Драгоценность
– Благодарю! А вы во сколько заканчиваете, Яна? Я мог бы подвезти вас до дома…
– О, нет, спасибо! Я ещё долго…
– Насколько мне известно, галерея закрывается через пятнадцать минут.
– Ээ, да, но… мне ещё нужно разобрать новый поступивший товар…
– Может, это сделает за вас кто-то из коллег?
– Нет, к сожалению, нет. Им всем нужно забирать детей из детского сада.
– Понятно. Есть свои недостатки в том, чтобы быть единственной незамужней девушкой в коллективе, да? – он улыбнулся как-то намекающе, будто хотел предложить помощь в исправлении этой ситуации, но больше ничего на эту тему не сказал. – Что ж, тогда увидимся в другой раз. Ваше приглашение на чай ещё в силе?
Не моё! Не моё, а бабушкино!
– Ээ, да, конечно! Когда вы сможете прийти?
Меня как раз случайно не будет дома. Отправлюсь на пленэр или к подруге…
– Пока не знаю, я вам позвоню.
О, нет!
– Надеюсь, вы не против, что я сделал себе дозвон с вашего телефона? Добрым соседям – как без связи?
Вот чёрт! Наглый, беспардонный тип!
– Разумеется, – пробормотала я, едва сдерживая раздражение.
Он наконец ушёл, а я просидела на работе лишние полчаса на случай, если он всё-таки решил меня подкараулить, и вернулась к Лидии Матвеевне уже в полной темноте. Она была явно чем-то взволнована, но оказалось – не моим опозданием:
– Яночка, милая! У меня в семье горе. Умер мой двоюродный брат, Гоша… нам нужно непременно ехать на похороны!
Я тоже мгновенно встревожилась:
– Куда?
– В Белгородскую область, Старый Оскол.
– Так далеко…
– Да разве это далеко? От Москвы одна ночь на поезде…
Я тяжко вздохнула. Во-первых, придётся мотаться по Москве с вокзала на вокзал – возраст Лидии Матвеевны не слишком располагал к таким путешествиям. Во-вторых, наши финансы в настоящее время не так велики, чтобы проехать этот путь с комфортом. А в-третьих, я вообще не могу ехать на поезде: недавно мне исполнилось двадцать, и мой паспорт всё ещё находился в миграционной службе.
– Когда похороны, ба?
– В это воскресенье.
– Но ведь у меня нет документов… помните, я вам говорила?
– Значит, поедем на автобусе, – похоже, эту женщину ничем нельзя было смутить. Завидное самообладание!..
Я же предалась волнению в полный рост. Но Лидия Матвеевна была непреклонна:
– Если ты откажешься поехать со мной, я сделаю это одна!
– Ба, ради всего святого, когда вы в последний раз виделись с кузеном?
За те несколько лет, что мы жили вместе, я, конечно, слышала упоминания про различных родственников, но Лидия Матвеевна ни разу даже не заикалась о поездке в Старый Оскол, и к ней точно не приезжал никакой двоюродный брат Гоша.
– Это не имеет значения, моя дорогая. Там, в его поместье… хранится одна важная вещь. Честно признаться, я почти забыла о ней за эти годы, но смерть дорогого брата… напомнила мне.
– Что за вещь? – нахмурилась я, с трудом представляя, насколько ценен должен быть предмет, чтобы пожилая леди в её возрасте проехала через полстраны на автобусе.
Лидия Матвеевна оглянулась, будто мы не находили наедине в её запертой квартире, и, понизив голос до шёпота, таинственно произнесла:
– Фамильные сокровища!
*Мастихин – специальный инструмент, использующийся в масляной живописи для смешивания или удаления незасохших остатков красок, очистки палитры или нанесения густой краски на холст.
Альбина
Я отвлеклась от невероятно познавательной переписки со свекровью и принялась будить мужа:
– Саань!
– Мм? – бурчит хрипло, но я знаю, что на самом деле спит. Такого ленивца, как мой муж, ещё поискать!
– Да проснись ты!
– Чего такое? – недовольно хмурится, а глаза по-прежнему закрыты.
– Ты слыхал, дядя твой помер? Григорий… или как его там?
– Георгий. Ну и что?
– Как что? Разве тебя не трогает смерть близкого человека?
– Он не был мне близким, я его видел-то пару раз в жизни. Дядя Гоша жил в лесу, как монах-отшельник, а моя матушка терпеть не может сельскую глушь.
– Ну тогда, может, наконец, оторвёшь свою глупую башку от подушки и включишь мозги? Обычно умирающий оставляет после себя наследство…
Саша фыркнул, наконец приоткрыв один глаз:
– Да какое там наследство? Из его хором, наверное, и дров не получится – сырое всё насквозь, мхом поросло. И земля в таких… дубенях, что только на внедорожнике проедешь. Всё это гроша ломаного не стоит, а если на всех наследников разделить, то и ногтя отрезанного. К тому же, единственный, с кем дядя общался в последние лет пять, был Андрюха, магнат наш семейный. Скорее всего, ему всё и отписал старый мразматик…
Я цокнула языком:
– Говорила мне мама: не выходи за него, он туповат малость, да я, дура, не послушала. Алехандро, ну вот объясни мне, как можно быть таким… – с трудом удержала рвущееся с языка резкое слово. – Недальновидным? Почему ты дядю не навещал? Как можно было забросить старика одного в этой глуши? Конечно, теперь этому прощелыге весь куш достанется. Он и так в золоте купается, как Скрудж Макдак, а мы с копейки на хлеб* перебиваемся!
Честно говоря, ещё во времена Сашиного сватовства ко мне я пыталась подкатить к его двоюродному брату – уже тогда было ясно, что с него куда больше толку будет. Но Андрей не обращал на мои потуги ни малейшего внимания, а потом добрые люди меня предупредили, что он сердцеед ещё тот: пользуется женским пристрастием к комфорту, приманивает на денежки, как говорится, матросит – и тут же бросает. Я быстро сориентировалась и выбрала брата попроще, тем более, что он был влюблён, как мальчишка. Понадеялась, что магнат родню не оставит, пристроит к тёплому местечку в своей будущей мегакорпорации. Корпорация случилась, а вот родственные чувства подкачали. Видимо, Андрюша водит дружбу только с теми членами семьи, у кого есть что в наследство оставить, а всякую голодрань не привечает.
В итоге осталась я у разбитого корыта: с мужем монтажником видеонаблюдения, ребёнком и без какой бы то ни было роскошной жизни. Как это могло со мной произойти, при всём моём потенциале – непонятно. Я ведь ещё пять лет назад такой красоткой была – пальчики оближешь! Сейчас тоже ничего, но ближе к тридцати женщина волей-неволей тускнеет…
Хорошо, хоть жильём мой муж обеспечен, а не таскает по съёмным халупам. Но всё равно – где моя жаждущая королевского шика душа, а где двушка на окраине Москвы?
– Ты чего несёшь-то? На что тебе не хватает, жадина ты этакая?
– На шубу!
– Так есть же…
– На третью! И на пятую! И на Бали раз в месяц! И на сапоги от Gucci! И на бриллианты, чтоб в театр ходить! Когда мы в последний раз ходили в театр, м?
Свиное ты рыло…
– Слушай, ну чё ты начинаешь?
– Я тебе сейчас расскажу, что я начинаю. Бабки давай, чёртов монтажник! Не подмазался к дядьке – так хоть завещание подделай, неудачник!
– Че-го?! – лицо наконец проснувшегося мужа изменилось до неузнаваемости. – Это что ещё за чушь?! Какое завещание, да с чего ты взяла, что у этого безумного деда были какие-то средства?
– А с того, что его любимый племянничек едет в Старый Оскол завтра! На похороны и оглашение завещания! И чёрта с два я поверю, что он бы поехал, если б там нечем было поживиться!
– Ну конечно, ты б не поехала… – буркнул Саша презрительно.
Козёл! Намекает на то, что я алчная и жадная. Да разве я была бы такой, если б он меня нормально обеспечивал? Если б мне не приходилось постоянно только облизываться на чужую красивую жизнь? Да я бы и щедрой, и доброй, и ласковой была… это бедность людей злыми делает!
– Ах так… ах вот ты как заговорил! В последний раз спрашиваю: поедешь в Старый Оскол за наследством?
– Нет!
Какая стойкость в вопросах лени и трусости!
– Незачем туда ехать! – горячился Саша. – Нет в том поместье ничего ценного, а подделывать завещание – это преступление. А мне на монтаж сегодня надо! Ты бы лучше выспаться дала, чем всякую ересь городить… Забыла, кто тебя кормит?
– Да ты меня на голодной диете держишь, нищеброд! Ну ладно, не хочешь ехать – я сама всё сделаю. Только потом не приползай на коленях за подачками. Я всё на себя запишу, так и знай!
Он фыркнул:
– Мы как бы супруги, если ты забыла, у нас всё общее…
– Значит, на маму.
– Ага, так и представляю нотариуса, зачитывающего завещание моего дяди, который всё оставляет… незнакомой чужой женщине. Это не вызовет подозрений, нисколько…
Я прищурилась злобно:
– Ничего! Что-нибудь придумаю!
– Придумывай! – выскакивает из постели, вылетает из комнаты в одних трусах и хлопает дверью. Дурак! Лучше бы помог…
А впрочем, и сама справлюсь.
У меня не было ни единого сомнения в том, что ценности в поместье точно есть. Андрей Любимов на ерунду не разменивается, его вообще ничем из офиса не выманишь, кроме как контрактом на миллион долларов. Дядя его тоже, наверняка, неспроста к рухляди своей прирос. Всё-таки древний род, должны у них быть фамильные сокровища. Наверняка кто-то из последних чистокровных дворян припрятал, да как следует. Так, что потом ни красная шваль, ни даже сам потомок найти не смогли. А я смогу. Только надо поискать хорошенько. А для этого – забрать поместье себе. Чёрт с ним, пусть на Сашку будет записано. Главное – чтоб там не шлындал никто посторонний. Я золотишко-брильянтики откопаю – и в закат. На них же не написано "собственность Любимовых", а даже если написано, можно стереть при помощи ювелира.
Оставалось только придумать, как подменить завещание. А для этого стоило бы притормозить настоящего наследника…
*героиня спутала две поговорки: "с хлеба на воду" и "с копейки на копейку"
Глава 2. За сокровищами
Яна
– Ба, ты уверена, что драгоценности всё ещё там? – спросила я с сомнением Лидию Матвеевну.
Она рассказала мне удивительную историю про то, как её родная бабушка по папиной линии, Надежда Николаевна, на пятнадцатилетие подарила внучке… карту сокровищ! Это была схема поместья, на которой квадратиками, пунктирчиками и цифрами обозначено, как найти точку, в которой закопан клад – фамильные украшения Любимовых. Золото, бриллианты, изумруды… ожерелья, кольца и серьги. Надежда Николаевна закопала их там ещё в 1917м году, как только стало ясно, что единственный способ сберечь ценности – это спрятать их от новой власти.
– Зная мою праматушку – да, уверена, – твёрдо ответила Лидия Матвеевна. – Это была не женщина, а настоящий боевой генерал. Разведки. У неё ничего не пропадало и не терялось.
– Почему же вы так надолго оставили сокровища лежать в земле? Почему не извлекли, не пользовались всё это время?
– При советской власти я боялась извлекать подобные ценности: земля и дом принадлежали лесхозу, сельсовету… и так далее. Незаметно там было не покопаться. А даже если и достанешь, под покровом ночи, быстренько кто-нибудь углядит и донесёт, что у Любимовой или, там, Никитенко (её фамилия по мужу) – нетрудовые доходы, да ещё какие… Когда Гоша выкупил наше поместье, я съездила разок – не нашла. Побоялась долго искать: подумала, сейчас родственнички набросятся да всё отберут…
– Разве не было бы честно поделиться сокровищами с ними? – удивилась я её неожиданной жадности.
Лидия Матвеевна замахала руками:
– Да разве они поймут, что за ценность перед ними? Растащат, продадут, растратят – вот и конец семейным реликвиям. С Гоши сталось бы пустить фамильные сокровища на ремонт этого полуразвалившегося сарая… Нет-нет, если я и позволю разделить моё наследство – а ведь бабушка оставила его именно мне – то вручу людям, в которых буду уверена и спокойна за драгоценности.
– Вы хотите передать их дочери?
– Возможно. Но родственные связи будут играть в моём выборе не ключевую роль, а только второстепенную. Главное – чтобы человек был хороший. Понимающий, тонкий, с благородной душой.
Она очень внимательно и серьёзно посмотрела на меня, но я тогда не поняла намёка.
– Однако, если вам не удалось найти фамильные сокровища, имея карту на руках, почему вы думаете, что это получится у нас сейчас?
– Во-первых, я буду не одна. Ты молодая, понятливая, лучше сообразишь, как и что. Во-вторых, там нет никого. Гоша умер, и я больше чем уверена: поместье не окружено толпой безутешных друзей и родственников. Вообще не знаю, будет ли там кто-нибудь, кроме нас и наследника.
– А кто наследник?
– Конечно, точно не известно, но мы с кузиной предполагаем, что это Андрей, любимый племянник Гоши. Он общался с мальчиком больше, чем с кем бы то ни было из семьи. Андрей тоже едет на похороны, и нам нужно быть там раньше, чем он. В поместье, я имею в виду.
– Может быть, стоит поговорить с ним и всё объяснить? Может, он поймёт и позволит вам отыскать своё наследство без всяких хитростей?
– А может, мы просто отдадим ему все карты в руки, и он всё отыщет сам, а нам достанется кукиш с маслом!
– Но ведь карта у вас. Как он найдёт их без карты?
– О, милая моя, этот молодой человек имеет все возможности, чтобы перерыть каждый уголок в Любимово и стать ещё богаче.
– Он бизнесмен?
– И весьма успешный. Имеет компанию по производству мебели в Москве, продаёт её по всей России…
– Тогда тем более ему можно доверять… если он ни в чём не нуждается.
– Никому нельзя доверять, дорогая моя! – Лидия Матвеевна внезапно повысила голос. – Надеюсь, ты не станешь связываться с ним за моей спиной…
– Что вы, ба, это ведь не моя тайна и не мои сокровища.
Мне было немного грустно от того, что горстка золота и драгоценных камней пробудили в моей приёмной бабушке тёмные стороны, но поделать ничего не могла. Определённо надо ей помочь, сама она не справится: такая дальняя дорога и ещё эти поиски… Да и клад ей пригодится: вероятно, она сможет продать что-то не слишком ценное с историческо-родовой точки зрения и купить себе необходимые вещи и лекарства…
Однако я всё же попыталась выяснить, что он за человек – этот таинственный наследник. Зашла в интернет и набрала: "Андрей Любимов мебель Москва". Поисковая система сразу выдала мне сайт компании, на котором действительно в разделе "Руководство" упоминался генеральный директор Андрей Павлович Любимов, только вот никакой личной информации там не было. Ни возраста, ни фотографии, ни единого контакта для связи. Вот коммерческий и исполнительный директора – все были на виду, ничего не скрывали, а генеральный так и остался для меня загадкой. Я не решилась расспрашивать о нём Лидию Матвеевну, чтобы она не думала, будто я пытаюсь его найти и всё рассказать.
Ба велела мне купить билеты на автобусы из Ярославля в Москву и оттуда до Старого Оскола. Второй переезд составлял целых восемь с половиной часов, и это ещё без учёта пробок. Я с тяжестью в сердце представляла себе это путешествие. Но делать нечего. Стоило мне оплатить все билеты, как раздался звонок в дверь. О боже, ещё одного сюрприза я не выдержу..! Но это оказались родные внуки Лидии Матвеевны – два здоровенных лба-близнеца Гена и Эдик.
Как бы их описать поточнее… Ну, помните двоих из ларца, одинаковых с лица из мультика "Вовка в Тридевятом царстве"? Вот, очень похоже. Наши мальчики не такие мощные, хотя и вымахали оба неплохо за последние несколько лет, но в остальном – один в один. Сила есть – ума не надо, много энергии да мало толку, работа не волк – в лес не убежит, и далее в том же духе – это всё про них. Гена прославился тем, что может проспать целый день, прерываясь только на еду и туалет (и это вовсе не после тяжёлого трудового дня!), а Эдик – почти тем же самым, только вместо сна – компьютерные игры. Чемпионом по киберспорту он так и не стал, зато умеет шевелить ушами. Я лично наблюдала за тем, как он шёл к этому годами ежедневных тренировок. Ба постоянно вздыхает, что фамильных Любимовских мозгов ребятам досталась всего капля, да и ту пришлось поделить пополам. Своего зятя – простого работягу, всю жизнь вкалывавшего в автосервисе – она искренне презирает и вполне логично недолюбливает внуков как его продолжение. Я же отношусь к парням с долей теплоты: они простые, открытые и совершенно безобидные, а если обращаешься к ним с просьбой, то никогда не отказывают. Правда, после прошлого "ремонта" батареи в гостиной мы с Лидией Матвеевной зареклись что-нибудь им доверять в квартире и предпочитаем заплатить профессионалу…
– Бабуль, бабуль, мы пришли, это… выразить тебе соболезнования, о! – заявил с порога Генка.
– Чего-чего? – переспросила Лидия Матвеевна. В компании родных внуков у неё как правило обостряются проблемы со слухом. Это очень помогает сплавлять нежелательных гостей, так как они быстро утомляются повторять всё по сто раз.
– Ну, у тебя же брат двоюродный умер, – гаркнул Эдик, сияя неуместной улыбкой. – Вот, сочувствуем. – Он потряс в воздухе принесённым пакетом с чем-то округло-продолговатым.
– Этто ещё что? – бабушка строго посмотрела на внуков поверх очков.
– Розовое, как ты любишь! – широко улыбнулся Генка.
– Ладно… – как бы нехотя согласилась Лидия Матвеевна. – Оставь на кухне. Чего ещё?
– Так это… давай, может, помянем… – предложил Эдик.
Несмотря на более чем взрослый возраст – братья были на три года старше меня – их матушка строго-настрого запрещала сыновьям употреблять алкоголь. Боялась, наверное, что их неокрепшие умы не справятся с искушением и быстро скатятся в пропасть… Но когда такой повод – это ведь совсем другое.
– Чего-чего? – сразу опять оглохла ба.
– Ну, винца немножко! – проорал Генка.
Меня всегда умиляла эта их традиция говорить по очереди.
Лидия Матвеевна поморщилась немного, но двинулась на кухню. Достала из старинного буфета стеклянную бутылку с рябиновой настойкой и две крошечные рюмочки. Капнула в обе по 20 мл и подала внукам:
– Упокой, Господи, душу раба твоего, Георгия!
– Ба, но это ж…
– Пей, ирод! – процедила Лидия Матвеевна сквозь зубы.
Ребятам ничего не оставалось, как опрокинуть в себя эту бесконечно горькую жидкость. Они синхронно сморщились до неузнаваемости, и всё равно остались похожими друг на друга, как две капли воды.
– Ну, что, теперь всё? – поинтересовалась добрая старушка, победно складывая руки на груди.
– Бабуль… – хрипло, надсадно проговорил Эдик. – А это, брат тебе завещал чего-нибудь?
– Чего-чего? – выпучила глаза Лидия Матвеевна.
– Мама сказала, он был… как его… помещик! – завопил Генка. – Барин, типа.
– Ага, – поддакнул уже совершенно пришедший в себя Эдик. – Граф!
Я невольно улыбнулась, а ба нахмурилась:
– И?!
– Ну, мы тут с Эдом покумекали… если он тебе поместье своё завещал, у нас есть бизнес-идеи, как его…
– С молотка пустить! – закончила бабушка за предприимчивого внука.
– Да неет, превратить в туристическое предприятие!
Лидия Матвеевна только глаза закатила.
– Ничего он мне не завещал, и слава Богу – ещё не хватало на себя этот "дворец" взвалить!
– А кому? – удивился Эдик.
– Не удивлюсь, если "Юнеско"! – пробормотала ба сквозь зубы. – Но этого никто не знает, пока завещание не огласят.
– А когда его огласят?
– Надо думать, после похорон.
– О, тогда мы с Эдом на похороны поедем и наследника тёпленьким возьмём!
Они дружно засмеялись в предвкушении.
– Чего-чего?! – Лидия Матвеевна схватилась за сердце. – Вы куда собрались, убогие? Потеряетесь же по дороге, от поезда отстанете!
– А мы на автобусе, так дешевле! – авторитетно заявил Эдик.
– А ты не поедешь, бабуль? – уточнил Гена. – Ну, с родственником попрощаться в последний путь…
– Ещё не решила! – соврала почтенная леди и принялась выпихивать внуков со своей жилплощади. Они вяло сопротивлялись, но авторитет праматери сыграл-таки свою роль.
После их ухода мы с ба сели за стол и открыли бутылку, обе ощущая потребность расслабиться и успокоиться.
– Не поедут они, я матери строго-настрого запрещу из дому выпускать! – грозилась Лидия Матвеевна. – И деньги пусть отберёт.
Я тяжело вздохнула. Хорошо бы и мне не поехать…
Но мечтам моим не суждено было сбыться: Лидия Матвеевна настроилась очень серьёзно и уже паковала чемоданы. Точнее, одну очень древнюю, но прекрасно сохранившуюся дорожную сумку. О, я обожаю старые вещи – в них столько очарования..! Сама постоянно ношу одежду своей бабушки Мальвины. У неё, между прочим, был отличный вкус, и все вещи – отменного качества. Для завтрашнего путешествия я выбрала свою любимую плессированную юбку и голубую кофточку с подплечниками и бисером на груди. В этом очень легко было вообразить себя компаньонкой благородной пожилой леди, которая сопровождает её в путешествии. Сразу вспоминался один из моих любимых детективно-романтических романов "Ребекка" Дафны Дю Морье и всплывал в голове образ красавца аристократа де Винтера… Ох, как мне нравились такие истории о страсти высокопоставленных мужчин к простым девушкам и их ответных, совершенно бескорыстных чувствах! Сама я не мечтала стать героиней подобного романа – это было слишком самонадеянно, по моему мнению, – но читала или смотрела фильмы с удовольствием.
В четверг вечером, накануне дня отъезда, я отправилась в продуктовый магазин – купить немного продуктов в дорогу. А когда возвращалась обратно, уже в своём дворе, обернулась на чей-то приветственный окрик – и попала каблуком в ямку.
– Ой!
Нога неестественно вывернулась, и лодыжку пронзила острая боль.
– Что случилось, Яна?! – ко мне подскочил Вениамин Аристархович. Вид его и голос были встревоженными.
– Нога… – проскулила я сквозь зубы.
– Вывих?
– Не знаю… надеюсь, что нет…
– Давайте я посмотрю…
Мы стояли на обочине, до ближайшей лавки было метров пять. Повертев головой, сосед вдруг ловко, в одно движение подхватил меня на руки и понёс туда – я только ахнуть успела. Аккуратно посадил, уложил мою голень себе на колено, расстегнул и стащил ботинок. И принялся осторожно ощупывать и поворачивать стопу в разных направлениях, бормоча сосредоточенно: "Так больно? А так? Резкая боль или ноющая? Хм-хм…"
– Вряд ли это вывих, – заключил он наконец, – скорее растяжение. Но если хотите, могу отвезти вас в больницу. Может быть, даже рентген сделать, на всякий случай.
– Нет-нет, спасибо… – пролепетала я смущённо. – Обойдусь. Пока не шевелю, то почти не больно. Думаю, само пройдёт…
Вениамин Аристархович покачал головой:
– Нужна фиксирующая повязка. У вас дома есть бандаж или хотя бы эластичный бинт?
– Нет…
Точнее, есть, но им Лидия Матвеевна заматывает ноги. Уже сколько времени собираюсь ей нормальные чулки купить, но они тоже стоят недёшево…
– Пойдёмте ко мне, – сказал сосед вежливо, но безапелляционно и натянул обратно мой башмак. – Я всё сделаю. Обнимите меня за шею…
– Неловко мне, Вениамин Аристархович… давайте, может, я просто вам на плечи обопрусь и как-нибудь на одной ножке доскачу?
– Что вы, Яночка! Это мелочи… вы совсем не тяжёлая и очень приятная ноша. И зовите меня просто по имени, пожалуйста. К чему эти церемонии меж соседями?
Он не стал слушать мои дальнейшие возражения и поставил меня на ноги только перд дверью своей квартиры. Растерявшись от его неожиданной физической силы и заботливости, я и не подумала возражать против этой госпитализации в гости.
Мы вошли. В квартире, как и в прошлый раз, царил идеальный порядок. Ни одной вещи на мебели, пол блестит чистотой, все поверхности на кухне абсолютно пусты. Какая педантичность!
Мы прошли в гостиную в обнимку, Вениамин Аристархович бережно придерживал меня за талию, а я старалась не слишком на него опираться. Он усадил меня в очень удобное, покойное кресло да ещё подставил под ноги низкую мягкую банкетку. Достал из стенки большой пластиковый контейнер – явно аптечку – и присел передо мной на корточки. Все его движения были уверенными, плавными, упругими – сейчас он совсем не напоминал старика, каким казался мне обычно. Лицо его было сосредоточенно, но в то же время дружелюбно.
– Как ловко у вас получается! – сделала я комплимент в порыве благодарности.
– Спасибо! Когда живёшь один, поневоле научишься всему…
– Отчего же вы один?
На самом деле, мне было не особенно интересно, но и молчать неловко.
– Я и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос, дорогая Яна! В определённый момент жизни одиночество начинает тяготить. Раньше, знаете ли, всё хотелось покоя. То дети маленькие орут, то жена пилит… а как только выдохнул…
– У вас есть дети? – я удивилась, потому что ни разу не видела, чтобы соседа навещала молодёжь. Я за ним не слежу, конечно, но за столько лет могла бы столкнуться.
– Разумеется. Я пятнадцать лет был женат, у меня двое. Никите сейчас 18, Анжеле 13.
Его голос звучал спокойно, но печально.
– Вы видитесь с ними?
– Да, конечно. Регулярно. Но дети растут без меня.
– Это всегда очень грустно.