Белая свадьба: история, традиции, этикет. Анализ свадебного обряда в контексте истории, социологии семьи и консьюмеризма

Этикет и хорошие манеры

Для лидеров американской Революции институт брака имел несколько смысловых значений: как основная метафора согласного союза и добровольной верности, как необходимая школа управления страстями и как основа национальной нравственности и добродетели. Размышления на тему различия свойств мужской и женской природы, особенно популярные в конце XVIII— начале XIX века, полагались на утверждение о том, что женской половине общества естественно присущи эмоциональная гибкость, сердечная аффектация, природная восприимчивость к хорошим манерам, забота о семейном очаге; тогда как для граждан мужского пола естественны преимущества в уме и рассуждении, силе, политической активности, а также прерогативы материального обеспечения своей семьи.

Хорошие манеры считались приобретаемыми качествами, с трудом воспитываемыми в зрелом возрасте, и включали в себя как положительные черты характера человека и его моральный облик, так и то, как эти качества проявляются в общении с другими людьми, распространяясь вовне (этикет). Близкое общение между мужчинами и женщинами во время ухаживания и в браке, по мнению американских философов и моралистов, должно было особенно благотворно послужить к умягчению природной грубости мужчин, улучшению свойств их характера, облагораживанию их нравственного облика.

Поскольку замужняя женщина большую часть своего времени проводила дома, по законам житейской логики ей естественным образом вменялось в обязанность воспитание хороших манер в детях.16

Брачные обычаи индейцев

С первых лет колонизации Америки переселенцы становятся главной проблемой для коренного населения, их притеснителями, их врагами. Сопротивление экспансии было неизбежно, наличие огнестрельного оружия предрекало будущую победу колонистов. И хотя силовое воздействие не было единственно возможным способом ассимиляции индейских племен, возникали определенные сложности.

Для христианских миссионеров и представителей власти брачные практики индейских племен были чужды и олицетворяли распущенность. Поскольку в Соединенных Штатах семейным отношениям уделялось огромное внимание, любые формы брака, отклоняющиеся от идеала на дюйм влево или вправо, подрывали устои государственности и были потенциально опасны для нации.

Как описывает один из представителей органов власти по взаимодействию с коренными жителями, «некоторые индейцы имеют несколько жен, живущих в разных городах, порою на значительном расстоянии друг от друга», упоминает «легкость, с которой они могут в любой момент разорвать брачный договор». Браки заключались в сложной взаимосвязи родственных уз, допускались добрачные отношения, матриархат, полигамия, разводы и повторные браки. Мужчины индейских племен занимались преимущественно охотничьим промыслом, а женщины сельским хозяйством, что решительным образом отличалось от гендерного разделения белых американцев, у которых мужчины обрабатывали землю, а женщины заботились о доме.

Но самым весомым отличием от переселенцев было отсутствие у индейцев частной собственности – а ведь именно владение собственностью и наследование ее было закреплено за англо-американским институтом брака. И федеральные, и местные власти искали возможности реформировать эти непривычные практики и постоянно стимулировали, а иногда и принуждали индейские племена перенять модель христианского моногамного брака как необходимое условие цивилизации, нравственности и государственности.17

Институт брака у афроамериканцев

Если взаимоотношения с коренными народами американского континента у переселенцев складывались по принципу вытеснения или ассимиляции, ничего подобного не наблюдалось в отношении рабов-афроамериканцев. Последние не имели никакой возможности заключать официальные браки и не получали поддержки со стороны властей и местного населения колоний. В рабовладельческих южных штатах брачное сожительство между рабами было допустимо только с разрешения хозяина, который в любой момент мог разлучить супругов, переместив одного из них на другую территорию без возможности видеться и совместно растить детей.

Насколько были сложны отношения рабов с их господами, настолько же проста была церемония заключения брачного союза. Желающие объявить себя супругами перепрыгивали через черенок метлы, наискосок перегораживающий дверь в дом – этот прыжок и символизировал начало семейной жизни. Рабы, исповедующие христианство, могли ходатайствовать о предоставлении им возможности провести церемонию, в которой бы участвовал служитель церкви. В самих же церковных приходах по отношению к рабам-христианам существовал примечательный компромисс: насильственное разлучение мужа и жены приравнивалось к смерти обоих. Таким образом, для принудительно разлученных рабов было допустимо вступить в повторный брак и получить благословение священника.

Отдельной темой для разговора являются смешанные браки, отношение к которым общественности также всегда было двойственным. Союзы между представителями европейской белой расы и коренными жителями континента чаще всего были неофициальными (сожитие), и признавались судами штатов законными при условии их соответствия нормам поведения христианской общины, то есть одобрение могли снискать только долговременные моногамные отношения.

Браки между афроамериканцами и белыми американцами, напротив, были всегда вне закона, наказуемы гигантскими по тем временам штрафами или тюремным заключением. И если среди представителей южной рабовладельческой элиты не считалось зазорным иметь половые отношения с рабами или рабынями, то готовность жениться на них или выходить замуж расценивалась как высшая степень непотребства и вызывала презрение и гнев общества.

После провозглашения Декларации независимости пройдет еще почти сто лет, прежде чем афроамериканцы получат законное право заключать брачные союзы, и потребуются еще десятилетия для преодоления инерции прецедентного судебного права, продолжавшего эхом выносить решения, расово дискриминирующие бывших рабов.18 Но к середине XIX века слова «свобода» и «свадьба» для афроамериканцев зазвучали словно «Аллилуйя» Генделя – в одной блестящей мажорной тональности.

Само-брак

Каковы бы не были усилия законодательной власти и отдельных государственных деятелей, огромные территории Соединенных Штатов при небольшой плотности населения предрасполагали к определенной свободе устоев брачного сожительства. В таких условиях одним из главных факторов, регулирующих исполнение (или неисполнение!) законов на местах, становится само общество. Местное население имело значительно больше возможностей для доступа к обстоятельствам жизни той или иной семьи, того или иного члена общины, чем представители закона. Даже в городах с большим количеством населения ситуация была похожей вплоть до середины XIX века.

Общество могло быть благосклонным – и тогда браки, к примеру, между индейцами и белыми американцами, а также между их потомством заключались неофициально, даже если и были запрещены законом, по молчаливому согласию соседей. Либо, напротив, оно могло быть жестоким – тогда паре приходилось выносить все тяготы и невзгоды, связанные с обращением активных членов общины в высшие инстанции. Судебные решения на уровне штата говорят об идентичности нравственных ориентиров суда и общественного мнения, где общим знаменателем всегда были христианские нравственные нормы.19

Вопрос заключения брака для белых жителей американского континента как изначально, так и в дальнейшем находился исключительно в правовом поле – государство и местные власти давали определение тому, кто может вступить в брак, а кто не имеет на то оснований, а также кто может совершать церемонию бракосочетания.

Однако, поскольку для общественности самым важным действием при заключении брака было согласие сторон жениться друг на друге и их взаимные обещания, слова церковного служителя или судьи (магистрата) имели намного меньший вес для пары, чем одобрение или неодобрение соседей. Поэтому огромное количество браков не было заключаемо официально; в наши дни это неверно называется устойчивым термином «гражданский брак», а во времена англо-американского общего права это называлось «само-брак» (self-marriage).20

В североамериканских колониях к началу XVIII века будущим супругам становится возможным без затруднений найти легитимного светского или церковного служителя, который мог бы провести церемонию бракосочетания. Но вплоть до 1750-х годов церемония должного вида еще не становится традицией, которая была бы повсеместно укоренена. Неофициальный брак не исчезает на севере, а в южных англиканских рабовладельческих колониях, более того, продолжает оставаться совершенно нормальной практикой до второй половины XIX века. Как и в прежние времена, пары обменивались клятвами при свидетелях, сходились и жили вместе. Беременность или деторождение служили всего лишь подтверждением уже состоявшегося ранее союза.21

Читателю может показаться, что и эта подглавка в книге лишняя и для понимания причин возникновения обряда белой свадьбы можно было бы обойтись без нее. Уверяем вас, что это не так!

Наличие только лишь согласия, как единственно необходимого условия вступления в брак, отметало любые другие формальности – не в этом ли кроется причина огромного разнообразия типов и жанров американских свадебных церемоний в наши дни? К зависти россиян американцы сегодня могут жениться где угодно, когда угодно и церемонию может провести кто угодно (при наличии соответствующей лицензии) – лицезрение унылых работников ЗАГСа не вменяется американским гражданам в обязанность и не ломает структуру свадебного дня.

Фольклорные традиции

Многонациональность переселенцев объясняет те смешения народных обычаев и традиций, которые можем наблюдать в XVII—XIX веках на североамериканском континенте.

К примеру, корни афроамериканской традиции «прыжка через метлу» (так называемые «besom weddings») мы найдем в Уэльсе – этот обычай был одним из десятка других, переплывших Атлантический океан.22 Германские иммигранты привезли с собой свадебные танцы, во время которых гости платили жениху и невесте за право потанцевать с ними – еще одна традиция, сохранившаяся до сих пор. С большой долей вероятности французы подарили Западной Европе, а затем и Америке ритуал «шивари́», своего рода шуточные серенады для новобрачных, особенно громко и с удовольствием распеваемые соседями ночью под окнами тех, кто женился неподобающим образом; например, если вдова слишком скоро после смерти мужа переменила черное траурное платье на свадебный наряд. Соседи и друзья могли «отшиварить» молодоженов, если были не удовлетворены свадебным приемом или отсутствием свадебного зажигательного танца в исполнении жениха. Нарочито фальшивое и громкое пение сопровождалось боем в кастрюли и прочую подвернувшуюся под руку утварь.

Протестантизм

Говоря о многообразии и неоднородности свадебных традиций в Америке XIX века, невозможно пройти мимо одиозной фигуры Мартина Лютера, инициатора движения Реформации в Европе в начале XVI века, одним из краеугольных камней для которого стало именно отношение к целибату и к брачному союзу: Лютер осознанно женился не на мирянке, а на беглой монахине. Протестанты горячо оппонировали католикам, чье учение превозносило безбрачное житие над супружеским и обязывало клириков к произнесению монашеских обетов, за что, в числе прочих причин, протестанты были анафематствованы Тридентским собором в 1563 году.

В предисловии к краткому руководству для пасторов Лютер писал:

«Много стран, много обычаев. Так как супружество есть дело мирское, пасторам и служителям церкви надлежит не влиять на что-либо, связанное с браком, но допустить каждому городу и области продолжать совершать привычное им».

Как говорится, во всяком подворье – свое поверье. Из вышесказанного мы видим, насколько четко Лютер разграничивает гражданскую и религиозную составляющую свадебного обряда; женитьба, по его мнению, есть акт исключительно светского характера, благословляемый служителем уже по его завершении.23

Бракосочетание, согласно инструкциям Лютера, состояло из трех основных событий, или этапов. Первый этап: унаследованные от католиков устные и письменные оглашения о предстоящем бракосочетании (banns of marriage*) в течение трех воскресных служб подряд, во время которых священнослужитель просил у прихожан молитвенной поддержки намеревающихся вступить в брак. В том случае, если женитьбе могло препятствовать что-либо, прихожанам вменялось в моральную обязанность сообщить об этом до свадьбы.

Второй этап: собственно бракосочетание. Действие происходило перед входом в церковь. Структура обряда была схожа с параллельной частью римско-католической церковной службы, однако во многом упрощена. Брачующимся задавались вопросы о согласии вступить в брак. После этого невесте одевалось кольцо или происходил обмен кольцами. В окончание служитель провозглашал молодоженов мужем и женой.

Третий этап: благословение перед алтарем в храме. Католическая брачная месса была исключена протестантами полностью. Благословение пестрело цитатами из Писания и заключалось молитвой о молодоженах.

Выделение светского и религиозного слагаемых в формуле брачного союза, начертанной Мартином Лютером, а также полная свобода интерпретации церемонии бракосочетания в рамках той или иной протестантской общины или традиции – все это в значительной степени благоволило будущему разнообразию и стилевой пестроте свадебных церемоний в Соединенных Штатах, от момента их возникновения и до наших дней. И если Римско-католическая церковь и Английская церковь в Средние века обладали религиозным авторитетом и законными полномочиями вершить браки на земле и на небесах, на североамериканском континенте в XVIII столетии не было единого видения свадебного ритуала как в среде католиков, так и между разрозненными группами протестантов.24

Кроме того, для всего протестантизма в целом характерно, хотя и в различной степени, напряженное отношение к богослужебному обряду и его выразительным средствам: причудливой архитектуре и внутрихрамовому пространству, богатым облачениям священнослужителей, сложной структуре церковной службы. И если говорить образно, беленые стены молитвенных домов протестантов и выхолощенная обрядовость их церковных служб стали тем самым чистым листом бумаги, на котором в XIX веке будет написана история нового обряда, обряда белой свадьбы.

В наши же дни в пышном цветении стилей и форматов свадебных церемоний в США спустя восемьсот лет сбывается радикальный тезис, выдвинутый еще в начале XII века католическим богословом Петром Ломбардом, епископом Парижским: если невеста и жених произнесли фразы «я беру тебя в мужья» и «я беру тебя в жены», то они становятся законными супругами, со свидетелями или без них, с оглашениями о браке или в их отсутствие, с благословением или без оного и не имеет значения, где были произнесены эти слова, в часовне, на кухне, в поле или в амбаре.25

Тексты церемонии бракосочетания

Соотношение протестантских деноминаций среди европейцев, основывающих новые колонии на североамериканских землях и заселяющих их, было неравным. Основную роль в формировании современной нам американской свадебной церемонии и религиозного большинства в Соединенных Штатах сыграли две группы протестантов: кальвинисты и англикане.

На момент провозглашения независимости и образования Соединенных Штатов Америки кальвинистов в среднем по стране было до 50% от всех протестантов. Как известно, этой деноминации всегда свойственно весьма прохладное, а точнее сказать, отрицательное отношение к религиозной мистике и церковному обряду как таковому. Показательно, что из структуры церемонии бракосочетания Кальвином был изъят эпизод с обручальными кольцами (кольцом), который исполнен символизмом и красотой. Несмотря на то, что в кальвинизме и трех его основных течениях (пресвитерианство, реформатство, конгрегационализм) существовали канонические тексты свадебной церемонии, все протестантские деноминации, находившиеся под влиянием кальвинизма в той или иной степени, обретают устойчивые текстовые формы церковного венчания только к окончанию XIX века.26

Поэтому, если говорить о религиоведческих предпосылках возникновения унифицированного обряда пышной белой свадьбы, вероятнее всего, именно духу литургической либеральности кальвинизма Америка обязана разнообразием современных форм церковных и светских свадебных церемоний.

Англикане, вторая по значимости группа протестантов североамериканских колоний, со временем отделившись от Английской церкви, провозгласила свою собственную Американскую епископальную церковь. В 1789 году в Книгу общих молитв (требник) был включен текст церемонии бракосочетания, хотя и в несколько урезанном в сравнении с англиканским оригиналом виде. Именно этот текст со временем обретет огромную популярность не только в Соединенных Штатах, но и по всему миру: «Возлюбленные! Мы собрались здесь, перед лицом Бога» и т. д. Семь из пятнадцати президентов до Авраама Линкольна были епископалианами – это свидетельствует о влиятельности Епископальной церкви на городскую и общественную жизнь в штатах. Богатые прихожане этой церкви на рубеже XVIII—XIX веков начали устраивать все более и более роскошные свадьбы, используя для церемонии бракосочетания уже проверенный временем текст. Кроме того, большое количество англикан, постоянно прибывающих из Европы, также сохраняли литургические традиции материнской Английской церкви.27

Таким образом, мы можем говорить о двойственной ситуации, складывающейся к середине XIX века в отношении церковной церемонии бракосочетания у протестантов разных деноминаций: свободе от устойчивых текстовых и обрядовых канонов у протестантов, находящихся под влиянием кальвинизма, и бережном сохранении церковных литургических канонов у англикан и епископалиан.

Если же мы перенесемся в наше время, то увидим, что белая свадьба постепенно привела к общему знаменателю и тех, и других: к примеру, современную церемонию бракосочетания пресвитериан и епископалиан по внешним признакам отличить уже практически невозможно.

Изменения коснулись и богослужебных текстов Книги общих молитв – на сегодняшний день они уже неоднократно подвергались правке, купюрами или дополнениями удовлетворяя потребности быстро подросшей и окрепшей баловницы, индустрии белых свадеб XX—XXI веков.

Обручение

Несомненно, белая свадьба имеет свое «предание», пусть даже и взятое в кавычки. Ее существование сопровождается красивыми легендами, ее ритуальные предметы имеют «очень древнее» происхождение, а сама она является лишь кульминационной частью, своего рода блестящим па-де-де, которое зрители предвкушают с момента приобретения билета (когда по почте приходит оповещение о помолвке или открытка «сохраните дату»*). Помолвочное* и обручальное кольцо – вещи, без которых невозможно представить американскую белую свадьбу, и именно их история автору всегда была особенно интересна.

И да простят нас любители дорогих ювелирных украшений, но беседа об одном из самых архаичных и межкультурных предметов выкажет определенную долю здорового скептицизма, присущего автору данной книги: множество выдуманных свадебных традиций, возникших в период коммерциализации белой свадьбы во второй половине XIX века в США, взяли старт с момента начала рекламной кампании и продаж помолвочного кольца с бриллиантом. Но всему свое время, поэтому отложим разговор о консьюмеризме до третей главы, а пока обратимся к обручению и обручальному кольцу.

Свадебный бизнес, его становление и развитие – предмет исследования историка Вики Ховард. Согласно ее работам, одно из первых ярких упоминаний «традиционности» использования именно обручальных колец, произнесенное от лица ювелирной индустрии, впервые появляется журнале «Депатмент стор экономист» от 1940 года. В одной из статей автор соотносил обручальные кольца в исторической перспективе не менее чем «со временами фараонов».

Другой пример: в журнале «Брайдс» за 1942 год кольца упоминались и описывались как «народный обычай, глубоко укорененный в нашем прошлом».

Третий пример: Марта Стюарт, известная американская писательница и телеведущая, в своей книге «Свадьбы», изданной в 1987 году, без каких либо ссылок на источники говорила о том, что традиция носить обручальные кольца на четвертом пальце возникла в древнейшие времена, когда люди полагали, что одна из вен в теле человека идет от безымянного пальца напрямую к сердцу. По словам Вики Ховард, это «часто повторяемое объяснение [данной традиции] в свадебном предании (курсив наш)».28

Последний приведенный текст особенно интересен. Является ли пассаж про обручальное кольцо, безымянный палец и сердце – преданием, или существует исторический артефакт? Англоязычная статья в Википедии на эту тему29 указывает в качестве источника статью в декабрьском номере журнала «Айриш монсли» за 1919 год под названием «Некоторые традиции, касающиеся колец». Однако, при всей пестроте материала, в тексте этой статьи нет ни слова о взаимосвязи безымянного пальца с человеческим сердцем. Другое пособие по свадебному этикету 1902 года издания упоминает обо всем этом как об «ошибочном мнении».

Русскоязычная статья этой же свободной энциклопедии указывает в качестве источника этого свадебного мифа «Моралии» Плутарха. Но вопрос VIII из IV книги его «Застольных бесед», написанных в жанре диалогов, а именно: «Почему кольца с печатями принято носить на безымянном пальце», не содержит авторского ответа – в дошедших до нас рукописях есть утраченные страницы, и в этом месте сохранился только вопрос. Заполняя существующий пробел, редакторы русскоязычного издания «Моралий» в качестве ответа приводят цитату из еще одного ценнейшего исторического источника, «Аттических ночей» Авла Геллия, где написано буквально следующее:

«Почему и древние греки и римляне носили кольцо на ближайшем к мизинцу пальце левой руки. Согласно преданию, древние греки носили кольцо на ближайшем к мизинцу пальце левой руки. Такой же обычай, как передают, был и у римлян. Причина этого, как сообщает Апион в сочинении „Об Египте“, та, что при рассечении и вскрытии человеческих тел по принятому в Египте обычаю (греки называют это анатомией) было найдено, что от одного этого пальца отходит и достигает сердца некий тончайший нерв; поэтому и было признано уместным почитать таким украшением этот палец, как ближайшим образом причастный к первенствующему в теле сердцу».30

Приведенный нами материал демонстрирует, насколько тесно бывает переплетена источниковедческая работа с областью мифов и легенд: то, что профессиональный историк считает относительно недавним «преданием», в действительности может иметь документальное подтверждение из достаточно далекого прошлого, хотя в данном контексте это подтверждение не касается непосредственно обручального, или помолвочного, кольца. Однако, автору было весьма интересно расставить точки над «i» в вопросе происхождения хотя бы одной из свадебных традиций и перевести ее из разряда мифов в плоскость скрупулезного исторического исследования!

Внимательный читатель уже заметил, что мы используем термины «обручальное кольцо» и «помолвочное кольцо» как взаимозаменяемые понятия. Действительно, примерно до 1880-х годов в США у помолвочного кольца* («engagement ring») не было особого статуса, оно не существовало отдельно от кольца, которое надевалось на палец невесте во время церемонии бракосочетания («wedding ring», «wedding band») – это было одно и то же кольцо, обручальное кольцо («betrothal ring»). Все события, связанные с возникновением феномена помолвочного кольца, будут подробно изложены в третьей главе, а пока поговорим об обручении, ритуале дарения кольца или обычае обмена кольцами при совершении помолвки, а также о тех обрядовых и этикетных практиках, которые пересекли Атлантику вместе с первыми переселенцами и до этого существовали в Европе. Поскольку большинство этих первых иммигрантов были христианами, заглянем именно в христианское прошлое – от греко-римской империи и средневековой Европы до эпохи Реформации, а затем перенесемся на североамериканский континент.