Виртуализированный мир капитализма
Именно это реальное приравнивание на рынке продуктов разных видов труда обезразличивает в действительности, а не в головах теоретиков все виды труда, как “материального”, так и относящегося к “аматериальному”, – поскольку их продукты реально сравниваются и приравниваются, то есть обмениваются, подводятся под общий знаменатель труда вообще, который Маркс называл абстрактным трудом. Фактически в требованиях создания новой теории стоимости в связи с новыми видами труда мы имеем дело с перепетыми на новый мотив взглядами на стоимость, характерными для конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века, привязывающими стоимость к определенному труду. Именно из-за этой привязки возникает иллюзия, что изменение структуры труда и появление целых отраслей, не производящих продукт, который можно потрогать руками, создает новые реалии относительно производства стоимости.
В отрицании такой привязки была так высоко ценимая Марксом заслуга А.Смита. О ней Маркс писал следующее: «Огромным шагом вперед Адама Смита явилось то, что он отбросил всякую определенность деятельности, создающей богатство; у него фигурирует просто труд, не мануфактурный, не коммерческий, не земледельческий труд, а как тот, так и другой. Вместе с абстрактной всеобщностью деятельности, создающей богатство, признается также и всеобщность предмета, определяемого как богатство; это – продукт вообще или опять-таки труд вообще, но уже как прошлый, овеществленный труд. Как труден и велик был этот переход, видно из того, что Адам Смит сам еще время от времени скатывается назад к физиократической системе» [3, с. 41]. В этом замечании Маркса по отношению к теории А. Смита может смущать слово «овеществленный», то есть превращенный в вещь.
Но, как справедливо замечают современные теоретики, далеко не все продукты труда превращаются в вещи и являются вещами. В этом как раз и суть “аматериального” труда, что его продукты являются идеальными и, к тому же, часто потребляются в процессе их производства. Однако ни то, ни другое обстоятельство не имеет отношения к рассматриваемому вопросу о стоимости. Первое обстоятельство не выводит продукты труда за пределы логики вещей и не отменяет вещный характер труда. Об этом опять же свидетельствует приравнивание на рынке этих «невещей» к любым вещам. Это справедливо, поскольку информация непосредственно производится как товар или является элементом производства товара. Она, таким образом, обладает двумя характеристиками, которые только и делают ее товаром: 1) потребительной стоимостью, то есть способностью удовлетворять человеческую потребность (опять же, для того, чтобы продукт труда был товаром, не имеет значения, что это за потребность) и 2) меновой стоимостью – способностью товара обмениваться на другие товары, через всеобщий товар – деньги. Продукты аматериального труда реально приравниваются к вещам в процессе обмена, которые тоже как товары обладают этими характеристиками. Как стоимости они приравниваются как количественно разные, но качественно однородные, точнее, качественно безразличные. Что находит свое бытие во всеобщем товаре. В противном случае речь не идет о производстве стоимости.
То же относится и к услугам, производящимся капиталистически, труд по производству которых считается многими авторами, которые недопоняли трудовую теорию стоимости, принципиально иным. Связав производство стоимости исключительно с производством товаров-вещей, труд по производству услуг, который также часто относится к аматериальному, занесли в другую рубрику. Наличие этой рубрики якобы требует модификации и «развития» теории стоимости. Но, с точки зрения трудовой теории стоимости Маркса, услуга – это товар, который потребляется в процессе производства. То, как потребляется тот или иной товар, вообще лежит не в плоскости экономической теории, а относится к компетенции товароведения. Если бы услуги не были товарами или, другими словами, если бы они не обладали потребительной стоимостью и стоимостью, они вообще не могли бы продаваться, то есть быть посредством денег приравнены к любому другому товару.
Это вытекает из общей логики рассуждений в «Капитале». Маркс специально ставит вопрос: почему различные товары могут реально приравниваться друг к другу, то есть почему один товар может быть эквивалентом другому, и все – всем, – через всеобщий эквивалент? Далее он говорит, что приравниваться друг к другу может только качественно равное в определенном отношении, выводит понятия конкретного и абстрактного труда и категорию стоимости. По отношению к услугам логично было бы задать тот же вопрос. Услуга может быть товаром, а может им и не быть, точно так же, как и любая другая потребительная стоимость. Но, если она производится ради обмена и обменивается на другие товары (продается), то в самом этом акте фиксируется ее экономическая сущность как товара.
Стоимость услуги выражается в денежном эквиваленте точно так же, как и любого другого товара. Определяется же стоимость услуг (точно так же, как и стоимость любого другого товара) общественно необходимым рабочим временем, затраченным на ее производство. Капитализм – не что иное, как общество развитого товарного производства. При капитализме сохраняется то, что справедливо для простого товарного производства, а именно то, что товары, в общем и целом (а не в каждом отдельном случае), продаются по стоимости. Превращение стоимости товаров в цены производства не опровергает закон стоимости, а напротив, является его выражением.
Все же капиталистическое производство отличается от простого товарного производства, и все эти отличия так же важны и справедливы по отношению и к услугам, и к информации, когда они производятся как товар. Вот что Маркс пишет, например, о транспорте: «Результатом перевозки – перевозятся ли люди или товары – является перемена их местопребывания, например, пряжа находится теперь в Индии, а не в Англии, где она была произведена. Но то, что продает транспортная промышленность, есть само перемещение. Доставляемый ею полезный эффект нераздельно связан с процессом перевозки, т. е. с процессом производства транспортной промышленности. Люди и товары едут вместе с определенным средством транспорта, и движение последнего, его перемещение и есть тот процесс производства, который оно создает. Полезный эффект можно потреблять лишь во время процесса производства; этот эффект не существует как отличная от этого процесса потребительная вещь, которая лишь после того, как она произведена, функционирует в виде предмета торговли, обращается как товар. Но меновая стоимость этого полезного эффекта, как и меновая стоимость всякого другого товара, определяется стоимостью затраченных на него элементов производства (рабочей силы и средств производства) плюс прибавочная стоимость, созданная прибавочным трудом рабочих, занятых в транспортной промышленности (Курсив наш – М.Б.). Что касается потребления этого полезного эффекта транспортной промышленности, то и в этом отношении он совершенно не отличается от других товаров. Если он входит в индивидуальное потребление, то вместе с потреблением исчезает его стоимость; если он потребляется производительно, так что сам является стадией производства товара, находящегося в перевозке, то его стоимость переносится как дополнительная стоимость на самый товар» [2, с. 65–66]. Это справедливо не только по отношению к транспортным услугам, но и к любым другим услугам, производящимся капиталистически.
Таким образом, само требование и постановка задачи о создании новой теории стоимости в связи с наблюдаемой тенденцией появления и развития новых видов труда свидетельствует об отсутствии у теоретиков, выдвигающих его, таких основополагающих понятий трудовой теории стоимости, как абстрактный и конкретный труд, о смешивании их, а следовательно – об отсутствии понятия (понимания сущности дела) стоимости. Выделение материального и аматериального труда в капиталистическом производстве отнюдь не делает устаревшими ни марксову теорию стоимости, ни экономическое понятие “пролетарий”. Это не отменяет важности всестороннего изучения изменения социальных и коммуникационных параметров живого труда в современном капиталистическом обществе.
Логическая связь между двумя проектами, о которых писали Хардт и Негри, скорее, обратная. Она заключается в абсолютизации некритически (то есть не через призму развитых понятий) воспринимаемых современных тенденций, которые изучаются. Почему так происходит? Это уже другой вопрос, на который в общем можно ответить так: потому, что логика общественной жизни, логика борьбы сильнее логики мышления. Поэтому при всех заслугах в изучении отдельных аспектов изменения живого труда и благих намерениях ученых, при их отрицательном отношении к капитализму как таковому, такая экономическая наука и социальная философия, в конце концов, является одним из видов “оправдания существующего строя”. Собственно его разновидностью является и положение Хардта и Негри о том, что современный мир развивается от империализма к Империи, и это – прогресс.
Вопрос о создании новых форм субъективности действительно связан с вопросом производства стоимости. Но его постановка может быть лишь постановкой вопроса о производстве человеческой индивидуальности как таковой, моментом которой является субъективность. Вопрос о субъективности в связи с производством стоимости, следовательно, нужно ставить в таком виде: каким образом производство человеческой индивидуальности определяется и обуславливается производством стоимости, то есть товаров, имеющих стоимость, на современной стадии развития капитализма? Система производства и продажи отдельных товаров превратилась в систему производства образа жизни. То есть непосредственно, а не в товарах в процессе их производства создаются стандарты потребления, а индивиды и их поведение вписываются в эти стандарты. Индивидуальность, производящаяся в процессе производства богатства в какой-нибудь определенной форме или частичного элемента этого богатства (например, при каждой операции на конвейере производится оператор конвейера, в процессе производства компьютерных программ производится программист и т. д.), дополняется непосредственно произведенной индивидуальностью – непосредственным производством индивидов, способных потреблять богатства в определенных его формах, то есть те или иные товары.
Развитие целых отдельных отраслей по формированию потребностей, то есть по непосредственному производству человека, отделенных от производства вещей в пространстве и времени, ставит ряд вопросов перед наукой об обществе. Если, например, производится и продается готовый рекламный ролик или баннер, тут вопросов не возникает, так как он – тоже товар, и по отношению к нему справедливо все то, что относится к остальным товарам. Но во многих случаях современная индустрия потребностей и «практик» (индустрия человека) производит то, что не может быть продано – отчуждено в процессе продажи. Стало быть, продукты этого производства не обладают меновой стоимостью, а только потребительной стоимостью, то есть не являются товаром. Нельзя продать, то есть обменять на деньги желание, мысль, поведенческую установку или чувство человека, его образ жизни, нельзя отделить их от индивидуальности, которая ими обладает. Однако производство этих аффектов, желаний, мыслей и «практик» строго просчитано и выверено как в связи с издержками этого производства, так и с тем полезным для капитала эффектом, той потребительной стоимостью, который оно приносит. «Итак, производство создает потребление: 1) производя для него материал, 2) определяя способ потребления, 3) возбуждая в потребителе потребность, предметом которой является создаваемый им продукт. Оно производит поэтому предмет потребления, способ потребления и влечение к потреблению» [3, с. 32], – писал в свое время Маркс. Однако производство потребностей уже отделилось от непосредственного производства предметов потребления, о котором тогда шла речь.
Мы имеем дело с чисто экономическим моментом виртуализации социальных процессов как виртуализации процесса производства субъективности. Он заключается в отрыве производства индивидуальности от экономической основы этого производства. Поэтому совокупный доход от такого непосредственного производства человека определяется прямо или косвенно процентом с продаж тех или иных товаров, а не прямо общественно-необходимым трудом, затраченным на производство того, что производится в этих отраслях.
Продукт непосредственного производства человека не обладает меновой стоимостью. Но это производство непосредственно создает социокультурное пространство товарного производства, так как позволяет товарам обладать потребительной стоимостью, создавая потребности. Сами человеческие потребности, сам человек, таким образом, обладает потребительной стоимостью для капитала; не только его рабочая сила, но он сам, пусть даже и исключительно как потребитель. Таким образом, капитал как самовозрастающая стоимость двояко потребляет человека: как рабочую силу и как потребителя, и покупает социальный эффект, заключающийся в определенном поведении индивидов.
Однако он должен для этого сначала его произвести, тем самым он способствует созданию технологий (в широком смысле слова) непосредственного нетоварного производства, пусть даже и весьма ограничено. Но в этой связи возникает проблема, которую в общем можно сформулировать так: как развитие такого производства относится к развитию (развитию в том смысле этого слова, который в него вкладывает диалектическая традиция) производства товаров, обладающих стоимостью? Каким образом и при каких условиях можно использовать эти технологии для выведения производства человека из-под логики производства вещей, в которую так же вписывается и производство людей под вещи?
Источники1. Хардт, М. Империя: пер. с англ. / М. Хардт, А. Негри; под ред.
Г. В. Каменской, М. С. Фетисова. – Москва: Праксис, 2004. – 440 с.
2. Маркс, К. Капитал: пер. с нем. Критика политической экономии.
Т. 2 / К. Маркс // Маркс К. Соч. / К. Маркс, Ф. Энгельс. – 2-е изд. Т. 24. – Москва: Издательство политической литературы, 1961. – 644 с.
3. Маркс, К. Экономические рукописи 1857–1859 годов / К. Маркс // Маркс К. Соч. в 50 т. / К. Маркс, Ф. Энгельс. – 2 издание. – Т. 46. Ч. 1 – Москва: Издательство политической литературы, 1968. – 564 с.
Виртуализация и кругооборот капитала
Распределение, обмен и потребление, как известно, являются моментами общественного производства в самом широком понимании. Если производство функционирует по логике капитала, то характер распределения и потребления будет определяться логикой капитала. Поэтому такие вещи, как производство потребления, хоть и могут выходить за пределы капитала, но даже этот выход для них обусловливается капиталом – теми общественными отношениями, которыми этот выход порождается. Потребление и распределение, даже если это личное потребление, исходят, в конечном счете, из движения капитала и возвращаются в него обратно как специфические условия и предпосылки его функционирования. Это происходит вне зависимости от того, что по отношению к отдельному капиталу они могут выступать и зачастую выступают как внешние условия. Тем не менее, эти условия определяются движением совокупного производственного, а затем уже и других видов капитала вообще.
Основой движения является здесь именно производственный капитал. Функционирование других видов капитала при капитализме может основываться лишь на движении капитала в сфере производства товаров, поскольку только в этой сфере и осуществляется производство стоимости. Ведь именно стоимость и движение стоимости составляет сердце любой разновидности капитала. То, как она производится, в свою очередь, определяет все те способы, которыми она может быть распределена и перераспределена, изъята и т. д. Следовательно, возможность и основа виртуализации, то есть выхода капиталистического производства в процессе самовозрастания стоимости за пределы товарного производства, осуществляющегося в логике товарного производства, да еще и являющегося условием его постоянного возобновления, заключается в специфическом движении именно производственного капитала. Речь идет именно о производственном капитале (не путать с производительным капиталом как особой формой производственного капитала), и только потом, исходя из логики его функционирования, – о других его видах и способах приложения капитала. Поэтому источником виртуализации – производства визуализированных сфер капиталистической экономики и общественных отношений, – которая нас здесь интересует, в конечном счете, может быть только движение производственного капитала. Виртуализация как в специфически капиталистическом нетоварном производстве, так и в сфере распределения и перераспределения стоимости не может быть ничем иным, как продуктом функционирования производственного капитала или, если более точно, кругооборота производственного капитала.
Кроме того, в этом движении заключается специфика капиталистического производства по отношению к простому товарному и нетоварному производству, а также специфика капиталистического распределения и перераспределения по отношению к обществам, основанным на других хозяйственных укладах.
В этой главе нам предстоит установить, как именно то, что составляет необходимые условия возникновения виртуализации и порождает ее, происходит из специфики кругооборота производственного капитала вообще и тех определенным форм, которые капитал приобретает в этом кругообороте. Без этого невозможно понять процесс виртуализации в его существенных моментах.
Итак, производственный капитал в своем движении приобретает различные формы. Денежная, товарная, производительная форма – только особые моменты движения капитала как в процессе простого, так и расширенного воспроизводства. Эти формы важны для всякого капиталистического производства. Это также справедливо и по отношению к кругообороту капитала в капиталистическом производстве услуг. Здесь мы можем не возвращаться к разбору иллюзий насчет услуг. На этот счет ограничимся только замечанием, что в процессе производства услуг из общего кругооборота выпадает, по видимости, одна из стадий, а именно превращение в процессе производства сырья и рабочей силы в товар-вещь, в которой воплощается капитал в своей товарной форме и которая отчуждается в процессе продажи. Учитывая это обстоятельство, формулу кругооборота капитала, когда речь идет о производстве услуг, можно записать следующим образом:
Д-Т(рс+сп) – П…..-Д′,[2]
Она отличается от классической формулы кругооборота производственного капитала:
Д-Т(рс+сп) – П…..Т′-Д′
Но это отличие не должно нас сбивать с толку. Нужно просто иметь в виду, что при производстве услуг производство и продажа товара сливаются. Но это не значит, что товар – предмет, произведенный специально для продажи и обладающий как стоимостью, которую образует заключенный в нем труд, так и потребительной стоимостью – способностью удовлетворять человеческую потребность, – не имеет места. Формулу правильно было бы записать так:
Д-Т(рс+сп) – ПТ′…-Д′
Таким образом, товар как таковой (как второй пункт) никуда не исчезает из движения капитала в капиталистическом производстве услуг. Более того, в реальном движении капитала при капиталистическом производстве услуг товарность услуг всегда выходит на передний план. Услуга как товар составляет ту же «головную боль» капитала, как и вещь-товар – она должна быть продана. Она должна постоянно сбрасывать эту товарную форму (вне зависимости от того, что она сбрасывает ее, приобретая). Таким образом, затруднение, вызванное характером услуг как «не вещи» и соответствующего их потребления, об которое вот уже полвека ломают зубы экономисты, снимается в действительности каждодневно осуществляемым фактом движения производственного капитала при производстве услуг через стадии Д-Т, Т-Д. Услуга продается, то есть через деньги приравнивается ко всем другим товарам. Потому просто обозначим, что, когда мы говорим «товар» и обозначаем его в дальнейшем через Т или т., под товарами понимаются также и услуги.
Для нашего исследования целесообразно пользоваться общей формулой кругооборота производственного капитала:
Д-Т(рс+сп) – П…..Т′-Д′
В ней более четко видны отдельные формы капитала как необходимые моменты его движения: Д – денежный капитал,
Т – товарный капитал, П – производительный капитал. При множестве повторений она выглядит таким образом:
Д-Т(рс+сп) – П…..Т′-Д′-Т(рс+сп) – П…..Т′-Д′-Т(рс+сп) – П…..Т′-Д′…
и так далее.
Из формулы видно, что, хотя по видимости деньги являются начальным и конечным пунктом движения, а само движение капитала создает видимость того, что «деньги делают деньги», меняя ряд определений в самом процессе этого функционирования (если брать не один, а несколько циклов и предполагать, что производство должно каждый раз возобновляться), движение денег ради денег становится движением производства ради производства. Производительный капитал ради производительного капитала. Здесь, если рассматривать беспрерывный процесс самовозрастания стоимости в целом, в качестве опорных членов выступает собственно производство – П…П. Маркс не зря называл этот процесс производством ради производства. Разбирая кругооборот капитала, он показал, каким образом производство ради денег в движении индивидуального капитала становится производством ради производства, и как это определяет характер всего совокупного общественного капитала: его органическое строение и логику его изменения [5].
Присмотримся поближе к производительному капиталу как к особой форме производственного капитала. Производительный капитал (П) в этом движении принципиально отличается от денежного и торгового капитала. В товарном и денежном капитале одна и та же по величине стоимость приобретает попеременно различные формы. Пребывание капитала в производительной форме имеет значение, не просто заключающееся в специфике этой формы, как в случае с денежной и товарной формами стоимости Д-Т-Д-Т-Д. Последние существуют в сфере обращения и свидетельствуют о том, что меняется лишь форма, но не величина стоимости. Производственный капитал – выход из сферы обращения.
Но производство товара выступает в кругообороте производственного капитала только как одна из стадий, которая, в свою очередь, обусловлена покупкой и продажей товара. Купленные капиталистом специфические товары – рабочая сила и средства производства – выпадают из сферы обращения и функционируют за ее пределами, чтобы вновь войти в нее как товар и по стоимости выше, чем они сами. Для нормального течения процесса эти товары должны быть целиком потреблены в процессе сохранения, переноса старой и создания новой стоимости. Предположим, что это всегда имеет место. Полученный в итоге совсем иной товар в свою очередь должен обладать потребительной стоимостью и стоимостью как своими двумя нерасчлененными моментами, как и товары, потребление которых являлось процессом его производства. Поэтому сам процесс производства стоимости как характеристики товара завязан не просто на его потребительную стоимость, но и на отношение «потребительная стоимость – стоимость». Поэтому, хотя стоимость создается исключительно в этом процессе, чтобы быть стоимостью (специфическим отношением людей как отношением продуктов труда), да и, тем более, самовозрастающей стоимостью, она должна, проходя через потребительную стоимость, двигаться к чистой, не обезображенной специфическими потребительными характеристиками товаров меновой стоимости как форме бытия стоимости.
Перейдем теперь к товарной форме. Товарная форма, которая является непосредственным результатом функционирования производственного капитала, заключает в себе дальнейшую специфику движения капитала. Товар, обладающий потребительной стоимостью и меновой стоимостью, должен реализоваться в обмене. Он должен реализовать свою потребительную стоимость и стать чистой меновой стоимостью. Но, если рассматривать товар как начальный и как конечный пункт процесса производства, проглядывается специфика капиталистического производства, отличающая его от простого товарного производства, и уж тем более – от нетоварного:
Т(рс+сп) – П…..Т′
Для того чтобы понять сущность П, следует зафиксировать и не выпускать из виду эти два пункта кругооборота капитала, между которыми лежит П (процесс производства): Т(1) состоящий из рабочей силы и средств производства, и Т(2) – товар, полученный в процессе производства. Они здесь нас интересуют как формы капитала, из которых исходит и в которые возвращается производительный капитал П. Производство (производительный капитал) определяется этими своими исходным и последующим пунктами – товарной формой капитала. Специфика этой формы заключается в специфике товара как такового, а именно в том, что в товаре потребительная стоимость и стоимость существует в своей неразделенности. Так вот, процесс производства П всецело обусловлен специфическими потребительными и стоимостными характеристиками тех товаров, производительным потреблением которых он является.