегодня и пришел.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты не боишься высоты? – ответил ей вопросом на вопрос падший ангел.

– Нет, – удивилась девушка. – А что?

– Тогда я покажу тебе, что ты сможешь позволить себе, если согласишься на одно предложение…

Волшебным образом оказавшись за спиною Насти, Люцифер обхватил ее крепко своими мускулистыми руками. Потом девушка увидела, как раскрылись его крылья и не смогла удержать в себе вздох удивления, поразившись тому, какими огромными они оказались на самом деле. С одним их мощным взмахом Настя и демон взмыли в небо.

Настя с восторгом увидела как уменьшаются, оставаясь где-то внизу, территория института, дом губернатора, здания гауптвахты, гимназии, присутственных мест, широкая крыша Гостиного двора и величественные золотые купола Спасо-Преображенского кафедрального собора.

Набрав высоту, Люцифер полетел над Широкой улицей. Справа от себя с высоты птичьего полета Настя видела огни крупной Сенной площади с расположенными на ней торговыми рядами, питейными домами, палатой мер и весов и частным полицейским зданием.

Далее, пролетев мимо оружейной гарнизонного батальона, миновав огороды и лесные ряды, расположенные уже за пределами Тамбова, Люцифер сделал вираж над ветряными мельницами и вернулся в основную часть города. Теперь он мимо садов, каретных мастерских и маслобойни направлялся на проложенную вдоль речки Студенец Гостиную улицу, известную торговыми банями и зданием волостного правления.

Чудесным образом девушка могла видеть людей сквозь стены домов и даже слышала все, о чем они думают. Она знала, что может влиять на них. Ощущала, что одним своим желанием она может подчинять их себе. То было невероятное чувство неистово волнующего полета, полной вседозволенности, безграничной свободы и опьяняющей власти.

Ощущение было настолько неповторимым в своей распущенной безнаказанности, что у дочери подполковника буквально захватывало дух! А потом Настя снова услышала телепатический голос Люцифера у себя в голове.

– Если тебе нравятся ощущения и ты хочешь всего этого – да будет так, ты только согласись!