Delete
Айзенберг ухмыльнулся, представив себе отца в полицейской форме.
– Нужно посмотреть объявления – возможно, где-то ищут руководителя уголовного комиссариата.
– Я могу позвонить своему давнему другу, министерскому советнику Дегенхарту. У него сохранились связи.
– Спасибо, отец. Но сегодня все объявления публикуются в Интернете. Я что-нибудь найду.
– Неужели ты правда веришь, что Интернет может заменить личные связи?
– Нет. Но личные связи бессильны перед штатным расписанием.
– Как знаешь. Этот Грайсвальд, сдается мне, стал твоим начальником именно по линии личных связей, а не благодаря профессиональным заслугам.
– Ты опять прав.
– Как бы там ни было, подумай пару дней. И если надумаешь, я позвоню Дегенхарту.
– Подумаю, отец. Спасибо.
Они продолжили прогулку молча. Зачем много разговоров, если вместе им было уютно и без слов. Как всегда, после беседы по душам с отцом Айзенберг почувствовал себя лучше.
Как обычно, они выпили по чашке кофе в литературном кафе, прежде чем Айзенберг отвез отца обратно в квартиру в районе Уленхорст, где он жил под присмотром приходящей сиделки.
* * *Три дня спустя по служебному телефону Айзенбергу позвонил Амин Кайзер, директор полиции Берлинского УУП.
– Наш общий знакомый Эрик Хэгер сказал мне, что вы не против сменить работу. У меня как раз есть вакансия, для которой вы с вашим опытом подошли бы. Если хотите, могу прямо сейчас вам о ней рассказать.
– Спасибо за звонок, – ответил Айзенберг. – Я не знаю, что именно сказал вам Эрик Хэгер, но вопрос о смене работы не срочный. Кроме того, у меня сейчас в производстве дело, работа над которым будет идти еще долго.
– Вы имеете в виду дело о торговле девушками? Я слышал о нем.
То, что в полиции, как и в любой другой организации, много болтают и сплетничают, не было для Айзенберга открытием. Но то, что о его провале на прошлой неделе уже вовсю судачили в Берлине…
– Когда Эрик Хэгер рассказал мне о вас, я навел справки, – объяснил Кайзер. – Ознакомился с отчетом об операции. Честно говоря, я ищу человека, способного мыслить и действовать, как вы. Человека, который будет не просто реализовывать план, но подключит опыт и интуицию, если посчитает нужным. Человека, который будет действовать в критический момент, а не рассуждать. Я прекрасно понимаю, чем вы рисковали, отдавая приказ к наступлению. Я не уверен, что сам отважился бы на такое. Но я снимаю шляпу перед вашим решением спасти жизнь девушке, пусть даже ценой успеха дальнейшего расследования.
(Этот Кайзер пытался ему польстить?)
– И о какой же вакансии идет речь?
Айзенберг уже просмотрел все вакансии в интранете, но ни одна не вызвала у него интереса.
– Это, так сказать, довольно специфическая вакансия. Я руковожу седьмым отделом по борьбе с преступностью и оказанию поддержки следствию. У нас сформирована особая следственная группа, которая занимается превентивными расследованиями и предупреждением преступлений.
– Профилактика преступлений? Это не совсем моя специализация.
– Речь идет не о профилактике преступлений в привычном понимании. Вы же слышали о деле Андерса Брейвика?
– Разумеется.
– Как вы помните, о своем намерении он объявил заранее, прежде, чем напал на отдыхающих на острове Утёйа и убил семьдесят семь человек. После этого теракта мы создали группу из нескольких специалистов. Их задача – выявлять возможных террористов прежде, чем они совершат преступление. Таким образом, мы надеемся предотвратить подобные происшествия в Германии.
– При всем уважении, господин Кайзер, мне эта идея кажется абсурдной. Как вы отличите потенциального убийцу от всех тех психопатов, которые тиражируют в Интернете дурацкие политические слоганы? И даже если это получится, что вы с ним сделаете? Арестуете лишь за то, что они могут совершить преступление? Боюсь, в нашей правовой системе для этого нет оснований.
– Вы затронули больной вопрос, господин Айзенберг. Конечно, мы понимаем, что система так работать не сможет. Даже когда под натиском общественного мнения политики и меняют законодательство, не всегда оно работает эффективно. Исходная идея заключалась в принятии необходимых превентивных мер для быстрого реагирования в случае теракта. Однако такой подход на практике оказался невыполним.
– Почему-то меня это не удивляет.
– Как бы то ни было, у нас есть эта следственная группа, и, честно говоря, я не очень понимаю, как правильно задействовать ее потенциал. Все ее члены молоды и чрезвычайно талантливы в своих областях. Но им недостает навыков полицейской работы и прежде всего опыта.
– Почему вы просто не распустили группу, когда убедились, что подход не работает?
– Господин Айзенберг, думаю, вам не нужно объяснять, что внутри полицейской системы есть своя политика. Вы в Гамбурге на собственной шкуре ее прочувствовали. Если я распущу группу, то и меня, и Берлинское УУП обвинят в провале проекта. Я лично такую обиду снесу, но это решение в настоящий момент, я бы сказал, – не оптимальное.
– Разрешите подытожить: у вас есть следственная группа, для которой невозможно поставить практическую задачу и которую нельзя взять и распустить. И поэтому вы ищете человека, который поможет вам найти применение этим молодым талантам.
– Точно.
– Звучит не очень заманчиво.
Кайзер вздохнул.
– Отчасти вы правы. Признаюсь, я в легком отчаянии. До сих пор мне не удалось найти опытного полицейского, готового взяться за эту задачу. Кроме того, члены группы каждый со своими… особенностями. Чтобы сделать из них слаженную команду, потребуется немало такта и авторитета. Судя по характеристике, которую дал вам Эрик Хэгер, вы тот, кто нам нужен. Но я понимаю, что это предложение вряд ли сразу вызовет у вас интерес. Предлагаю вам максимальную свободу действий и свою поддержку во всем, что будет в моих силах. Разумеется, из этой задачи могут вырасти дальнейшие перспективы для вас в Берлинском УУП, но ничего конкретного на этот счет обещать не могу.
Да, предложение и правда было не самым привлекательным. Его даже не было в официальном списке открытых вакансий интранета, но если бы Айзенберг прочитал в объявлении то, что ему рассказал Кайзер, он не потратил бы ни минуты своего времени на его обдумывание. Открытость Кайзера подкупала.
– Вы говорили о специалистах, – сказал Айзенберг. – Что это за специалисты?
– Преимущественно – молодые профессионалы без опыта службы в полиции. Они прекрасно разбираются в технологиях, Интернете и всем таком.
– Боюсь, среди них я буду лишним. Я умею работать в ИНПОЛе, но с Интернетом в целом – на «вы». Если бы я решил завести себе страничку в Фейсбуке, то позвал бы на помощь IT-службу.
Кайзер засмеялся.
– У меня та же история. Но речь не об этом. Специалистов по информационным технологиям в команде достаточно. Не хватает навыков полицейской работы и, как я уже сказал, опыта.
– Как я должен руководить группой, в работе которой не способен разобраться?
– Я, конечно, вас лично не знаю, господин Айзенберг, но у меня сложилось впечатление, что вы схватываете на лету. То, что вам предстоит освоить, вы выучите быстро. Но самой важной компетенцией на этой должности будет чувство такта и умение разбираться в людях.
– Что вы имеете в виду?
– Скажем так, я предлагаю вам следующее: приезжайте в Берлин и познакомьтесь с командой. Тогда вы сможете составить собственное представление об этой работе. И если поймете, что сумеете наладить диалог с этими молодыми людьми, то я предложу вам временную должность руководителя группы, скажем, на полгода. Если затем вы захотите остаться в должности, мы в любой момент заключим бессрочный трудовой договор. Если не захотите, то просто вернетесь на свое текущее место работы.
– Сомневаюсь, что директор Грайсвальд отпустит меня на полгода.
– Предоставьте его мне. Я знаком с Джо Грайсвальдом и знаю его манеру работы. И поверьте, у меня есть парочка нужных связей.
Было похоже, что Кайзер не очень любил Грайсвальда. Это обстоятельство еще больше расположило Айзенберга к берлинцу.
– Что скажете, господин Айзенберг? Не хотите ли в ближайшие дни приехать в командировку в Берлин? Просто познакомиться с группой. Мне хотелось бы услышать ваше мнение, прежде чем принять решение о ее роспуске.
– Я подумаю над вашим предложением и перезвоню.
– Хорошо. Спасибо, господин Айзенберг! Надеюсь, скоро увидимся!
– С кем это ты говорил? – спросил Удо Папе, который во время разговора изо всех сил притворялся, что не подслушивает.
– С директором полиции Кайзером из Берлинского УУП. Он предложил мне место. Но, честно говоря, предложение не особенно заманчивое.
Лицо Папе вытянулось от удивления.
– Но ты подозрительно живо интересовался подробностями. Ты что, оставишь меня один на один с этим индюком?
– Еще ничего не решено. Если я и решусь, то только после того, как съезжу в Берлин и осмотрюсь на месте.
– Грайсвальд не обрадуется, как мне кажется.
Айзенберг ухмыльнулся.
– Именно.
* * *Тем же вечером Айзенберг позвонил Эриху Хэгеру и поблагодарил за помощь. Хэгер назвал Кайзера справедливым и компетентным руководителем, у которого как в стенах, так и за пределами Берлинского УУП была безупречная репутация.
– Вы сработаетесь, – пообещал он.
Сомнения не покинули Айзенберга, однако возможность утереть нос Грайсвальду поездкой в Берлин он упустить не мог. Поэтому на следующий же день позвонил в Берлинское УУП. Кайзер был на совещании, и Айзенберг сказал его помощнице, что готов приехать в Берлин, однако прежде должен оформить свободный день в счет отпуска и перезвонит, как только получит разрешение.
Не успел он придумать предлог, под которым мог бы отпроситься у Грайсвальда, как с тем уже провели беседу.
– Мне позвонили из Берлинского УУП, – произнес начальник со скорбным выражением лица. – Им там якобы срочно требуется ваша экспертная помощь. Они мне даже не сказали, по какому вопросу. Вы должны быть у директора Кайзера в четверг утром.
Грайсвальд склонился над своим письменным столом.
– Айзенберг, что происходит? – спросил он резким тоном. – Если вы вздумали играть в какие-то игры за моей спиной, то вам не поздоровится, поверьте мне!
Айзенберг решил ничего не утаивать.
– Директор полиции Кайзер предложил мне возглавить следственную группу. Поскольку вы посоветовали мне поискать новое место, я подумал, что стоит его посмотреть лично. Я готов пожертвовать днем отпуска ради этой поездки. То, что УУП приглашает меня под видом эксперта, для меня неожиданность.
Грайсвальд натянуто засмеялся.
– Забудьте о том, что я вам наговорил на прошлой неделе! – Его голос зазвучал неожиданно добродушно. – Я был раздосадован провалом операции, а в такой ситуации легко сказать лишнего. Я ценю ваш опыт и вашу преданность работе. Вы же не намерены оставить все, чего вы здесь достигли, ради второсортного проекта Берлинского УУП?
– Если вы не возражаете, то я хотел бы принять приглашение директора полиции Кайзера. Он попросил меня дать экспертную оценку его следственной группе.
Грайсвальд прищурился.
– Я не могу вам помешать. Но я вам вот что скажу, Айзенберг: если вы покинете мою команду, то больше не вернетесь! Тут только два варианта – со мной или против меня!
– Я всегда думал, что все полицейские заодно, – возразил Айзенберг. – За закон.
Грайсвальд хмуро посмотрел на него.
– Катитесь вы, ради Бога, в свой Берлин! Но смотрите, чтобы из-за этого не пострадала следственная работа! У меня – все.
Айзенберг покинул кабинет начальника со смешанными чувствами. Если берлинская вакансия ему не понравится, то по возвращении его ждут большие проблемы.
Глава 7
– Я хочу заявить о пропаже человека, – сказала Мина.
Женщина-полицейский внимательно посмотрела на нее.
– Имя?
– Томас Гелерт.
– Сначала – ваше имя.
– Ах да, Мина Хинриксен.
Она назвала свой адрес. Женщина занесла данные в компьютер.
– А пропавший человек – это…
– Томас Гелерт.
Она назвала адрес Томаса.
– Назовите дату рождения пропавшего.
– Я ее не знаю.
– Сколько ему лет? Приблизительно?
– Я не уверена. Двадцать пять или двадцать шесть.
– Когда он пропал?
– Неделю назад. Он уже неделю не был в своей комнате в общежитии. Никто его не видел. Я повсюду пыталась узнать о нем. Никто из его знакомых не знает, где он. Даже его родители давно от него не получали вестей.
– Кем вы приходитесь пропавшему?
– Мы однокурсники. Мы несколько раз встречались на занятиях. И мы время от времени играем в одну игру в Интернете.
Женщина испытующе посмотрела на нее.
– У вас была… интимная связь с Томасом Гелертом?
– Нет. Я просто беспокоюсь о нем. Просто это не похоже на Томаса, чтобы он взял – и исчез, никого не предупредив.
– Известно ли вам, страдает ли господин Гелерт какими-то заболеваниями? Нуждается ли в медикаментах?
– Нет. По крайней мере, я об этом не знаю.
– Страдает ли он депрессией? Не заявлял ли он или не намекал ли на желание совершить самоубийство?
– Нет.
– У него наблюдались признаки умственного расстройства? Может быть, у него были проблемы с алкоголем или наркотиками?
– Не думаю.
Мина умолчала о странном поведении Томаса во время рейда. Рассказать об этом значило бы затронуть тему, которую она обсуждать не хотела. По крайней мере, с полицейскими.
– Боюсь, условия, по которым человек объявляется пропавшим, не выполнены, – сказала женщина. – У каждого взрослого человека есть право свободного выбора местонахождения, о котором он не обязан никому рассказывать. К сожалению, мы не можем ничего сделать без сведений, указывающих на преступление и на угрозу жизни и здоровью пропавшего человека. – Она изобразила вежливую улыбку. – Я понимаю ваше беспокойство. Но в большинстве случаев оно безосновательно. Люди совершают странные поступки намного чаще, чем принято считать.
– Но он не взял с собой ни сотовый телефон, ни ключ от комнаты. Он оставил включенными и компьютер, и свет.
– Откуда вы знаете?
Мина рассказала, как она с помощью коменданта проникла в комнату Томаса.
– С тех пор я почти каждый день прихожу в общежитие и спрашиваю, не видел ли кто Томаса. Похоже, что он… растворился в воздухе.
Женщина снова натянула на лицо дежурную улыбку.
– Не беспокойтесь, в воздухе никто раствориться не может. Если вам непременно нужно знать, где он находится, могу посоветовать вам обратиться к частному детективу.
– А что, если его кто-то… устранил?
– У вас есть конкретные подозреваемые?
– Нет, но…
– Как я уже сказала, если нет фактов, указывающих на совершение преступления, мы не можем ничего предпринять. Не беспокойтесь. Каждый год тысячи людей пропадают без видимых на то причин – и появляются снова, как ни в чем не бывало.
– Да. Наверное, вы правы. Спасибо.
Когда Мина вышла из полицейского участка на улицу, ей в лицо брызнул типичный для Берлина мелкий дождик и приятно освежил.
А что, если он прав?
Она оглянулась вокруг. Полицейский участок находился недалеко от ее дома, на Ведекинд-штрассе, одна сторона которой была засажена деревьями. Женщина в хиджабе прошла мимо, толкая перед собой детскую коляску. На другой стороне улицы ссорилась парочка. Мир показался ей одновременно и привычным, и чужим.
А что, если все это – ненастоящее?
Мина не рассчитывала, что полиция ей на самом деле поверит. Наверное, в их помощи и не было необходимости. Томас в ближайшее время объявится сам. И вся эта история окажется большим недоразумением.
Она уцепилась за эту мысль, как потерпевший кораблекрушение хватается за спасательный круг. Потому что иного не оставалось.
А что, если они его просто стерли?
Мина никогда особенно не любила научную фантастику, которую обожали студенты-информатики… Ее библиотека ограничивалась учебной литературой и парочкой мемуаров. Раньше, в подростковом возрасте, она зачитывалась историями про вампиров, но из них она давно выросла.
Однако книга Томаса разбудила в ней интерес. Она начала ее читать, надеясь найти в тексте указание на местонахождение Томаса, но вскоре ее захватил сюжет. Она прочитала книгу дважды от корки до корки.
Книга была написана еще в шестидесятые годы. В 2034 году, как это тогда представлялось, компьютеры были бы высотой с четырехэтажный дом, города наводнены пешеходными транспортерами и летающими автомобилями. Люди жили в тоталитарном государстве, которое с помощью войска интервьюеров контролировало общественное мнение. Интернет и факт того, что большие компании, такие как Гугл, Фейсбук и Амазон, благодаря банальному подглядыванию знают о твоих предпочтениях больше, чем ты, в то время были невообразимы. Однако в романе Голуйя Мину восхищали не ретрошарм и сатирические наблюдения. Ее впечатлила удушающая атмосфера, восприятие главного героя в моменты, когда мир ускользал из его рук, словно песок сквозь пальцы. Это чувство показалось Мине подозрительно знакомым.
Иногда после затяжных сеансов игры в «Мире магии» ей казалось, что мир вокруг нее менее реален, чем фантазийное пространство Горайи, в котором разворачивалась игра. Это она объясняла себе эффектом привыкания, примерно такое же чувство испытываешь иногда, вернувшись с морской прогулки по Балтийскому морю: ступаешь на землю – и она словно ходуном ходит под ногами.
Теперь Мина не могла ручаться, что объяснение было таким простым.
Несмотря на старомодные представления автора об облике будущего, роман с поразительной точностью предсказывал развитие виртуальной реальности, хотя написан был в те времена, когда самые мощные компьютеры умели лишь строить одноцветные линейные графики. Должно быть, книга сильно впечатлила многих писателей-фантастов, в числе которых был и тандем Вачовски, которые подхватили идею Голуйя о реальности как симуляции и осовременили ее в виде фильма «Матрица».
Очевидно, книга повлияла и на Томаса. Иначе чем объяснить его странное поведение во время рейда? «Мир на проводе! Это все – правда!» Он точно имел в виду роман.
Он попытался намекнуть им, что мир есть иллюзия. А затем бесследно исчез. Параллель с книгой была очевидна: в кульминационной сцене главный герой, Дуглас Холл, находится на вечеринке у своего начальника. Там он встречает руководителя службы безопасности фирмы, которая разработала систему для симулирования реальности. Тот рассказывает ему о невероятном открытии, которое якобы сделал научный руководитель проекта незадолго до гибели от несчастного случая. В следующий момент руководитель службы безопасности исчезает в мгновение ока. Более того, все воспоминания о нем, все следы его существования вдруг стираются. Главный герой – единственный, кто знает, что он существовал. Мина перечитала сцену не меньше десяти раз. И с каждым разом ей становилось все страшнее.
Томас исчез внезапно. Однако его комната не исчезла, его соседи по-прежнему знали, что Томас существует. Его исчезновению есть другое объяснение.
Должно быть!
Глава 8
Берлин словно выцвел. Назойливый мелкий дождь заливал лобовое стекло, несмотря на добросовестную работу «дворников», которые бессменно служили со дня схода с конвейера древнего, работавшего на дизеле «Мерседеса». Айзенберг ругал себя за то, что не поехал на метро. Даже при такой паршивой погоде лучше было бы пройтись пешком, чем, сидя в этой консервной банке, застрять в столичной пробке в час пик и выслушивать брюзжание таксиста.
Наконец машина подкатила к безобразному бетонному сооружению в районе Темпельхоф. Айзенберг вышел из такси и огляделся. Хочет ли он здесь работать? Берлин, в отличие от Гамбурга, всегда казался ему каким-то замызганным, и погода лишь подкрепляла это впечатление.
Армин Кайзер был одного с ним возраста. У него были короткие серые волосы и лицо с острыми чертами, которое выдавало в нем военного. Однако улыбка была теплой, а взгляд – приветливым.
– Как замечательно, что вы смогли приехать, господин Айзенберг! Садитесь же.
Он указал на место за небольшим столом для переговоров посередине довольно скромного кабинета.
– Хотите нормального кофе или капучино?
– Стакана воды будет достаточно.
– Сейчас.
Кайзер поставил на стол бутылку воды и два стакана, затем наполнил их.
– Давайте сразу к делу, если не возражаете. Через полчаса у меня следующая встреча. Предлагаю вам потратить этот день на знакомство с командой. Но прежде я обрисую вам ситуацию в целом. Дело в том, что…
Спустя полчаса Кайзер отвел Айзенберга в офис, выделенный Особой следственной группе Интернет, сокращенно – ОСГИ.
К двери скотчем был прилеплен листок бумаги, на котором шрифтом, больше подходящим для заглавий научно-фантастической литературы, было напечатано «iForce[12]» и изображен полицейский с подрисованным в графическом редакторе лазерным мечом – для подготовки посетителей к тому, что ожидало их внутри.
Угол квадратного помещения был отгорожен двумя стеклянными ширмами. В получившемся «аквариуме» стоял письменный стол, а на нем – три больших монитора. За столом сидел молодой кудрявый блондин в наушниках. Его взгляд был прикован к мониторам. Казалось, он не заметил гостей. Три других обитателя офиса обернулись и посмотрели на них с любопытством.
– Я хочу представить вам главного комиссара Айзенберга из Гамбургского УУП, – сказал Кайзер. – Это Бенджамин Варнхольт.
Он указал на толстого мужчину лет тридцати с трехдневной щетиной, сальными волосами, заплетенными в косичку, и в солнечных очках. На нем были джинсы, потертые кроссовки и не первой свежести футболка с эмблемой рок-группы. На его письменном столе в порядке, полностью опровергающем закон всемирного тяготения, умещались мониторы, ноутбуки, коробки из-под пиццы, кипы документов, футляров от DVD-дисков и материнских плат.
– Превед, – сказал Варнхольт и повернулся к своим мониторам.
– Здесь, напротив, сидит комиссар Йаап Клаузен. Он исполняет обязанности руководителя отдела.
Стройный молодой человек с короткими темными волосами поднялся из-за своего стола, на котором тоже уживались два монитора, однако не было такого беспорядка, как у Варнхольта. Он протянул руку Айзенбергу для приветствия.
– Рад познакомиться, господин главный комиссар!
– Я тоже рад знакомству.
– А это наш криминальный психолог, доктор Клаудия Морани.
Кайзер указал на привлекательную молодую женщину в очках, с длинными черными волосами. Она взглянула на Айзенберга и наморщила лоб, как если бы силилась понять, что он тут делает. Единственный на ее столе ноутбук создавал впечатление удивительной правильности.
– В угловом кабинете сидит Симон Виссманн, специалист по компьютерам. Его рабочее место вообще-то там. – Он указал на стол, на котором стоял лазерный принтер и громоздились папки и коробки от ноутбуков.
– А угловой офис, разумеется, будет в вашем распоряжении.
Айзенберг ощутил, как три члена группы при этих словах замерли. Очевидно, они не были предупреждены о том, что им подыскивают нового руководителя.
– Главный комиссар Айзенберг поговорит с каждым из вас, – сказал Кайзер. – Я прошу вас отвечать на его вопросы полно и честно. После этого он выскажет мне свое мнение о перспективах вашей группы.
Йаап Клаузен кивнул со стоическим выражением на лице. Складки на лбу Клаудии Морани стали глубже, а глаза слегка сузились.
– Ясное дело, – бросил Варнхольт, не оборачиваясь.
– А сейчас я вам представлю господина Виссманна, – сказал Кайзер так, как если бы произнес: «А сейчас я открою клетку со львом».
Он открыл дверь отгороженного кабинета.
– Господин Виссманн?
Хозяин кабинета продолжал неотрывно смотреть на мониторы. Его пальцы летали над клавиатурой, словно нежно гладили ее. С впечатляющей скоростью на экране одного из трех мониторов появлялись строчки кода.
– Господин Виссманн! – произнес Кайзер громко.
– Минутку, – пробубнил тот и продолжил заниматься своим делом.
Кайзер и Айзенберг ждали. «Минутка» давно прошла.
Кайзер вздохнул.
– Господин Виссманн! Мне пора на встречу.
Виссманн продолжил печатать. Спустя десять секунд он наконец-то прекратил работу и оторвал руки от клавиатуры. Но смотреть на Кайзера и Айзенберга он по-прежнему не хотел.
– Вы не могли бы снять наушники, господин Виссманн, – попросил Кайзер, не скрывая раздражения. – Я хочу вам кое-кого представить.
Виссманн снял наушники и осторожно положил их рядом с клавиатурой. Затем он повернул голову к ним, на долю секунды зафиксировал взгляд на Айзенберге и опустил глаза, словно колени главного комиссара были куда более важной его частью, чем лицо. Айзенберг спиной почувствовал, как трое других членов команды внимательно следят за его реакцией.