Книги и когти. Том 1

– Леди, Вы слуг пугаете. Это ведь всего лишь мальчишка.

– Этот «всего лишь мальчишка» должен быть благодарен, что такое сокровище ему удалось вообще в руках подержать. Сама бы отнесла ее, но вон тот паж у дверей, явно ждет меня, – я небрежным взмахом руки указала на человека в синем сюртуке, стоявшего на вершине лестницы.

Я поднималась по лестнице неторопливо и с достоинством, вообще не горя желанием появляться перед Его Величеством. Прошло 6 долгих лет с тех пор, как я покинула Эйл и Ларгос ради обучения. 6 лет без каникул и практически без выходных я училась в академии, закончив обучение, рассчитанное на 9 лет, как раз к коронации принца.

На вершине лестницы меня встретил паж, который, поклонившись, попросил меня следовать за ним.

Я шла за юношей, с жадностью оглядываясь по сторонам, вспоминая и сам дворец, и наши проказы в его стенах. И как бы сильно не желала возвращаться сюда, я соскучилась по Ларгосу – по красотам этого края, по единению природы и творений человеческих рук, соскучилась по его лесам и полям, и разрушенным крепостям, которыми было полно королевство. Я соскучилась по Эйлу, по его архитектурным изыскам, по виду, открывающемуся на восход из окна башни. Там, где я была все это время, был лишь замок, врезанный в скалу и, словно, являющийся ее частью, а вокруг только вересковая пустошь на километры и бледное солнце, почти всегда светящее через тонкую пелену облаков.

Я обратила внимание на мозаичный пол под ногами. А, его все же восстановили… Жаль. А какие на нем были живописные трещины, некоторые – в полметра шириной! Иногда, проходя между ними, мне казалось, что внизу, под замком, что-то есть, что-то таинственное и неизведанное, я даже будто видела что-то блестящее, манящее, но я никому не говорила об этом, ведь мне тогда было почти 15 лет, глупо верить в подобные сказки.

Повод был незначительный. Сейчас уж и не вспомнить… Но итог всем запомнился хорошо – королевскую обитель сотрясло до основания, по полу первого этажа, украшенному мозаикой, пошли трещины. Началась паника – все предполагали самый худший исход – обрушение верхних этажей и неизбежные в этом случае жертвы. Люди в городе почувствовали отчетливые подземные толчки. Я сама испугалась происходящего.

Всех выводили из замка, со мной, в башне, остались только Крис, Джин и Рэй. Они пытались успокоить меня, увести в безопасное место. Вместо злости я уже испытывала парализующий страх, я не знала, чего еще от себя ждать, никак не могла справиться с собой, заливаясь слезами, а обитель все продолжала сотрясаться, словно в такт моим рыданиям. Я пыталась остановить тряску земли, но без знаний и навыков таким попыткам была грош-цена. И еще мне было больно – будто внутренности на живую вынимают. Вокруг нас начала образовываться ветряная воронка.

По моему крику нас и отыскала мама. Она выглядела взволнованной, но решительно подбежала ко мне, накидывая мне на шею тонкую серебряную цепочку с интересным плетением, с покачивающимся на ней необработанным черным камнем неправильной формы. Как только камень коснулся моей кожи, все сразу прекратилось – поднимавшийся ветер стих, тряска земли остановилась, боль исчезла, как не было, не оставив после себя даже зуда, правда, силы меня тоже оставили, колени подогнулись, и я бы кулем повалилась на пол, если бы Джин не поддержал меня.

– Носи этот кулон не снимая, хорошо? – мама заглянула мне в глаза, чтобы убедиться, что я в сознании и понимаю ее, мягко погладив меня по щеке. Она испугалась не меньше нас, но не могла позволить себе этому страху поддаваться, к подобному она, видимо, была готова. Я только вымученно кивнула, еле держась на ногах.

Рэй отодвинул от меня Джина, подхватил меня на руки, будучи самым взрослым (18 лет) и сильным из нас всех – он уже тогда внушал трепет шириной своих плеч и накачанными выступающими мышцами.

– Идем, красотка, тебе нужно прилечь, ты же на ногах не стоишь.

Меня уложили на кровать в моей комнате прямо поверх покрывала. Парни встали молчаливыми стражами по трем сторонам кровати. Мама присела в кресло, которое брат пододвинул к кровати. Это выглядело так угнетающе, что я неуклюже попыталась пошутить:

– Сделайте лица проще – я еще не умираю, – во всяком случае – надеюсь.

– Да, не умираешь, – мамин голос прозвучал глухо.

– Что это вообще было? – Крис готов был сорваться, но он изо всех сил сдерживал себя из уважения к моему состоянию.

– Твой отец все ждал, когда сила пробудится, – мама, кажется, не обратила внимания на Криса, хотя ответила на его вопрос, обращаясь ко мне.

– Ее отец? Рамон? Колдун, который так и не признал ее? – возмутился брат, который отца моего откровенно недолюбливал по нескольким причинам – одну он озвучил – официально мой отец не признал меня своим единственным, насколько мы знали, ребенком; вторая состояла в том, что за отца Криса маму выдали замуж против воли, а ведь каждому ребенку хочется, чтобы родители любили друг друга, но тут – не стерпелось, не слюбилось – и мама родила меня от действительно любимого мужчины – главного имперского мага Рамона. Меня-то брат принял, а вот возможного отчима – нет. – Он ждал? И ничего не сделал? Аянэ могла пострадать! Она могла умереть в конце концов!

– Крис, – голос мамы был тихим, но ее сверкнувшие глаза заставили брата тут же умолкнуть. Я знала этот ее взгляд, предрекающий все пытки, придуманные человечеством, хотя ни меня, ни Криса она и пальцем не тронула, но мы никогда не заходили настолько далеко, нам хватало взгляда, – Все не так просто, как тебе кажется. Не стоит обвинять кого-либо, не зная всей ситуации! – Мама всегда с теплотой отзывалась о моем отце, не смея ни словом, ни делом осудить его. Мне оставалось только заочно любить его, представляя себе неким призраком, которого я, возможно, никогда не увижу и не узнаю в реальности, – Конечно, он знал – глупо было думать, что Аянэ, переняв другие его особенности, не унаследует и эту. Этот кулон он оставил специально для тебя – он стабилизирует силу. Думаю, Рамон скоро прибудет сюда, сразу, как только позволят дела.

– Только его нам тут не хватало, – проворчал Крис, скрестив руки на груди, отвернувшись от недовольного материнского взора, коим она его смерила.

– Не переживай, все будет хорошо, – она пригладила мои белые волосы, встала, – Джин, можешь остаться и присмотреть за Аянэ?

– Да, конечно, леди – пообещал Джин, опускаясь прямо на пол, у моей кровати.

– Думаю, Рэя разыскивает его отец – не стоит вызывать у него очередной приступ неприязни к моей дочери, ему и так не дает покоя ваше общение. Крис, ты тоже покажись отцу, а то список погибших появится благодаря тебе, – хоть доводы мамы оставить меня и Джина вдвоем выглядели убедительными, они были не главной причиной. Думаю, она уже тогда замечала признаки зародившейся… Заинтересованности? Любви, первой и неуверенной? И она уже тогда знала о предстоящей разлуке…

Меня провели вереницей коридоров, знакомых с младенчества, в просторную залу с колоннами из малахита. Изумрудная ковровая дорожка, освещаемая первыми лучами восходящего солнца, вела к помосту, на котором возвышался резной трон, на котором сейчас никого не было. Глупо было ожидать другого – Его Величество занимал его только по особым случаям, например, встречая высокопоставленных гостей. А я была всего лишь ускользнувшей из клетки пташкой, к лапке которой пристегнута слишком длинная цепочка, и теперь он потянул за нее, без усилий возвращая пичугу, по глупости решившую, что она обрела свободу, в подготовленную для нее клетку.

Меня провели в кабинет, дверь в который была здесь, в нише за колонами. Сопровождающий меня паж трижды коротко ударил в дверь, после чего открыл ее, пропуская меня внутрь с поклоном, оставаясь снаружи. За моей спиной дверь захлопнулась, заставив меня едва заметно вздрогнуть. Мягкий зеленый ковер скрадывал звук моих шагов, пока я приближалась к тяжелому деревянному столу, за которым, погруженный в тяжелые думы, сидел нынешний король Ларгоса – Кардин. Неужели он не спал всю ночь?

Король постарел за эти шесть лет, осунулся немного, устал. Годы правления тяжело ему давались, особенно сейчас, в преддверии коронации сына. А уж интриги разрушали получше лет и королевских трудов. Наверное, именно поэтому дворцовые игры ведут королевы – для мужчин они губительны… Волосы Кардина, ранее угольно-черные, начала белить седина, вокруг проницательных зеленых глаз с ореховыми крапинками, появилось еще больше морщин, на лбу образовалась тревожная складка. Я даже остановилась на секунду, пораженная такими переменами, но пересилив себя, снова двинулась вперед, остановилась прямо перед столом, почтительно поклонилась, приложив правую руку к груди, туда, где бьется сердце:

– Ваше Величество…, – он вздрогнул, очнувшись от своих дум, видимо только сейчас заметил мое присутствие.

– Аянэ, – воскликнул он, поднимаясь, но тут же морщась от боли, и опускаясь обратно, – Рад видеть, что ты не растеряла своей красоты и обаяния. Сколько уже лет прошло? 7? 8?

– Только 6, – улыбнулась я.

Мне было прекрасно известно, что мое появление на свет было тщательно спланировано самим Кардином. Он свел свою придворную даму с колдуном из враждебной империи, относящемся лояльно к Ларгосу… В результате этой связи родилась я.

Я была своеобразным гарантом. Так уж вышло, что Ларгос был чрезвычайно беден на магов, а особенно – боевых. Не возьмусь судить, почему так вышло. А Империя – наоборот. И, так как в Империи магами заправляет Рамон, мой отец, создавший, своего рода, государство в государстве, он не только сам не решится ударить по обители, где находится его дочь, но и другим не позволит. А если Империя решит напасть без помощи своих магов, им придется преодолеть несколько стен, а уж за это время короля, принца и всех приближенных успеют увести. На меня особых планов не было – я должна была сидеть в замке, пребывая постоянно на виду у Его Величества. На тот момент я была своим положением… удовлетворена, стараясь поменьше отсвечивать. А потом произошел тот самый выброс… И мое предназначение изменилось – теперь я должна была стать цепной ведьмой, верной своему благодетелю, не задающую вопросов… И, возможно, у него это получилось бы, если бы не мой отец, который всеми правдами и неправдами вынудил Кардина отправить меня в академию именно с ним.

При первой встрече, произошедшей именно в этом кабинете шесть лет назад, мне Рамон показался человеком неприятным и нелюбезным, а уж о его малейшей привязанности ко мне нельзя было и помечтать – он был холоден, говорил обо мне с пренебрежением, будто он разочаровался во мне, и я не оправдала его ожиданий. Казалось, будь у него выбор, он предпочел кого-либо другого назвать своим наследником, но единственным его порождением была именно я.

Мы вчетвером сидели в саду. Я помогала Крису учить слова клятвы, которую должны были приносить все, ступающие на стезю королевских гвардейцев. Рэй подсказывал, потому как уже прошел это; Джин, сидящий рядом со мной и держащий меня за руку, тоже заучивал – ему это предстояло на следующий год.

Нас прервал паж. Он поклонился нам без лишнего уважения, дождался пока мы все поднимем на него взгляд:

– Леди, Его Величество ждет Вас у себя как можно скорее.

– Хорошо, – пробормотала я, удивляясь, зачем я могла понадобиться королю, переложила книгу, из которой подсказывала брату забытые слова, Крису на колени.

– Я пойду с тобой, – с готовностью встал Джин, протягивая мне руку. Я благодарно вцепилась в его ладонь, так как мои силы не до конца вернулись – находиться на ногах продолжительное время мне было сложно. Мама уверяла, что это совершенно нормально и должно скоро пройти.

– Нам идти с тобой? – поинтересовался Рэй.

– Думаю, нет, – я могла предположить только одну причину, по которой король мог потребовать моего присутствия – отец. Он приехал. Мне и хотелось побыстрее увидеть его, и одновременно было волнительно и страшно. Я не представляла, чего ждать от этой встречи.

Мне путь до кабинета Его Величества казался невероятно долгим. Я прокручивала в голове сотни вариантов первой встречи. Что я увижу в его глазах, помимо себя (мама говорила, что я – точная его копия)? Отцовскую теплоту? Восхищение? Узнавание? Или… безразличие? И что мне сказать ему? И удастся ли что-нибудь сказать?

Я все еще думала об этом, когда мы зашли в кабинет. Поклонились. Я долго не решалась поднять взгляд – я знала, что в кабинете есть кто-то еще, кроме его хозяина, чувствовала, что это зверолюд… А когда все же решилась, меня словно окатили ледяной водой – напротив меня были те же самые сиреневые глаза с вертикальными зрачками, смотрящими в упор, и, будто, в глубину. Он изучал меня несколько долгих минут тяжелым немигающим взглядом. Все это время я не решалась отвести взгляд, успев только отметить, как мы с ним похожи. А потом он просто отвернулся, на лице его мелькнула ухмылка, а во взгляде – холод и равнодушие.

Совсем смутившись и растерявшись от такого нерадушного приема, я, уперев взгляд в пол, прошла, поддерживаемая Джином, до кресла, стоящего в стороне от стола.

– Я видел трещины на полу в холле, – отец, видимо, продолжил прерванный нашим появлением разговор, – Красиво. Могу предположить, что тут творилось, рядом с источником, если я выброс почувствовал с другой стороны мира…

– Рад видеть, что Вы все так же заносчивы.

– Жаль, что Вы не разочарованы. А вообще, мне интересно, чего Вы ждали? Вы знали, чья Аянэ дочь, не могли не подозревать, что магические силы ей тоже достались. А такие выбросы энергии очень опасны не только для окружающих, но и для них самих – у кого-то тело не выдерживает, у кого-то – мозг. Вообще, Вам повезло, – отец говорил с Его Величеством так, как не позволял себе никто в моем окружении. Он, нимало не смущаясь, едва ли не в глупцы короля записал, а Кардин не возражал. Я тогда, грешным делом, подумала, что хочу так же.

Во время их разговора, я начала исподтишка рассматривать отца, невольно ища отличия и сходства меж нами. Разрез сиреневых глаз с вертикальными зрачками, форма носа, белый цвет волос, длинных, собранных в слабую косу, уши, хвост, шерсть на пальцах с длинными, не опиленными когтями, в то время как мне продолжали спиливать длину, лапы… Почему… что вызвало ту его ухмылку? Неужели он не считает меня ровней, не обнаружил того, что ждал увидеть, разочаровался, не признает меня? Хотя, чего я ждала? Объятий, цветов и разноцветных конфетти?

– Я только хочу знать – готовы ли ее принять в академии, остальное – лишнее.

– Разумеется. Я задумался о будущем дочери еще до ее рождения. Место еще тогда было оплачено и закреплено за ней.

При слове «академия» и я, и Джин встрепенулись. Неужели они говорят о магической академии Ханторн, находящейся на небольшом острове, который с большой землей соединял лишь один двухполосный мост. Этот остров, еще при основании на нем академии, был признан нейтральной территорией, и на его суверенитет было строго запрещено посягать, да и не представлял он значительной ценности для кого-то, кроме магов – там только скалы да пустоши.

Насколько я знала, попасть туда было весьма сложно, одних денег и желания было недостаточно – нужен был талант, потенциал, магом просто так, по щелчку пальцев, не становятся. Часто требовались очень большие деньги и очень влиятельный знакомый. Надеяться на такое учебное заведение я даже не смела, максимум – какая-нибудь бабка-целительница из деревни, которая лишь научит сдерживать силы. Но она находится так далеко! Неужели меня собираются запихнуть туда?!

– И я довезу ее до места, – продолжал отец.

– Мои люди прекрасно знают дорогу до академии. В этой Вашей услуге мы не нуждаемся.

– Я очень рад, что Вашим людям известна дорога, но я и не собирался тратить свое время, чтобы показывать им путь. Все дело в безопасности Ваших людей и моей дочери, соответственно, тоже.

– О чем Вы? Думаете, мы не справимся с ребенком?

– А Вам разрушенного пола обители мало было, чтобы осознать? Ее сила сейчас крайне нестабильна, – отец произносил это скучающим тоном, будто его это не интересовало и касалось только постольку-поскольку, – Вы никогда не сможете предположить, что выведет ее из себя еще раз. Поэтому Ваши люди живыми могут и не добраться до академии, могут вообще границ Эйла не покинуть. Вам этого хочется?

– А Вы сами?

– Хорошего же Вы мнения обо мне, Ваше Величество, коли думаете, что я собственную дочь усмирить не в силах. По сравнению со мной, она – беспомощный котенок, – да уж, если он постоянно такой заносчивый, я представить себе не могу, чем он смог так зачаровать маму, что она едва ли не боготворит его.

– И что, в этот раз дочь не превзойдет отца?

– Может быть когда-нибудь, но точно не в ближайшие несколько лет, – после этого он напрямик обратился ко мне, впервые с моего появления, не терпящим возражений тоном, – собирайся. Срок у тебя до завтрашнего утра.

В принципе, свое мнение о характере отца и его отношении ко мне я изменила сразу же, как только мы оказались за пределами досягаемости Его Величества, как рук, так и взгляда.

– Только? Это же целая вечность! – воскликнул он, притворно возмущаясь моим хладнокровием.

– Вам больно. Нога? – решила я переменить тему.

– Да ничего страшного, – попытался отмахнуться он, – Напоминание о молодости, о прошлом. А годы все-таки берут свое.

– Вам помочь? – предложила я, сосредотачиваясь – ведь недаром меня учили лечебной магии.

– А ты можешь?

– Легко! – я встала на колени возле него и положила правую ладонь на его колено. Закрыв глаза, я стала напевать про себя, представляя золотистую дымку вокруг – силу, которая окружает нас, представила, как я вдыхаю ее, как она клубится во мне, преобразуется в магию и через мою ладонь проникает в тело короля, разогревая суставы и убирая боль, -Это не даст вечного эффекта, к сожалению.

– Ты вернулась навсегда? – спросил Кардин, проверяя ногу – боли он не испытывал. Странно спрашивать того, кого отпускать не намерен. Хитрая игра, чтобы внушить мне иллюзию права выбора, – Спасибо тебе, Ая. Ни одно лекарство не давало таких результатов.

– Это лишь малая часть того, что я могу сделать, чтобы отплатить Вам, – я невинно хлопнула ресницами. В его видении я должна была быть ему благодарна и безмерно признательна, ведь он, Его Величество, не обязан был заботиться обо мне и обеспечивать, а он, такой благородный, делал это, – Думаю, я вернулась навсегда, – я лукавила, знала, что надолго здесь не останусь.

– Думаешь?

– Я не уверена, стоит ли мне здесь оставаться. Найдется ли мне место, ведь столько лет прошло? – я притворялась, что мне это важно, трепетала ресницами, пускала слезу, которая красиво текла по щеке. Не зря мой отец называл меня прекрасным манипулятором и жаловался моей маме, что я из него веревки вью.

– Твое место ждет тебя, никто не мог его занять, – мужчина успокаивающе положил ладонь мне на макушку, чуть поглаживая, – не переживай.

Да, как будто кто-то выпустит меня отсюда. Я могла бы сбежать прямо сейчас, и лучше в Эйле было не задерживаться – он на меня оказывал странное воздействие – с каждой лишней минутой, проведенной здесь, я все меньше хотела его покидать. Вероятно, все дело в ностальгии – отвратительно-хитром, лживом чувстве, через призму которого все становится не таким уж печальным. Правда, были здесь еще люди, с которыми я бы хотела успеть пообщаться:

– Простите, а где Крис? – я назвала только одно имя, но увидеться хотела с тремя. Однако, так как они были практически неразлучны, спрашивать о каждом из них не имело смысла.

– Ты прибыла как раз вовремя, завтра ты бы их уже не застала, – Его Величество сразу понял, что интересен мне не только брат.

– В смысле? – разговор повернул в очень удачное для меня русло – если друзья покидали Эйл, ничто мне не мешало присоединиться к ним, только если я сумею сохранить беспечный и веселый вид.

– У них есть очень важное задание. Ты можешь ими гордиться – их выбрали из десятков молодых гвардейцев. Они заслужили полное доверие своего капитана, – конечно, заговорить мне зубы, лишь бы не раскрывать тайны задания… То есть, я не заслуживаю теперь доверия, могу кому-то (а, точнее, кое-кому) все рассказать… Ну ладно, парни мне все равно все расскажут.

– Это заставит Криса надолго покинуть Эйл, – проговорила я задумчиво, – если Вы не возражаете, мне бы хотелось поскорее встретиться с ним, – я изобразила изящный поклон, почти физически ощутив боль во всех конечностях – меня в академии очень долго учили его правильно делать. «Королям кланяться – не мешки ворочать» – ворчала наш профессор этикета и манер, в очередной раз прохаживаясь меж рядов склонившихся учеников и поправляя косяки хлестким ударом своей трости. Ни разу я не видела, чтобы она на нее опиралась, так что в голову приходила мысль, что носит она ее исключительно для наказания. Помню, после ее уроков, мы все мазали синяки, полученные от ее трости, специальной мазью, к следующему утру все проходило, и по новой.

– Пожалуйста, – Кардин кивнул, позволяя мне, наконец, покинуть его. Он был не очень доволен моей просьбой, но отказ, по его мнению, выглядел бы слишком странно и неоправданно.

Путь до выхода из кабинета, а после и из тронного зала показался мне довольно длинным. Мне так не терпелось увидеть друзей, что я готова была бежать, но эмоции… эмоции показывать нельзя, только так можно даже королей использовать в своих целях.

Крис… мой дорогой единоутробный брат… Все эти 6 лет мы могли только переписываться и созваниваться, но его письма и звонки отличались краткостью и немногословностью. Я понимала, что учеба отнимала у него слишком много времени и сил, но его долгие молчания в ответ причиняли много боли и обиды.

И только мама, приезжавшая ко мне нечасто, один-два раза в год, привозила с собой его более развернутые письма, и письма от Рэя и Джина, из которых становилось ясно, что вся корреспонденция брата проверяется с особым рвением, а письма Рэя и Джина не пропускают вовсе… Это стало еще одной причиной моей нелюбви к столице и всем этим придуманным правилам.

Рэй… он был самым старшим, но и самым легким на подъем из нас всех, всегда за любую движуху, кроме голодовки. Воспоминания о Рэе, даже в самые, казалось бы, безрадостные моменты, вызывали у меня улыбку. Он всегда говорил, что этот мир не стоит того, чтобы из-за него грустить, и ничто в этом мире – тоже. А его темно-каштановые, даже, скорее, черные кудри, задорно торчащие во все стороны, это только подтверждали. Из писем брата мне стало известно, что он уже несколько раз перекрашивал волосы в пепельный блонд (и, должна признаться, судя по фотографии, ему цвет очень подходил), но сейчас оставил выкрашенными лишь две передние пряди, обрамляющие лицо. Новое фото мне не прислали, сказав, что я все увижу при встрече.

А Джин… Джин. При воспоминании о нем я чуть не сбилась с шага. Его письма ко мне были наполнены тоской. Мама привозила мне их сразу стопкой, перевязанной лентой. Я читала их по одному, разворачивая одно раз в неделю или месяц, когда становилось совсем тошно. Запиралась в комнате в отсутствии соседки, садилась на подоконник и с упоением читала строки, выведенные каллиграфическим подчерком, который был мне так знаком. Я представляла, будто все это говорит мне Джин, находящийся рядом, в голове звучал его голос. После я садилась писать ему ответ – я, в отличие от него, могла передавать письма чаще. И становилось как-то проще, не так тоскливо в дали от того, к кому стремилось сердце…

В Эйл я вернулась к ним. И ни к кому больше…