Ты моё дыхание

Глава 1

Софья

Михайловна свалилась некстати. Очень бодрая и креативная дама. Язык не поворачивается её назвать старушкой, хоть по возрасту она – бабушка со стажем. Но она такая – как попугайчик: яркая. У неё волосы в чёрно-красный цвет выкрашены, брови, глаза, губы – татуированы. Звезда, одним словом.

А местами Алина Михайловна – сорока. Ей нравятся побрякушки – всякие цепочки, кулончики, браслетики, брошки, кольца. Она их может нацепить щедро, от души, отчего сразу смахивает на престарелую металлистку. У кого-то это могло бы выглядеть безвкусно. У Михайловны – нестандартно, взгляд притягивает.

– Ох, помира-а-аю! – выдаёт она с чувством. – Радикулит проклятый! Чтоб ему пусто было!

«Помирала» Михайловна со вкусом. И страдала не меньше.

Вызванная ею же неулыбчивая, но очень деловая медсестра поставила блокаду и припечатала:

– Покой, Михайловна, никаких наклонов! Хватит уже бегать и подрабатывать!

– Да как же, – обеспокоилась моя квартиросдательница, – как же это… я ведь не могу, людей подведу, нельзя так…

– В следующий раз не разогнётесь, – зловеще предрекла «добрая» медсестра, – а то и ещё что хуже приключится. Стационар по вам давно плачет. Я вот внуку вашему позвоню, он вам быстро мозги вправит и расскажет, кто вы, а кто он, и как вы его позорите постоянно!

– Ты мне Богданчика тревожить не моги! – стукнула кулачком Михайловна так, что и браслеты её брякнули, и от боли она охнула. – Он у меня занятой, незачем тревожить мальчика, пусть своей жизнью живёт.

– Мальчику-то, поди, уже тридцать годков стукнуло? – съязвила эта служительница Асклепия. – Поди, ему и не помешало б о бабушке побеспокоиться. Больше ж не о ком: ни семьи, ни детей. Мог бы повнимательнее быть, глядишь, и вы б на старости лет по притонам не шастали.

– Ох, и стерва ж ты, Марья! – разгневалась Михайловна. – Язык бы тебе укоротить!

Перепалка у них нешуточная вышла. Я уже и не прислушивалась к их взаимоукусам. Не до того было. Ужин приготовить, за Вовкой в детский сад мчаться нужно. Успеть бы всё сделать.

– Софьюшка, – позвала меня Михайловна умирающим голосом, как только за её спасительницей дверь захлопнулась с великим чувством, – только ты можешь мне помочь.

Лежала она, постанывая, брови татуированные страдальчески складывала трогательным «домиком».

Вообще она хорошая, Алина Михайловна, сердечная. И театр разыгрывала впервые. Правда, я не настолько хорошо её знаю, чтобы судить однозначно, но то, что она была ко мне добра, сомнений не вызывало.

– Надо вместо меня выйти, – цапнула она меня за руку, – выручи, а? Я уже договорилась, скажешь, что от Островской. Ты ж хорошая девочка, работы не боишься, и деньги тебе нужны. А это очень хорошая работа, тебе понравится. Тем более, ночная. А за Вовика не переживай: присмотрю. Он у тебя мальчик хороший, послушный, непроблемный.

Вот как, как я могла ей отказать? Да никак. Я вообще… безотказная. Духу не хватает. Может, поэтому на мне все ездят.

Это камень не в Михайловны огород, нет, а вообще.

– Ладно, – вздохнула, понимая, что пойду, куда скажет.

– Вот и хорошо, вот и замечательно, – разулыбалась моя старушка, – ты девочка шустрая, работы не боишься. А там и делать ничего не нужно – уборка. Фантики собрать, со столов мусор сгрести, полики помыть, унитазики протереть. Разочек. И спокойно там, без скандалов в основном. А платят хорошо, хорошо-о-о!

Да, деньги – это очень весомый аргумент. Денег вечно не хватает. Я Михайловне вечно опаздываю за квартплату отдавать, но она добрая, ждёт. Терпит меня и Вовку. А так хоть на улицу. Поэтому я ей уж точно отказать не могу никак.

– Значит, так, – успокоилась Михайловна, как только поняла, что с подводной лодки удирать мне некуда, – записывай адрес, доедешь на такси – я вызову. Там представишься, тебя встретят. Назад тоже на такси возвращайся, дело под утро будет, транспорт не бегает в такую-то рань. Да и не нужно, с такси-то оно спокойнее. И это. Ты не переживай. Марью эту дуру не слушай. Не притон, а очень приличный клуб, я б куда попало и не пошла бы. Что я, сумасшедшая, что ли. Я очень даже при уме.

Я и не переживала, и медсестру не особо слушала – как-то мне не до их спора было. Ужин, посуду помыть, за Вовкой бежать. А такси, по крайней мере, вечером – расточительство. Хорошо там платят или очень хорошо – не важно. Мне очень нужны деньги, к тому же, подпирал срок и оплаты за квартиру, и сессия на носу. Мне очень нужно, жизненно необходимо дотянуть этот учебный год до конца. А потом я обязательно что-нибудь придумаю. Переведусь на заочный, наверное.

«Эх, папа, папа… – с горечью вспомнила я отца, – будь ты жив, всё сложилось бы по-другому. Только в память о тебе я не сдаюсь и не опускаю руки. Ведь ты очень хотел, чтобы я получила высшее образование и стала в этой жизни кем-то».

Это была минута слабости. В последнее время зачастили что-то такие минуты. Может, потому, что радоваться особо было нечему, но я старалась держаться изо всех сил.

Михайловна о чём-то распиналась. Кажется, расписывала прелести отличной работы. Я машинально кивала, соглашаясь. Какая разница? Как она правильно заметила, работы я не боялась, а уж тем, что полы мыть или унитазы, меня не напугаешь.

– Я пойду? – спросила, когда красноречие у моей квартиросдательницы иссякло. – Вовку надо из садика забрать.

– Беги, беги, – махнула аристократической рукой Михайловна. Браслеты на её запястье тихо звякнули, давая благословение.

И я побежала. На остановку троллейбуса. На улице – конец ноября. Тучи свинцовые, колкий снег срывается. Ветер слёзы вышибает. Куртка у меня не совсем зимняя, зато свитер тёплый, под горло. И шарф длинный. А капюшон, торопливо натянутый на шапку, вполне спасает от холода.

Под ногами – наледь, старые ботинки скользят, но я ловкая, как Михайловна заметила. Балансировать получается легко. Не зря же я когда-то акробатической гимнастикой занималась – вот, пригождаются навыки. Во всём нужно искать положительные моменты. А всё остальное… Как-нибудь переживём!

Глава 2

Софья

– А ещё я нарисовал корабль! – захлёбываясь, рассказывает детсадовские новости Вовка. Глаза у него блестят, щёки раскраснелись.

Он похож на медвежонка: нос пуговкой, глаза карие, щёки пухлые, волосы – мягкими колечками. Я люблю, когда Вовка вкладывает маленькую ладошку в мою руку. Это всегда доверчивый, очень важный для меня жест, от которого я ощущаю трепет и укол в сердце, что сжимается от любви. Вовку невозможно не любить – я в этом глубоко убеждена. Жаль, что это понимают не все.

– Ты зачем Лизе Коваленко пластилин в волосы влепил? – пытаюсь быть строгой. Вовка моментально становится тихим, хмурит брови и сопит, как ёжик.

– Светлана Петровна – ябеда-корябеда, – выдаёт с обидой мой медвежонок и забавно дует губы.

Я поправляю ему шапочку и заглядываю в глаза.

– Лизе пришлось волосы выстричь, боюсь, Лизиной маме это не понравится. И ты же знаешь: мне бы всё равно рассказали.

Вовка знает, поэтому вздыхает тяжело и отводит виноватые глаза.

– Она первая, правда! – возмущается бурно. – Из-за неё нас мужем и женой дразнят!

Да, дразнят. Лиза Коваленко и Вова Ковалевский – повод сочинять разные басни, а у детей, как известно, фантазия бурная. В своё время и я выхватила порцию насмешек, особенно если учесть, что с математикой у меня всегда было туго1.

– Как бы тебя ни дразнили, девочек обижать нельзя, – воспитываю Вовку. – Мог бы наоборот – защитить или обидчика обозвать, на худой конец. А ты выбрал того, кто послабее.

Особенно, если учесть, что Лизе Вовка нравится, – добавляю я мысленно. Ох, уж эти пятилетки… Время взросления и первых нешуточных страстей.

Воспитывать у меня получается. Это то, чем я по-настоящему хочу и буду заниматься, если получится. Когда-нибудь у меня будет своя группа, а малыши уважительно станут называть меня «Софья Андреевна».

Собственно, я уже немножко подрабатываю, но пока что ночной няней в круглосуточной группе, потому что днём я учусь. Пока ещё пытаюсь вырулить.

– Сегодня останешься с Алиной Михайловной, – говорю я Вовке за ужином, а я – на работу. Надеюсь, ты помнишь, как себя вести?

Тот активно кивает, наворачивая суп и вожделенно поглядывая на пюре с котлетой. Отсутствием аппетита ребёнок не страдает, а то, что меня дома не будет, его не расстраивает. Это значит, что занятия на сегодня откладываются, а Михайловна разрешит ему мультики смотреть до отвала.

– А ну покажись, – приказывает Михайловна, когда я готова к отъезду, и я покорно застываю перед ней. Ничего такого. Джинсы и всё тот же толстый свитер под горло. Волосы я заплела в косу.

– Эх, яркости тебе не хватает! – заявляет моя бойкая старушка. – Но ничего, там тебе выдадут униформу, немного оттенит твой образ. А со временем научишься правильно себя подавать, хоть и не мешает всё же поработать над стилем.

Она крепко задумывается, видимо, сочиняя тот самый мифический «стиль», которого во мне отродясь не было. Да и не до глупостей мне. Какая разница, в каком образе мыть полы да унитазы?

– Я пойду? – спрашиваю тихо, выдёргивая Михайловну из глубоких размышлений.

– Иди, иди, – царственно машет она рукой. – И учти: такси я вызвала. А то знаю тебя!

Я украдкой вдыхаю, понимая, что Михайловну не проведёшь. Ну, буду надеяться, что всё же сумею заработать и не разориться на транспорт.

– Поездку я оплатила! Карточкой! – несётся мне вслед.

И мне бы задуматься: с чего такая небывалая щедрость? Но на тот момент подозрительность моя ещё не включается в полной мере. Я слишком доверчива, хоть жизнь уже не раз прикладывала меня лицом в асфальт.

Нет, скрягой Михайловна никогда не была, но деньгам счёт любила.

Всё говорило о том, что она не нуждалась в подработке. Квартира большая и уютная, с хорошим ремонтом. Вещи у неё не из секонд-хенда. Да и внешний вид, макияж, бирюльки-висюльки – неплохое капиталовложение в себя.

Я у Михайловны живу почти три месяца и считаю, что мне невероятно с ней повезло. До этого никак не могла найти съёмное жильё, которое было бы мне и по карману, и удобное, чтобы в университет, на работу добираться. И вот, с некоторых пор – и в детский садик.

А то, что она приняла меня «с прицепом» – везение вдвойне. И то, что Михайловна оказалась вполне адекватной и милой женщиной – тоже бонус плюс. В общем, уборщица в клубе – не самое страшное, что со мной случилось в жизни.

Когда я вышла на улицу, такси меня уже ждало. Водитель – улыбчивый и разговорчивый. Трещал всю дорогу и улыбался, а я только кивала да мычала: не очень-то я люблю дорожные откровения. Да и вообще не питаю слабости общения со случайными людьми.

– Эх, такая девушка да без охраны! – заливается пухлощёкий водила. – Что ж вам, молодёжи, в жизни не хватает? Вот сидишь ты – красивая, вся из себя, а тянет вас по злачным местам. Вот скажи, почему?

Он кидает на меня проникновенные взгляды, пытаясь что-то высмотреть или понять. Лучше бы на дорогу смотрел. Но машину он ведёт хорошо, поэтому я не возмущаюсь, а только пожимаю плечами.

– А я тебе скажу: с жиру вы беситесь, вот что! Шляетесь по этим клубам, ищете приключений на мягкое место. Всё вам не так! Нет бы по-нормальному, как положено. То ли дело раньше… Вот в наше время…

Мужика понесло в воспоминания. Он сетовал на времена и нравы, костерил сына и дочь, а я никак не могла понять, чем ему не угодила.

– Ну всё, приехали. Вот твой клуб! – сплюнул он презрительно, заводя машину на стоянку.

Я даже не поняла, что он имел в виду. Посмотрела только на него с недоумением.

– Спасибо большое, – вежливо поблагодарила и с облегчением открыла дверцу. Наконец-то избавилась от его шумной компании. Странный какой-то мужик.

Вечер встретил меня злым ветром, что перехватывал дыхание и сбивал с ног. Колючий снежок сёк щёки. Моментально закоченели руки. Ни варежек, ни перчаток у меня не было.

Клуб неоново сиял, подмаргивал и манил к себе. Прежде всего – теплом. Уж очень погода нынче нелётная.

«Лагуна» – причудливо изгибались буквы, озаряя окрестность каким-то невероятно мертвецким сине-голубым светом, что вышибал невольно слёзы. А может, это ветер старался.

Я почти добежала до входа, когда меня осенило. «Вертеп», «притон разврата», – язвила медсестра. «Вот твой клуб», – презрительно сплёвывал водила.

Чёрт побери, куда я попала?!..

Глава 3

Софья

Отступать было поздно. Призрак Михайловны маячил позади, а впереди…

– Ты кто такая? – спросил перекачанный парень, загораживая необъятной спиной вход.

– Я от Островской, – пропищала я почему-то противным голосом, понимая, что выгляжу жалко и – стопроцентно – испуганно.

– А-а-а, новенькая уборщица, – смерил меня хищным взглядом этот любитель бодибилдинга. – В следующий раз заходи со служебного хода, – кивнул он куда-то в сторону.

Я вдруг подумала, что не хочу никакого другого раза. Может, Михайловна воспрянет, и мне больше не нужно будет её подменять?

Почему-то меня мучала мысль, что и медсестра, и водитель были правы. Работать в таком месте… стыдно. Я ведь будущая воспитательница. Мало ли кого сюда занесёт, меня увидят и… какой позор! Как-то я об этом не подумала.

Я, наверное, вообще плохо думала: мыслительный процесс – штука сложная и не всем головам доступная. Это я уже потом сообразила, что вряд ли я встречу в этом месте тех, кто приведёт ко мне детишек, но в тот момент меня буквально паникой накрыло не по-детски.

Но бежать, сверкая пятками, не вариант, поэтому я с горящим лицом прошагала мимо охранника или вышибалы, услышала его одобрительный свист за спиной и вспыхнула ещё больше.

– Соня? – встретила меня девушка-куколка и тоже осмотрела с ног до головы цепким взглядом. Внутри похолодело. Они меня будут тут разглядывать как экспонат?

– Да, – кивнула несчастно, пытаясь понять, за что мне это всё.

– Пошли, я покажу, где раздеться, выдам форму. Давай, быстренько, что ты как неживая? Здесь нужно шустренькой быть. Михайловна клялась, что ты такая.

Укоротить бы Михайловне язык! А лучше пусть бы научилась говорить правду. Может, я б была готова к тому, что на меня обрушилось.

Уже переодеваясь и натягивая футболку с логотипом клуба, я вдруг успокоилась. Видимо, эффект неожиданности немного потерял свой блеск.

Справедливости ради, Михайловна и не лгала, а просто утаивала часть правды. Да и вряд ли бы я смогла ей отказать, а лишними бы сомнениями мучилась.

– Да не дрейфь ты! – фыркнула куколка Альбина, правильно истолковав моё состояние. – Ну, подумаешь, ночной клуб! У нас очень приличное заведение, хорошие посетители, левые сюда захаживают мало, персонал отличный. Между прочим, мы с улицы кого попало и не берём, чтобы ты знала! Михайловну ещё и благодарить будешь за отличное местечко! Если приживёшься, конечно. Но я б на твоём месте старалась.

– Я буду стараться.

Вдохнула, выдохнула, подколола косу узлом, чтобы не болталась.

– Вот и хорошо, – снова окинула Альбина меня долгим взглядом. – А ты ничего так, ноги длинненькие, попка ладная!

Меня снова как кипятком облили. Она на что-то намекает? Альбина понимающе хихикнула.

– Ладно, смущаешься, как девственница. Михайловна говорила, пацан у тебя растёт. Вот о нём и думай.

– Я думаю, – снова вздохнула.

– А руки тут не распускают, у нас строго. Если что, жалуйся. Пошли, я тебя в курс дела введу и побегу. У меня другие обязанности, я официанткой работаю.

Альбина – тайфун. Молниеносная. Она и объясняет, и заодно с персоналом знакомит, не забывая едкую характеристику припаять или коротенькую сплетню подкинуть. А я немного дезориентированная, всё ещё слегка в своих мыслях – не очень в её болтовню вслушиваюсь.

Мне бы собраться, дебют всё же, а я пытаюсь гармонию найти в душе – наивная идеалистка, мечтающая, чтобы мир был прекрасен, даже когда камни с неба падают.

Может, поэтому я была невнимательной, погружённой в себя и собственные переживания.

Может, поэтому, когда наткнулась на преграду, не сразу поняла, что это не угол и не стена. Даже глаз не подняла, попыталась обойти. Но стена почему-то двинулась за мной вслед и перегородила путь, а затем и вовсе подхватила за талию, когда я от неожиданности собралась то ли растянуться на красивом кафеле, то ли показать, насколько хороша у меня растяжка. Неизвестно, насколько б хорошо у меня получилось бы.

– Привет, – мурлыкнули мне на ухо. От неожиданности я дёрнулась. И если бы не его крепкая хватка, снова рисковала оказаться в дурацком положении, когда пол близко, а всё остальное – унизительно высоко.

Пальцы его разжались и легко пробежались по моим бокам снизу вверх, почти до подмышечных впадин. Он что, щекотать меня вздумал?!

– Что вы себе позволяете?! – взвизгнула я поросёнком – хорошим таким, розовеньким, судя по тому, как снова полыхнули мои щёки. – Котяра! – обвинила я мужчину и наконец-то подняла глаза.

Подняла и утонула. До меня наконец-то дошёл весь сакральный смысл избитых штампов: перестать дышать, утонуть в чужих глазах, внезапное головокружение.

– Котя, тебя разоблачили! – хихикнула Альбина. – Вы знакомы, что ли? Хотя нет, тогда бы она точно не назвала тебя на «вы». Сонь, у нас тут по-простому, мы друг другу «тыкаем».

Мужчина рассматривал меня внимательно. Глаза у него карие, бархатные и такие… манящие, что ли. А сам он как шкаф. Ещё один качок. Рост у него так себе, под метр восемьдесят. На каблуки встану – вровень, наверное, будем.

Почему я об этом подумала – сама не знаю. Лезет же всякая ерунда в голову. Будто нужен он мне рядом, когда я на каблуки встану. Я их сто лет уже не надевала – некуда и нечего, если уж совсем честно. То ли дело кроссовки, балетки, полусапожки или ботинки удобные. Бегать в самый раз в любую погоду.

Я ведь что гончая сейчас. Не до изящества и красоты. Да и не до мужчин, откровенно говоря. Но стою и пялюсь во все глаза, ошарашенная, сбитая с толку какими-то совершенно неподобающими эмоциями.

– Костя, – протянул он мне руку, как мужчине, а затем, словно опомнившись, костяшками пальцев по щеке моей горящей провёл.

В нём жило нечто несочетаемое. Какая-то внешняя мягкость и затаённая глубоко внутри опасность. Что-то такое бархатное и приятное и одновременно стальное, несгибаемое.

В жизни я простодыра наивная – легко меня и обмануть, и вокруг пальца обвести. Может, потому что в людях всегда стремлюсь видеть хорошие, положительные черты, а на плохое внимания не обращать или искренне верить, что у человека просто шанса не было проявить самые лучшие свои качества. А так… умела я и наблюдать, и анализировать, ловить скрытые подтексты и тщательно замаскированные пороки.

– Софья, – ещё раз посмотрела ему в глаза и наконец-то сделала уверенный шаг назад, чтобы не стоять настолько близко, как сейчас.

– Добро пожаловать в наш клуб, – промурлыкал этот Котяра и, мягко обогнув меня, пошёл прочь. Не знаю, как я сдержалась, чтобы не оглянуться, не посмотреть ему в спину.

– Ты на Котьку не заглядывайся, – больно пихнула меня локтём Альбина, – он у нас парень серьёзный и железобетонный, на женские чары не шибко падкий, а точнее – не будет с этого края ни..фига. Вот.

– Нетрадиционал? – рискнула я спросить нейтральным, как мне казалось, тоном.

– Да нет, натурал, – охотно пояснила Альбина, – только переборчивый, и на нём где сядешь, там и встанешь. Парень на одну ночь. Не женится, – вздохнула она и сделала то, что я не осмелилась: посмотрела туда, куда смылся Котяра.

Подумаешь. Не очень-то и хотелось. Замуж и всё такое прочее. И вообще он не принц моей мечты. Слишком брутально-опасный, к тому же ростом мелковат. И вообще я сюда работать пришла, а не заглядываться на всяких Котяр, так что наваждения – прочь, да здравствуют мир и труд!

Глава 4

Костя

«Лагуна» гудела. Тихо, как волны спокойного моря. У «Лагуны» появилась свежая кровь, а это всегда будоражило. Ещё бы: после милой, но всё же древней Михайловны пришло это длинноногое чудо.

– Видел, да? – хищно скалился Тоха, оглаживая взглядом новенькую. – Прям закачаться можно. Всё на месте: попка, грудь, белокурые волосы в пояс и ноги, ноги, ноги… – прочертил он рукой бесконечную линию.

– Ты давай, за порядком приглядывай, – осадил я его. – А будешь слишком резвый, я тебе ноги переломаю, – вложил в голос побольше вкрадчивых, но опасных интонаций, которые действовали на всех безотказно.

Меня здесь побаивались, а я стойко поддерживал свой имидж мафиози. Да, я тут имею вес, авторитет и бессовестно культивирую образ мягкого кота с зубами тигра.

К тому же, я старожил. А ещё – лучший друг хозяина заведения. И все об этом знают, поэтому мой статус бармена никого не вводит в заблуждение. Ну, разве что совсем зелёных, которые периодически всё же меняются.

Девочки выходят замуж, рожают детишек. Или заканчивают институты и уходят работать по специальности. Мальчики женятся и находят работу получше. Семью надо содержать. Платят здесь хорошо, но не достаточно для мужика-кормильца. Для настоящего добытчика.

Анатоль, видимо, бессмертный, потому что, отступив, всё же решил мне перечить.

– Да ладно тебе, Кость. Ты как собака на сене: и сам не ешь, и другим не даёшь. Хороша же, ну. Самому понравилась? Думаешь подъехать? Так и скажи, а не играй роль толстой дуэньи, тебе не идёт.

– Всё сказал? – вкладываю в голос бархатную опасность. Кажется, у меня получилось очень хорошо. Толян слегка бледнеет, но, вижу, не сдаётся, а решает притормозить.

Она хорошая. Новенькая. Я таких вижу издалека. От неё веет правильностью, принципами, отсутствием вероломства. Такие не способны лгать, а если уж врут, то во имя чего-то, а не для собственной корысти.

Нет, я не провидец, но в выводах уверен процентов на девяносто. И, может поэтому, не хочется, чтобы к ней подкатывали. Вредили её неиспорченности.

Смазливыми мордашками в «Лагуне» не удивишь – все как на подбор. А вот с моралью и чистотой, естественно, проблемы имеются. Как и везде. Может, поэтому я не пытаюсь найти идеал. Его в природе не существует.

Вечер набирает обороты. Посетителей становится больше, музыка звучит громче, в «Лагуне» царит полумрак, который вспарывают световые прожекторы. Я ловлю себя на том, что ищу светлую голову в этом праздничном хаосе.

Стойкая девочка, справляется. Усердная к тому же. Бегает без устали, улыбается вежливо. По тому, как ловко уворачивается от тех, кто желал бы её пощупать, я понимаю, что ей приходилось работать если не в таком же месте, то похожем.

– Что, Кость, залип? – спрашивает Арина.

Она из мастодонтов, как и я. Работает администратором посменно. Обычно сидит, как мышь, в кабинете, «три в ряд» играет, делая умное лицо. Ну, и появляется, когда возникает конфликт или проблемная ситуация. Но здесь такое нечасто, хоть и бывает – куда ж денешься.

– Приглядываю, – улыбаюсь ей, смешивая напитки.

– Ну-ну, – дёргает она тонкими бровями, пряча ехидную улыбку. – За одной уже доприглядывался. Может, надо немножко активность проявить?

Это она намекает на Аллу. В сентябре я её замуж выдал. За Драконова2.

Эту историю из уст в уста только ленивые не передают. Это одна из баек нашего клуба. Местный фольклор практически.

– Давай я как-нибудь сам разберусь, – продолжаю улыбаться, но Арина ёжится, словно ей холодно. Правильно делает. Пусть лучше занимается прямыми обязанностями, чем за мной от скуки следит.

Но я и впрямь с девчонки глаз не свожу. Всё чудится: обидят. Слишком уж она светлая для этого места. Как лучик солнца, который сюда заглядывает, когда никого нет.

Вскоре становится не продохнуть. Сегодня холодно, и народ валит толпами. Всем хочется тепла, музыки, хорошего настроения, шоу посмотреть. Представления у нас эффектные.

Пока я работаю, а народ веселится, Софья из зала исчезает. Это нормально: у неё есть и другие обязанности. Да и отдохнуть, чашку чая выпить у нас разрешается.

Не знаю, что меня тревожит. Сам не понимаю, почему неожиданно решаю проверить, всё ли в порядке.

– Я отойду, – киваю второму бармену и ухожу в сторону подсобных помещений.

Софья сражается молча. Маленькая амазонка. Вид у неё потрёпанный и немного не тот, что я помню. Сразу и не соображаю, что заставляет меня застыть. Коса. У неё и правда длинные волосы. Не в пояс, как выразился Анатолий, но очень даже неплохой светлый канат, что болтается из стороны в сторону, пока она пытается вырваться из крепких рук подвыпившего мужчины.

Миг – и он накручивает её косу на кулак, заставляя девчонку замереть от безысходности и боли.

– Руки убрал и оставил девочку в покое, – приближаюсь я неслышно к парочке, что мирной никак назвать нельзя.