Имя нам легион. Паранормальный апокалипсис
– Бамбуй? – следователь заметно напрягся, выловив из эмоциональной тирады женщины нужную информацию, – ранее вы не упоминали название этого населенного пункта!
– Разве? – удивилась этому Копылова, – мой муж места себе не находил, мечтая выкупить дедовский дом…
– В заброшенной – то деревне? Дарья Сергеевна! Голубочка вы моя, с этого и нужно было начинать! – Игорь Иванович вымученно улыбнулся, принимая менее агрессивную позу.
Он поднял трубку стационарного телефона, вызывая дежурную часть:
– Михалыч? Ты? Бери все свободные наряды и волонтеров, кто с утра припрется и в Бамбуй… Где – где!? В Караганде! Отворот на Вихоревку где, знаешь? Вот туда и езжайте. Там еще знак сохранился Бамбуя, если мне память не изменяет. Мы туда еще в девяностые гоняли.
– Вы считаете, что Денис с Ариной там? – Дарья проклинала собственную беспечность. Нужно было ранее сообщить об этом полиции, а не тянуть несколько дней!
Эмоции женщины отразились в глазах и были замечены следователем:
– Да, Дарья Сергеевна. Я считаю, что вероятность очень даже велика. Оставьте свой номер телефона и возвращайтесь домой. Я лично позвоню о результатах поездки. Не смею больше задерживать.
Маскируя торопливость Житников, встал, раскрыв дверь перед расстроенной женщиной.
Последнее, на что обратила внимание Дарья, направляясь к выходу по серому линолеуму коридора, это то, как Игорь Иванович, с гримасой боли на лице, потирает левую сторону грудной клетки.
Заприметив повышенное внимание Копыловой, следователь тут же замаскировал временную слабость теплой улыбкой:
– Все будет хорошо! Верьте в лучшее! – произнес он и скрылся за дверью своего маленького кабинета.
Вера не помогла.
Тело мужа так и не нашли, но зато дочь оказалась жива. Ее крепко прижимал к себе живой участковый, без сил лежащий на берегу большого озера, неподалеку от окраины заброшенной деревни.
Тело сержанта – стажера было найдено среди заброшенных домов, на одной из улиц проклятой деревни. За несколько дней труп потрепали дикие звери, поэтому было трудно определить, от чего именно умер сержант. Но в том, что смерть являлась насильственной, не сомневался никто.
Чего-то внятного пояснить о произошедших событиях Павел Иннокентьевич так и не смог, больше отмалчиваясь в кабинетах отдела. Арина вообще не помнила ничего, усыплённая, по всей видимости, каким-то особо сильным снотворным средством еще в момент похищения.
Последнее, что сохранилось в памяти Арины – это то, что отец пришел за ней чуть раньше, а в руках у него была большая спортивная сумка. После чего, со слов ребенка «мой разум унес ворон» и девочка больше не могла прояснить ситуацию, пребывая в беспамятстве несколько дней, пока не вернулась в руки матери.
Копылова не была глупой женщиной. В глаза бросилась особая, опасная подготовленность двух мужчин, занесших Арину на руках в квартиру. Именно такими представляла она представителей специальных отрядов, заточенных под устранение неугодных элементов по всей территории земного шара.
Предельная вежливость, покрытые шрамами лица. Столь колоритные особы не встречались ей никогда на территории города Братска, население которого едва переваливало за двести тысяч граждан.
Передав ребенка, мужчины вежливо попрощались, пожелав хорошего вечера, и удалились в темноту подъезда.
На следующий день, рано утром, Дарья ждала своей очереди на очередную беседу в коридорах отдела, наполненных сотрудниками. Создавалось впечатление, что никто из них не уходил на ночь домой – настолько суетливыми и дерганными казались заспанные полицейские, снующие туда-сюда со стопками бумаг и дел.
К обеду вина мужа, уличённого в ряде страшных убийств, была практически доказана, что стало дополнительным шоком для отчаявшейся матери и супруги.
Продолжалось мытарство несколько дней, пока уже знакомые люди в штатском, прибывшие в отдел, о чем-то основательно не поговорили с глазу на глаз с Игорем Ивановичем, после чего неудобные расспросы со стороны следователя резко прекратились.
Загадочный, абсолютно лысый человек в черном, с ярко выраженными, раскосыми глазами азиатского типа, в дорогом костюме при красном галстуке на белоснежной рубашке, вышел в коридор к Дарье, широко улыбаясь белоснежной улыбкой:
– Вы можете быть свободы, – как можно более вкрадчиво обратился он к ней, – вас больше не побеспокоят с ненужными расспросами. Прошу прощения за временные неудобства.
Не дождавшись ответа, он направился к выходу, в сопровождении двух спутников, облаченных в спортивные костюмы. Едва троица покинула границы отдела, как Дарью вежливо выдворили домой, пообещав позвонить чуть позже.
Вскоре, Павел Иннокентьевич был отправлен руководствомнадлительный больничный. Как стало известно Дарье позже, больничный плавно перешел в отпуск. Отпуск не менее плавно перешел в новый больничный.По сей день телефон участкового не был доступен, что вызывало смутные подозрения в душе Копыловой о том, что Корнышев больше никогда не выйдет на связь с кем бы то ни было.
С обещания звонка Игорем Ивановичем миновал год, но каких либо сообщений о местонахождении мужа от сотрудников полиции так и не поступало. Да и не очень то и хотелось знать, коли Денис реально оказался убийцей и маньяком.
Фамилия Копыловых было безвозвратно очернена в глазах общественности, что наложило отпечаток и на саму Дарью, растерявшую всех друзей и подруг. Иногда казалось, что бывшие, близкие друзьяизбегают супругу преступника, так как доподлинно не было известно – погиб ли Денис или ударился в бега, благо, что часть прав на свою ритуальную империю Копылов успел оформить на жену еще при жизни, что не позволило бизнесу затормозиться, ввиду исчезновения хозяина.
Вся эта неприятная история промелькнула перед глазами Дарьи, надолго выбив из колеи. Бездумно наблюдая за отточенными, механическими действиями дочери, женщина вышла из прострации только тогда, когда зазвенел будильник в комнате Ивана.
– Пора вставать, лежебока! – выдавив улыбку, поприветствовала она сына, когда тот, лохматый и заспанный, в одних трусах проследовал в ванную комнату, мимо своей матери.
Крепкий, мускулистый, подтянутый и спортивный ребенок, унаследовавший от матери рыжие волосы, зеленые глаза, но чертами лица до боли напоминавший пропавшего мужа.
– Доброе утро, мам, – с хрипотцой в голосе, поприветствовал он Дарью, – у меня сегодня тренировка в семь и я…
– Не сможешь забрать сестру из школы? – предугадала дальнейшее течение разговора опытная мать, – я так и поняла.
– Прости.
– Ничего, я заеду сама.
«Крайне неудобно, что дети учатся в разных школах» – не без досады подумалось Дарье, – «Одной надо в музыкалку после занятий, другому ребенку практически в центр города. Все ложиться только на мои, хрупкие плечи»
Вздохнув, Копылова отправилась на кухню, помогать дочери, готовить запоздалый завтрак.
Легковая, небольшая машина Дарьи, одной из японских фирм, блистая чистыми, намытыми, красными бортами, осторожно припарковалась во дворе учебного заведения, где училась дочь.
– До скорой встречи, – улыбнулась матери Арина, поправляя легкую, синюю курточку при выходе из автомобиля, – после школы мне в музыкалку. Скоро концерт, съедутся дети практически со всей области! Так что мне нужно удвоить усилия.
– Конечно, дорогая, – как можно более вежливо попрощалась с дочерью Дарья, – надеюсь больше без пропаж?
– Этого больше не повториться, – злобно сверкнув глазами, ответила ей дочь, и быстро развернувшись на маленьких каблуках, торопливо пошагала прочь, сквозь молчаливые стайки прочих школьников.
Глядя на дисциплинированность школьников из разных классов, Дарья невольно отметила, что поведение их разительно отличается с поведением школьников из ее детства.
Детвора стояла, уткнувшись в телефоны, и ни единого разговора не доносилось с их стороны. Только кружили над школой и громко каркали большие вороны, внося хоть какие-то звуки в это молчаливое сборище несовершеннолетних зомби.
С начала года в этой школе не было ни единого собрания (а ведь на дворе, сверкая желтыми кронами, вовсю царствовало морозное утро последних дней сентября). Классный руководитель, раньше звонившая Дарье по любой, мало-мальски значительной причине, видимо давно удалила ее номер телефона.
Да и сама школа имела блеклый вид. Наблюдательной женщине бросился в глаза тот факт, что недавно вставленные, пластиковые прямоугольники окон выглядят невероятно тускло и запущенно. Здание и в целом выглядело неопрятно – двор школы, на радость ученикам, давно не убирался, что было видно невооруженным взглядом, а металлический сток, спускавшийся с крыши, изрядно проржавел и сочился грязными потеками ржавчины из всех щелей.
Стараясь не страдать паранойей, Копылова списывала нежелание классного руководителя идти на контакт той недоброй славой, которая надежно закрепилась за семьей Копыловых.
– Мам, ну ты скоро? – Иван нетерпеливо ерзал на заднем сидении, предвкушая радостную встречу с одноклассниками. Начало года ему пришлось пропустить из-за соревнований в другом регионе, но теперь он жаждал как можно скорее обменяться новостями со своими сверстниками.
– Извини! Конечно, поехали.
Всего пара кварталов и такие разительные различия!
Хоть школы и обладали равным статусом, но создавалось впечатление, что дети из учебного заведения Арины – это великовозрастные снобы, которые всецело погрузились в карьерные и научные перипетия. В отличие от школы дочери, школа сына напоминала шумный балаган, остановившийся на привале.
Дети младших классов носились шумной гурьбой, гоняясь друг за другом. Мальчики донимали девчонок. Девочки делали вид, что оскорблены, но поправляя растрепанные косички, в тайне гордились немудренными знаками внимания, проявляемые к ним со стороны ребят.
Старшие школьники тоже весело смеялись, живо обсуждая новинки недавнего кинопроката. Хоть Дарья и не любила шум, но въезжая на территорию этой школы она почувствовала облегчение. Напряжение, возникшее при визите в учебное заведение дочери, потихоньку спало.
– Здравствуйте Дарья Сергеевна – вежливо поздоровались с ней одноклассницы сына и весело прыснули смехом в воротники осенних курток.
Иван улыбнулся, самоуверенно выходя из авто. Он прекрасно знал, что нравится сверстницам, и мама здраво опасалась того, чтобы рано повзрослевший сын не привел бы невесту в опустевший дом. К тому же образ отца выгодно добавлял очков престижа сыну в среде подростков, делая Ивана чуть ли не легендарной личностью и авторитетом.
– До встречи! Удачного дня, – пожелала она своему сыну на короткое, сдержанное помахивание рукой.
«Он не удосужился уважить родную мать даже ответом!» – возмутилась про себя Копылова, внешне оставшись неизменной,– «пора бы заняться его воспитанием, пока не стало слишком поздно!»
Она повернула ключ в замке зажигания, но выехать со школьного двора ей так и не дали. С удивлением, Дарья взглянула на экран сенсорного телефона, на котором высветилась хорошо знакомая фамилия следователя.
«Житников Игорь Иванович» – выводил дорогой аппарат на дисплей.
«Не прошло и года! Однако лучше ответить» – возмущенно подумала Дарья, и решительно взяла трубку для неприятного разговора:
– Да, алло! Слушаю вас Игорь Иванович – холодно, сдержанно поприветствовала она опытного следователя.
– Можно просто Игорь, – сразу пресек официальный тон разговора сотрудник полиции, – все-таки у нас не такая большая разница в возрасте, чтобы я допускал подобное обращение ко мне. Вы бы меня еще товарищ майор называли!
Настроение у следователя было явно приподнятым. На секунду Дарье даже показалось, что черствый мужчина сугубо военного склада ума попытался неловко позаигрывать с молодой вдовой.
– Хорошо, Игорь, так Игорь. Но вы же мне звоните не для того, чтобы предупредить о дальнейшем стиле нашего общения?
– И да и нет… то есть, – пресек сам себя следователя, понимая, что совершенно вываливается за рамки официального звонка, – я опять же нарушу инструкции, но я должен дать вам знать, что убийства возобновились. Подчерк тот – же – выколотые глаза и религиозная основа преступлений. Это может говорить о двух вещах. Либо ваш муж все еще жив…
– Он не убивал! – больше из упрямства поспешила возразить возмущенная женщина.
– Я знаю, я просто озвучиваю версию, – быстро осекся излишне самоуверенный офицер, – Так мне продолжать Дарья Сергеевна?
– Да, простите.
– Либо ваш муж жив, что маловероятно, учитывая время его отсутствия, либо убийства совершал совершенно иной человек. Расследованием занялись очень компетентные органы, и данное дало не входит в мою юрисдикцию, но именно я первым выехал на место преступления и все видел своими глазами. Если все пойдет хорошо, то скоро, очень скоро дурная репутация, навлеченная на вашу фамилию, будет переосмыслена в массах, когда они осознают, что Денис был совершенно не причём!
– Ваши бы слова, да Богу в уши Игорь Иванович! – не сказать, что Дарью сильно заинтересовала эта информация. Она продолжала разговор больше из вежливости к опытному сотруднику. Все-таки миновал год. Женщина начала потихоньку эмоционально перегорать по отношению к теме, волнующей ранее.
– Просто Игорь, – вновь поправил Копылову майор, – и, дорогая Дарья… внимательно проследите за дочкой. Убит директор ее школы, а это значит, что маньяк орудует в вашем районе… по крайне мере сейчас.
А вот это было уже намного более интересной информацией, которую Дарья приняла во внимание:
– Хорошо, спасибо большое, Игорь!
Борясь с эмоциями, она торопливо сбросила трубку, завершив разговор ранее, чем это предполагал следователь.
– Ну, вот опять! – вслух воскликнула Дарья, едва телефон показал завершение разговора.
Жутко хотелось выругаться, но Копылова сдержалась. Сыну все-таки придется пропустить тренировку и забрать сестру из школы! Она не успеет. Ее место работы было уж очень далеко от локации страшных событий. Добраться из отдаленного пригорода Братска, в центр, она не успеет чисто физически.
Наглый мужчина-директор ей не нравился, и она была практически не знакома с его личностью, но, тем не менее, никто не заслуживал смерти!
С грустью и тревогой, Дарья предвкушала широкое распространение этой новости среди населения, которая ввергнет остывший город в новую пучину страха и паранойи. Но полную картину предстоящих событий, мог оценить только один из её знакомых.
Глава 2. Агентство паранормальных дел
К безделью быстро привыкаешь, особенно когда на него закрывает глаза начальство.
Корнышев, пребывая в полудреме, с трудом раскрыл один глаз, реагируя на трель звонка, разнесшуюся по пространству холодной, полупустой квартиры.
«Опять Лавров… Господи ты, Боже ты мой! Как же мне надоели эти профилактические беседы с периодичностью раз в две – три недели»
Звонки от загадочного человека действительно имели определенную закономерность. Павел наперед знал предстоящий разговор, но все – так поднял трубку. Просто хотя бы потому, что именно он обеспечивал безоблачное пребывание участкового на больничном в течение целого года.
– Поздравляю вас с присвоением очередного звания капитана! – неожиданно начал разговор Олег Владимирович, – не смотря на то, что ваш отпуск весьма затянулся, звания то все равно идут своим чередом.
Это было неожиданно. И приятно:
– Благодарю вас Олег Владимирович. Но чует мое сердце, звоните вы мне не только по этому поводу.
– Все верно, Павел, – после оригинального вступления беседа плавно вливалась в обычное русло, – Вы обдумали мое предложение?
– Вступить в ряды особого отдела? – тяжело вздохнув, принялся мазаться Копылов от назойливого собеседника, – Променять свою жизнь на царство одиночек, всецело верных долгу? Каждый день сталкиваться с тем, что я уже пережил в Бамбуе?
– Именно! Это весьма и весьма весело, – хохотнул на том конце провода не унывающий от количества вежливых отказов Лавров, – Да, конечно, служба в особом отделе нашей структуры, требует определенных ограничений… Зато вы получите жизнь, о которой мечтают практически все романтики подросткового возраста!
– Но я давно вышел из него…
– Это не важно, Павел. К тому же вас должно заинтересовать, что у дела вашего друга Копылова открылись новые обстоятельства. Убит директор школы, расположенной неподалеку от его квартиры. Он убит, и убийца все устроил с явно религиозным подтекстом. Подчерк тот же. Выколотые глаза, вырезанные кресты. И, к слову, в этой же школе учиться хорошо знакомая вам особа, именем Арина…
Дальнейшего повествования Корнышев не услышал. Полуобнаженный мужчина резко сел на расправленной кровати, решительно откидывая одеяло в сторону. Смутное, древнее предчувствие опасности всколыхнуло душу, вынуждая Павла торопливо надеть тапки и направиться в ванную комнату:
– Олег Владимирович! – перебил он своего загадочного доброжелателя, – а никаких иных странностей в здании данной школы не было замечено? Изменений в поведении людей? Изменений свойств объектов?
– Так вы согласны с моим предложением о сотрудничестве? – вовремя поймал заинтересованность участкового опытный Лавров, – или все-таки предпочитаете отсиживаться в стороне?
На какое-то время Павел замолчал, критически взвешивая все «за» и «против». Взглянув в зеркало, он понял, что и без того запустил себя, изрядно уменьшившись в объемах и пропорциях.
Бледная кожа. Синяки под глазами. Недельная щетина. Человек, отразившийся напротив, никак не напоминал Павлу того бойкого и сосредоточенного мужчину, который был предельно мотивирован на службу во благо родины еще год назад.
Стресс взял свое. Ночные кошмары, мешали спать если не каждый день, то с периодичностью раз в неделю. Сюжет был един – безликие, черные тени обступали Павла со всех сторон, силясь утянуть его в смрадные воды болота.
Справиться этим не помогало ничего – ни снотворное, ни умеренныевозлияния крепкого алкоголя на ночь глядя.
«Если так будет продолжаться еще год, я просто умру в своей квартире, забытый всеми и мой труп найдут только тогда, когда ужасный запах просочиться сквозь дверь. К тому же покровительство Лаврова не вечно. Рано или поздно мое отсутствие на работе закончиться, а вернуться в былую колею будет трудно» – размышлял Павел, замерев с трубкой у уха, – «если сейчас не сказать да, то это значит лишить себя будущего. Решайся, офицер! Мир ждет твоего возвращения!»
– Принимаю, – наконец-то согласился Корнышев, хватаясь за зубную щетку, к которой не прикасался несколько дней.
– Тогда не спешите. Готовьтесь, – голос Лаврова немедленно посерьезнел.
Было от чего. С сего момента он из доброжелателя превращался в руководителя, что задавало совершенно иной тон – Вечером я пришлю за вами машину. Наше ведомство редко действует при свете дня. К этому придется привыкать. Я приставлю к вам опытного оперативника агентства по борьбе с паранормальными явлениями, и вы вместе исследуете здание школы и кабинет директора на наличие особых зацепок, которые могут ускользнуть от глаз обычного сотрудника полиции.
– Вас понял, – рефлексы и привычки брали свое. Корнышев вновь превращался в холодного и расчетливого профессионала после утвердительного ответа.
Он будто бы перешел Рубикон. Озвучив в ванной комнате свое согласие, Павел обрел необходимую тягу к переменам. Раз уж рубеж пройден, то какой смысл сомневаться и страдать?
Положив трубку и закончив приводить себя в порядок, Корнышев заварил крепкий кофе и уставился в окно:
– Я помню свое слово, Денис – произнес теперь бывший участковый, – и чувствует мое сердце, я действительно нужен твоей семье именно сейчас.
Когда чего-то очень ждешь, день невероятно затягивается, особенно когда весь перечень дел, запланированных до времени приезда оперативника – это изготовить себе незамысловатый обед и вынести мусор.
Павлу, хотелось верить, что он достаточно восстановился после потрясений, пережитых на Чертовом Болоте.
Едва вспышка фотоаппарата, слившись с блистанием молний, расчертила жизнь Корнышева на «до» и «после» этого момента, как он стал свидетелем схлопывания, коллапсировния целого мира вокруг.
Глиняный голем, в который был заточен труп Чернобога упал, распадаясь на две половины и тут же завыли, заверещали тысячи теней болота.Рой заблудших душ, вившийся вокруг идола, оглашая округу отчаянными криками, ускорил свое вращение, испуская призрачное, зеленоватое свечение. Одна за другой, под вспышки молний, тени втягивались в его деревянный остов, заставляя истукан трещать и вибрировать, словно живую плоть.
Мумифицировавшиеся, физические оболочки теней ринулись к Корнышеву, стараясь прорваться сквозь тягучие, болотные толщи раздвинутой воды. Тысячи костлявых рук, тысячи мертвенных оскалов стеной надвигались на Павла, который, что было сил, рванул к распластанному, бесчувственному телу Арины.
Именно в этот момент Павел понял, что эмоции, захлестнувшие душу, преодолели все возможные пределы. Бесконтрольный ужас, миллионами острых игл пронзил спину, делая Корнышева проворнее и сильнее, чем когда бы то ни было.
Схватив бесчувственное тело девочки, Павел рванул к далекому берегу с ребенком на руках. Только в этот момент сотрудник полиции неожиданно обнаружил, что Денис, нажимая на гашетку разряженного фотоаппарата, препятствует скорому отступлению.
И Корнышев сделал то, за что неоднократно корил себя на протяжении долгих ночей, проведенных в одиночестве. Ему пришлось оттолкнуть Дениса в сторону копошащихся рук, показавшихся из болотной толщи раздвоенного водоема. Больше своего товарища он не видел.
Дамокловым мечом нависли вопросы: а что если бы не этот пресловутый толчок, то может быть Корнышев был бы жив? Может быть, удалось запутать следствие и вывести друга сухим из воды? А что если…
«Если бы да как бы, да «бы» мешает» – сам себя выругал Павел, готовя удобную, спортивную одежду к ночной вылазке. То, что соглашаясь выйти на дело, он автоматически подписывал контракт с неведомым агентством, Корнышев понимал прекрасно, а значит, безоговорочно соглашался с условиями, предельно ограничивающими его жизнь до конца дней.
Такого скорого, заочного подписывания контракта с человеком, имеющим высшее юридическое образование, еще не случалось. В данном договоре оставалось чересчур много белых мест, вернее он весь состоял из одного большого белого места…
Закончив гладить измятые штанины, Павел одел костюм на себя, неприятно удивившись его просторности.
«Ну и физическая форма! Краше только в гроб ложись!». Было от чего впасть в прострацию. Всего за год отсутствия активности, некогда крепкое тело воркаутера и легкоатлета превратилось в малоприятный, бледный кисель атрофировавшихся мышц.
Невольно сравнивая себя с крепкими, развитыми мужчинами агентства, Павел прекрасно понимал, что чтобы привести себя в нужную кондицию, под стать новым коллегам, придется потратить несколько лет на усиленные тренировки над своей физической оболочкой.
Может быть, он бы не согласился помогать Лаврову, если бы не обещание, данное погибшему товарищу. Имя Арины, фигурировавшее в разговоре, запустило внутри ослабшей души фундаментальные механизмы чести и совести, благодаря которым Корнышев, в начале своей карьеры, дал обет, верно, служить Родине.
Именно они, заскрипев застоявшимися шестеренками, буквально за уши вытянули настоящего Павла на свет Божий, из глубины души, состоящей на данный момент из страхов, сомнений и угрызений совести.
Испытывая потребность хоть чем-то заняться, Корнышев выполнил нехитрый комплекс упражнений, состоящий из отжиманий и приседаний. Когда настала очередь пресса, силы окончательно оставили его и по сбившемуся дыханию стало ясно, что сегодняшняя ночь будет тем еще испытанием.
Едва за окном стемнело, как в голову полезли новые сомнения. Павла беспокоило то, что не было обозначено четкого времени прибытия. Иногда казалось, что кроме разговора, больше ничего не произойдет, что он так и останется нервно сидеть до утра в прихожей, полностью одетый и готовый к неведомым приключениям.
В полупустой квартире, в убранство которой Павел так и не успел вложить достаточно сил и средств, чтобы создать хоть маломальское подобие уюта, одиноко, натужно имуторно раздавалось только тиканье настенных часов.
«Тик-так, тик-так, тик-так»… звук действовал на нервы. Телефон, зажатый в руке, изрядно пропотел во взмокшей ладони Корнышева. Чуть ли не ежеминутно он проверял главный экран на наличие информации о пропущенных звонках.
«И почему я раньше не согласился?» – в голову невольно полезли мысли, – «чего терял? Год просмотра роликов в интернете? Да что этот год… вся прошлая жизнь единый клубок одиночества. Ни подруг, ни друзей, так, знакомые. Если говорить по душам, то такие как я – идеальные сотрудники агентства. Неприкаянные, заблудшие души»