Тайная жизнь моего мужа

Глава 1

Сентябрь 2018

– Давай не будем больше пытаться.

Руки мужа крепко сжимают мои подрагивающие плечи, словно так он пытается донести до меня смысл своих слов, которые ускользают от рассеянного сознания.

– Ника, – повторяет он снова. – Ты меня слышишь? С этим пора заканчивать.

Слух вдруг цепляется за последнее слово, как оголодавшее животное когтями – за кусок мяса. Заканчивать?..

Я с трудом вскидываю голову, чтобы взглянуть на Артема. Она кажется такой тяжелой, такой неподъемной… Но еще тяжелее – его слова, которые словно молотом к земле прибивают.

– Нет… – бормочу отчаянно, впиваясь пальцами в проклятый тест. – Нет!

Я не сразу сознаю, что этот чудовищный звук, разрезающий стены квартиры, похожий больше на животный вой, чем на человеческий голос, исходит изнутри меня самой. Все мое существо противится тому, что слышат уши и видят глаза.

– Не верю… – я мотаю головой, трясусь всем телом, сбрасывая с себя родные ладони. – Не верю!

Пальцы нервно сжимают тест. На нем снова неумолимая, ненавистная одна полоска. Как приговор, который не подлежит обжалованию. Как бесстрастный вердикт.

Я ищу выхода своему отчаянию. Пальцы гневно сжимают тест, одно резкое, сильное движение – и с жалобным, надрывным треском он ломается напополам. Я откидываю обломки прочь от себя, тем самым не желая признавать очередное поражение.

– Ника, бога ради!

В голосе Артема звучит отчаяние – такое созвучное моему, разрывающему изнутри. И именно боль в его глазах, глухая безысходность, застывшая в черных зрачках, окончательно меня ломают. Он больше не верит. Он устал ждать. Устал надеяться.

С этим осознанием меня окончательно покидают силы. Ярость, еще недавно клокотавшая в груди вместе с пожирающим душу отчаянием, трансформируется теперь в нечто новое – смирение. Перед тем, с чем упрямо боролась последние годы. Перед собственной неспособностью зачать ребенка.

– Ника…

Муж опускается передо мной на колени, сжимает безжизненно повисшие руки, с ищущим отчаянием заглядывает в глаза.

– Я не хочу, чтобы ты мучилась дальше, – произносит он глухо. – Просто посмотри на себя! Ты стала похожа на призрака. Твое здоровье сильно подорвано… Я не хочу тебя потерять!

Он, наверно, говорит правильные вещи. Но совершенно не понимает, что именно это мучает меня больше всего. Он не понимает, а я не говорю вслух – мне кажется, что с окончанием попыток забеременеть настанет конец и нашему браку.

Я знаю, как Артем хочет иметь детей. Я боюсь, что однажды он возненавидит меня за то, что не сумела родить. Я знаю, что в конце концов потеряю его именно потому, что я бесплодна, как пересохшая земля. Пуста. Безжизненна…

Наверно, лучше бы он орал на меня и сыпал упреками, чем его молчаливое понимание и поддержка, от которых становилось только тяжелее. Потому что я знала – то, через что мы прошли за все эти годы и бесплодные попытки зачать ребенка, выдержал бы не каждый. А Артем все еще был рядом. Все еще любил меня…

Но что будет теперь, когда мы прекратим попытки? Я не представляла. Но при этом вынуждена была признать – еще одного курса лечения мне просто не выдержать. Ни эмоционально, ни физически.

Простое желание иметь ребенка превратилось постепенно в самую настоящую одержимость. Календарь сократился до заветного дня, жизнь превратилась в сплошное ожидание и надежды от теста до теста… Когда-то успешная карьера осталась в прошлом, как и более удачливые друзья, которые сумели завести детей… Я сознавала, что потребность зачать ребенка разрушала меня изнутри, пуская под откос всю мою жизнь, но иначе просто не могла. Все казалось – в этот раз обязательно получится. А потом очередной тест – и адский круг начинался заново…

От вида таблеток уже тошнило, но я упрямо впихивала в себя все, что выписывали. Тем более что врачи никогда не говорили окончательного «нет», а только «давайте попробуем еще». И я пробовала, раз за разом…

Но, видимо, теперь пришел момент, когда пора было признать – я не смогу иметь детей. И Артем не сможет бесконечно оплачивать дорогостоящие попытки лечения. Ему это скоро надоест. Уже надоело.

– Что теперь будет? – спрашиваю устало, едва узнавая собственный голос.

И боюсь услышать честный ответ – «а теперь я ухожу от тебя, к той, кто сумеет родить мне ребенка».

Но Артем этого не говорит. И мне практически хочется кричать – скажи, скажи честно, когда ты меня бросишь!

Но вместо этого он спокойно произносит:

– Будем жить, как раньше. Еще до всех этих попыток. Ты помнишь, как нам было хорошо друг с другом?

А я – почти не помню. Почти забыла, каково это – заниматься любовью ради удовольствия, а не с бесконечной целью – заиметь ребенка…

Глаза мужа светятся мольбой. Вижу – ему действительно не хватает тех беззаботных времен, когда нам было достаточно для счастья только друг друга. Но тревога подло сжимает сердце своей беспощадной рукой – разве мы сможем так жить всегда? Разве я сумею сжиться с чувством собственной неполноценности?..

– И тебе… будет этого достаточно? – задаю вопрос, на который так страшно услышать ответ.

Артем мягко улыбается:

– Я люблю тебя, Ника. Все, что мне нужно – это чтобы ты была рядом.

Даже если он лжет, я готова с благодарностью принять сейчас эту ложь. Внешняя броня, которую выстроила вокруг себя, чтобы все это выдержать, внезапно трескается и наружу, вместе с судорожным всхлипом, вырывается отчаянное:

– Не бросай меня. Только не бросай меня!

Панически прячу слезы в гладкой ткани его пиджака. Глупо, ведь он и так все чувствует и понимает.

Сильные руки крепче сжимают меня в объятиях тем властным, решительным движением, что так нравилось мне всегда. А слова звучат торжественно, словно клятва:

– Я никогда тебя не брошу. Никому не отдам мою девочку…

Глава 2

Год спустя

– Ты надолго?

Я смотрела на то, как муж складывает в сумку последние вещи. Следила за ловкими, тонкими пальцами и, к своему стыду, понимала – я впервые спрашиваю это не только потому, что буду скучать. А потому, что боюсь не успеть того, что задумала втайне от Артема.

Слово «втайне» казалось сейчас каким-то грязным и преступным. Я ведь никогда и ничего прежде от него не скрывала. Доверие в наших отношениях было не просто словом, не пустым звуком. И теперь угрызения совести шевельнулись внутри шипящей змеей, больно жаля душу. Но я знала – иного выхода у меня нет. Потому что впервые в жизни сознавала – Артем меня не поймет. Он не одобрит того, что я собиралась сделать.

А я не хотела ссор. Я боялась его осуждения. И вместе с тем – не могла иначе. Если все получится – я, конечно, все ему расскажу. Если же нет… то лучше, чтобы это осталось моим маленьким секретом. Единственным секретом от того, кого так любила.

– Дня на три, не больше, – улыбнулся муж, решительно застегивая сумку.

Он подошел ближе, заключил мое лицо в свои ладони и посмотрел в глаза – так, что сердце зашлось в бешеной скачке. И как ему удавалось смотреть на меня так, что даже после стольких лет вместе от этого взгляда мучительно-сладко ныло в груди?..

– Буду безумно скучать, – проговорил он мне в самые губы, а в следующий момент я оказалась втянута в сумасшедший, тягуче-сладкий поцелуй.

Он целовал, как в последний раз. Словно уезжал не в свою привычную командировку, а на войну, с которой мог не вернуться. От этого напора, этой страсти даже подкашивались ноги и я в поисках опоры схватилась за его плечи. Широкие, стальные плечи, всегда казавшиеся такими надежными.

– Тема… – выдохнула, когда удалось сделать глоток воздуха. – Если продолжишь в том же духе, то пропустишь свой самолет.

Он негромко рассмеялся – тем своим смехом с хрипловато-бархатными нотками, который, как мне казалось, был предназначен только мне одной.

– Может и к черту его, этот самолет? – усмехнулся муж, снова привлекая меня к себе. И тут же вздохнул – устало и обреченно:

– Но ты права. Надо ехать. Это очень важные переговоры для будущего фирмы.

Я кивнула, отходя на шаг, чтобы не мешать Артему пройти в коридор. Рукам, которые буквально только что обнимали мужа, мгновенно стало пусто. Спасаясь от этого чувства, я обхватила себя за плечи, молча наблюдая за тем, как муж обувается.

– Ты точно справишься тут одна? – уточнил он, выпрямляясь. – А то, может, вызвать подмогу?

Его забота обычно трогала меня, но сейчас отчего-то задела. И все же я улыбнулась через силу:

– Ну я же не маленький ребенок, Тем. Мне ничего и никого не надо.

Он пристально посмотрел на меня, словно что-то подозревал и под этим взглядом вдруг стало неуютно. Снова вспомнился обман, на который решила пойти и спину прошиб холодок от мысли, что муж обо всем догадается. Я чертовски плохо умела врать.

Но он отвел глаза и, решительно распрямив плечи, сказал:

– Ладно, тогда я поехал.

Последний быстрый поцелуй в губы – и Артем шагнул за дверь. Оставляя меня наедине с моей совестью и моими секретами.

Машины медленно ползли в пробке, как неповоротливые стальные насекомые. Я рассеянно смотрела на дорогу перед собой, борясь с поселившимся внутри чувством тревоги.

А что, если и в этот раз ничего не выйдет? Этот вопрос бился в голове отчаянным зверем, вынуждая терзаться вопросом – а может, лучше повернуть назад? И уберечь себя от очередного разочарования…

Я так боялась, что последняя неудачная попытка забеременеть отдалит нас с Артемом друг от друга. Первые дни после того теста просыпалась по ночам, обливаясь потом от собственных кошмаров. Десятки, сотни раз отчаянно шарила рукой по постели и снова обретала способность дышать только тогда, когда ладонь встречала теплоту мужского тела рядом.

И каждое утро я боялась, что он посмотрит на меня по-другому. Что в его взгляде мелькнет холод, который даст понять – наше время подошло к концу.

И каждый вечер я боялась, что он не вернется. Что однажды позвонит и скажет, что нашел кого-то лучше. Кого-то, кто способен подарить ему ребенка…

Но этого не происходило. Напротив – наш брак словно обрел второе дыхание. И Артема, казалось, все это полностью устраивало.

А я не смела ему сказать, что так и не смирилась. А я тайком читала в интернете о новых способах лечения бесплодия. А я буквально упивалась рассказами таких же несчастных, как я, которые все же сумели в итоге забеременеть и родить. Я цеплялась за это чужое счастье, как за последнюю надежду. Я утешала себя тем, что и со мной может произойти подобное чудо.

Собственно, благодаря сообщению на форуме одной из этих женщин, я и решилась. Решилась попробовать снова.

За последний год мне вполне удалось восстановиться физически, но ни черта – душевно. Артем считал, что мы преодолели это несчастье и поставили точку, но он не знал, что я просто научилась ограждать себя от того, что так ранило. Он не замечал, что я почти перестала выходить из дома, опасаясь наткнуться на детскую площадку и счастливых мамочек, которым так отчаянно завидовала. Его, казалось, абсолютно устраивало то, что я полностью посвятила себя дому и мужу. Но он даже не догадывался, что причиной этому был страх перед болью.

Глубоко вдохнув, я притормозила, останавливаясь на красный перед пешеходной дорожкой. Доктор, порекомендованный мне той самой форумчанкой, ждала меня к семи. Если я еще раз попаду в пробку – то попросту к ней опоздаю.

Я нервно постукивала по рулю в ожидании зеленого сигнала, когда мое внимание привлекла фигура на тротуаре, показавшаяся до боли знакомой. Сфокусировав взгляд, я увидела, как мой муж подхватил на руки ребенка – розовощекого светловолосого карапуза лет трех-четырех, а тот, упрямо ворочаясь в его объятиях, тянул куда-то ручки и через приоткрытое окно я услышала детский голос:

– Папа! Шабака!

Я замерла, словно оглушенная. В ушах зашумело, перед глазами все поплыло… А внутренности разрезала такая боль, что проступили болезненные, мучительные слезы.

Словно почувствовав мой взгляд, Артем повернулся ко мне лицом и, увидев меня, буквально побелел.

Сзади нервно засигналили и я поняла, что пропустила свой зеленый. Руки свело судорогой и мне казалось, что я не смогу пошевелиться даже под угрозой смерти. Во всяком случае, так было ровно до того момента, как Артем кинулся ко мне с криком:

– Ника!

И вот тогда я со всей силы газанула. Уже не понимая даже, куда еду, с трудом различая дорогу, я просто помчалась вперед – подальше от того, кто так жестоко меня предал.

Но картина того, как мой муж держит на руках чужого ребенка, зовущего его папой, продолжала упрямо стоять перед глазами, заставляя мучительно умирать с каждым чертовым вдохом.

Глава 3

Глаза разъедало от мучительного, болезненного чувства – это кипели слезы, которым, казалось, не было конца. Сквозь жгучую соленую пелену я едва видела, куда еду. Впрочем, мне было на это плевать. Какая разница, что теперь со мной будет?

Я сделала неловкое движение рулем и машина, повинуясь, резко вильнула вправо, едва не врезавшись в идущий впереди автомобиль. Сзади оглушительно засигналили и это на некоторое время меня отрезвило. Во всяком случае, в достаточной мере для того, чтобы съехать на обочину и запарковаться. Пусть моя жизнь полетела ко всем чертям, я была просто не вправе подвергать опасности других людей.

Словно в тон моим мыслям рядом раздался детский смех. По тротуару за разноцветным мячиком бежала девочка, а следом за ней – смеющаяся и одновременно охающая женщина. Эта картина казалась олицетворением самой жизни, самого счастья. Всего того, что было мне недоступно.

И в этот момент я сломалась окончательно. Уронив голову на руль, позволила себе разрыдаться – громко, отчаянно, практически переходя на вой.

В окно машины постучали. Испуганно вскинув голову, я увидела рядом ту самую женщину. Девочка тоже была здесь – смотрела на меня расширившимися от испуга и любопытства глазами.

Я неохотно опустила стекло, но только для того, чтобы попросить их уйти.

– Вам плохо? – озабоченно поинтересовалась незнакомка.

И, вопреки собственным намерениям, я горько рассмеялась, а наружу вырвалось:

– А вы как считаете?

Она неловко мялась рядом, очевидно, уже жалея, что подошла. Но все же предложила:

– Помочь вам как-то?

Я сглотнула слезный ком, мешавший мне дышать и буквально взмолилась:

– Уходите. Просто уйдите!

– Ладно…

С явным облегчением она отошла, а я, вновь подняв стекло, бессильно откинулась на подголовник.

Еще недавно лившиеся сплошным потоком слезы вдруг прекратились, словно застыв. И все свое тело я ощущала сейчас таким же – онемевшим и безжизненным.

Но странным образом именно сейчас разум слегка прояснился. Мозг принялся хаотично работать, подкидывая одно за другим возможные объяснения тому, что видела.

Но ни одно из них не было способно что-то изменить. Картина, которую я наблюдала, была до тошноты однозначной.

В груди надрывно, мучительно заныло сердце. Как он мог так со мной поступить? После всего, что я пережила? После всего, что мы пережили вместе?

Ложь Артема о том, что уехал в командировку, его испуганное, бледное лицо, когда он заметил меня – все это говорило о его вине лучше всяких слов. Все это делало реальными мои самые страшные кошмары.

Другая женщина родила ему ребенка. Чужой малыш звал его папой. Чужие руки касались того, кто клялся мне в любви.

Зачем он мне врал? Именно этот вопрос прожигал грудь душащим пламенем. Почему не поступил честно, почему не ушел?

Я ведь ожидала этого. Я, казалось, была готова к подобному исходу. Но от этого было ничуть не легче.

Я вдруг поняла – это ведь случилось не вчера. Ребенок не появляется за день. Перед глазами снова встало лицо мальчика – ему было уже три или четыре года. А это значило…

Новый приступ боли прокатился по душе оглушительной канонадой. В то время, как я отчаянно боролась за право стать матерью… когда отдавала ради этого все – свое здоровье, все время, все силы – мой муж пошел самым простым путем. Он завел ребенка на стороне. Он уже несколько лет вел двойную жизнь, о которой я, замкнувшаяся в своей беде, даже не подозревала.

Вдруг вспомнились его сильные руки, что так бережно прижимали к себе после каждой новой неудачи. Его губы, что вот только сегодня утром целовали так, что я сходила с ума… Чем все это было? Жалостью, притворством?

Последняя мысль заставила выпрямиться в кресле, собрав по кускам остатки собственного достоинства. Я так отчаянно любила, но жалость в ответ мне была совсем не нужна.

Глядя болезненными глазами прямо перед собой, я завела машину и направилась к месту, которое еще сегодня утром звала своим домом.

Направилась в последний раз.

– Ника!

Едва стоило мне войти в квартиру, как Артем буквально выбежал навстречу. Его присутствие дома застало меня врасплох – разве не должен он был находиться сейчас с теми, к кому сбежал под предлогом командировки?

Муж кинулся ко мне, протянув навстречу руки, намереваясь заключить в объятия. Испуганно шарахнувшись в сторону, я на грани истерики выкрикнула:

– Не подходи!

Он потрясенно замер. Я же шарила вокруг безумным взглядом, словно ожидала, что где-то здесь он прячет своего внебрачного ребенка. Но никого больше не было. Только я и он.

– А где?.. – выдохнула, не закончив фразы.

Артем не стал делать вид, что не понял. Сжав руки в кулаки, процедил:

– Никита со своей матерью.

Никита… Он назвал сына в честь своего отца. Так, как мечтала назвать я сама.

Боль и горечь снова навалились на меня, как неизбежная лавина. Это мог бы быть мой сын… Это я должна была держать на руках новорожденного ребенка! Это со мной вместе он должен был выбирать ему имя! Это моего сына должны были звать Никитой!

Все это было больше, чем я могла выдержать. Подбородок мерзко задрожал, выдавая мою слабость. Артем снова шагнул ближе, но я, словно обороняясь, выставила перед собой руки, и это заставило его остановиться.

– Ника, я чуть с ума не сошел! Где ты была?

Я нервно, истерично захихикала. Он это серьезно?

– Мне кажется, что это я должна у тебя спрашивать, – откликнулась, не скрывая горечи, от которой срывался голос. Но было уже плевать. – Где ты был все эти годы? С кем? И чего еще я о тебе не знаю?

Он стоял передо мной, белый от гнева или испуга – я не знала, но все такой же несгибаемый, как всегда.

– Нам нужно поговорить спокойно, – произнес медленно, размеренно, словно я была тугодумкой и могла не понять его слов.

– Не о чем говорить, – передернула нервно плечами. – Все и так ясно. Спасибо, что хотя бы не стал отпираться и сочинять небылицы. А теперь я пойду и заберу свои вещи.

Но стоило мне сделать только шаг, как Артем стремительно оказался рядом, и, не заботясь о том, что делает больно, крепко сжал мое запястье и отчеканил:

– Ты никуда не пойдешь.

Он держал крепко. Раньше я никогда и ни за что не могла бы представить, что этот человек способен причинить мне боль, но сейчас, впервые за всю нашу совместную жизнь, испугалась.

Он смотрел на меня так, что способен был пригвоздить этим взглядом к полу. Глядя в его темные, немигающие глаза, я неожиданно спросила:

– Кто она?

Показалось, что вопрос застал его врасплох. Но замешательство длилось недолго, и все также глядя на меня с привычным чувством собственной власти, он сказал:

– Никто. Случайная девка на одну ночь. Ника, пойми…

Я прервала его, ясно осознав очередную ложь.

– Будь она случайной девкой на одну ночь, ты бы и не знал о ребенке, разве не так?

Он крепко сжал губы. Я смотрела на него, такого, казалось, давно родного и такого чужого сейчас. Сердце обливалось кровью, сердце ждало… чего? Я сама не знала. Захотелось вдруг проснуться и осознать, что все это – лишь очередной ночной кошмар.

Но боль была слишком реальной. Та боль, что металась внутри, разрывая душу в клочья. Та боль, что причиняли мужские пальцы, крепко впивавшиеся в меня. Рука начинала мучительно ныть от этой крепкой хватки и я сделала попытку освободиться.

Он ослабил свой захват, но руку так и не выпустил. В глазах его промелькнуло нечто новое – паническое, совсем ему несвойственное. Впрочем, это выражение быстро исчезло. На меня снова смотрел Артем Орлов – уверенный и несгибаемый, как всегда в критических ситуациях.

Прежде меня восхищало в нем это качество. Но сейчас проблемой, которую он намеревался решить, была я сама.

– Она стажировалась у меня несколько лет назад, – произнес он сухо. – Ника, это было только раз! Мы тогда потерпели очередную неудачу с зачатием ребенка, я напился и… это случилось.

«Мы»… как же я верила прежде в это его «мы»! Как же важно для меня было, что я – не один на один со своей бедой. Но где были эти пресловутые «мы», когда он сделал это?! Где были, когда он тайком навещал своего сына?

А я была готова на все на свете, чтобы подарить ему ребенка… Чтобы почувствовать себя настоящей женщиной… матерью. Чтобы жизнь снова обрела смысл.

Я боролась из последних сил, а он, выходило, давно сдался.

– Это уже не имеет значения, Артем. Ты меня предал.

С невесть откуда взявшейся силой я вырвала свое запястье из его пальцев и, в последний раз оглянувшись по сторонам, выскочила прочь из квартиры.

Глава 4

– Ника, стой!

Муж неожиданно бросился за мной следом. Впрочем, это было так похоже на Артема – он, словно оправдывая собственную фамилию, не умел отпускать добычу просто так. Во всяком случае, до тех пор, пока не получит все, что хочет.

И я знала это, как никто другой.

Я истерично стала бить ладонью по кнопке лифта, словно от этого она могла сработать быстрее. Повезло – двери захлопнулись в тот самый момент, как Артем готов был протиснуться в кабину.

Лифт дребезжащей стрелой помчался вниз, а у меня в голове было только одно – бежать! Бежать, бежать, бежать подальше отсюда!

Я выскочила из лифта и опрометью кинулась к двери. Показалось, что на лестнице раздаются торопливые шаги – еще немного и он уже догонит…

А у меня не было сил говорить с ним сейчас. Не было сил простить, да он и не просил. Словно это было совершенно обычной практикой – завести ребенка на стороне в то время, как законная жена отчаянно пытается забеременеть…

Я прыгнула в машину и резко газанула, стараясь скрыться раньше, чем Артем поймет, в каком направлении я еду. На шоссе выезжать не рискнула – именно там он и станет искать мою машину в первую очередь.

Сколько петляла по забытым богом переулкам – я впоследствии не могла бы сказать. Просто ехала, стараясь как можно дальше оказаться от дома и человека, который ранил также сильно, как, казалось мне когда-то, любил.

Возможно, стоило разобраться во всем этом подробно. Возможно, стоило попытаться понять. В конце концов, через измену проходили многие.

Но у меня не получалось даже представить, что смогу жить, смирившись с этим. Боль, горечь, обида – три ядовитых чувства, затопивших все мое существо, разъедающих разум.

Руки болели от того, как крепко я сжимала руль, словно это был единственный якорь, что меня вообще держал на земле. Оглядевшись по сторонам, я заметила неподалеку призывно светящийся неоновыми огнями бар.

У входа стояла компания – непринужденно, но явно дорого облаченные мужчины; пестро, на грани неприличия разодетые женщины. Они курили и смеялись, и этот резкий звук отозвался в душе чем-то тоскливым.

Я и вспомнить не могла, когда в последний раз выбиралась куда-нибудь с компанией. Поначалу еще мы с Артемом встречались с друзьями, потом у него перестало хватать времени, а меня одну он отпускать не любил. За этим последовали неудачные попытки забеременеть и так я постепенно растеряла свой привычный круг общения. Как бы ни любила я своих друзей, а смотреть на чужих детей, слушать разговоры о том, как чужой малыш сказал первое слово или сделал первый шаг, и сознавать, что не могу родить сама, было просто невыносимо. Как итог – из подруг у меня осталась только одна – незамужняя и бездетная…

Я опустила зеркало и взглянула на свое отражение. Глаза пустые, покрасневшие от слез. Под ними – живописно размазанные следы от потерпевшего крах макияжа. Из одежды – достаточно официальный костюм, в котором собиралась к врачу. Взгляд снова метнулся к яркой компании – я, определенно, выглядела совсем не подходящим для этого заведения образом. Да и плевать! Мне просто нужно было выпить. Просто нужно было место, где можно хоть ненадолго затеряться, спасаясь от всего, что навалилось. Спрятаться от предательства мужа и… самой себя.

Наскоро вытерев лицо салфеткой и пригладив темные волосы, я вышла из машины и направилась ко входу. Никто из стоявших на улице даже не обратил на меня внимания – и это было именно то, в чем я сейчас нуждалась.