Я тебя уничтожу

Я вытаскиваю из брюк ремень и складываю пополам, продолжая смотреть ей в глаза. Она переводит недоуменный взгляд на мою руку, сжимающую кожу ремня, догадываясь, что я хочу пустить его в ход, и её глаза округляются.

– Самгин, я буду кричать, – заверяет меня, а сама еле шепчет.

Мои губы изгибаются в улыбке, стоит мне представить картинку, которую может застать её новоиспечённый муж, если решится очнуться от своего пьяного сна.

– Можешь начинать, – предлагаю, оказываясь рядом.

Сжимаю её короткие локоны, будто суку хватаю за шкирку, и кидаю на огромную кровать. Она тут же встает на колени, планируя уползти, но я не намерен пока никуда отпускать её, сжимаю щиколотку и тяну на себя. Я никогда её не бил, пускай мне и тысячи раз хотелось, но поднять на неё руку казалось кощунством. Она такая маленькая и хрупкая по сравнению со мной, что я даже дышать порой на неё боялся, не то причинить боль. Но сейчас, чаша моего терпения переполнилась и лилась через край.

Сминая простыни брачного ложа, я уселся на кровать, без труда укладывая её на свои колени, задницей вверх. Она плакала, но эти слезы сейчас меня ничуть не трогали, я поднял её голову за волосы, чтобы убедиться, что она не симулируют, но щеки действительно были мокрыми, а приглушенные всхлипы вполне правдоподобными.

Прохожусь, едва ли не лаская, кожей ремня по её покрытым мурашками ягодицам – таким аппетитным, что мне хочется сомкнуть на них свои зубы, укусить и зализать языком.

– Что же ты не зовешь на помощь своего муженька? – спрашиваю, совершая первый удар – не настолько сильный, насколько унизительный.

– Чтоб ты сдох! – приглушенно пищит, когда на её задницу падает удар куда неприятнее.

– Твоими молитвами, дорогая, твоими молитвами, – задумчиво отвечаю ей, не обделяя вниманием ни одну из чувствительных ягодиц, возмущенно колышущихся от грубого обращения. Кожа задницы заметно розовеет, выглядя притягательно-аппетитной, и в попытках избежать очередного удара, она елозит по мне бедрами, то и дело задевая эрегированный член.

Останавливаюсь, изучая грубой кожей ремня следы на ягодицах, и опускаюсь им в расщелину между её ног. Теперь она уже призывно вертит задом, непонятно, осознанно или инстинктивно, зарождая в моём теле волны возбуждения, замешанные на ослепляющей ревности, ненависти и любви. Убираю ремень, думая о том, что наказывать её ладонью мне будет куда приятнее. Но, прикасаясь к Сониной кожи, я уже не в силах удержать себя от того, чтобы повторить последний путь ремня, проводя пальцами по красным отметинам, охлаждая причиненную боль. Очерчиваю кружево трусиков, опускаясь к промежности и замечая исходящий от неё жар. Трусики же буквально сочатся влагой, а сама виновница порки тяжело и прерывисто дышит, пока я занимаюсь своей исследовательской миссией.

Отрываю руки от её кожи и, убираю за спину, упираясь ими в кровать. Соня, почувствовав свободу, отползает и перекатывается на спину, смотря на меня из-под упавших на лицо волос заплаканными глазами. Должно быть, не такой она представляла себе первую брачную ночь с очередным счетом в банке. Я смотрю на неё тяжелым взглядом, и она отвечает мне тем, что скользит глазами от моего раненого виска к белой рубашке, заляпанной кровью, останавливаясь на выпирающем под брюками бугре, и сглатывает слюну.

– Иди ко мне, – слышу свой собственный низкий и хриплый голос.

Соня, словно в трансе, опускает ноги, все еще облаченные в телесные чулки и белые туфли, на мягкий ковер, обходит кровать, останавливаясь передо мной, и грациозно опускается на колени. Блядский взгляд темных глаз прикован ко мне, пока она расправляется с застежкой брюк, добираясь до члена. Моя бывшая женщина обхватывает губами головку полового органа, порхая по ней языком и вбирает его глубоко в себя, как заправская шлюха, какой она и является. Её минет влажный, горячий, как и рот, в который она принимает меня. Соня удерживает мой взгляд, заставляя оставаться в этой реальности, где она шлюха и вовсе не моя, как бы мне этого не хотелось.