Цивилизация
Красивое лицо президента словно озарилось ярким светом, легкий румянец и сверкающие синие глаза завораживали слушателей, отвергая все сомнения в правильности его слов. Он как будто видел этот мир будущего.
–На планете воцарится тысячелетний мир. Прекратится эта никому не нужная вражда и гонка за ресурсами. Станет бессмысленным наращивание вооружений. Ученые смогут
сосредоточиться на гуманистических исследованиях, развивая технологии для жизни, а не для убийства. Запасы ядерного оружия можно будет сократить максимально, оставив только то, что необходимо для устранения внешних угроз из космоса, наподобие астероида DA 200.10.203. Высвободившийся плутоний можно будет направить на мирные цели, обеспечивая энергией пострадавшие от извержения районы. Восстановление и новое освоение североамериканского материка будет происходить под патронажем и контролем России. Место алчного и злобного англо-саксонского мира займет мир русский – благородный и справедливый. Теперь о Европе и территории России. Негативные последствия выброса пепла, безусловно, скажутся на всей планете. Преобладающие западные ветры принесут значительные массы пепла на Европу, затронув частично и европейскую часть России. Однако количество этого пепла будет не более, чем при обычном извержении среднестатистического вулкана в Европе, типа Этны или Эйяфьядлайекюдля. – Президент, немного рисуясь, выговорил длинное исландское название.
– Будут прерваны авиасообщения, кое-где погибнет урожай, создадутся некоторые трудности и неудобства для жителей Европы и Азии. Понятно, что на фоне чудовищной катастрофы Америки это покажется людям настолько незначительным, а энтузиазм, направленный на преодоление этих трудностей, будет настолько велик, что человечество легко пройдет через эти испытания. Россия же практически не пострадает. То небольшое количество пепла, которое все же долетит, преодолев просторы Атлантики и территорию Европы, не окажет критического влияния на жизнь российских граждан. Страна сможет вполне нормально функционировать, сохранив все институты управления и промышленную инфраструктуру. Более того, перед Россией откроются некоторые перспективы, о которых я должен вам рассказать. – Президент сделал паузу. Взял стоящую рядом чашку с теплым зеленым чаем (он любил этот напиток), сделал пару глотков. Продолжил—В результате прорыва вод Тихого океана в кальдеру Йелоустона произойдет значительное падение уровня Мирового океана. Впоследствии в результате массированных осадков частично уровень будет восстановлен, но не полностью. Пройдут десятилетия, когда вода в океане начнет вновь прибывать. Чем же это грозит миру и России. Начнем с Азии. Прежде всего в результате обмеления значительная часть портов Юго-Восточной Азии и Китая окажется непригодной для судоходства. Особенно это касается портов Китая в Желтом море, дельте реки Янцзы и Жемчужной, где сосредоточено до девяноста процентов китайской морской инфраструктуры. Далее, Вьетнам практически полностью лишится возможности принимать крупнотоннажный флот. Таиланда сохранится возможность для захода со стороны побережья Индийского моря, где, впрочем, достаточно развитой портовой инфраструктуры нет. Малайзия останется без портов. Сингапур полностью потеряет свою роль морского перекрестка, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Фактически в Юго-Восточной Азии останутся функциональными несколько крупных портов, таких как Гонконг и некоторые порты Тайваня, а также несколько глубоководных портов Южной Кореи и Японии. В связи с этим возрастет значение глубоководных портов российского Дальнего Востока, которым в последние годы мы уделяли столько внимания. Вопросов, для чего мы делали такие глобальные финансовые вливания в развитие инфраструктуры, углубление и расширение акваторий портов российского Дальнего Востока, ни у кого теперь, надеюсь, не возникает. В мире резко возрастет количество невостребованных крупнотоннажных судов. Судоходные компании Китая, Тайваня, Японии будут вынуждены распродавать свой флот, избавляясь от излишних активов. Значение морских перевозок между Азией и Европой резко сократится. Флот, который был задействован на азиатско-американских линиях, останется не удел. Потребителей на территории Северной Америки не останется. Далее, Индия – половина портовых мощностей будет потеряна. Страны Персидского залива – то же самое, половина портовых сооружений окажется на песчаных берегах. Судоходство по Суэцкому каналу будет прервано, и для восстановления понадобятся огромные затраты и многие годы. Теперь о Европе. Северная Европа, Британия, часть Франции, страны Бенилюкса, Германия лишатся всех своих крупных портов. Обмеление припортовых районов полностью лишит Северную Европу возможностей доставлять грузы морем. К сожалению, это затронет и наши балтийские порты. Но этого избежать не удастся. В Скандинавии останется несколько портов с глубоководными подходами, которые будут вынуждены принять на себя огромный грузопоток, но этого будет недостаточно для обеспечения привычного уровня жизни европейцев. В связи с этим колоссально увеличивается значение нашего Северного морского пути. Который станет на долгие годы единственным кратчайшим морским путем из Азии в Европу. Наши банки, сконцентрировавшие огромные активы, обеспеченные значительным золотовалютным запасом, начнут в массовом порядке скупать наиболее новые и качественные морские суда, которые европейцы и азиаты будут вынуждены массово распродавать. В кратчайшие сроки будет организовано новое российское пароходство, самая мощная и современная компания на рынке мирового торгового флота. Судоходные маршруты из Южной Америки на Дальний Восток и затем по Севморпути в Европу, то, что с таким трудом мы продвигали в последние годы, испытывая жесткую конкуренцию со стороны крупнейших игроков в сфере морских перевозок, окажется полностью под нашим контролем. Россия воцарится на всех океанах и морях на ближайшие пятьдесят – сто лет. Кроме того, колоссальное значение приобретет наш железнодорожный Транссиб, который свяжет промышленные районы Азии, и особенно Китая с Европой. Наше недавнее вложение в строительство скоростного железнодорожного маршрута, дублирующее Транссиб, наконец получит полную и гарантированную загрузку на десятилетия вперед, с возможностью регулирования тарифов в удобную для нас сторону. Это будет весомым аргументом в выстраивании отношений с теми европейскими странами, которые все еще испытывают исторический негатив по отношению к нашей стране.
Генеральный директор РЖД при этих словах президента плотоядно улыбнулся, как будто он уже подсчитывал барыши, полученные от жалких европеешек, в обмен на предоставление вагонов. Этот крупный российский промышленник начинал как менеджер среднего звена в одном из отделений РЖД и быстро проявил себя как способной бизнесмен, умеющий развести клиента на бабки. С годами он стал солидным членом совета директоров, одним из богатейших бизнесменов страны, но врожденная тяга рубануть бабла по-легкому нет-нет да и отражалась на его отполированной косметологами физиономии.
–Безусловно вырастет и значение автомобильных маршрутов, – продолжал президент. – Здесь нам еще предстоит поработать для увеличения пропускной способности трасс, выстраивания крупных логистических центров. Но для этих целей мы согласимся принять инвестиции со стороны Китая и Европы, а также тех, кто еще пожелает поучаствовать в концессии. Желающих, надо полагать, будет немало. Это еще не все. Из-за обширного загрязнения вулканическим пеплом, обмеления и заиливания рек и озер в Европе остро встанет вопрос нехватки питьевой воды. Россия при этом будет располагать огромными стратегическими запасами воды. Как вы знаете, наши ученые обнаружили огромные запасы чистейшей воды под мерзлотой Западной Сибири. В какой-то мере на это повлияло, конечно, потепление, имеется в виду тот уровень, который уже достигнут на сегодняшний день. Но здесь мы сможем обратить этот процесс себе во благо. Главное, это не допустить дальнейшее повышение температуры. И мы вновь возвращаемся к системе HAARP. После катастрофы в Северной Америке Аляска, которая в целом сохранит пригодность для жизнедеятельности человека, окажется в ситуации оторванного от всего мира куска бывшей англо- саксонской империи, которой самостоятельно существовать будет затруднительно. Россия, опять же, как согласятся со мной многие наши граждане, восстанавливая историческую справедливость, возьмет эту территорию под свой контроль. Теперь один из самых тонких и опасных вопросов. Как быть с американским флотом, который уцелеет, находясь в отдалении от берегов Америки. Конечно, вся береговая, административно-командная структура управления флотами будет разрушена, но в целом боевые корабли и подводные лодки сохранят боеспособность. Для устранения этой угрозы мы должны будем в первые же минуты катастрофы начать блокировку спутниковых систем США. В дальнейшем центры управления на территории США перестанут существовать, и спутники потеряют связь с береговыми станциями, а затем и с флотами. Без получения данных от спутниковых систем флот американцев станет беспомощным и слепым. Ракетные комплексы, без получения данных о целеуказании и позиционировании, останутся потенциально опасными, но их точность будет минимизирована. Вместе с этим каждый корабль США останется под пристальным прицелом наших спутников, систем контроля и слежения, а также под прицелом наших средств морского базирования. При малейшем сомнении и подозрении на необдуманные агрессивные действия в отношении какой-либо из стран корабль агрессора будет уничтожаться нашими самыми современными гиперзвуковыми противокорабельными комплексами. Оставшийся флот, потерявший базы, командование и цель существования, полностью дезориентированный и морально подавленный, вынужден будет подчиниться управлению объединенного командования, которое будет создано на базе совета безопасности ООН, вместо НАТО, и в котором главенствовать будет опять же наша страна, как страна, спасшая мир и планету от полной гибели, право это никто оспорить в сложившейся ситуации не сможет и не посмеет.
Президент опять сделал паузу. Отпил из стакана глоток зеленого чая. Видно было, что длинный доклад, в котором буднично и лаконично были изложены события, в результате которых погибнут сотни миллионов человек, утомил его. Напряжение и лихорадочное возбуждение, вызванные колоссальным и в то же время неотвратимым грузом ответственности за судьбу всего человечества, отступили, и навалились дикая усталость и некая отрешенность. Теперь этот красивый человек устало вздохнул, уставившись в одну точку на столе, склонил голову, избегая встречи глазами с присутствующими, и сказал:
–Такова ситуация, такова судьба мира, такова судьба страны. Мы должны принимать решение, и времени на раздумье нет. Прошу высказываться. Из этого кабинета мы не выйдем, пока не достигнем единогласного решения. Воздерживаться нельзя. Решение может быть только единогласным. Если будут разногласия, будем согласовывать позиции, пока не придем к единому мнению. Хотя выбор невелик. Гибель страны или уничтожение противника, третьего пути нет.
HAARP
Зеленый холм с порослью молодых сосен, в расположении которых не было никакой хаотичности и явно прослеживались следы рук заботливого садовника, ярко освещался лучами восходящего солнца. Капельки росы, дрожащие на сосновых иголках и лучиках ярко-зеленой травы, укрывавшей густым ковром поверхность холма, быстро высыхали, не успев сорваться со своих шатких оснований. В воздухе слышался звук жужжащих шмелей и пчел, совершенно необычных для Аляски насекомых, вылетевших спозаранку на работу и спешащих успеть собрать нектар с первыми лучами начавшегося дня, который, казалось бы, должен быть теплым и солнечным, но утренняя духота и влажность, быстро высыхающая роса и неподвижный воздух предвещали скорый дождь. К звуку жужжащих пчел примешивался еще какой-то звук, который, впрочем, могло уловить только чуткое ухо индейца или дикого зверя. Звук исходил как будто из глубины зеленого холма.
Под покровом зеленого ковра, на двадцатиметровой глубине, находился железобетонный свод толщиной в три метра. Под этим сводом, который представлял из себя туннель длиной в полкилометра, располагалась металлическая труба диаметром в тридцать метров, разделенная перегородками на отсеки, каждый из которых закрывался мощной, герметичной дверью. Замаскированный вход в этот подземный бункер был также закрыт толстенной бронебойной дверью, на которой не было видно никаких замков, рукояток или петель. Справа и слева от входа в бункер виднелись два небольших холмика. Это были долговременные огневые точки, соединенные между собой подземным ходом. Скучающие часовые сидели в жестких креслах с высокими спинками, контролируя многочисленные мониторы, на которых просматривались подходы к бункеру.
В бункере мерно гудела вентиляция, мигали мониторы и жужжали моторы механизмов жизнеобеспечения. Это были пункт командного управления и центральная лаборатория системы HAARP, антенное поле которой располагалось в нескольких километрах от бункера. Седой, высокий мужчина в униформе работника станции, склонившись над столом, что-то быстро писал в толстой тетради, которую было необычно видеть среди многочисленных мониторов и компьютеров, находившихся в помещении.
Раздался мелодичный сигнал, извещающий, что кто-то простится войти в лабораторию. Мужчина взглянул на монитор и, приветливо улыбнувшись, кликнул мышкой компьютера. В помещение вошел молодой мужчина, чуть выше среднего роста. Светлые волосы, голубые глаза, светлая кожа говорили о том, что мужчина имел явно скандинавские корни.
–Привет, Стивен, как поживаешь? – спросил входящий, не особо, впрочем, ожидая ответа.
–Все здорово, – ответил седой, махнув в сторону кресла, приглашая посетителя присесть. – Подожди секунду.
Седой сделал пометку в тетради, потом, задумавшись на секунду и покрутив шариковой ручкой в пальцах, сделал запись в тетради, щелкнул кнопкой стержня и закрыл тетрадь.
–Рассказывай, что не спится в столь ранний час? – повернулся он к молодому человеку.
–Как твои пчелиные исследования? Есть успехи? —
не ответив на вопрос, спросил молодой человек.
Седой довольно ухмыльнулся. Это была его маленькая страсть и слабость. Обеспокоенный прогнозами о мировой гибели пчел, этот профессор радиоэлектроники, работающий на Пентагон, решил разводить пчел в любой точке планеты, куда бы его не забросила судьба. Первые пчелиные улья, на которых он практиковался, были на крыше нью-йоркского небоскреба, где он арендовал апартаменты, затем была почти целая пасека в калифорнийском Беркли, где он некоторое время преподавал, и вот самым рискованным, трудным, но и самым интересным экспериментом стало для него пчеловодство на Аляске. С тех пор как профессор Стивен Варсгейнер подписал контракт с Пентагоном и перебрался на Аляску, это хобби стало его главным развлечением и заботой в перерывах между научными экспериментами. Командование базы ВВС, на территории которой находился научный центр, вначале было против того, чтобы профессор отвлекался на эту, странную, по мнению суровых военачальников, блажь, но профессор сумел убедить их, что пчеловодство – это не только увлечение, но и часть эксперимента по возможности локального преобразования климатической зоны на небольшой территории при помощи излучателей станции. Когда же профессор на party в честь Дня благодарения подарил штабным офицерам по небольшой баночке меда, начальство базы совсем размякло и стало оказывать полное содействие профессорским новаторствам. Были выделены солдаты для расчистки небольшого участка леса, где профессор разместил с десяток ульев. На местную пасеку регулярно выделялся наряд, контролирующий состояние дел и в особенности обеспечивающий сохранность ульев от шастающих медведей, которые в изобилии бродили вокруг территории базы.
–Пчелки трудятся. В отличие от нас они не подвержены лени и унынию и работают без контрактов и оглядок на трудности. Их цель проста и понятна. Трудись, а потом умри, дав жизнь другим. Я ожидаю хороший медосбор в этом сезоне, если медведи не вмешаются.
–Кстати о контрактах и самопожертвовании. Я тут с Кэрби пообщался, – сморщил нос молодой человек, – что-то беспокоит он меня.
–А что именно? Он же только из отпуска, должен свеженький быть, рвать и метать.
–Так вот в этом то и дело, еще гавайский загар не сошел. А он потух совсем. Ошибается почти ежедневно, какой-то заторможенный. На днях наблюдал за ним: сидит, уткнувшись в экран компьютера, а там одна и та же картинка, ничего не меняется. В общем, я с ним поговорил. У него проблема семейная. Джессика его совсем раскапризничалась. Не нравится ей жить в Анкоридже. Все надоело. Унылый север, ограниченное общение, отсутствие мужа по неделям. Похоже, дело идет к разводу. Ей надо тепло, движуху и детей. Короче, кошмарит она нашего физика по полной.
–Он же знал, на что идет, подписывая контракт. По-моему, финансовая компенсация от Пентагона более чем значительная. Дом, купленный в Калифорнии, круглая цифра на банковском счету, интересная работа, отпуска за счет Пентагона в лучших отелях, это ли не достойная компенсация?
–Все так. Но женщины есть женщины, им всегда чего-то не хватает. Дом в Калифорнии есть, но жить приходится на Аляске. А она рожать хочет, годы идут, боится упустить. Короче, собирается она уезжать. Кэрби хочет проситься еще на месяц в отпуск, чтобы отвезти жену в Калифорнию, устроить там ее быт и потом вернуться к работе. Надеется, что за месяц он все обустроит и наладит с ней отношения.
–А кто его заменит? Он об этом подумал? Ты же отработал своих четыре месяца, твоя очередь отдыхать.
–Вот он меня и попросил поговорить с тобой. Что бы перед командованием походатайствовать. Я бы на пару недель смотался развеяться куда-нибудь, а потом вернулся. Черт с ним, отработаю месяц осенний за него, мне-то некому мозг выносить, а ему потом всю зиму тут торчать придется, до весны.
–Я сомневаюсь, Крис, что командование согласится. Ты же знаешь правила. Сейчас сразу психологи вцепятся в него и вообще никуда не выпустят, говорил я ему, не торопиться с женитьбой. Закончили бы эксперимент, потом женился бы. Подождала бы Джессика, а нет – так другую бы нашел. Ситуация сейчас самая неподходящая. Все готово, и остается только ожидать команды сверху, чтобы начать самый глобальный эксперимент в мире. Мы все должны быть в готовности стопроцентной.
–Стивен, ты правда думаешь, что систему запустят на полную мощность?
–Запустят или нет, это не нам решать, наша задача – поддерживать готовность станции проводить эксперименты и выдавать результат. А сомнения и моральные аспекты – это удел гражданских и политиканов. Мы, прежде всего, ученые, наш удел – исследовать и расширять границы познаний. В конце концов, если в тундре зацветут розы и залетают пчелы, человечество только выиграет. Потепление неизбежно, и если мы сделаем процесс контролируемым, то и последствия сможем предугадывать и предотвращать катаклизмы. В конце концов, это вопросы национальной безопасности, и надеюсь, у тебя нет сомнений в отношении правильности и адекватности принимаемых решений. Мы дали присягу и обязаны выполнить свой долг американского гражданина и ученого до конца. Даже если это и сопряжено с некоторыми рисками.
–Ладно, Стивен, не агитируй меня. Я и так все прекрасно понимаю. Не был бы готов – не работал здесь. Давай лучше к Кэрби вернемся. Я отсидел тут под землей целый контракт и, конечно, хотел бы отдохнуть, встряхнуться. Но и с Сэмом не хотелось бы расставаться, все же мы с ним посменно хорошо работали, и в паре тоже, на него всегда можно было положиться. У всех бывают сложные времена. Поэтому я готов ему пойти навстречу. Но без твоей поддержки тут никак. Поговори с полковником, он тебе наверняка не откажет. Я пару недель отдохну и сюда, а Сэм на месяц слетает на юг и вернется.
–Хорошо, но думаю, пары недель тебе маловато. Месяц отдыхай, а Кэрби и его красотка пусть напрягутся. Может, и не потребуется подменять его, само тут все уляжется. Через месяц прилетишь, приступишь к работе. А пока давай на юг, куда-нибудь на Багамы или Гавайи. Потанцуй с местными красавицами.
–Стивен, ты же знаешь, я тропики не люблю. Тут сидишь под землей с искусственным кондиционированием, и там под кондиционером в номере торчать. Нет, не мое. Я куда-нибудь, где ветерок и попрохладнее.
–Что, опять в горы надумал?
–Нет, решил в Южную Африку слетать, в Кейптаун. Погоняю на кайтсерфинге, да на Столовую гору поднимусь, там комфортная температура сейчас, есть где побродить. Все как-то не удавалось там побывать. Давно планировал.
–Вот это дело. Может, подцепишь там какую-нибудь чернокожую красавицу. Только не женись.
–Ты же знаешь, у меня пока на первом месте карьера. А заводить семью в нынешнее время ни к чему.
–Ну-ну, это пока ты не встретил ту, которая тебя крепко возьмет за яйца. Подожди. Все через это проходят. Потом не так запоешь.
Профессор бросил взгляд на фотографию женщины, стоящую возле компьютера. Его жена, умерла пять лет назад, мгновенно сгорев от онкологии, которую выявили слишком поздно. Дочь профессора осталась жить в Беркли, в старом доме родителей, а два сына разъехались давно по разным штатам, заведя свои семьи. По стопам отца в науку никто не пошел. Старший был финансист, а средний занимался рекламной деятельностью. Дочь, Джун, работала в местном университете менеджером по кадровым вопросам, а в свободное время оттачивала мастерство пилотирования спортивного самолета в местном аэроклубе. Профессор очень хотел, чтобы Джун познакомилась с Крисом, к которому он относился как к своему лучшему ученику и соратнику, и был бы не против заиметь такого зятя. Но, как часто бывает, те, кто нравится родителям, совсем не обязательно нравятся детям. Джун с первых минут знакомства дала понять Крису, что он не в ее вкусе. Ученые не вызывали у энергичной Джун никакого пиетета, ей нравились летчики, экстремалы, крутящие головокружительные зигзаги удачи на спортивных самолетах. То, что Крис совсем не был заумным сухарем, просиживающим штаны за компьютером, не оправдывало его в глазах Джун. Все увлечения Криса, помимо науки, Джун расценивала как неумелую попытку встряхнуть свои эмоции и получить долю адреналина, чтобы не умереть с тоски от расчетов, формул и графиков. Крис занимался альпинизмом, с удовольствием гонял на доске с кайтом и прыгал с парашютом с отвесных скал. Альпинизм был его страстью. Концентрация внимания на маршруте движения, поиск наилучшего и безопасного пути на вершину переключали его мозг, загруженный научной работой, на более земные вещи, от которых зависело выживание в горах. И тогда вдруг, совершенно неожиданно, приходили нестандартные решения тех задач, которые не поддавались в условиях лаборатории. После отпусков, проведенных в горах, его мозг работал с утроенной энергией, теории и гипотезы, которые приходили в голову во время восхождений, требовали проверок на практике.
–Хорошо, Стивен, я, пожалуй, пойду, пробежаться хочу немного, встряхнуться перед рабочим днем.
–Давай, с полковником я поговорю, обещаю. —
Профессор опять уткнулся в тетрадь, страницы которой были испещрены формулами и схемами.
Решение
Заседания Совбеза в Москве закончилось. Длительные и болезненные обсуждения, сомнения некоторых и яростная решимость других в конце концов синтезировались в едином мнении, что у страны нет другого выхода. Операция получила кодовое название «Цивилизация». Единственное, что смогли выторговать себе сомневающиеся, – это возможность до самого последнего момента прервать атаку «Альфы» и «Омеги», если будет осуществлена полная нейтрализация HAARP.
СВР будет продолжать попытки нейтрализовать станцию американцев, а также будет собирать неопровержимые доказательства о катастрофически пагубной для России и в целом для евразийского континента деятельности американских ученых, работающих над проектом HAARP, – заявил директор СВР.
МИД, в свою очередь, также заверил о продолжении поиска путей для дипломатического урегулирования вопроса с американцами. Выхода на гарантированные договоренности о прекращении эксперимента HAARP, допуска международных наблюдателей на станцию и опубликования целей, сути и задач проводимых исследований.
Участники заседания расходились в мрачном настроении, понимая, что жизнь на планете колеблется на тонкой нити и нить эта сегодня в их руках.
Президент попросил задержаться министра обороны и главу СВР. —Нам надо согласовать действия на случай резкого изменения ситуации, – сказал президент. – Надо придумать какой-то код на случай отмены.
–Господин президент, думаю, что в момент реализации операции «Цивилизация» мы все будем находиться вместе на командном пункте и никаких кодов нам не надо. Информация будет стекаться со всех имеющихся источников в единый центр, анализироваться и немедленно выводиться на экраны мониторов контроля. Поэтому решение мы сможем принимать немедленно и непосредственно на месте, вплоть до прохождения точки невозврата, когда изменить уже ничего будет нельзя, – возразил министр обороны.