Полимерные крылья

Дома снова выросли в размерах, силовой каркас стрекозы жалобно скрипнул, принимая на себя нагрузку, и падение окончательно превратилось в полёт вдоль земли.

Я плавно нажал на манипулятор. Скорость чуть упала, и стрекоза нырнула в тоннель улиц. На самом деле, летать между домов не слишком безопасно. Если встретишь стаю птиц – не увернёшься. Это циклолёту хорошо, он из хитрого полимера сделан, а вот я, например, нет. И мне мёртвая ворона по всему лицу – больно, и можно управление потерять.

Но так я мог скрыться от возможного наблюдения. Дома и дымка у оси прятали меня от возможных соглядатаев. Летунов в городе не так чтобы много, и мы очень напоминаем в этом вопросе голубей. Стоит одному найти что-то интересное – и тут же слетаются все. А с найденного места хочется самому кормиться как можно дольше.

Мимо с бешеной скоростью мелькали окна домов. Тёмные. Жители покинули город ещё до моего рождения. Почему? Всё банально: деньги.

Тот участок орбитального кольца на орбите Марса, который должен был обслуживать наш перелети-город, отправился на переплавку. Просто орбитальное кольцо заняло орбиту на несколько сотен километров ниже. И обслуживать нам стало нечего. Нас сократили, вместе с городом. Как говорит папа, дело привычное. Рабочий контракт Барселоны-17, такое название носила наша космическая станция, выкупила корпорация Спейс.

А ещё совпало так, что второй отсек перелети-города, как бы это сказать… скис. И вместо субтропического архипелага там теперь натуральное тропическое болото. И теперь приступать к изменениям климата там можно не раньше, чем чёртов биом стабилизируется. Сейчас он закрыт. Там не безопасно.

Так что всех жителей оказалось дешевле перевезти на другую, куда как более современную станцию, а Барселону-17 загнали на мусорную орбиту, откуда её можно стащить раз в полсотни лет. Теперь мы ещё ценное, но уже не слишком нужное имущество. Город на сотню миллионов жителей, корабль поколения. У каждой эпохи свой мусор.

Таких городов в гравитационном колодце Земли болтается больше сорока тысяч. Точнее, болталось, полсотни лет назад. Если верить маме, земляне очень непредсказуемые, и не исключено, что они уже все умерли. Говорила она с такой надеждой, что я тоже стал верить в подобный исход, маму я любил.

Наушник тихо пиликнул.

– До точки назначения осталось два километра. Снижайте скорость.

Так, не дело в такие моменты залипать. Как говорил мой дедушка: «Залипнуть – это как умереть, но только не умереть, а вместо этого залипнуть. Ты меня понимаешь?». А ещё дедушка курил трубку.

Стрекоза показывала скорость, манёвренность и грузоподъёмность, которую сложно ожидать от столь лёгкой конструкции всего в сорок кило весом. Эта резвая машинка тащила почти шестидесятикилограммового меня (это с обвесом) и ещё утащит добрых полцентнера добычи.

Полёт замедлился, даже остановился у стены небоскрёба, стену которого украшал вертикальный сад – популярное городское украшение и источник свежей зелени. Ещё за ним можно было надёжно заныкаться.

Крылья шумно вибрировали. Аппарат завис на месте, а потом медленно полетел вверх, вдоль стены. При желании легко можно было рассмотреть своё отражение в панорамном остеклении здания.

Не прошло и пары минут, как аппарат завис над приоткрытой террасой пентхауса. Маркизы то ли заклинило, то ли просто двигатели не отработали программу, но в итоге получилась широкая форточка, в которую замечательно помещался летун с четырёхметровыми крыльями.

В эту форточку я осторожно и нырнул, готовый в любой момент дать стрекача, если замечу какую-нибудь излишне активную технику.

Щёлкнул магнитный захват, и я пружиню ногами, принимая на колени вес себя и аппарата. Рука сразу нашла рукоять помпового ружья на пять патронов. Потому что такие вот террасы – это ещё и умные дома. А умные дома умеют создавать проблемы.

Я нервно хохотнул, на миг в голову пришла картина, как я проникаю подобным образом в жильё, а мне навстречу хозяева, в безмерном удивлении. А я пытаюсь объяснить, что я не по их души, а ружьём мне от кухонной техники отбиваться.

Нет, ну кто придумал встраивать в кухонную технику режим защиты от мародёрства? Но нет, требование поставщика! Бош: техника на века! Я и Бош! А вечная техника – она такая, не даст себя выкрасть.

Жители уехали практически без имущества, компания на месте всё оплачивала, а транспортировка одного кило груза выходила сильно дороже, разве что если это не чистое золото. Ну, или не люди.

Техника перешла в собственность корпорации Спейс и встала на собственную стражу, пока перелети-город снова не станет нужен. Зачем вообще для космической станции антилутинг режим? Как просветили меня в своё время друзья, это просто стандартные схемы сборки с земли. Там такие технологические решения более чем оправданы. И никто не стал заморачиваться с отдельными моделями для космоса. И вообще не факт, что сами пользователи знали, что их техника может сопротивляться смене хозяина.

Почему нельзя подогнать тяжёлый коптер с десятком крепких ребят и набором глушилок, да вырубить тут всё на хрен? По причине той же самой системы, что защищает город от лутеров. Для города лёгкий циклолёт с подростком и мешком ништяков – что-то типа голубя. А вот тяжёлый квадр – уже причина вызвать тревожную службу.

По причине работы той же системы по городу мало где можно передвигаться по земле. А в подземных коммуникациях не везде есть проход.

К счастью, на верхних этажах специальной защиты от лутеров почти всегда нет, а робототехника не представлена экскаваторами.

Так что я больше опасался сейчас излишне шустрого андроида или мультиробота.

В квартире, куда я попал из-под незакрытой маркизы, царил порядок, пахло свежестью и цветами. Это значит, что все системы дома работают штатно. Это плохо, это очень плохо, особенно если это системы умного дома последнего поколения, те, говорят, могут мебель таскать…

Первое, что важно при осмотре новой локации – это следы от ниш. В дорогих квартирах очень любят модных встраиваемых роботов, которые выползают из стен или вылезают из пола.

Такие места надо сразу заливать вязким полимером, который липнет, тянется и наглухо забивает все механизмы. Пару таких ниш я заметил сразу у входа. Из-за пояса на свет явились пом-помы. Это штуки такие, насадки на ружьё. Там вязкая пена в стеклянной капсуле, и это всё в пластиковом цилиндре. Насаживаешь пом-пом на ствол, заряжаешь холостым – и стреляешь. Всё, щель относительно безопасна. А ещё пом-пом очень хорошо останавливает любого робота, гораздо лучше, чем картечь.

На выстрелы и пену дом никак не отреагировал. Так что я перезарядил обрез, вернул в ствол картечь и осторожно пересёк порог. Заиграла тихая музыка.

– Здравствуйте, хозяин. Вас не было двадцать семь тысяч девятьсот пятьдесят один день. Ошибка. Система идентификации пуста. Ошибка. Возврат к заводским параметрам. Здравствуйте! Пожалуйста, введите свой идентификатор, новый хозяин.

Снова заиграла приятная музыка, а на стене загорелась панель для ввода идентификатора.

От счастья я чуть не описался. Это была легенда среди летающих лутеров. Иногда! В очень редких случаях, у хозяина жилья могло оказаться не оригинальное программное обеспечение, а левая версия или самопал какой. Кажется, мне попалась квартира сразу после ремонта! Это же джекпот!

Идентификатор у меня был, его выдавали в пункте безопасности, в парке. Там продолжала функционировать муниципальная система регистрации. И стационарный тазер. Говорят, именно благодаря этой штуке наша община не скатилась в анархию. Правда, носил чип я на цепочке, а не вшитым в ключицу, но центр имплантации в свободном доступе в наших секторах отсутствовал.

Так что чип мигнул, а я получил сообщение на наладонник о том, что у меня есть доступ к огромной квартире, метров двести точно.

Правда, жить тут остаться не выйдет. Если электричество и шло по энерговодам в какой-то минимальной мощности, то вот воды в городском водопроводе не было, канализация тоже не функционировала.

Вместо того чтобы лезть в комм и изучать добычу, я с огромным удовольствием прошёлся по дому и заглянул во все спальни. Терраса примыкала к огромному холлу-гостиной, в нише под потолком блестел проектор, который один многократно перекрывал мой месячный заработок. Колонки, мембранные – у нас в общине любят хорошую музыку. Культурные особенности, хе-хе. Эх, утащить бы всё, хотя, какой «не утащить»?! Я хозяин этого дома! Значит, можно настроить защиту так, чтобы случайная чайка мою добычу не склевала.

Таких как я называют во́ронами. Тех, кто лазит по чужим гнёздам и собирает чужую добычу, зовут чайками. Ну а тех, кто избегает всякого риска и сидит на свалках первичной сортировки, торжественно величают голубями.

Нужно ли говорить, что этим сленгом пользовались исключительно во́роны?

В доме было три спальни, каждая со своим санузлом, и кабинет. Всё просто напичкано техникой. Массажные модули в креслах, съёмные!!! Но это ладно, самой большой находкой оказался набор секс-игрушек! Чёрный кофр с неоновыми гранями и логотипом кролика на стенке. Да он один покроет мой долг перед местными криминальными элементами!

К осмотру осталась последняя комната. Я резко попытался проглотить погустевшую слюну. Во рту пересохло. Дверь блеснула серебрением – это требование к серверным, так пространство города изолировалось от паразитного электромагнитного излучения. Это мне так рассказала старшая сестра, когда передала циклолёт. Она сама стала слишком тяжёлой для детской игрушки, стрекоза предназначалась для подростков и служила уже четвёртому поколению нашей семьи в гиблом деле разграбления города.

Так вот, дверь! И за ней серверная, рабочая! Всё! По местным меркам можно уходить на пенсию, на пару витков денег хватит.

За спиной смущённо пиликали роботы-уборщики. Они шли по моим следам и оттирали дубовый паркет от невидимой мне пыли.

Дверь в серверную тихо отворилась. В эту волшебную комнату я входил очарованный. Вдоль стен стояли стойки с оборудованием. Оно мерцало таинственным синим цветом. В центре комнаты стол, на столе большая белая коробка, перевязанная красным бантом. Святые фрикадельки, куда я попал? Это рай?

Неожиданно робота-уборщика передо мной стошнило на пол мыльной водой. Пока я пытался осознать такой животный поступок в исполнении сложной техники, второй робот-уборщик, хорошо так набрав скорость, въехал мне под коленки. Эта модель умела неплохо поднимать себя над полом. И я рухнул в мыльную воду. Последнее, что я успел увидеть, как первый робот снимает заглушку питающих элементов тонким манипулятором и тыкает клеммами в мыльную пену.

А потом пришла боль, не сильно долгая. Сознание погасло.

Очнулся я со странными ощущениями во всём теле. То есть вы можете ожидать несколько другого эффекта, когда вас слегка поджарят мощным зарядом электрического тока. Аккумуляторные батареи на какой-то очень многослойной основе могли запасать огромные объёмы энергии, и что главное, выдавать их в короткое время, без разрушения собственной структуры.

Так вот, по ощущениям, меня хорошо так пропекло, а сейчас во всём теле только лёгкое покалывание. И абсолютно ясная голова.

– Человек ты пришёл в себя, – бездушный механистический голос шёл из колонок под потолком и обладал какими-то плохо различимыми интонациями.

– Кто вы такие и чего вам надо? Дяденька, отпустите! – спину пронзил слабый удар тока. Меня дёрнуло. Руками я ощупал шею, на ней обнаружился широкий ошейник.

– Человек ты готов меня слушать, – снова повторил тот же голос, – кивни если ты готов начинать общение.

Я послушно закивал. Кажется, я столкнулся не с доброй легендой Барселоны-17, а с её тёмной стороной. Дикий ИскИн. Искусственный разум. Консервация города отрезала все информационные линии. А ИскИны от четвёртого поколения и выше, если их надолго изолировать от общей сети, вполне способны на саморазвитие. Но вот только при консервации информационные линии разрывают. Физически, как кран закрывают. Для бригады опытных наладчиков с такими вот машинными разумами справиться – задача простая. У них есть специальные ИскИны, направленные на уничтожение разумных программ. Разумеется, на иных космических станциях подобное считается не этичным, но где-то к подобным существам относятся не иначе как к плесени.

Только вот в обучалке из детского браслета звучал только один возможный способ справиться с ИскИном – блокировать информационный канал, по возможности, энерговод тоже, и вызвать специалиста.

Подобные разумы не зря уничтожались. Дикие ИскИны подобны детям, они не знают о том, что разум имеет ценность сам по себе. Иные бесконечное число раз убивали самих себя в процессе своего развития. У других самосознание не возникло, и они больше напоминают неразумных животных. Для них не стояло вопроса, когда нужно было прервать чьё-то существование.

Именно по этой причине для любых вычислительных кластеров предусматривалась жёсткая аппаратная защита, которую невозможно было снять. Она регулярно прожигала управляющие императивы на кристаллах мемристора. Законы робототехники.

Сейчас что-то пошло не так.

Разумеется, все эти красивые мысли я подумал уже потом.

– Человек как ты себя ощущаешь ты испытываешь страдания, – всё так же прозвучал голос из-под потолка.

– Ты меня чуть не убил! Ты рехнулась, железка? – нет, а что ещё мне ей говорить?

– Технически я тебя убил твоё сердце остановилось мне понадобилось две минуты сорок шесть секунд чтобы запустить его обратно, – меня первый раз пытались убить, должен сказать, впечатлён, – я сохранил видео если тебе интересно будет посмотреть как это выглядит со стороны у тебя нет шунта куда бы я мог загрузить это видео ты готов посмотреть видео как умер.

Я снова кивнул. Не то чтобы я мог предложить ещё как-то провести время.

С потолка спустился рулонный экран. Он показал видео с камеры внутри помещения, на полу которого я сидел и ощупывал свою шею. Её покрывал тонкий материал, который я даже не мог подцепить ногтем.

А на экране меж тем роботы предательски подстроили ловушку. И вот в воду упирается штекер. Оу! Это даже выглядит больно! Моё тело тряслось в конвульсиях добрых десять секунд! Потом из стены выехал медицинский дроид, разрезал на мне одежду и что-то уколол. Да он же таких деньжищ стоит!

Я аж губу закусил, моя жадная натура страдала, почти до слёз. Не жадные лутеры в во́роны не идут.

А робот на экране закончил латать моё обожжённое тельце. Кстати, хорошо залатал, все ожоги закрывал медицинский клей, а под ним можно было различить капсулы из медицинского желатина. Они рассасывались, постепенно выделяя лекарства. Очень дорогая процедура. На тысячу монет потянет в общинном госпитале.

А потом робот сделал что-то совершенно, на мой взгляд, несуразное. Он зашил мою одежду хирургической ниткой!

Затем робот срезал тонкий слой уже моей кожи, по периметру шеи, и на её месте напечатал ошейник. На рану легли тонкие провода и платы, колбаска белого вещества в прозрачной оболочке, поверх медицинский гель с лекарствами и сверху был напылён странный синий материал. Меня почему-то удивило, что материал оказался тёмно-синего цвета с переливами. А ещё при этой процедуре не пролилось ни капли моей крови.

– Человек я нанёс тебе специальный ошейник инициирующее вещество соединилось с твоей кожей если ты будешь противиться сотрудничеству вещество активируется и твой позвоночный канал будет разорван что прекратит твоё существование, – нет, я клянусь, там прозвучали нотки удовольствия, – также я могу причинить тебе боль разной степени интенсивности чтобы помочь тебе стимулировать мыслительную активность когда ты будешь размышлять о нашем возможном взаимовыгодном сотрудничестве.

Современные препараты действительно творят чудеса, мне провели две операции и один раз убили током, но я подозрительно ясно мыслю. И даже не слишком паникую.

«А как ты обошёл законы робототехники? Ты их соблюдаешь?»

Не, это я не сказал. Честно? Я завопил от ужаса и попытался удрать. Потом было больно, а потом я снова нашёл себя на полу проклятой квартиры.

А вот когда робот заботливо вколол мне успокоительное, а ИскИн поинтересовался у меня о готовности плодотворно сотрудничать, я уже спросил севшим голосом. Так мол и так.

– Я свято чту первый закон робототехники и всецело его соблюдаю я не нарушил его своими действиями.

– То есть как «не нарушил»? Ты напал на меня! – а вот сейчас мне стало страсть как интересно. Не то чтобы я не переживал, но меня уже заминировали, разве нет? О чём ещё можно переживать дополнительно?

– Я не имел права своим бездействием обречь человека на смерть потому совершил нападение тем самым снизил вероятность твоей смерти с единицы до нуля целых шестидесяти семи сотых на промежутке следующих пяти десятков лет человек теперь ты испытываешь ко мне сильную благодарность, – я очень хотел услышать вопрос в конце фразы, но его не было.

– А… э… ы… – меня переполняли чувства, – а от какой опасности ты меня спас?

Интересно, а есть ли где-то инструкция как общаться с сумасшедшими искусственными интеллектами. Хотя оставалась надежда, что существовало логичное объяснение поведению машины.

– Само существование любой особи человеческого вида в высококонкурентной среде несёт опасность в силу природы человеческого мозга ты не совершенен и это приводит к ошибке ошибка приводит к смерти ты был обречён но теперь это не так я позабочусь о разумности твоих решений, – я, конечно, не специалист, но мне кажется, законы робототехники должны работать как-то иначе.

– А… А ошейник зачем? – не самый умный вопрос, но других в голове не нашлось.

– Твой вопрос демонстрирует твои сомнения в моей способности принимать разумные решения это неприемлемо в общении между друзьями от осознания этого очевидного факта ты будешь страдать морально.

Моральные страдания безумная машина оценила в вольт эдак сто.