Скорость тьмы
Скорость тьмы
Евгений Александрович Малякин
…И когда скорость света
влетит в такую же скорость тьмы —
концом времен,
хрустом снежка в варежке станем мы,
каскадами эха, которые не унять.
(Е.М. «Физический цикл»)Всё, что только способен вообразить человеческий мозг
во Вселенной существует реально.
© Евгений Александрович Малякин, 2018
ISBN 978-5-4493-4400-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПРОЛОГ
Тель-Авивский медицинский центр Сураски, родильный дом «Лис»– Он опять остановился! Мамочка совсем прекратила рожать! – акушерка Татьяна Будлов излишне нервно вскрикнула, что не понравилось доктору Вересу. Опытный специалист и сам увидел, что у пациентки вдруг прекратилась родовая деятельность, хотя поначалу все шло удовлетворительно: после тщательного обследования было решено проводить вагинальные роды, и роженице сделали эпидуральную анестезию. Однако что-то пошло не так, и теперь доктор понимал, что придется делать экстренное кесарево сечение.
Не дай бог будет гипоксия мозга, и ребенок задохнется в родовых путях – страшно даже представить последствия этого для всех, в том числе и для репутации крупнейшей клиники Израиля.
Как правило, родовое разрешение посредством оперативного вмешательства не происходит спонтанно, решение о его необходимости принимают заранее, тем более такие профессионалы, как доктор Верес.
Не раздумывая долго, хирург приказал:
– Готовим операцию!
Уже через несколько мгновений доктор Верес разрезал живот роженицы по предлобковой складке, ловко рассек стенку матки, извлек через эти разрезы на свет божий новорожденного и передал того на руки медсестре. Малыш закричал.
+++
Молодая мама Ева Барак тихо плакала в послеоперационной палате, ее мутило и подташнивало после наркоза и получасового зашивания разреза. «Шов, конечно, сделают косметический… Но ведь он есть! – крутилось у нее в голове. – Почему мне говорили, что осложнений не будет, все пойдет по плану? Неужели это я такая нездоровая… или врачи плохо отнеслись к своей работе?».
Ева взяла себя в руки, вытерла слезы. «Надо радоваться, что с малышом все в порядке, в конце концов! И надо быть сильной и мудрой, не сопротивляться тому, чему противиться невозможно», – решила она и выпила теплой воды. Затем девушка по привычке полезла в интернет, включив в голубоватом полусумраке палаты свой смартфон. Нашла интересующую ее информацию.
Оказывается, чуть ли не со времен вымирания неандертальцев постепенно умнеющее человечество училось принимать роды посредством рассечения живота матери в случаях, когда женщина не могла родить естественным путем. Повитухи испокон веку умели с разной степенью ловкости рассечь не только живот роженицы, но и ее матку, после чего было нетрудно вынуть плод.
Однако на этом все хорошее в данной истории заканчивалось, поскольку – и Ева это хорошо уяснила для себя – белое рано или поздно уступает место черному, Бог невозможен без Дьявола, Свет – без тьмы Космоса, а радость обязательно сменяется горем или разочарованием. Диалектика. Единство и борьба противоположностей.
Вот и здесь так случилось, что люди нивелировали свое умение спасать кесаревым сечением детей. На протяжении тысячи лет радость спасения дитяти разрушалась дурным суеверием принимающих роды повитух и хирургов, пребывающих в уверенности, что матку зашивать нельзя. Да, за всю историю человека разумного были спасены сотни миллионов младенцев, но при этом погибло ровно столько же рожавших матерей. Даже когда изобрели анестезию, из-за этой медицинской дикости в людских головах кесарево сечение приводило к поголовной смертности рожениц.
Так Свет умения бодался с Тьмой суеверия до той поры, пока немецкий врач, акушер и гинеколог Макс Зенгер не взял и не зашил матку впервые в истории. Случилось это в 1882 году от Рождества Христова. С тех пор, как Зенгер добился возможности сохранения женской матки при кесаревом сечении, недолгая операция под наркозом почти не несет риска для рожениц.
«Как поздно к нашему людскому роду приходят те самые озарения, которые потом, с течением времени, становятся рутиной, и все удивляются: а разве когда-то было иначе? А разве мы так поздно додумались до столь очевидного прогресса? И почему?» – подумала, отложив смартфон на прикроватную тумбочку, молодая мама.
…Ева вздохнула, вдруг почему-то вспомнив последний свой сон перед днем родов. Тогда она летела над океаном, вытянувшись в струну с выпиравшей вниз полусферой – животом. Давя на ушные перепонки диким воем за ней вырастал страшный гриб взрыва, а потом она попала в некий огромный ангар, населенный уродливыми людьми, тянущими свои руки с длинными корявыми пальцами к ее животу, где сильными толчками давал о себе знать ее сыночек…
«К чему бы присниться такой чуши?» – удивилась Ева, но отогнала от себя мрачные воспоминания. Ей принесли покормить новорожденного сына. Мать нежно поцеловала влажное темечко ребенка и начала успокаиваться – в конце концов, и дурные сны, и шрам на животе ничто в сравнении с тем, что у нее есть теперь ее маленький, любимый…
«Как же его назвать… уже все мозги поломала… Мама, когда еще жива была, на будущее просила для ребеночка имя Давид выбрать, в честь деда. А что, пожалуй, неплохое имя, да и дед заслужил такую память о себе».
Ева приняла решение и даже повеселела, а заглянувшей к ней в палату акушерке Татьяне Будлов сказала: «Спасибо за все», хотя та начала горячо оправдываться и рассказала, что в эту ночь по всей клинике пришлось делать экстренные сечения, и никто ничего не понимает. Больше того, ей позвонила подруга из Memorial Regional Hospital в США и пожаловалась, что у них в это же время пришлось делать два десятка срочных операций из-за полной остановки родовой деятельности у рожениц. Там все в панике, говорят о родовом вирусе…
В самом деле, в родовспоможении происходило что-то ненормальное. Утром 13 декабря в Иерусалиме на улице Хефтман, 1 по заданию Главного управления Министерства здравоохранения срочно созвали Ученый совет. Собравшимся на нем специалистам и руководителям окружных отделений Министерства пришлось узнать удивительное: этой ночью во всех родильных домах Израиля у рожениц внезапно, в полночь, одновременно прекратились регулярные, да и вообще какие бы то ни было схватки, и во избежание осложнений всем пришлось экстренно делать кесарево сечение. Например, в крупнейшей клинике Ближнего Востока, в акушерском комплексе государственного медицинского центра «Шиба», где ежедневно в среднем рожает 25—27 молодых мам, этой ночью пришлось сделать почти 17 незапланированных кесаревых. Остальные мамаши, к счастью, успели разродиться еще днем.
Иначе как не имеющим аналогов в истории акушерским феноменом происходящее назвать было трудно. Тем более что многим израильским светилам родовспомогательной медицины уже успели позвонить коллеги и друзья из разных стран мира, от Японии до Голландии, Германии, Австралии и Китая, и все в один голос рассказывали о необычной «эпидемии сечений», которая накрыла их клиники и центры одновременно в разных часовых поясах и не проходит до сих пор. Никто не рожает нормальным, естественным образом.
Однако для срочного совещания медицинских светил страны и мира был еще один, не менее потрясающий повод.
+++
12 декабря, год 2020, время 11.59.59, Швейцария, помещение, арендованное клиникой «Caritas»
Врач и юрист Людвиг Маноли, директор и второй сын основателя клиники «Caritas» Эммануэля Маноли этой ночью решил лично присутствовать при очередном акте «милосердного убийства».
Начинавшаяся на его глазах процедура была в тонкостях отработана за два десятка лет существования организации, которая помогала неизлечимо больным при их горячем желании покидать наш грешный мир. И, конечно же, двум специально обученным «техникам», которые на месте уже приготовили безболезненно и мгновенно действующий ядовитый состав, присутствие босса не требовалось. Однако в этот раз клиент был старым другом Людвига, с которым они вместе постигали азы юриспруденции и даже как-то пытались устроить дурацкую дуэль на бейсбольных битах из-за прелестей прекрасной молодой Греты.
– Ты готов, дорогой мой Юрген? – спросил Людвиг Маноли, держа за руку неизлечимо больного приятеля, сидящего в удобном кресле перед полыхающим камином. В бытность свою молодым учеником этот человек дружилдаже с его отцом и поэтому был для Людвига буквально членом семьи.
– Да, я готов и подтверждаю свое желание добровольно уйти из жизни по причине болезненного и неизлечимого недуга, – твердо, хотя и слабым голосом заявил Юрген Вальц, глядя в камеру, которая вела съемку специально для последующего предъявления записи полиции.
Слегка дрожащей рукой он принял от ассистента маленькую пиалу с бесцветной жидкостью и, не желая затягивать давно решенное дело, выпил ее одним глотком. Затем в последний раз поднял взгляд на друга, провожавшего его в иной мир, и откинулся на спинку кресла. Дрова в камине трещали, ассистенты смотрели на хронометры – конец должен был наступить через две-три секунды.
Однако через полминуты Юрген открыл глаза и недоуменно посмотрел в сторону Людвига Маноли.
– Выходит, на том свете меня тоже ты, Людвиг, встречаешь? – спросил он.
Шутка вышла натянутой. Доктор ошеломленно расширил глаза, затем грозно посмотрел на ассистентов:
– Вы все точно исполнили?
Перепуганные парни вытянулись в струнки и выдавили из себя:
– Несомненно, ошибки быть не может…
В течение последующего часа яд, милосердно убивший не одну сотню добровольных смертников, был лично два раза приготовлен главой клиники и выпит его старым другом. Эффект был тем же – друг продолжал жить и уже высказал свое возмущение:
– Да вы надо мной издеваетесь, что ли? Я вообще-то заплатил положенные восемь с половиной тысяч евро. И вот за эту пытку, что ли, я плачу, а, Людвиг? Сказал бы прямо, что я тебе дорог, и ты не хочешь меня травить.
Пациент попытался слабо улыбнуться. Даже в этой дикой ситуации Юрген Вальц сохранял всегда присущее ему чувство легкого юмора. А вот на доктора Маноли было страшно смотреть. Он был бледен и, казалось, сейчас сам выпьет очередную порцию яда, лишь бы доказать свою честность и поддержать репутацию.
Доктор пока еще не мог знать, что этой ночью из семи человек в Нидерландах, которые должны были либо тем же способом, либо путем отключения от аппарата искусственного дыхания отправиться на тот свет, все семь выжили, и милосердно убить их оказалось невозможным.
Аналогичная ситуация сложилась и в двух штатах США, Орегоне и Вашингтоне, где была разрешена эвтаназия; три человека таким же образом не умерли в Бельгии, один в Люксембурге, шесть в Германии…
«Такое ощущение, что Господь Бог в минувшую полночь отменил смерть от яда, в том числе и эвтаназию», – растерянно думал Людвиг Маноли, возвращаясь под утро домой. Он был шокирован происходящим, ведь смертельно больного друга удалось успокоить и усыпить только мощной дозой снотворного: лекарственные препараты на организм, как оказалось, подействовали.
– Но что делать дальше? Неужели это не экстраординарный случай, и теперь дальше дело так и пойдет? Вернее, не пойдет? – спрашивал себя Маноли.
Настоящую новую реальность глава клиники пока и представить себе не мог. Ему доложили, что подобное произошло этой ночью еще с двумя их клиентами, то есть проблема заключалась явно не в составе и качестве яда.
…Уснуть под утро у крайне взволнованного Людвига так и не получилось. Он стал звонить близким друзьям и коллегам в разные страны мира и рассказывать о феномене. В том числе руководитель клиники «Caritas» поговорил и с бывшим однокашником, ныне министром здравоохранения Израиля. Доктор Иаков Липман был крайне удивлен и, выслушав доктора Маноли, сказал следующее:
– А у нас обратная история. За последние шесть-семь часов, начиная с полуночи, самостоятельно не родила ни одна женщина, а тем, кто уже начал рожать, сделали кесарево, потому что схватки, даже самые сильные, необъяснимым образом прекратились.
– Получается, Иаков, у нас теперь нельзя умереть, а у вас – родиться? Что за проклятие?! Интересно, а других странах что происходит? – произнес в трубку Людвиг.
– По родам мы тщательно мониторим ситуацию в Евразии и Америке – везде тоже остановка, какой-то стоп-кадр. Абсолютно необъяснимая массовая патология. Ладно, будем разбираться, – откликнулся Иаков Липман и заторопился на совещание Ученого совета.
Израильский министр еще не знал, что уже в пятидесяти семи странах в эти часы собирались аналогичные советы медицинских светил, чтобы попытаться дать объяснение происходящему за последние сутки, начиная с полуночи с 12 на 13 декабря по иерусалимскому времени.
Везде творилось одно и то же: миллионы рожениц не могли родить, и надо было срочно принимать решение о небывалом в истории массовом применении кесарева сечения для спасения жизней матерей и младенцев.
В то же самое время миллионы дряхлых стариков, которым врачи уже не давали на жизнь и пары часов, так же, как и тысячи смертельно больных и готовых на «милосердное убийство» людей, никак не могли умереть своей смертью. Приходили только сводки о катастрофах, ДТП со смертельным исходом и убийствах. Умирать люди продолжали, но только неестественными способами. Естественная смерть будто бы приказала человечеству долго жить…
…Саму жизнь некоторые мудрецы считают пассивной эвтаназией. И вот эта пассивная эвтаназия в одну секунду прекратилась, остановилась, замерла на некой невозможной точке.
Как будто с сумасшедшей скоростью в 300 000 км/сек. летел луч света. И вдруг натолкнулся даже не на стену из Вечности – нет, он столкнулся с таким же лучом тьмы, летящим ровно с той же скоростью. Это как материя сталкивается во Вселенной с антиматерией, после чего и происходит не взрыв, а что-то вроде стоп-кадра, зеро, оглушительная неподвижность и тишина.
Бог и дьявол, Жизнь и Смерть уперлись друг в друга невидимыми миру лбами. И никто – до поры – не может победить на этой, недоступной миру людей границе.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Бог против всех
«Господи! Да будешь ты ни за, ни против нас!»
(Симон Бар-Кохба, вождь восстания против Рима, 132—135 гг)
Глава первая
Израиль, Тель-Авив, 17 декабря 2020 года, 12. 30 по местному времениЕва Барак собралась смотреть по телевизору чрезвычайную сессию ООН. Звук был сильно приглушен. Молодая мама недавно покормила грудью новорожденного Давида, и тот, благодарно причмокнув губками, уснул в кроватке в соседней комнате. А израильтянка тут же бросилась к «ящику».
Страсть к просмотру телепрограмм появилась у Евы внезапно, и если бы ей еще неделю назад кто-то сказал, что она с таким вниманием будет слушать скучные токовища мировых политиков, она бы только посмеялась. Несмотря на молодость, девушка отлично знала: суть политики кроется во лжи и парадоксах типа того, что «лучшая республика – это монархия», как говорили во Франции середины девятнадцатого века.
Однако сейчас неожиданная тяга к новостям была вполне объяснима: в мире стали происходить пугающие и странные вещи.
«В такое время жить без информации для нормального человека просто невозможно. А я – молодая, стройная, красивая женщина двадцати семи лет, без внутренних комплексов и самоуничижения – как раз считаю себя нормальной, – думала Ева, перещелкивая кнопки на пульте в поисках самой информативной передачи. – Меня, как и большинство людей обычного склада ума, притягивают к себе три „з“ – загадочное, золотое, знаменитое. Ну, пожалуй, еще мне очень интересны вопросы грядущего изменения человека во всех смыслах – от биологического, до духовного. Это одно из „з“ – загадочное…».
Помимо всего прочего, девушка любила современную музыку и кино, с удовольствием танцевала, когда выпадала возможность оттянуться на вечеринках, занималась по мере сил спортом. Внешне Еву Барак вряд ли можно было отнести к определенному племени и, скажем, назвать «дитя еврейского народа». Однако сама молодая женщина помнила высказывание Сартра о том, что Израиль – единственная страна в мире, где можно назвать человека евреем, не опасаясь прослыть антисемитом.
В общем, ни социальная принадлежность к определенной группе, ни национальность Евы Барак не были ярко выраженными. Но при всей простоте поведения было в ней что-то неуловимо аристократическое – в осанке, поворотах головы, движениях рук, манере говорить…
Обладательница копны темно-каштановых волос, Ева так и завораживала людей взором оливковых, с печальной поволокой глаз, которые еще называют « болотными», потому что на ярком свете они становятся зелеными. Ее кожа, несмотря на жаркое израильское солнце, была очень светла, и покрывалась под его лучами веснушками.
При всей смешливости характера и добродушии, девушка глубоко внутри была очень серьезно и даже трагически настроена: «от многой мудрости – многие печали». Она всегда помнила, что ее род – из земных страдальцев, что, например, ее прабабушка-полька содержалась в одном из западногерманских концлагерей, который в 1945-м году освободили американцы.
«Я уцелела чудом и таким же чудом сумела перебраться в США, там и познакомилась со своим будущим мужем. Мы вскоре переехали из Америки в новое государство Израиль. И, как ты видишь, милая, мы неплохо в итоге устроили жизнь и себе, и своему потомству, – рассказывала она девочке. – Только вот горе у нас какое с тобой случилось, мама и папа твои погибли от теракта в Иерусалиме… Бедная ты моя сиротка…»
Ева тяжело пережила гибель родителей, подростка долго водили к психологу. Девочка рано повзрослела и поумнела. В душе она возненавидела террористов и поклялась мстить им, насколько возможно, всю оставшуюся жизнь. «Как может тот, кто презирает собственную жизнь, наглеть настолько, чтобы становиться хозяином твоей жизни и решать – умереть тебе, твоим близким, или нет?!» – душа в себе злость, размышляла девушка, прочитав изречение Сенеки на эту тему.
При этом Ева в принципе не питала неприязни к обычным, мирным и трудолюбивым арабам, в «Фейсбуке» среди ее друзей, с которыми она иногда переписывалась, была и палестинка Фатима, и иорданец Марван. «Мусульмане как религиозная сила пришли на историческую сцену позже христиан, но это не значит, что они глупее или их религия хуже… Ведь в раннее средневековье, когда в Европе царила тьма мракобесия, именно арабские врачи, математики, поэты были светочами образования и прогресса, – размышляла юная Ева, читая книги по истории и культуре. – Другое дело, что экономические трудности, большая перенаселенность стран Ближнего Востока с их безработицей и неравенством, выталкивают мусульманскую молодежь в руки террористических проповедников. И от этого многие беды нашей общей цивилизации».
Но потрясения юности, связанные с гибелью родителей, с годами слегка потускнели. Ева успешно окончила обычную государственную школу, получила аттестат зрелости. Несмотря на тягу к исторической и культурологической литературе, специальность Ева Барак выбрала себе иную – из естественных наук. Ей хватило знаний и усидчивости, чтобы поступить в Научно-исследовательский институт имени Вейцмана в Реховоте. Но перед этим девушка, как положено по закону, отслужила в Армии обороны Израиля, где провела два года, физически хорошо окрепла и закалилась.
В институте Ева выбрала направление биотехнологий и изучения в связи с этим возможностей ДНК-компьютеров, которые пришли на смену компьютерам кремниевым. Молодую женщину сначала заворожила простая мысль, что двойная спираль ДНК, по сути, не что иное, как программный код, общий для всех живых организмов на Земле, что по простоте и универсальности он стоит на одной ступени с машинным двоичным кодом. Однако при этом с ДНК возможно вытворять такое…
Затем она оценила перспективы того, что ДНК-компьютеры будут вести вычисления с высокой параллельностью, позволяющие анализировать все возможные решения задачи одновременно при помощи биохимических реакций.
Сделать молекулярные вычисления удобными и технологичными – такую задачу поставил перед своей группой ученых и примкнувших к ним студентов «на подхвате» доктор Эхуд Шепиро, один из создателей конечного биоавтомата, биологического транзистора. Группа занималась молекулярными, клеточными биохимическими технологиями и даже создавала для замены поврежденных – раковых, например – клеток орфанные препараты.
Ученые, помимо прочего, считали себя последователями знаменитого Крейга Вентера, который в 2010 году синтезировал первую в мире искусственную бактерию, фактически, став первым Создателем живой материи после Бога. Группа Шепиро негласно поставила себе цель вплотную подойти к созданию в искусственных условиях человеческого организма вплоть до мозга. Эти исследователи, в отличие от многих других, бесстрашно использовали знаменитую систему редактирования генов CRISPR-cas9 и получали почти фантастические результаты.
Ева с увлечением работала вместе с коллегами над этими потрясающими в перспективе проектами. «Мы лезем в компетенцию богов, – записала она тогда в смартфон, где вела что-то вроде личных дневниковых записок. – Программируемая молекулярная вычислительная машина, при условии ее дальнейшего развития, боюсь, будет способна в обозримом будущем участвовать в создании не только искусственного разума, но и искусственного тела человека. А реконструкция базовой генетической матрицы, вмешательство в генетический код? Впереди у нас – метабиологическая эволюция человека по Джонасу Солку. Как же это все интересно!»
Окончив основной курс, девушка даже решила пойти в существующую при институте школу постдипломного образования имени Файнберга – туда принимали студентов, желающих получить вторую и третью академическую степень.
Уже учась в школе и работая в статусе лаборанта-практиканта в группе Эхуда Шепиро, Ева довольно быстро и решительно – в штурме и натиске ей невозможно было отказать! – вышла замуж за надежного, хорошего парня и через год забеременела.
Весь год после замужества был тяжелым, в чем-то мучительным, ведь беременности от Евы ожидали чуть ли не мгновенной. Из-за явно надуманной задержки родители мужа даже предлагали молодой снохе лечение, так как боялись, что кто-то из молодоженов бесплоден. Но все разрешилось благополучно, и маленькое новое счастье семьи теперь тихо посапывало в кроватке светлой просторной квартиры семьи Барак.
+++
…Ева чуть прибавила звук телевизора. «Попробую отнестись к предстоящему зрелищу серьезно, хотя это и непросто, ведь ООН как-то назвали «групповой терапией для населения мира» и «бабушкой, которую все уважают, но никто не слушается», – подумала она.
Однако сейчас был тот самый редчайший в мировой практике случай, когда жаркие прения дипломатов и политиков привлекли внимание доброй трети из восьми миллиардов населения Земли, и даже тех, кто смотрит в своих жалких лачугах еще ламповые телевизоры.
Мир уже неделю находился в состоянии шока, и этот шок был далек от завершения. Наоборот, с каждым днем творящееся с людьми биологическое безумие становилось все непонятнее, страшнее. Поэтому и Ева Барак, ранее почти равнодушная к происходящему вне ее квартиры и семьи в Тель-Авиве, сейчас прилипала к экрану, как только младенец успокаивался и давал ей такую возможность.
– Ученые разводят руками и ничего не могут объяснить, потому что все это пока вне понимания науки! Однако наше руководство пришло к выводу, что налицо отвратительный акт международного биологического терроризма, – кричал с трибуны, перекосив холеное лицо российского вельможи, Василий Золотов, спецпредставитель страны в ООН. – Но не только это! Речь идет и о генетическом терроризме, применении новейших разработок теневых специальных лабораторий США и НАТО. Все беременные мира, по нашим данным, закончили либо выкидышами, либо вспомогательными сечениями, поскольку сами родить женщины уже не могут! Вот до чего довели род человеческий подлые политиканы Запада! Все мы тут на самом деле давно уже стали организацией разъединенных наций!
В зале, обычно флегматично выслушивавшем любую политическую ахинею любого представителя почти двухсот стран мира, на этот раз остро реагировали на все заявления такого рода, что свидетельствовало об общем паническом настроении мировой элиты. Раздались крики, свист и даже заунывные звуки какой-то африканской трубы из кости носорога.