Монах

Он оставил гостей на попечение вышедшей на крыльцо хозяйки.

– У меня дома просторно и свободно, – поздоровавшись, начала объяснять Клавдия, – Живу без мужа с дочкой. А для гостей у нас гостиницы нет, поэтому все вопросы решает председатель и сам назначает, кому принимать гостей. За это мы от колхоза получаем некоторые льготы, например, можно заготовить летом траву для животных ближе к дому. У меня имеются корова и овцы, а их надо кормить. Как гостей я сейчас вас угощу чаем, а потом сами будете покупать продукты в магазине, он рядом. У нас тут всё рядом, никуда не надо далеко ходить, а в слякотную погоду бывает, что и пройти невозможно.

Северина заметила, что дом располагался на сухом пригорке, почти на краю небольшого оврага и, можно сказать, на краю деревни, поскольку этот небольшой овраг выходил недалеко от дома в низину, заросшую ивняком. Как потом оказалось, в этой низине протекал лесной ручей, соединяющийся с другим ручьём, выходящим из длинного дугообразного озера, расположенного недалеко, но скрытого от глаз небольшим бором, расположенным сразу за низиной. Позади дома на крутом угоре в верхней его части располагались кучи вываленного навоза. Видать, здесь существовал такой порядок: вываливать всё вниз под угор, а потом часть добра использовать на удобрения, а что не использовано, останется догнивать и зарастать травой.

Через овраг перекинут мостик, а сразу за мостиком располагался колодец.

Весь этот ландшафт хорошо виден ещё при подходе к дому. А в другой стороне, откуда они пришли, простиралось болото с виднеющимся за ним лесом.

– Приглашение получено, давайте пить чай да знакомиться, раз уж мы волей-неволей оказались в ваших краях, – ответил Мефодий, – У вас хозяйство и праздные разговоры с нами вести наверно некогда, кладбище у вас далеко? – спросил он.

– За домом, за ручьём виден бор. Там оно и находится на сухом и высоком месте. Отсюда виден только лес, но оно рядом. А вам надо его посетить?

– Мы для этого и приехали. У Северины там похоронен муж. Вы наверно знаете, что в экспедиции погиб человек.

– Знаем, мы тут всё знаем. Для нас человек был совсем не знаком, но похоронили его, как полагается, не хуже, чем других. К нему сюда никто не приезжал.

– Мы приехали. Так сложились обстоятельства, что раньше не могли, сходим туда прямо сегодня.

– Сегодня не надо, лучше с утра. С дороги отдохните, пройдите по деревне, а завтра уж и за дела. Председатель вас пока не побеспокоит, а потом обязательно придёт звать на работу. Такой уж он у нас беспокойный человек. У него в колхозе работают все: от мала до велика, даже дети. У меня дочка школьница тоже ходит на сенокос и сейчас находится там.

– У вас есть кузница? – спросил Мефодий.

– А как же без кузницы? Кто лошадей будет ковать? Есть, находится у реки. На берег придёте, покажет любой человек.

– Тогда сегодня мы решим предварительно кузнечные проблемы, а для окончательного решения надо сходить на могилку и на месте определиться, что надо сделать.

Северина в диалог не вступала, видя, что хозяйка смотрит на Мефодия и разговаривает с ним. Клавдия действительно с первых минут почти всё время смотрела на Мефодия и с ним вела разговор. В деревне появились новые люди, среди них мужчина в расцвете лет. Клавдию, как женщину, он и привлёк. Не часто в посёлке появляются новые люди, да ещё в разгар сенокосной поры. Свои жители давно все известны биографией, поступками, достижениями, возрастом и скрытыми похождениями, которые на удивление известны до мелочей. У нового человека душа потёмки, а этот человек, который представился Мефодием довольно видный, высокий, крепкого телосложения и не очень разговорчив. Он не стрижётся и не бреется, как приверженец церкви, которой в посёлке отродясь не бывало. А какая душа у него скрывается под бородой, пока не известно. Неизвестно также, привёз он жену или приехал помочь знакомой женщине. На могилке и в самом деле с той поры, когда человека похоронили, никого не было. Местные жители, когда приходят на кладбище, проходят мимо, продвигаясь в нужном направлении. Могилка заросла, чувствовались неухоженность и запустение.

Клавдия и подумала, что живёт одна, а в хозяйстве нужны мужские руки. Почему бы с мужчиной и не поговорить? Такой вмиг хозяйство приведёт в порядок! Одно её насторожило: его взгляд. Он хоть и не старался на неё смотреть, но пару раз она этот пронизывающий насквозь взгляд поймала, отчего поёжилась и возникло какое-то беспокойство. Но это длилось только мгновение, возможно так показалось или так сыграло воображение.

Мефодий тоже уловил любопытный взгляд этой женщины, но волей или неволей пришлось с ней разговаривать. А как иначе? Пришли к людям в гости, побеспокоили и не разговаривать? Так нельзя, надо проявить уважение и такт. В воспитанности ему не отказать, и он в жизни понимал не меньше других, а может и больше.

За столом сидели почти молча. Настя, уставшая от полёта и от новых впечатлений, примолкла и сидела тихо, пока взрослые разговаривали.

– Северинушка, я, пожалуй, пойду искать кузнеца, пока не поздно. Лучше найти его в кузнице, чем идти в дом, – сказал Мефодий после чаепития.

– Хорошо, иди, я найду, чем заняться. Хозяйке, вероятно, тоже надо заниматься делами, не будем больше мешать.

Кузница располагалась и в самом деле на самом берегу живописной неширокой реки. Здание выглядело очень приземистым, обветшалым и похожим на жилище Лешего из сказок. Внутри царил в черноте прокопчённых стен полумрак, а, может, так только показалось после уличного яркого света. Кузнец оказался на месте. Он выглядел, как гора мускулов, склонившихся над наковальней. Его фигура выглядела мощной даже сквозь одежду. Коренастый мужик, широкий в плечах, заросший чёрной щетиной, что-то ковал, не обращая внимания на вошедшего человека. Мефодий, воспользовавшись этим, приучал свои глаза к полумраку.

Наконец мужик отвлёкся от своей работы и спросил:

– Тебе чего?

– Здравствуйте! Я человек в деревне новый, но мне нужна Ваша помощь, нельзя ли договориться, я за работу заплачу, – выпалил одним махом Мефодий.

– Помочь проблем нет, но у меня много работы. Очередь дойдёт – сделаю.

– У вас здесь на кладбище похоронен человек, которого я не знал, но сейчас сопровождаю его жену, которая приехала посетить могилку. Ваш председатель знает, что мы приехали, но у него я спрашивать не стал, считаю, что лучше решить вопрос с мастером.

На могилку мы пойдём завтра, но я точно не знаю пока, что понадобится, а вот это, – Мефодий развернул тряпицу и вытащил рамку с фотографией, – Необходимо будет прикрепить.

Кузнец внимательно посмотрел на фотографию:

– Видел я этого человека. Сделаю. Завтра, когда на месте определитесь, приходи. Где остановились?

– У Клавдии, а фамилию пока не знаю.

– Фамилия Мишина, у неё все останавливаются. Виктор, – только теперь он протянул руку.

Рукопожатие оказалось на редкость крепким. Мефодий, привыкший к труду, чуть не поморщился, но сдержался.

– Мефодий, – представился он.

– Странное имя…

– Если угодно, можно звать Митя или Дима.

– Нет уж, буду звать тебя, как все.

– Ну, мы договорились?

– Приходи завтра, – Виктор повернулся к наковальне и больше не разговаривал.

Мефодий вышел на улицу, на ходу заворачивая рамку в тряпицу.

На берегу под угором бегали ребятишки, но примерно все одного юного возраста. Ряд деревянных лодок выстроился вдоль берега, но взрослых людей не наблюдалось, очевидно, что большинство их в этот погожий день находились на сенокосе. Справа виднелась паромная переправа, передвигающаяся от берега до берега по металлическому толстому проводу и способная перевозить одну гужевую повозку. Около неё виднелось устье впадающего ручья, у которого стоял приютивший их дом.

Мефодий прошёл по берегу, любуясь с высокого склона открывающимся ландшафтом с крутым изгибом реки. Впечатление такое, что здесь находился оазис. В отличие от города совсем не ощущалось никакой прохлады, дискомфорта и свободного простора тундры. Со всех сторон виднелся еловый лес, стоящий по краю болот и вдоль берегов реки и ручьёв, а в низких местах виднелись густые заросли ивняка. Через триста метров на самом краю склона он увидел сельский клуб – низкое, длинное, приземистое деревянное здание с большим замком на двери. Имеющаяся афиша извещала, что в двадцать часов в клубе состоится просмотр фильма.

Около афиши к нему подошёл дед:

– А вы кто будете? – спросил он, – Наверно вы и есть те самые, прилетевшие на вертолёте?

– Точно, связь у вас работает хорошо.

– Что хорошо, то хорошо: связь у нас такая, что не успели вы ступить на землю, а мы уже всё знаем, не выходя из дома, – подтвердил дед.

– Тогда, может, вам и работать не надо, всё само появится?

– Нет, робить нать, – перешёл на привычный диалект дед, – Много робим, стопку некогда выпить. Наш председатель знашь какой, чуть-что и трудодней может лишить, и дров не дать, и вообще…, – он потёр затылок, не зная, чем ещё порадовать случайного собеседника.

– Сейчас люди на сенокосе? – спросил Мефодий, – Никого не видно…

– Все там, здесь токмо аэродромщик, доярки да метеостанция, да ещё дети малые, а большие работают вместе со всеми. А я своё отработал, – поделился дед своими мыслями, – Ничо не заработал. Говорят, при коммунизме и так всё дадут, без денег, нам на собрании сказывали. Красота: робить нать мало, а брать всего много! Курева бы я взял, да бабку нову без прибамбасов, от ней сейчас и ушёл, извела зараза, житья нет. Грит, иди туда, иди сюда, сделай это, а когда же мне научны мысли думать? Мне, может, с человеком надо поговорить, вот, как с тобой сейчас… А она, кочерыжка старая, со свету сживает, выпил бы стопку да не с кем и денег нет.

– Тебе дать на бутылку? – спросил на всякий случай Мефодий.

– Не-а, деньги без толку, магазин щас закрыт и в рабочий день не продают.

– Тогда чего же ты хочешь?

– Я же сказал, ушёл от бабки, чтоб о её свои глаза не смозолить.

– Ладно, скажи мне, человек у вас тут похоронен года три назад, Иваном звали. Не знаешь ли ты, где его захоронили?

– А чего не знать, мы всё тут знаем, он за Егором сразу и лежит. А тебе зачем он? – насторожился дед.

– Проведать приехали, а где похоронен не знаем.

– Сейчас нарисую, – он поднял с земли палку и принялся рисовать прямо под ногами, – Место погоста в виде утюга, захоронений мало. Если смотреть отсюда, надо идти на противоположный конец и на край противоположный деревне, к озеру. Там на краю стоит высоченная ель, её видно отовсюду, от неё в эту сторону метров двадцать. Найдёте могилу сразу, она заросла травой. Там он и захоронен.

– Надпись какая-нибудь есть? – спросил Мефодий.

– Обижаешь… У нас безымянных могил нет, табличка имеется. Место сухое даже в весенний паводок. Всё чин по чину. Я ныне не работаю, – перешёл он на другую тему, – Инфаркт зараза прицепился, докторша так наша сказала. Она не дохтур, а фельшерица, хотела меня в город спровадить, но я не дался, а работать запретила. Бабка меня пилит, что не работаю, приходится стресс снимать. Она кого хошь до инфаркта доведёт, я и терплю, чтоб ненароком другого кого не съедала. А инфаркт выдавлю когда-ле, как чирий!

– Вижу, тяжёлая у тебя, дед, жизнь! – сказал Мефодий.

– Пойду сдаваться, – обречённо сказал дед, потом встрепенулся, – Если хошь, пойдём со мной, щи сварены, рыба есть. Может, бабка расщедрится – нальёт по полстакана.

– Нет, тут нам не по пути, мне пора возвращаться.

– Ну, бывай, если что, заходи.

Дед повернулся и пошёл прочь. Мефодий тоже повернул в обратную сторону через центр к дому. Он обратил внимание на одно выделявшееся здание, которое оказалось местной школой и сейчас на нём на двери, как и на клубе, висел замок.

Северина гуляла с Настей около дома. Она, не привыкшая к вынужденному безделью, сейчас томилась без работы, не зная, куда себя приложить.

– Мы сходили до магазина, но он закрыт, – поведала она, – Откроется только в шесть вечера. На вечер купим хлеба, какую-нибудь банку, да согреем чай. В магазине вряд ли есть какие-либо продукты.

– Верно, здесь кормятся подножным кормом, как и мы. Что люди сами добудут, то и едят, но по слухам места здесь богаче, но лето короче. С кузнецом я переговорил. Посмотрим с утра, что надо, потом пойду к нему. Где могилка, тоже расспросил. Попался мне по пути дед очень разговорчивый, подробно описал, как найти, никого и беспокоить не надо. Лопату и грабли мы попросим у хозяйки, а больше ничего и не надо. Цветов здесь не найти и не купить, только если нарвать полевых. Сейчас, пока есть время, сходим к начальнику площадки, надо записаться на обратную дорогу.

Фёдор Дмитриевич находился дома. Служебное помещение располагалось в другой половине. Туда он приходил во время сеансов связи да перед прилётом самолёта, чтобы продать билеты. Остальное время суток было свободным, но от хозяйственных и ремонтных работ никто не освобождал, поэтому Фёдор Дмитриевич выбирал для этого время и занимался хозяйственными делами на работе по своему усмотрению. Семья состояла из четырёх человек. Двое детей-школьников отдыхали на летних каникулах, причём на сенокос ехать отказались и занимались в ближайшей округе на улице детскими забавами.

В окрестностях дома на высоких мачтах натянуты антенны для связи, что позволило сразу определить нужный дом.

Гончарук посетителей увидел в окно и сам вышел на крыльцо в домашних шлёпанцах и в рубашке.

– Мы к Вам, – сказала Северина, – Нам надо записаться на обратную дорогу.

– Пройдите в служебный зал, там открыто, я сейчас подойду.

Вошедший начальник площадки, имеющий солидный возраст, сейчас имел более строгий вид. Его седые редкие волосы причёсаны. Поверх рубашки одет пиджак с шевронами, а шлёпанцы заменены на ботинки. Пиджак на рукавах имел аэрофлотовские эмблемы, а на груди пару значков.

– Слушаю вас, – сказал он, не заходя в соседнюю дверь, где располагалась касса.

Северина повторила свою просьбу.

– Проблем записаться нет. Самолёт летает раз в неделю и два места на следующий рейс пока есть.

– Нас трое, – сказал Мефодий, – С нами ребёнок. А с датой отлёта мы ещё не определились, скажем позднее.

– С ребёнком проблем не будет. Меня председатель уже предупредил, что надо отправить трёх человек, я о вас знаю. Определяйтесь с датой и вопрос решим. У нас тут сразу становится всё известно, поэтому я не стал вас расспрашивать дома, где всё слышит жена, а привёл в служебное помещение. Мало ли какие у людей проблемы!

– Спасибо, что о нас беспокоитесь, – сказал Мефодий, – Мефодий, – протянул он начальнику площадки руку, – Мы приехали на могилку к мужу Северины, который здесь похоронен. Пробудем мы несколько дней, я потом к Вам зайду и скажу, каким рейсом надо лететь.

– Хорошо, я вас запишу в список, три места. У меня работа прямо на дому, я всегда здесь. Самолёты иногда сам тоже встречаю, но это бывает редко. Чаще ходит к ним мой помощник. Рабочий день не нормирован. Когда люди приходят, тогда я и работаю, если не наступил очередной сеанс связи. А если летит самолёт, разговариваю с пилотами. Ну, что ж, все вопросы вроде решили, – подвёл он итог.

– Ладно, мы пойдём, – сказала Северина, – Остановились мы у Клавдии, тут рядом.

– Я знаю, у неё все останавливаются. Фешенебельной гостиницы в нашем сказочном городе ещё не построили. Дорог тоже нет, а всё остальное, как у людей.

Мефодий понял, что начальнику площадки хочется пообщаться, но он сам на разговоры был не настроен, тем более с незнакомым человеком. С дедом он разговаривал по нужде, чтобы узнать место захоронения, а вести праздные разговоры сейчас не хотелось. Он сухо попрощался, сказав «спасибо», и направился к выходу. Северина и Настя пошли за ним.

Все дела этого вечера оказались сделаны, оставалось встать ранним утром и заняться главным делом. По приходу домой он попросил у хозяйки инструмент, грабли и лопату, чтобы утром не терять время.

Вечером, оставив Настю дома, сходили в магазин и, быстро поужинав, стали укладываться спать. Хозяйка постелила им на диване напротив своей кровати, сообщив, что другая комната принадлежит дочери и она в ней не хозяйничает. Настю положили спать на небольшой, но широкий топчан. Мефодий предложил на топчан свою кандидатуру, но Северина сказала, что он там не вместится и не выспится. Пришлось подчиниться и не настаивать. Хозяйка пошла проведать домашнюю скотину, а они легли спать. К Насте забрался кот, чему она очень обрадовалась.

Какие сны снились Северине, Мефодий не знал, но проснулся ночью от того, что на него кто-то смотрит. Он открыл глаза и взгляд упёрся в соседнюю койку. Хозяйка спала или делала вид, что спит, раскрывшись. Из одежды на ней имелась только короткая футболка, которая практически ничего не закрывала. В этот момент хозяйка, не спеша, повернулась на другой бок спиной к Мефодию, так и не накрывшись одеялом. Сон весь прошёл. К такому сюрпризу он был не готов. Мефодий закрыл глаза и повернулся спиной к соседней кровати, но спать совершенно расхотелось, а вставать среди ночи, когда рядом голая женщина, совсем неудобно и неприлично. Пришлось ему делать вид, что спит.

Утром Мефодий поднялся рано, совсем не выспавшись. Северина, привыкшая вставать раньше других, в этот раз встала после Мефодия. Настю они решили не будить, а хозяйка с раннего утра обряжалась в хлеву. Наскоро попив чаю, взяв инструмент, они направились в сторону кладбища. Хозяйка уже вдогонку спросила:

– Сами найдёте?

– Найдём, – ответила Северина, – Нам объяснили. Настю будить не стали, пусть поспит, мы будем ходить недолго.

Уйти не успели. Откуда-то появился председатель Павел Гаврилович в сопровождении невзрачного короткого крепыша в заскорузлой одежонке с выражением лица, нечего не выражающим, но старающегося поспевать за быстрым размашистым шагом председателя.

– Хорошо, что я вас застал, – вместо приветствия сказал Павел Гаврилович, – Рано же вы поднялись! В вашем распоряжении один час, у нас сегодня в связи с хорошей погодой объявлен субботник. Сходите до кладбища. Я вам выделяю рабочего, скажете ему, что надо сделать и сразу назад. Зовут этого интеллигентного человека Киня, в переводе Иннокентий, почти как Смоктуновский. Он всё сделает, а вас приглашаю помочь сегодня колхозу. У кузнеца я уже был, он сделает железный памятник.

– У нас ребёнок! – только и вымолвила на такой напор Северина.

– Не беспокойтесь! За ребёнком присмотрит Клавдия. Кое-какую рабочую одежду она тоже выделит, вы же не откажетесь помочь колхозу? – спросил он.

– Мы не откажемся, – сказал Мефодий, – Но пусть решает Северина.

– Пойдём, чего стоять, – сказала Северина, – Нам помогают, мы тоже поможем.

– Не опаздывайте, на берегу вас встретят.

Киня заспешил теперь следом за Севериной. Он забрал грабли и лопату и нёс этот инвентарь сам. На кладбище он повёл всех за собой и точно вывел к Ивановой могилке, заросшей травой и мелким кустарником, неухоженной, с покосившимся столбиком над небольшим просевшим холмиком.

Северина присела над холмиком:

– Здравствуй Ваня. Я приехала, позднее приведу к тебе и твою дочку. Ты уж извини, мы сейчас уйдём, но скоро придём снова.

На глаза у девушки навернулись слёзы. Мефодий и Киня отошли на пару шагов назад, чтобы не мешать. Северина молчала, глядя отрешённым взглядом куда-то вдоль. Через пару минут она встрепенулась и сказала коротко:

– Пошли!

Мефодий проинструктировал Иннокентия, и они направились в обратную сторону. Клавдия их поджидала:

– Вы не беспокойтесь, за девочкой я присмотрю, мне Павел Гаврилович поручил.

– Нас председатель попросил съездить на сенокос, – стал оправдываться Мефодий, – Отказать мы не можем. Он нам помогает, даже рабочего выделил и памятник сделают.

Северина зашла в дом переодеваться, а Мефодий взял только предложенную брезентовую куртку, которая оказалась немного маловата, но от комаров защищала. Ещё через десять минут они шагали к реке.

Мефодий сказал:

– Ты уж, Северинушка, не серчай. Нам за эти последние дни постоянно люди делают добро. Привезли, можно сказать, бесплатно, встречают, провожают, кормят, помогают. На добро надо отвечать добром. Оно непременно к нам вернётся, не сейчас, так позднее, но обязательно вернётся. Добро люди помнят долго, как, впрочем, и зло. Зло тоже помнят. Зла в мире ещё очень много. Оно порождает войны, вражду, калечит людей. Добрых людей больше, но их незаметно. Добро на показ не выставляют и не ждут за него награду. Мы сегодня поработаем и вернём часть затраченного на нас добра, поработаем на общее благо. Жаль только, что я сегодня не выспался!

– А чего ты не выспался, я не мешала?

Мефодий замолчал, но потом решил всё же открыть Северине причину своей бессонницы. Она расхохоталась.

– Оказывается, ты у меня бабник! Эка невидаль, увидел голую женщину. Ты на меня каждый день смотришь!

– Я увидел не голую женщину, а какое-то бесстыдство и неуважение, но потом подумал, что она спит и делает это не нарочно, успокоился, но сон прошёл, так и не сомкнул глаз.

– Какой ты у меня впечатлительный! Мне хоть все мужики будут голые, я не замечу и отношусь к этому, как к деревьям. Они весной одеваются, а на зиму остаются без одежды и никого не стесняются. Так в природе всё устроено, всё относительно, беспорядок бывает не в одеянии, а в наших головах. Всё зависит от того, как мы ко всему относимся. Надо воспринимать всё естественно и просто. Хотя, если признаться, я, когда в озере нагишом купаюсь, тоже чувствую некоторое стеснение.

Под обрывом у берега стояла большая вместительная деревянная лодка с людьми.

– Кажется, все в сборе, – сказал сидящий в лодке мужчина, возможно, бригадир этой смешанной бригады, – Можем отчаливать.

Мужчина в корме топнул педаль стационарного мотора. Тот затарахтел, лодка сразу двинулась вперёд, ускоряя свой бег. Ехали очень недолго. Все высадились на огромный луг, где вовсю с утра кипела работа: вдалеке на конной косилке работал мужчина, скашивая траву, а на другой половине поля работали конные грабли, сгребая высохшее сено в длинные валки. Луг продувался тёплым ветром, мешая гнусу сосредоточится и набросится на прибывших людей, но отдельные комары всё же находили свою жертву и безжалостно впивались.

Становище организовали на самом берегу реки. Пока люди выходили и осваивались, задымил костёр, возле которого начала хлопотать женщина, выполняющая обязанности повара. Её работа началась с первой минуты пребывания на лугу. Мальчишки пошли к кустам отвязывать застоявшихся лошадей. Северину бригадир определил к женщинам мастерить из валков кучи из сена, удобные для подвозки лошадью, а Мефодий пошёл с мужчинами на мётку зародов.

Обычная работа в летнюю страду началась. Каждый человек занимался свои делом, а всё вместе это называлось сенокос. Работа физически трудная, изнурительная, на комарах и жаре, но на свежем воздухе. Солнце, поднимаясь выше по небосклону, грело всё сильнее и сильнее, вызывая жажду и желание смыть с себя липкий пот, изнуряя нещадно и немилосердно весь организм. К потному телу прилипали рубашка, труха от сена; впивались вездесущие насекомые. Очень хотелось присесть в тенёчек, отдохнуть, снять усталость и даже поспать. Не меньшие тяготы и лишения испытывали лошади, вынужденные трудиться и переносить все те же трудности, что и человек.

Рассыпавшиеся по всему лугу люди работали каждый на своём участке, переходя постепенно всё дальше и дальше от становища. Луг освобождался от высохшего сена. Виднелись сложенные кучи и поднимающиеся вверх один за другим зароды. Ребята-школьники подвозили на лошадях кучи сена. Для этого использовалась только верёвка, которую ловко заправляли под основание кучи, и прямо на верёвке лошадь тащила её к растущему зароду. Иногда какой-нибудь неумеха плохо заводил верёвку под кучу, и она при страгивании с места опрокидывалась вперёд, размазываясь по лугу. Незадачливый работник спрыгивал с лошади и повторял всю процедуру снова, предварительно собрав рассыпавшееся сено во вновь сооружённую кучу и потратив на это дополнительное время.

Но никто подчас этого и не видел. Каждый человек трудился на своём участке луга самостоятельно, выполняя порученную работу.

Мефодий сразу сказал бригадиру, что опыт по мётке сена у него есть. Ему поручили самостоятельную работу, прикрепив подвозчика куч. Пока Мефодий втыкал в землю стожары и готовил основание будущего зарода, парень успел подвезти ему четыре кучи, которые успешно с помощью лошади они сразу разместили между стожарами, чтобы потом вилами закидывать сено на это основание.

Мефодий сильно удивлялся, что здесь, на Севере, лето ему кажется жарче, чем он привык его видеть. Ни на Соловках, когда он там жил, ни у Лебяжьего озера он такой жары не ощущал. На Соловках мало-мальски острова продувал морской ветер, не дававший застояться жаре, а у Лебяжьего озера лето стояло стабильное без резких колебаний температур. А может так ему казалось? Но, как бы там ни было, а настоящую жару он испытывал сейчас. Монах давно скинул брезентовую куртку, выпустил из брюк подол рубашки, но совсем её снять не рискнул, стесняясь показывать свой обнажённый торс при женщинах. Они хоть и находились в отдалении, но позволить себе раздеться Мефодий не мог. Подвозка куч явно запаздывала. Он успевал забросить наверх всё сено до того, как ему подвезут очередную кучу. На паренька он не роптал и его не подгонял, понимая, что парень хоть и большой, но ребёнок, и ему тоже очень жарко и изнурительно.