Траектории СПИДа. Книга вторая. Джалита

Волк встрепенулся и сразу поднялся, оттесняя своим могучим телом Настеньку, которая тоже обернулась в сторону, откуда, как показалось, прозвучал выстрел.

Николай Иванович со словами: "Это очень нехорошо. Кто-то там у нас балуется. Не иначе как на оленя" – вскочил и направился к коню, продолжая говорить на ходу:

– Ребята, я попрошу вас остаться здесь. Вон там, у шоссе шлагбаум. Перекройте, пожалуйста, на всякий случай и подежурьте. Если какая машина будет выезжать на шоссе, откройте, но не сразу. Посмотрите, кто или хотя бы номер транспорта запишите. А больше вы не имеете права ничего. Не нарывайтесь на неприятности, если браконьеры с добычей едут. Эти страшнее зверей. И все машины, что будут по шоссе идти, записывайте.

Лесник уже сидел в седле своего коня, доставая рацию и продолжая говорить:

Это, видимо, не очень далеко. Я попробую проскакать чуть ниже сначала, а потом поднимусь. Если это пешие, то не уйдут, но скорее всего, что на машине или мотоцикле. Тогда хуже, но попробую догнать и вызову кого-нибудь на помощь. Милиция задержит у Массандры. А, может, ничего и нет, тогда я скоро вернусь.

– Ну вот, с оттенком грусти в голосе проговорил Володя, надевая рюкзак на спину. – Попутешествовали. Теперь далеко не уйдём.

– Ничего-ничего, – успокаивала Настенька,– на большой переход я, может, сегодня не очень гожусь. Сам видел, сколько скользила на кручах. Хотя и не устала, но не против и тут посидеть, тем более что дело есть.

Настенька натягивала на голову свитер, а Володя уже шёл к дороге. Задача, как он полагал, была весьма простая и явно на самый, как говорится, пожарный случай. Во-первых, охотиться мог и охотник одиночка на какого-нибудь зайца. Конечно, охота в заповеднике вообще строго запрещена, однако найти охотника одиночку отнюдь не просто. Разве что Волк Николая Ивановича унюхает издали. Тот действительно способен.

Во-вторых, если охотники на машине и подстрелили оленя, то уехать им не так и сложно, поскольку в лесу проложено много дорог для тушения пожара. Где бы ни поднимался, всё на какую-нибудь дорогу выйдешь. Этот факт хоть и был понятен, но раздражал Володю, так как в лесу он предпочитал ходить по местам, где мало что напоминает присутствие человека.

Но множество дорог имело и свою отрицательную сторону для браконьеров с транспортом. Звук мотора в горном лесу слышен очень хорошо на большом расстоянии. И лесник на своём коне, срезая путь по тропам, да когда о его приближении не знают, может вполне оказаться впереди машины.

Словом, гадай, не гадай, а просьбу со шлагбаумом нужно было выполнять. Дорога эта, отходящая от асфальтированного шоссе, возможно давно не перекрывалась, так как бревно не имело на конце противовеса и верёвки, а лежало себе в стороне от опор.

Володя с Настенькой не без труда подняли довольно тяжёлое дерево и, перегородив лесную дорогу, положили его на металлические стойки, которые, к счастью, здесь всё-таки были. Походив вокруг, они нашли и длинные куски брошенной некогда проволоки и прикрутили концы брёвен к стойкам, как пояснил Володя, в порядке юмора, поскольку самим же скоро придётся раскручивать – не оставлять же дорогу перекрытой на всё время.

Изрядно потрудившись таким образом, Володя предложил сесть в сторонке от обеих дорог на поваленное дерево, откуда, как из засады, легко было наблюдать за движением, оставаясь самим незамеченными.

– Володя, смотри какая прелесть! – воскликнула восторженно Настенька указывая на землю рядом с деревом, на которое они собирались сесть.

Из-под жёлтых, пожухлых за зиму листьев, к свету тянулись невысокие пока стебельки с жёлтыми и сиреневыми лепестками. Совсем рядом выкарабкивался, расталкивая листья ещё один стебелёк, но цветок раскрывал совершенно белые как снег лепестки.

– Это первоцвет. – Тоном знатока и преподавателя объяснил Володя. – Почти самый первый в нашем лесу.

– Что значит "почти самый первый"? – засмеялась Настенька. И тоже поучительным тоном преподавателя пояснила: – Нельзя сочетать слова "почти" и "самый первый". Либо он почти первый, то есть один из первых, либо самый первый, что означает единственный в своём роде. Ты извини меня, дружок, но я лингвист и люблю точность определений. Тебе, как учёному, непростительна вольность в определениях. Так какой же это цветок?

– Хорошо, Настюша, я виноват, – сокрушённо согласился Володя. – Кладёшь меня на самые лопатки. Это, конечно, не самый первый цветок, а один из первых в сезоне. Практически в лесу на ЮБК нет месяца без цветов. Ведь вот, например, любимый всеми и наверняка тобою галантус, а проще говоря, подснежник появляется даже в декабре, когда на земле ещё снег.

– А разве здесь бывает снег?

– О, ещё какой! В горах каждый год выпадает, и случаются весьма сильные снежные бураны. В это трудно поверить сейчас, когда даже в феврале так тепло, что мы с тобой свитера снимали. Но пару лет назад в районе горы Ай-Петри в снегу погибла школьница. Подумать только, на южном берегу Крыма замёрзнуть. А всё по глупости. Группа ребят в воскресенье решила сходить в горы. Погода в самой Ялте была солнечная. Никто не предполагал, что может что-то случиться. Но мать одной из девочек не хотела пускать дочь в поход и, чтобы остановить её, заперла тёплую одежду в шкаф. Девчонка же оказалась упрямой и пошла без пальто и прочих атрибутов. Ну, а когда ребята стали подниматься уже на Ай-Петринское плато, неожиданно повалил снег и подул сильный ветер. Начался ураган.

Это были взрослые дети из десятого класса, но всё же дети и без проводника. Они решили выйти на плато и добраться до метеостанции, чтобы оттуда позвонить в Ялту. Но ветер валил с ног и мог запросто снести в пропасть. Группа разделилась. Несколько ребят направились всё же к метеостанции и добрались-таки, неожиданно наткнувшись на верёвки, которыми пользуются метеорологи для передвижения в сильный ветер. Леера совершенно не были видны издали. Однако позвонить в город им не удалось, поскольку телефон находился в другом домике через дорогу, которую в такой ураган никак невозможно было перейти. В том же домике за дорогой дежурила группа спасателей

В это время оставшаяся в лесу группа решила выкопать под скалами пещеру в снегу и там переждать метель. Решение, наверное, было правильным, если бы не тот факт, что девчушка, которую не отпускала мать, была почти раздета и замерзала.

Один из мальчиков рискнул сам спуститься вниз в посёлок Кореиз. Смелый парень сумел добраться к людям и оттуда позвонил в Ялту. Тогда только из Ялты связались со спасателями на Ай-Петри и те немедленно направились на поиски. Снежную пещеру с почти уснувшими школьниками нашли к утру. И только одну плохо одетую девочку спасти так и не смогли.

– Какая грустная история. Никогда бы не подумала, что на юге могут происходить подобные трагедии.

Настенька задумчиво смотрела перед собой, представляя себе рассказанную картину.

– И что самое ужасное, – продолжала она, – это то, что мать словно предчувствовала несчастье, но при этом своими же руками допустила его. Позволь она девочке одеться и идти с друзьями, всё могло бы окончиться хорошо, но она боялась за дочь, и своим страхом помогла ей погибнуть. Странно всё же судьба распоряжается нами. Мне кажется, что сейчас вот я начинаю понимать одну вещь. Нельзя поддаваться страху. Это очень даже относится ко мне. Я испугалась в этой жизни всего. Испугалась СПИДа, которым заболела. Испугалась, что могу скоро умереть. Испугалась перемен, которые происходят в нашей стране. И этот страх заставил меня делать глупости, которые, как мне теперь кажется, сами по себе ещё страшней. Что-то важное я начала понимать, придя работать в музей.

Лес будто вздохнул от пролетевшего порыва ветра. Сосны закачали головами, медленно останавливаясь. Хвойный запах ещё сильнее проник в лёгкие. Этот аромат хотелось пить, такую радость он вливал внутрь. И то ли это ощущение счастья от пребывания в огромном мире сильных деревьев, где ты совершенно мал и ничтожен, то ли наоборот чувство единения с миром природы, в котором ты что-то можешь и должен делать, но окружающая обстановка пробудила в Настеньке откровения, которых она совершенно не собиралась раньше высказывать никому.

– Ты только подумай, Володечка, Николай Островский написал всего лишь один роман, который стал известен всему миру. Он писал и второй, но не успел закончить. Не будем говорить о художественных особенностях "Как закалялась сталь". Мы не на уроке литературы. Феномен не в языке писателя, а в том, что он писал книгу, лёжа неподвижным в постели и будучи практически совершенно слепым.

Представляешь, быть отключённым от жизни болезнями, но не сломаться от этого и не существовать, принося одни жалобы и страдания близким, а жить, самым настоящим образом влияя на жизни миллионов людей. Вот ведь что потрясает. Он не стал канючить на судьбу, не стал ненавидеть всех за то, что им хорошо, а ему плохо. Он решил использовать единственный шанс и продолжить свою жизнь в романах.

Я читала его письма, которые он и писал своей рукой, пока мог, и диктовал во время работы над вторым романом "Рождённые бурей". Они поразили меня тем, что слепой никуда не могущий выйти человек, которому, казалось бы, всё равно, что происходит в городе, пишет возмущённые письма по поводу того, что тот или иной руководитель оказался ненастоящим коммунистом, что партия терпит в своих рядах врагов, что кому-то из рабочих нужно дать квартиру, так как у него большая семья, и так далее. То есть он продолжал жить жизнью страны, жизнью народа, тогда как многим здоровым и сильным людям в голову не приходило думать о ком-то, жить для кого-то.

И я, как ни больно сознавать, оказалась в числе этих прожигателей жизни. Я испугалась, что скоро умру, и пыталась мстить другим за то зло, которое мне причинили Вадим, его друг министерский работник и этот африканец. А я ведь жива ещё и, кажется, пока здорова. Могу успеть ещё что-то сделать в этой жизни, если её не бояться. Как ты думаешь, Володя?

Усатов обнял девушку за плечи и, притянув к себе, прижал её голову к груди, говоря несколько охрипшим голосом:

– Настюша, милая, ты даже не представляешь, как плохо у нас с тобой складываются дела. И причина не только в твоём СПИДе, о котором ты не можешь говорить уверенно, поскольку не ходила ни к одному врачу. Я не ответил на твоё письмо летом не потому, что согласился с тобой. Если бы не обстоятельства, я бы тогда сразу приехал к тебе вопреки твоей просьбе.

Мне хотелось ещё вчера, когда мы вечером встретились с тобой в ресторане, рассказать всё, но не решился за столом, а в номер ты меня не пустила. Теперь ты сама так откровенна, что и я не могу больше молчать о главном.

– У тебя есть жена?

– Нет, Настенька, гораздо хуже. До получения твоего письма мне пришлось сдавать кровь на анализ, и врачи определили у меня белокровие. Иными словами, у меня, наверное, рак. Это, как ты понимаешь, ничем не лучше СПИДа.

При этих словах голова Настеньки вздрогнула на груди Володи, а тело сразу выпрямилось и огромные испуганные глаза с длинными ресницами уставились в круглое совсем не смеющееся лицо друга.

– Только я умоляю тебя, Настюша, не надо пугаться. Это не на сто процентов верно. И, кроме того, врачи говорят, что есть средства, которые могут исправить положение. Но главное не это, а то, о чём говорила ты. У меня тоже возник вопрос, успею ли я сделать что-то. Мой бывший шеф, Павел Яковлевич, к сожалению, не успел. Именно о нём я сразу и подумал, когда узнал о своей болезни.

– А что было с ним?

– Тут, Настюш, совсем другая история и тоже очень печальная. Расскажу по порядку. Познакомились мы с моим шефом Голодригой несколько необычно. Я еще, когда заканчивал сельхозинститут в Симферополе, подумывал об аспирантуре в Магараче. Конечно, я мог попросить отца и проблем, думаю, не было бы. Но я хотел сам. Пришёл в отдел защиты растений поинтересоваться работой. Так повезло мне, что у них в тот момент отмечали в отделе чей-то день рождения. Я хотел извиниться и уйти, но увидел гитару и сказал, что могу в качестве подарка коллеге только спеть песню. Ты же знаешь, что в этом вопросе я не стесняюсь.

– Да в скромности тут тебя не обвинишь, но и поёшь ты прекрасно.

– Ну, они там тоже так решили тогда. Одна сотрудница тут же повела меня, как ни странно, в отдел издательства, где, как оказалось, работал их руководитель художественной самодеятельности. Его она и попросила помочь устроить меня, так как он, как у нас принято говорить, был вхож к директору, то есть мог войти без предварительного доклада секретаря, что далеко не каждому позволялось. С Женей мы стали большими друзьями и даже живём теперь на одной лестничной площадке в новом доме. Кстати, ты его завтра можешь увидеть на смотре, где я выступаю. Так вот он мне тогда после своей беседы с директором так сказал:

– Володя, я порекомендовал тебя, Павел Яковлевич ждёт, но предупреждаю, когда будешь говорить с ним, не делай упор на самодеятельность. Скажи, что тебя интересует наука главным образом, а самодеятельность, как отдых от работы.

Я, разумеется, так и сказал почти слово в слово. Поговорили мы тогда с Голодригой не долго, но он мне понравился сразу. Очень подтянутый, стройный человек, взгляд напряжённый, словно ждёт от тебя чего-то. Говорит коротко и слушает внимательно, пытаясь понять, не обманывает ли его собеседник.