На пути к плахе
Грудь королевы бурно колыхалась во время чтения.
– Я обязана вам большой благодарностью, – сказала она Кингстону. – Встаньте!.. Кто вы такой?
– Ваше величество, предварительно еще одно слово, – сказал Кингстон. – Священник Кэмпиан, переодетый зубным врачом, служит посредником для передачи писем между Марией Стюарт и послом Мендозой. За зеркалом в комнате последнего спрятана переписка заговорщиков.
– Благодарю… благодарю вас!.. Ваша верность должна быть награждена. Ну а теперь ваше имя!
– Оно находится в этом документе, – ответил Кингстон, подавая королеве бумагу, написанную Валингэмом. Елизавета бросила на нее беглый взгляд.
– Кингстон? – воскликнула она с совершенно особенным выражением, не поддающимся описанию.
Трудно было бы описать и быструю неоднократную перемену в чертах государыни, которая, очевидно, выдерживала жестокую внутреннюю борьбу.
– Да, я – Кингстон, – ответил тот после короткой паузы, так как Елизавета не прибавила ни слова к своему возгласу. – Я – ваш всеподданнейший слуга и прошу только об одной милости! Дозвольте мне служить и дальше вам, ваше величество, так как я рассчитываю в скором времени предать Кэмпиана в руки правосудия.
Хитрец ловко вел свою игру. Елизавета, пожалуй, успела уже тем временем сообразить, что Берлей неспроста прислал ей этого человека.
– Правда, – пробормотала она, – ваши прежние проступки должны быть забыты ради услуг, которые вы оказали нам. Не рассчитывайте, однако, на награду за них… Встаньте!..
– Я уже награжден вашей милостью! – не вставая с колен, возразил Кингстон, может быть, не без досады на скупость государыни. – Но у меня есть еще одна просьба к вам, ваше величество.
– Я согласна выслушать ее, – ответила Елизавета.
– То, что я сделал раньше для лорда Лестера, было сделано мною ради его спасения; я принес жертву, которую он принял, но за которую я никогда не видел от него признательности. Ведь он действительно вступил в брак с леди Филли Бэклей.
Королева на минуту задумалась, а затем сказала:
– Я разгадала вас, но самопожертвованию в пользу вашего господина равнялась ваша дерзость против вашей королевы; вы не заслужили награды.
– А может быть, я удостоюсь ее, когда доложу, что супруга графа Лестера вот уже десять лет живет в его замке Кенилворт, принимает там его у себя и вообще пользуется всеми своими правами.
– Правда ли это? – воскликнула Елизавета таким голосом, который походил почти на страдальческий вопль.
– Это верно, – подтвердил Кингстон. – Вы сами, ваше величество, могли бы убедиться в справедливости моих слов, если бы в той местности случайно устроилась охота. А до тех пор я буду наблюдать за охотничьим замком, чтобы не допустить удаления этой особы.
– Это вы из мести предаете Лестера?
– Я не предаю лорда, ваше величество, а только доношу по долгу верноподданного вам, моей повелительнице, что он изменяет вам; кто не верен в одном, тому не трудно при случае дойти до измены и в другом.
Елизавета размышляла некоторое время.
– Правда, – сказала, наконец, она вполголоса, – моя слабость навлекла на себя жестокую кару. Молчите о своих сообщениях, наблюдайте за Кенилвортским замком и доносите мне! Но это не самое главное; первым долгом заботьтесь об исполнении приказов лордов Берлея и Валингэма. Вы отпущены.
Кингстон покинул королеву. В аванзале он столкнулся с обоими министрами, с которыми обменялся несколькими словами, после чего они оба отправились к своей повелительнице, тогда как Кингстон поспешил к себе на квартиру, а затем в скором времени покинул и ее в ночную пору и пустился в путь, направляясь в Шеффилд.
Спустя некоторое время лорду Лестеру доложили о приходе агента парламентской полиции.
Название тайного судилища для политических и уголовных преступлений звучало грозно даже для высших сановников государства. Поэтому Лестер немедленно принял посетителя и, к своему удивлению, тотчас узнал его. Пред ним стоял Пельдрам.
– Как вы осмелились? – с досадой воскликнул Лестер.
– Милорд, мое теперешнее звание должно было бы послужить вам достаточным ответом, – сказал Пельдрам. – Но я пришел не по долгу службы, а в ваших интересах.
– Как… в моих интересах?
– Именно так, милорд… Это побудило меня еще много лет назад уничтожить змею, которую вы пригрели у своей груди и которая замышляла вашу гибель.
– Вы намекаете на Кингстона?
– Разумеется, милорд. Не скрою, я действовал не бескорыстно, потому что хотел поступить на его место, но я служил бы вам верой и правдой, на что готов еще и теперь.
– Допустим, что я поверил бы вам; в чем же заключалась бы тогда услуга, которую вы намерены оказать мне?
– Прежде всего в сообщении, что Кингстон принадлежит к полиции Валингэма и попал на службу при содействии лорда Берлея.
– Ах… неужели?
– Да, милорд… Затем скажу вам еще, что в настоящее время Кингстон наблюдает за Кенилвортским замком, а это немаловажно.
– Боже мой! – воскликнул Лестер.
– Тот человек – мой заклятый враг, отмстить ему – цель моей жизни. В настоящее время он мне недоступен, но я желал бы вредить ему, в чем возможно. Я знаю, что происходит в замке, и догадываюсь, по чьему приказу находится там Кингстон. Может быть, вы еще в состоянии помешать замыслам ваших врагов?
Лестер тяжело вздохнул и задумался.
– Благодарю вас, Пельдрам, – сказал он наконец, – мы еще увидимся с вами. Надеюсь, что мне удастся все уладить. Но пока я остаюсь вашим должником.
Пельдрам поклонился и вышел.
Лестер сел к письменному столу и поспешно написал письмо, которое тотчас отправил с верховным гонцом. Сам же он переоделся и поехал в Вестминстер. У него было на уме получить на некоторое время отпуск, чтобы посмотреть самому, как поступить для сокрытия связи, которая так долго оставалась необнаруженной, что он почти перестал опасаться ее разоблачения.
Глава девятая
Насилие
Прежде чем описать катастрофу, которая, в сущности, осталась совершенно невыясненной, но которая важна для нашего рассказа, потому что вследствие ее Филли бесследно исчезла со сцены, нам необходимо сначала сообщить о ходе и значительности нового заговора в пользу Марии Стюарт с той поры, как Кингстон посвятил кого следовало в свои открытия.
Хотя арест, процесс и казнь Кэмпиана были крупной неудачей для заговорщиков, однако, когда им стало известно, что он ничего не выдал, они успокоились. Кроме того, Пэрсонс благополучно вернулся из Англии, чтобы сообщить о настроении народа. Приверженцы Марии Стюарт решительно не догадывались, насколько посвящены в заговор их противники. Пэрсонс уехал обратно в Шотландию с деньгами, собранными на общее дело, а в то же время Гизы все энергичнее вели дело заговора к его осуществлению.
Между тем Валингэм имел повсюду своих шпионов. Секретарь французского посланника был подкуплен; посланник Иакова VI предал сам своего повелителя; один из слуг Леннокса играл роль предателя по отношению к нему.
Помимо всех этих планов, составился еще один более ограниченный союз, имевший целью умерщвление Елизаветы. В состав его входили лорды Арден и Соммервиль, а также священник Голл. Союзникам много содействовал в Англии сэр Фрэнсис Трогмортон, сын бывшего посланника Елизаветы при дворе Марии Стюарт; он был арестован первым. За ним последовали граф Нортумберленд с сыном, граф Эрондель, его жена, дядя и брат. Лорду Паджету и Чарльзу Эронделю удалось бежать. Трогмортона трижды подвергали пытке, но он не сознался ни в чем до самой смерти, которую принял на эшафоте. Крейтон и прочие арестованные священники также были казнены.
Около этого же времени распространилась безумная молва о любовных похождениях Елизаветы и ее безнравственных поступках, что жестоко возмутило королеву.
Конечно, этот разговор только ухудшил положение Марии Стюарт, и, несмотря на ее жалобные письма к Елизавете, последняя приказала перевезти ее в замок Уитфилд, а затем в еще более мрачный замок Тильбери.
В разгаре всех этих прискорбных, грустных и угрожающих событий случилось то, что Лестер совершил или приказал совершить деяние, которое, несмотря на смутность сведений о нем, заклеймило навеки этого любимца Елизаветы; сама же королева приняла происшедшее как удовлетворение для себя, вопреки всякой женственности.
Филли занимала по праву положение супруги Лестера и в течение нескольких лет подарила ему двоих детей. Мать находилась при ней, и вся маленькая семья жила тихо и спокойно в отдаленном охотничьем замке Кенилворт, где уединение обитателей нарушалось только редкими посещениями Лестера.
Суррей и Брай наконец нашли Филли; но когда она заявила, что желает всецело посвятить свою жизнь супругу, то они удалились и в сопровождении Джонстона покинули Британию вообще, чтобы поступить на военную службу за границей. Однако слухи о замышляемой казни Марии Стюарт, уже тогда носившиеся в Европе, впоследствии снова привели их обратно.
Мать Филли через некоторое время умерла и была погребена и оплакана дочерью и внуками. Филли, насколько известно, исключительно занималась воспитанием своих детей.
Так сложились обстоятельства Лестера с этой стороны, когда Пельдрам, как мы видели, предостерег его, и граф принял какое-то решение.
Несколько ограниченный, Лестер пока воображал, что имеет дело лишь с Берлеем и Валингэмом, и самомнение нашептывало ему, что в данное время он может вступить в борьбу с ними обоими. Поэтому граф, отправившись в Вестминстер, обошелся с Берлеем довольно резко, на что, однако, лорд Сесиль только улыбнулся.
Валингэм заговорил с Лестером, но тот так неучтиво оборвал его, что статс-секретарь был почти готов рассердиться; однако он вскоре овладел собою, и когда граф пристальнее всмотрелся в его черты, то ему стало ясно, что он сдерживается лишь в надежде на удовлетворение иного рода.
На аудиенции королевы в тот день не произошло ничего особенного; только в заключение Берлей подал Елизавете депеши, которые приходилось считать тайными, так как их содержание не обсуждалось на совете.
Когда Елизавета удалилась в свои апартаменты, лорд Лестер по обыкновению последовал за нею; королева сначала прочла депеши, прежде чем обратить к нему взор, а когда наконец взглянула на него, то ее глаза были строги и словно пронизывали виновного.
– Ваше величество, – сказал Лестер, увидав в этом предлог к разговору, – я принужден просить о кратком отпуске.
– Вот как? – промолвила Елизавета. – Разве вы опять больны? Насколько я заметила, вы заболеваете через правильные промежутки времени. Ах, если бы я могла также ссылаться на болезни!.. Но это недопустимо для меня!..
– На этот раз неотложные дела призывают меня в мои поместья.
– А куда именно собираетесь вы ехать?
– В мои владения в восточной части графства, ваше величество.
– Кажется, у вас там обширные, прекрасные леса?
– Молва часто бывает обманчива!
– В этих лесах есть красивые охотничьи замки?
– Замки, да, но не из красивых, ваше величество.
– Как вы думаете, не вправе ли я воспользоваться отдыхом при таком множестве занятий и среди стольких треволнений?
Лестер чутко насторожился и уклончиво ответил:
– Никто не может помешать в том вам, ваше величество!
– А мой долг? – возразила королева. – Но я хочу попробовать, не удастся ли мне успокоить свою совесть; право, я сделаю так! Когда вы собираетесь ехать?
– Завтра же утром.
– Не можете ли вы подождать до послезавтра?
– Если вам, ваше величество, угодно…
– Прошу вас, Дэдлей!
– Я повинуюсь.
– Ну, тогда я напрошусь к вам на неделю в гости. Чтобы воспользоваться удовольствием охоты, мы можем поселиться… ну, хотя бы в Кенилворте. Послезавтра мы покинем Лондон.
Королева подала рукою знак и отвернулась. Лестер был отпущен этим жестом и не посмел больше обращаться к ней с речью. Ему казалось, будто его ударили по голове, – до такой степени был он ошеломлен.
По возвращении домой граф тотчас же послал за Пельдрамом и, когда тот пришел, объявил ему, что желает знать, каким образом наблюдают за Кенилвортом и тою местностью, где расположен замок.
– Я буду там с достаточным количеством людей, – сказал агент, – но боюсь, что мне не удастся сделать многое, так как нам могут помешать именем королевы.
Лестер не ожидал ответа на свое письмо и не получил его; вскоре стало известно, что королева покинет на неделю свою столицу, для чего поспешно приступили к сборам и приготовлениям. Особенно усердно принимались меры безопасности, и в назначенное время королевский двор покинул Лондон.
То, что должен был выстрадать Лестер во время этой поездки, не поддается описанию. Его личность и каждый его шаг подвергались строжайшему наблюдению, точно он был пленником. Вместо того чтобы ехать прямо в Кенилворт, Елизавета расположилась на ночлег в деревне, немного не доезжая замка. Туда прибыли только на другой день пред полуднем, к завтраку.
Напрасно пытался Лестер тихомолком войти в сношение со своими людьми, – его не допустили до этого. После завтрака Елизавета потребовала, чтобы ей показали всю внутренность замка, который уже сильно обветшал. Лестер должен был водить ее повсюду сам.
Пройдя анфиладу комнат, царственная гостья дошла до запертой двери, которую Лестер хотел миновать.
– Куда ведет эта дверь? – спросила Елизавета.
– Там старинные комнаты, куда входили редко или даже совсем не входили в последнее время, – ответил Лестер. – Я сам никогда не видал их; говорят, там жутко…
Королева окинула взором высокие своды дверей, массивные дубовые доски и, покачав головой, промолвила:
– Я мало верю сказкам про старинные замки, поэтому прикажите отворить этот вход; мне интересно знать, что скрывается за ним…
Лестер был бледен, как смерть; однако он велел позвать дворецкого и приказал ему отворить дверь. Тот, поискав дрожащими руками ключ, отпер замок, трясясь, как лист.
Еще во время отпирания раздался громоподобный, оглушительный треск, от которого дрогнули и пол, и каменные стены. Почти у всех вырвался возглас удивления. Смотритель замка толкнул одну половинку дверей и отскочил назад.
С первого взгляда можно было убедиться, что за этой дверью скрывалась внутренность одной из замковых башен, но в этом помещении не было ни пола, ни потолка; вверху виднелись башенные зубцы, под ногами зрителей зияла темная, мрачная пропасть, откуда доносился глухой шум. Королева стояла окаменев от ужаса, как и все ее провожатые; Лестер походил на мертвеца.
– Покинем этот замок, – воскликнула наконец Елизавета, бросая зоркий взгляд на графа, – я не могла бы ни секунды долее чувствовать себя здесь в безопасности!
Королева ушла, за нею последовала ее свита, а позади всех шел Лестер неверными, дрожащими шагами.
Из охоты ничего не вышло; все тотчас же возвратились в Лондон, и Елизавета никогда, ни единым словом не напоминала Лестеру о случившемся. Она, вероятно, думала, что он жестоко наказан, так же как и она жестоко отмщена сопернице, которая, несмотря на свое убожество, бедность и низкое происхождение, одержала победу над богатой, красивой, знатной королевой.
Как уже известно, Филли совершенно исчезла с лица земли с того момента. В лучшем случае можно было предположить, что Лестер впоследствии укрыл ее и детей в более надежном месте. Но продолжительная болезнь, которой он подвергся после упомянутого события, заставляет предполагать худшее.
Кенилворт был, во всяком случае, одним из ужаснейших сооружений седой старины. Будучи первоначально итальянским изобретением, оно затем быстро распространилось по всей Европе и служило для целей бесследного исчезновения людей. Возможно, что Лестер отдал приказание, в случае открытия убежища его семьи в башне, погубить их всех. Возможно также, что он доверил тайну Филли, и она мужественно решила лучше погубить себя и детей, нежели еще раз поставить своего возлюбленного супруга в затруднительное положение ради себя. Однако достоверных сведений не имелось, все предположения были малообоснованны; а Кенилвортская башня продолжала наводить ужас на население страны.
Удивленный столь быстрым отъездом двора, Кингстон навел в замке справки о причинах этого. Результаты, по-видимому, мало соответствовали его желаниям, так как он велел и своим людям немедленно отправиться в Лондон, сам же уехал иным путем. Углубившись в свои мысли, он не заметил, как встретился с тремя людьми, и испуганно поднял свой взор на них при их внезапном появлении.
Все трое встретившиеся были верхом, как и он, и смотрели на него испытующим взглядом; он сделал то же самое.
– Черт возьми! – воскликнул один из них. – Это – он!
– Брай! – вырвалось из уст Кингстона.
– Да, негодяй, это – я! – воскликнул тот.
Все стремительно обнажили свои мечи.
– Я вас арестую, – крикнул Кингстон, – именем королевы вы – мои пленники!
– Думай только о себе, негодяй! – крикнул Брай, пришпорив свою лошадь.
Кингстон быстро сообразил, что ему следует предпринять. Он отлично знал, что эти люди не сдадутся ему добровольно, поэтому его задачей было привлечь их поближе к своим людям и тогда уже с их помощью принудить к сдаче. С этой целью он повернул своего коня обратно и ускакал; остальные, казалось, готовы были попасть в западню и последовали за ним.
Погоня велась некоторое время по низкому кустарнику, затем на открытой плоскости и наконец перешла в большой лес.
– Стой! – раздалось внезапно.
Кингстон, бывший впереди, смутился; в тот же момент оживился весь лес; со всех сторон надвигались более пятидесяти всадников и окружили как преследуемого, так и преследующих.
– Стой! – послышался вторично тот же голос. – Именем закона я вас арестую!
То говорил Пельдрам.
– Пельдрам! – простонал Кингстон, как громом пораженный.
– Совершенно верно! Мы знаем друг друга. Ваше оружие, господа!
– Проклятие! – воскликнул Брай. – Как поступить, милорд Суррей?
– Безразлично, – сказал граф. – Да ведь мы не можем вступать в борьбу с таким отрядом.
– Ну, к черту в таком случае! – крикнул старый забияка, бросая свое оружие. – Я довольно уже пожил!
Пельдрам принял оружие от троих; когда он потребовал его и от Кингстона, тот заявил:
– Я состою на государственной службе!
– Это после выяснится! – заметил Пельдрам.
Он хотел доставить себе удовольствие арестовать и под конвоем отвезти в Лондон столь ненавистного ему человека. Отряд вместе с пленниками направился в столицу.
Глава десятая
Тюремщик
На одной из равнин графства Стаффордшир находится одинокий холм, на вершине которого в старину стоял укрепленный замок Тильбери.
Была зима. Сугробы снега покрывали землю, резкий ветер завывал вокруг старого замка и, носясь по обширной равнине, вздымал и кружил снежинки.
С юга по равнине тянулся отряд всадников, численностью около пятидесяти лошадей. Во главе отряда ехали два человека, совершенно различных по внешности. Один из них был высокий, несколько угловатый. Его лицо носило отпечаток суровости и строгости, т. е. черты пуританина, какими изобиловало последующее поколение. Звали его рыцарь Эмиас Полэт. Спутник рыцаря, одновременно и подчиненный и помощник в его делах, с которыми мы познакомимся впоследствии, был несколько ниже ростом и плотнее сложен; несмотря на досаду, вызванную дурной погодой, черты его лица обличали некоторое добродушие. Звали его Друри; он был в то время офицер-стрелок. Всадники, сопровождавшие этих двух господ, принадлежали тоже к стрелкам и были соответственно одеты и вооружены.
Из предыдущего известно, что Марию Стюарт препроводили в замок Тильбери. До тех пор королева Шотландии хотя и находилась под строгим надзором, но последний поручался дворянам высокого звания, которые выполняли свой долг с вежливостью и почтительностью в отношении заключенной.
Граф Шрусбери был гуманный, участливый господин. Ральф Садлер и сэр Сомерс, под надзор которых теперь была отдана Мария в Тильбери, были хотя и более склонны к строгости, чем он, но всегда почтительны, и не шли далее того, что было приказано. Но и этому настал конец. Надзор за Марией должен был быть поручен таким людям, которые в ней не видели бы ничего, кроме узницы самого плохого сорта, женщины преступной, ненормальной, злокозненной, государственной преступницы, обличенной убийцы, словом, женщины-дьявола, за которой нужно зорко следить и поступать с нею сообразно ее проступкам. Такого надзирателя предполагалось найти в лице Эмиаса Полэта, и действительно в выборе не ошиблись. Помощника Друри рыцарь взял по собственному выбору.
Полэт несколько раз поднимал голову и устремлял свой мрачный взор в пространство, чтобы сквозь метелицу разглядеть очертания видневшегося вдалеке замка. Друри делал то же, и оба продолжали свой путь молча. Воспользовавшись моментом, когда воздух несколько просветлел, Друри ясно рассмотрел старый замок и невольно вздохнул.
– Вам не нравится тут? – резко спросил Полэт.
– Что? Дорога, снег или старое здание? – спросил Друри вместо ответа на вопрос.
– Ну, снег и неудобство пути не должны производить впечатление на солдата, – заметил рыцарь. – Я имел в виду вот тот старый замок.
– Откровенно говоря, я желал бы лучше попасть туда, куда, вероятно, желала бы переместиться и обитательница этого, с позволения сказать, замка.
Полэт перекрестился, и черты его лица приняли выражение фанатического благочестия, делавшего и без того непривлекательное лицо Эмиаса прямо отвратительным.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги