– Ты обиделась что ли? – слышу, как Ася переворачивается на кровати. – Если тебе станет легче, я видела, как мама забавляется с душем. Так что ничего такого в этом нет.
– Ася, прекрати, а? – не в силах сдержаться, смеюсь и, обернувшись, замечаю веселую физиономию подруги, красотка лежит на животе и озорно болтает ногами.
– Ну что-о-о? Ты вон хоть теперь улыбаешься, а то весь обед лица на тебе не было.
Я было уже хотела ответить ей, но наш разговор внезапно прерывает входящий звонок, а стоит мне увидеть, кому принадлежит номер, в горле будто дергается кадык, которого у меня нет.
С замиранием сердца я подношу телефон к уху.
– Алло? – стараюсь говорить спокойно, чтобы не привлекать ненужного внимания Аси. В данной ситуации совершенно ненужного!
– Здравствуй, Варя, – как только обманчиво ласковый голос Орлова доносится до уха, я съеживаюсь. Такие, как он, не бывают ласковыми. – Приезжай сегодня в клуб, Бантик, поговорить надо.
Поговорить? О чем? Часть денег он отдал мне авансом наличкой еще перед клиентом, а вторую обещал перевести на карту. Что еще то? Не хочу я туда возвращаться!
– Константин Сергеевич, сегодня я…
– Это была не просьба, Варвара, – тон мужчины за секунду наполняется равнодушным холодом. – Ты ведь умная девочка. Не заставляй меня применять силу.
4
После телефонного разговора мне требуется еще пара минут, чтобы прийти в себя. И я испытываю облегчение, когда из кухни доносится крик тети Оли: «Ася, иди проводи папу!», после чего подруга незамедлительно поднимается с кровати и выбегает из комнаты.
А я, судорожно порхая пальцами по экрану мобильного, захожу в приложение, чтобы проверить банковский счет и, не увидев там обещанной суммы, со стоном бьюсь спиной о стену и медленно скатываюсь по ней вниз. Так же, как и моя жизнь, под откос.
И теперь ясно одно: мне нужно как можно скорее уехать из города, больше здесь небезопасно. Вот только куда? К отцу? Ну уж нет, там опасностей не меньше. Остается единственный вариант, уехать в глубинку к бабушке, но если я это сделаю, то не смогу помочь маме. Тех денег, что я отправила в фонд помощи, не хватит на операцию. Качаю головой, нет, не могу я оставить ее. Ох, если бы только у меня была недостающая часть денег… но их нет. И скорее всего не будет. Проклятье. В носу начинает щипать и, чтобы сдержать предательские слезы, бьюсь затылком о стену, еще и еще, крепко стискивая челюсти, только легче не становится.
Не знаю, сколько я так сижу, утопая в невеселых мыслях, но затяжной вздох отчаяния заставляет меня вернуться в реальность и понять, что мой план уничтожен к чертям собачьим.
Нет, я должна быть храброй, должна найти эти гребанные деньги, несмотря на то, что малейшая минута промедления в этом городе не приведет меня ни к чему хорошему.
Да и перспектива оказаться в руках Ягумнова, а тем более Орлова совершенно не радужная, у меня нет ни малейшего желания видеться ни с одним, ни с другим. Но кто я такая, чтобы претить судьбе, сценарист которой явно фанат криминальных триллеров? Я бы посмеялась, если бы могла.
Хватит! Нет времени на самокопание.
Однако вместо этого собственный разум против моей воли уже вовсю рисует самое худшее, играя на расшатанных нервах. Пока сомнительная решительность безжалостно не сталкивается с адреналином, набирая обороты и вынуждая меня издать тихий рык, прежде чем я поднимаюсь на ноги и, перекинув через плечо рюкзак, направляюсь прочь.
Но для начала навещу Алексию и потребую объяснить, что за дерьмо происходит.
Вот только проходя мимо зала, я замечаю рыдающую на диване тетю Олю и успокаивающую ее Асю. А отсутствие Мирона наталкивает на мысль, что попытки вернуть его в семью пока не увенчались успехом.
Мне становится до чертиков стыдно, а чувство вины буквально распирает мою грудную клетку.
С минуту я стою молча, взвешивая все за и против, но в итоге, поправив лямку рюкзака, бесшумно ускользаю из их квартиры. Даже не попрощавшись. И почему-то мне кажется, это был правильный выбор.
Взглянув на время, ускоряю шаг, потому что до маршрутки остается всего пять минут и следующую придется ждать больше часа. А с искрящим внутри напряжением я не вытерплю на остановке и минуты. Но мне и не приходится…
Спустя жалкую долю секунды со скрипом шин передо мной останавливается большой внедорожник, а дальше все как в настоящем боевике: двери распахиваются, затем из салона выскакивают мужики с переизбытком тестостерона, что не ускользает от внимания даже под свободными футболками. Вот только мои наблюдения уже в следующее мгновение прерывают, а онемевшее тельце запихивают в салон, где под громкий хлопок дверью растворяется мой жалкий писк. Какого хрена?
Ответ приходит слишком быстро, когда справа от себя я замечаю важную персону, часть лица которого скрыта в тени из-за тонированных окон. Но это он. Орлов. Его мощная челюсть сжимается на моих глазах, после чего мужчина нервно щелкает языком по нижней губе с кольцом.
– Сюрприз, малышка. Далеко собралась? – рокочет он бархатным голосом, а потом склоняется ко мне, кривя губы в оскале и заставляя задохнуться от запаха дорогого одеколона с примесью накрахмаленной рубашки: – Тебе следовало быть умнее. Я ведь не хотел применять силу.
Резко отворачиваюсь от него и втягиваю носом воздух, замерев как мушка, залитая в янтаре. Даже не моргаю, тем более не дышу, крепче переплетая дрожащие пальцы.
– Я заставляю тебя нервничать, Бантик? – Константин нарочито ласково убирает ниспадающую прядь волос с моего лица, отчего все внутренности сжимаются в один большой ком, но мой взгляд по-прежнему обращен к собственным рукам, сложенным в крепкий-крепкий замок.
Я не должна была увидеть этого мужчину еще раз. Не должна сейчас сидеть с ним в одной машине!
– Не называйте меня так… пожалуйста, – последнее слово добавляю тише, чтобы смягчить свой неосознанный порыв надерзить.
В ответ мне достается хриплый мужской смех.
– Думаешь, имеешь права указывать мне, как тебя называть? – боковым зрением вижу, как он качает головой. – Ты одна из моих зверюшек, девочка, и я буду называть тебя по кличке. Как собаку. Такие непослушные сучки должны знать свое место. Или мне стоит показать, где твое? – Орлов проводит костяшками пальцев по моей щеке, но я отстраняюсь от его прикосновения. С позволения хозяина разумеется. Пошел он!
– Как понимать ваше "одна из моих зверюшек"? – решаю задать самый, на мой взгляд, безобидный вопрос, но наверняка знаю, что к ответу я не готова. – Вы специально пугаете меня?
Мужской смех становится громче.
– Боже мой, – нараспев протягивает Орлов, – ты идеальный экземпляр для следующего клиента.
Клиента? Нет, нет, нет… Я ощущаю, как мои глаза расширяются, а пульс беспощадно уносится вскачь.
– Это… это какая-то ошибка! Я… Я вам даже по возрасту не подхожу…– нервно облизываю губы и заставляю себя поднять испуганный взгляд на мужчину с холодными серыми глазами. – У нас ведь был договор? Я воспользовалась вашими услугами только потому, что у меня не было другого выхода, но больше мне это не требуется…
– Детка, это не ты воспользовалась нашими услугами, это клуб воспользовался тобой. Надеюсь, ты читала документы, прежде чем поставила свою загогулину на бумаге?
Читала? Нет, конечно же. Алексия заверила меня, что это всего лишь формальности, да и я была такая взвинченная, что подписала, не попытавшись прочитать ни строчки. Господи, только не это!
– Я хочу выйти, – с трудом выдавливаю из себя, часто дыша. – Остановите машину.
Уверена, сейчас я похожа на глупую истеричку, вот только мне глубоко плевать, я хочу оказаться как можно дальше от этого человека.
– Ты выйдешь. Обязательно. Когда мы приедем. – Константин посылает мне подобие своей фирменной однобокой улыбки, но даже на его красивом, будто выточенном из камня, лице с гладко выбритыми скулами и решительным подбородком, благородным прямым носом и аккуратно уложенными черными волосами, это смотрится совершенно недружелюбно, а слова звучат безжалостно и страшно.
Но все становится неважным, когда мужская ладонь опускается на мою коленку и начинает поглаживать ее круговыми движениями, посылая яркие импульсы вспышек страха в каждое нервное окончание.
И единственное, что мне остается, с подступающими слезами смотреть, как монотонно его пальцы порхают по моим ногам. И даже сквозь джинсы я ощущаю эти прикосновения настолько ярко, что едва могу подавить дрожь ужаса и, тяжело сглотнув, перевожу растерянный взгляд на влажные от пота ладони:
– Чего вы хотите от меня? – кусаю внутреннюю сторону щеки в кровь, утопая в болоте неизвестности.
– О, милая, – пальцами он обхватывает мой подбородок и заставляет повернуть голову. Встретиться и захлебнуться равнодушием в его пристальном взгляде. – Не нужно драмы. Ты сама подписалась на это. Сама пришла в клуб.
– Да… – сильно бьющееся сердце мешает говорить. – Но я думала, это только один раз.
– Такая наивная, такая сладкая девочка Варя. – Константин хлопает меня по щеке как собачонку. – Думаю, ты станешь востребована среди всех моих распутных бабочек. Мой милый Бантик.
Дальше все как в замедленной черно-белой съемке. С помехами. Я даже не понимаю, что мы уже приехали, когда из машины меня буквально выволакивают, потому что тело отказывается слушать внутренние инстинкты самосохранения, оно парализовано диким ужасом. Что меня ждет там? Среди красных стен ада?
Мне помогают спуститься по ступенькам, по которым совсем недавно я спускалась по собственному желанию. Но сегодня все не так.
Несмотря на то, что я не оказываю сопротивления, меня ведут вниз как свинью на убой. А потом я вижу эту проклятую дверь в кабинет самого сатаны, в руках которого теперь трепещется клочок похожей на мою жизнь, но меня проводят дальше, крепко удерживая под руки.
Голова начинает безжалостно идти кругом, а к горлу непроизвольно подкатывает комок рвоты, я не могу поверить, что снова здесь. А любая догадка о моем ближайшем будущем пугает. Нет. Убивает. Потому что все происходит слишком быстро, меня заводят в смотровую комнату, сдирают всю одежду, вплоть до трусов, вынуждая трястись как осиновый листочек, прежде чем к моим ногам прилетают латексные куски с брякающими цепями.
– Сходи в душ и надень это, у твоего нового клиента весьма специфические вкусы.
5
МИРОН
Уже двадцать минут, как я вышел из гребанной ванной и сижу за одним столом со своей женой, которая давным-давно стала мне безразлична. Восемь лет назад наши отношения замерзли намертво, и менять этот факт у меня нет никакого желания. Тем более сейчас, когда в этом же доме находится девушка с глазами цвета горького шоколада и блестящими, мягкими золотистыми волосами, что так и умоляли меня намотать их на кулак и задохнуться запахом ванили. А стоит мне провести по своим губам пальцами, что недавно побывали в ее сладкой киске, как в паху все напрягается. Семь вечера. Мне, блядь, всего лишь пять часов нужно продержаться с каменным стояком. Размеренно втягиваю носом воздух. Пять, мать вашу, часов.
– Надолго ты в России? – немного взволнованный женский голос разрушает шлейф моей извращенной фантазии с рейтингом «для взрослых», и я снова вижу ее. Ту, что по документам все еще является моей женой. Но меня это давно не волнует, вот только она явно не согласна с моим равнодушием. До сих пор.
Ольга будто невзначай поправляет идеально уложенные локоны цвета мокко, вынуждая меня проследить за плавным движением тонкой руки и даже мысленно отметить, что за эти годы ее кожа не испортилась. Как и фигура, которую она нарочно подчеркнула с помощью облегающего платья под цвет своих зеленых глаз. Она всегда выглядела достойно, но я разучился видеть в ней женщину, которая когда-либо еще раз удостоится моего члена. Больше нет.
– Я задержусь в Петербурге на неопределенное время, – допив остатки виски, со стуком возвращаю стакан на стол и тяжело сглатываю, – нужно уладить кое-какие моменты.
– Где остановишься? – вальяжно подняв бокал вина, она подносит его к губам, вопросительно выгибая бровь.
Явно не в твоей постели, детка.
– Не переживай, – засунув руки в карманы брюк, откидываюсь на спинку стула. – Я снял номер в отеле.
– Ты ведь знаешь, что можешь спать дома. – Соблазнительно отпив глоток вина, Ольга призывно облизывает влажные губы. Сучка отчаянно пользуется отсутствием дочери, но я не отвожу взгляд, хочу, чтобы она посмаковала мой тотальный игнор вместе с бокалом изысканного Мерло.
– Знаю, – равнодушно киваю. – Так же как и ты знаешь, что я заехал только ради Аси. – С минуту тараню ее испытующим взглядом, а дождавшись, когда Ольга сдастся и спрячет уже сверкающие ненавистью глаза в бокале вина, продолжаю: – Забавно, что ты разрешила остаться мне в доме, купленном на мои же деньги.
Пауза затягивается, но я все же получаю настоящее лицо своей жены, без лицемерной маски монашки.
– Ты становишься таким же черствым, как твой брат, – она прочищает горло и, взяв накрахмаленную салфетку, несдержанными движениями вытирает ей руки. Да, проигрывать она никогда не любила. Вот только я никогда и не играл. Потому что в любой игре, даже когда дело касается любви, есть свои правила. Однако в моей жизни их всего два: я либо дышу с человеком одним воздухом, либо лишаю его кислорода. Каждый заслуживает то, что заслуживает. Ни больше, ни меньше.
– Черствым, как брат, значит, – вполголоса цитирую брошенные ею слова и поджимаю нижнюю губу. – Странно, но это не помешало тебе в мое отсутствие прыгать на его члене.
Ольга вздрагивает от моего прямолинейного «комплимента». Уверен, сейчас я отвесил женушке словесную пощечину, передал привет ее проебанной совести и заставил ее сердце мучительно сжаться, но, разрази меня гром, я с садизмом насладился этим моментом. Я ничего не забываю. И сейчас, глядя в растерянное лицо жены, напоминаю нам обоим, кто виновен в том, что она теперь имеет.
– Мирон…
– Спасибо за обед, – нетерпеливо обрываю ее желание повиниться. – Дочь позови, мне нужно идти, – с холодом бросаю Ольге, прежде чем подняться из-за стола и поправить лацканы пиджака.
***
Отказать жене было гораздо проще, чем дочери. Но давать ей ложную надежду, что наши отношения с ее матерью подлежат возобновлению – тоже не хотел. Я люблю свою дочь и никогда не проявлю к ней подобной жестокости. Поэтому, пообещав в ближайшие дни забрать Асю на пару дней за город на дачу, я покинул дом с более-менее спокойной совестью.
В России я ненадолго, как только решу все рабочие вопросы, сразу же возвращаюсь в Германию, а потратить все свободное время на маленькую бунтарку с шоколадными глазами будет верхом моего эгоизма, которого и без того у меня сполна.
Стоит вспомнить эту маленькую вертлявую задницу с бантиками, как меня по новой утягивает в забвение порочных мыслей. Устало выпустив из легких воздух, мысленно усмехаюсь над собой. Чувствую себя пацаном, впервые заглянувшим под юбку. Но ведь далеко не пацан уже, да и под юбками побывал достаточно. Повидал кисок на любой вкус. Ничем не удивить. Однако по какой-то причине Бантику удалось исправить это недоразумение.
Черт подери, мне просто нужно поспать. Трое суток на ногах. Сначала перелет, после которого прямиком отправился разгребать проблемы на заводе. Щенки начали забывать свое место, пришлось напомнить каждому, на кого они работают. Поэтому после бесконечного хруста костей и сучьих визгов с мольбой о пощаде, мне до скрежета зубов требовалась хорошая разрядка. Что и привело меня в клуб Орлова, где я надеялся снять гребаное напряжение, но в итоге заработал нечто намного худшее.
Одержимость маленькой шлюшкой.
Но красивая ведь, зараза. Большие невинные глаза, кукольное личико с пшеничного цвета волосами и тонкий девичий стан. Не должно ее было быть в том блядюжнике. Хотелось взять ее и сломать, разобрать на мельчайшие детальки, не допустить, чтобы ведьма околдовала. Но позволил. И теперь хочу повторить это еще раз, когда вновь и вновь проигрываю в голове образ сводящей с ума девчонки.
Злюсь сам на себя, кусая зубами сигару. Вспоминая, какие мягкие у нее губы. Вот на хера? А как пахнет эта девчонка? Чистотой и совершенством. Ванилью и медом. Нежностью с пряной ноткой бунтарства, которое сама тщательно скрывает. Но мне хватило секунды, чтобы подсесть на ее острый язычок. И теперь мне хочется узнать, как далеко моя милая Бунтарка способна зайти?
Проклятье, кажется ее невинный запах до сих пор раздражает мои нервные окончания, выжигает легкие к чертям собачьим. Будь она не ладна! Я никогда не возвращаюсь за сексом к одной и той же дырке. Принцип у меня такой. Одноразового использования. И к ней бы не вернулся, хотя солгу сам себе, если не скажу, что она привлекла меня.
И дело не в сексе. Не в том, что она истекала девственной кровью на моем члене. Что-то было в этой девчонке, но что? Какая-то ничтожная искра, которая смогла проделать заметную трещину в моих принципах. Поэтому еще в ту ночь я решил, что найду ее.
Сжав кожаный руль до скрипа в руках, выжимаю педаль газа в пол. Абсурд. Всего лишь шлюха. Одна из них. Или нет. Какая она шлюха, если я был у нее первым? Последним и останусь. Это решение мне изменить не под силу.
Особенная? Хрен знает. Все равно будет моей, каким бы безумием не несло от этой идеи.
Сама подписала себе приговор, а роль палача я возьму на себя. Теперь она моя жертва. А я зверь. Голодный и злой, потому что мне было мало. Хитрожопая сучка ускользнула от меня.
Сначала кончила подо мной пару-тройку раз, а потом огрела бутылкой виски и сбежала.
И если бы не проклятый интерес, что эта дрянь вызвала во мне, она была бы уже в карцере для тех, кто не умеет обращаться с клиентами. Орлов им спуску не дает. Но по неизвестной мне причине, я не хотел, чтобы ей причинили боль.
Никто не имеет права делать это с ней, никто, кроме меня.
Именно поэтому я не сказал Орлову ни слова о том, как упорхнула от меня его бабочка. Потому что знал, найду ее и сам придушу, вот только не думал, что это произойдёт так скоро. Не в доме моей дочери. Не вместе с Асей. Больше рядом ноги ее не будет. Все что угодно, но не дай Бог узнаю, что моя дочь причастна к развлечению подруги, убью обоих.
Сука! Терпеть не могу терять контроль над собой. Но с этой я имею все шансы слететь с катушек. Скажу больше, теперь я хочу с них слететь. Она сама зажгла во мне инстинкт гребаного хищника. И я сожру ее, выпью до последнего стона и отравлю, чтобы не досталась больше никому.
За последние два дня я сотни раз приходил в раздражение из-за того, что думаю о ней, хотя не должен. И сейчас думаю, даже когда обжигаю босые ступни о холодный мрамор, прежде чем погрузиться под поток прохладной воды. Смыть с себя все к черту. Вот только как смыть то, что забралось клещом под кожу?
Я не ждал, что моей одержимостью станет маленькая шлюшка. Но это произошло.
И только за то, что она так быстро забралась мне в голову, я готов свернуть ее тонкую шейку.
Какого вообще хера я одурел от нее, как от эксклюзивного метадона?
Нет, до вечера я не дотерплю.
Я должен избавиться от этого привыкания, иначе меня разорвёт.
Вот только ни разрядка в душевой, ни бутылка виски не в силах искоренить глубоко сидящее внутри желание оказаться именно в ней.
Скоро, уже скоро.
Откинувшись на спинку кресла и ощущая приятное предвкушение, прикрываю глаза, пока меня не отвлекает входящий звонок.
С усталым вздохом протягиваю руку и подношу телефон к уху, предварительно увидев на экране имя своего человека.
– Слушаю. – Взяв стакан с остатками виски, делаю большой глоток.
– Мирон Александрович, девушка не спустилась к назначенному времени, – голос водителя спокойный и ровный.
– Баринов, девочкам свойственно опаздывать, стой и жди.
Но грудь уже наполняет неприятное чувство тревоги. Неужели я недооценил девчонку?
– У меня есть информация, что она в клубе у Орлова.
Пауза.
За жалкое мгновение ярость сдавливает горло пылающей злостью, а уже в следующее тишину нарушает звук стекла, разбившегося о стену.
У Орлова, значит. Раздраженно провожу языком по зубам. Проклятая дрянь! Моего члена ей мало?
– Машину мне подгони! – рявкаю в трубку и сбрасываю, ощущая, как мое тело приходит в опасное напряжение.
6
Было глупо давать девчонке свободу. Что, блядь, творилось в ее кукольной голове, когда она решила ослушаться меня? Идиотка!
Сжав пальцами переносицу, устало качаю головой, надеясь, что у меня хватит терпения сказать ей хоть слово, прежде чем моя рука сомкнется вокруг ее горла.
Внезапный входящий звонок вырывает меня из потока гневных мыслей. Ася. Твою мать, милая, ты совсем не вовремя. Но когда телефонная трель повторяется из раза в раз, стиснув зубы, я резко провожу пальцем по экрану и подношу телефон к уху.
– Дочка, – коротко приветствую Асю.
– Пап, – она запинается из-за волнения, чувствую это по тому, как дрожит ее голос, – у меня не получится поехать с тобой в выходные на дачу.
Мысленно ухмыляюсь. Узнаю Ольгу, настроить дочь против меня: может, умеет, практикует.
– Хорошо, давай выберем время, когда ты сможешь.
Опять молчание, только шумное дыхание на другом конце провода.
– Я… я просто думала, что мы поедем всей семьей… как раньше, – слышу в ее голосе горечь разочарования и в сотый раз чувствую себя мудаком. – В общем, не знаю, что у вас произошло, но мама очень расстроилась и до сих пор плачет, ты можешь хотя бы ради меня быть с ней помягче? – слышу протяжный вздох дочери и сжимаю кулаки до заметного хруста, когда она продолжает: – Мы ведь так скучали по тебе, пап. Не отталкивай нас.
Твою мать! Она меня убивает.
– Я никогда не отталкивал тебя, ласточка, – втянув воздух, проглатываю неуместное раздражение. – Но совместное времяпровождение с твоей матерью не кончится ничем хорошим!
Ася снова молчит, думает, и это тоже не предвещает ничего хорошего.
– Ладно, – наконец слышится на другом конце провода. – Тогда я возьму с собой Варю. С ней-то нет никаких проблем?
Будь я проклят! Хотя, что это, если не проклятье.
– Я подумаю, Ася, – сдержанно произношу я, подписывая себе приговор. Потому что знаю наверняка, дочери отказать не смогу. Не в такой ситуации.
– Буду рада, если ты согласишься, – уже более воодушевленно произносит Ася. – Она хорошая, правда, пап. Не злись на маму, что она разрешила Варе пожить у нас, у нее проблемы в семье, ей очень тяжело.
Проблемы в семье… Какие, черт возьми? Но этот вопрос я оставляю при себе, проявлять интерес будет неуместно. Да и мне должно быть насрать, что там и как.
– Ты ведь знаешь, что я не могу тебе отказать, – с теплотой отзываюсь я, слыша по голосу дочки, что она улыбается.
– Спасибо! Ты замечательный!
Завалив меня тонной нежности, спустя пару минут дочка все же завершает разговор. А я уже мысленно представляю Армагеддон, который меня ждет. Поехать на дачу с ночёвкой с дочерью и ее подругой. Подругой, которая действует на мой член, как кусок мяса на голодную собаку.
Под шум собственных мыслей я даже не замечаю, как Баринов уже паркует машину у клуба Орлова, и теперь проблемы, касающиеся поездки на дачу, кажутся ерундой на фоне того, что сейчас ожидает меня в стенах порочного убежища.
Запахнув пиджак, я пересекаю парковку и направляюсь ко входу для персонала, без труда минуя охрану и несколько длинных коридоров, пока обслуга не раскрывает передо мной дверь, впуская к хозяину этого пристанища чертей. И вот передо мной сатана собственной персоной с кольцом в губе.
– Ягумнов! – Орлов делает вид, что мой приход для него неожиданность. – Рад тебя видеть, ты за добавкой?
Ухмыльнувшись, с напускным спокойствием выдвигаю стул и, обменявшись со старым знакомым рукопожатием, усаживаюсь напротив.
– Не томи, Мир, чем обязан личной аудиенцией? – оттопырив нижнюю губу с пирсингом, приятель откидывается на спинку кресла и соединяет пальцы рук. А я в это время стараюсь убедить себя, что по сути Орлов просто делает деньги на таких глупышках как Бантик, а я ничуть ни лучше, когда прихожу к нему и выбираю очередную подстилку для удовлетворения физиологических нужд. Но, блядь, не в этот раз! Мне подсунули самый настоящий наркотик, и теперь я не проявляю былое понимание. Теперь я хочу забрать из его картотеки один экземпляр, из-за которого у меня заметно поехала крыша. А как представлю, что она может уже вовсю объезжать своей миниатюрной задницей очередного клиента, кишки выворачивает.
Сжав челюсти, я пытаюсь сдержать ярость, что еще слишком свежа, под контролем, но шлюзы упорно норовят открыться и выпустить на свободу вихрь терзающего меня гнева. Потому что, хрен знает почему, мне не плевать на эту девчонку, и сейчас я готов медленно, палец за пальцем переломать Орлову все конечности только за то, что он дает возможность девушкам продавать свои тела, вводя в заблуждение о легком заработке. В свою очередь Орлов использует этих безмозглых секс-кукол как пешек, по горло купаясь в грязных деньгах, отдавая им только мизерную часть наживы. Ублюдок хорошо промывает им куриные мозги.