Ложная атака

– Даже если я соглашусь, меня туда не пустят. Въезд только для семей или по приглашению правительства. Самая закрытая страна мира и никто толком не знает, что там происходит.

Тара облокотилась на перилла и посмотрела на здание бывшего университета. Оно выглядело основательно и величественно.

– Благодаря этому мы не стали марионетками корпораций, винтиками системы. Мой отец был генералом, брат в аппарате президента. Так что если хочешь побывать в Нью-Конго и объяснить инопланетянам, что они планетой ошиблись, то это единственный шанс.

Сердце стучало в груди. Самый ответственный и опасный момент. Согласиться и не выдать себя. Без связей Тары в джунгли Нью-Конго ему не попасть. Второго шанса не будет, а актер из Найджела был так себе.

– Предупреждаю, я не в лучшей форме и плохо лажу с людьми, – он кашлянул и протянул ей руку, – но за возможность истребить инопланетян готов даже приплатить.

– Идет, – ответила она и крепко сжала его ладонь, – мне нужен человек, которому я могу доверять.

***

Перевезти команду в Нью-Конго было непросто. Со страной не было прямого сообщения, попасть туда из «большого мира» можно было только через центральный африканский хаб. Тара надеялась обойтись регулярным рейсом из города-государства Стамбула, потому назначила сбор команды здесь, но ее ждал сюрприз. Авиакомпания наотрез отказалась принимать на борт оборудование Рона – главного инженера миссии, которого Тара с таким трудом уговорила к ней присоединиться.

Высокий бородатый выпускник MIT был настоящей звездой кампуса. Его механические творения деловито сновали между корпусами, помогая студентам: они были и курьерами, и консультантами, и доставщиками пиццы с автоматизированной фабрики. Рон был не только талантливым инженером, но и страстным изобретателем с бешеной продуктивностью. Он мог запросто претендовать на должность главного инженера в крупной корпорации, однако с презрением отвергал все предложения. Эксцентричный молодой человек не любил деловую культуру, откровенно издеваясь над ней и саботируя. Формализм вызывал в нем раздражение и неудержимый поток критики.

Вот и сейчас Рон вел бой с сотрудниками таможенной службы.

– Какой это танк, дубина?!

Глубокий, грудной бас инженера заполнял собой переговорную комнату. Если бы не родители, которые настояли на техническом образовании, он мог стать оперным певцом или диктором. Тара никогда не слышала, чтобы человек ругался диафрагмой.

– Гусеницы и броня – и все, уже танк? – продолжал он наступать на двух мужчин, которые на его фоне выглядели тщедушными.

– Эфенди, ну по спецификации это танк. Пушку поставить и будет…

– На голову себе поставь! Это «Рита» – автоматизированная платформа. Она в броне, чтобы никто не повредил мою девочку, ясно?!

– Без сертификата производителя мы не можем ее зарегистрировать.

– Я это, я! – взревел Рон, надвигаясь на них, демонстративно потрясая кулаками. – Вот этими руками собрал! Сам! Сам же и разберу, чурбаны хреновы! Будем каждую гайку и микросхему отдельно декларировать! Изверги!

Карие глаза инженера угрожающе блеснули. Он нахмурил брови и переключил страницу на планшете.

– Что у нас дальше, – буднично сказал он, будто и не кричал вовсе.

Таможенники обреченно переглянулись. Эти разборки шли уже третий день и успели обрасти своими ритуалами: криками, витиеватыми обзывательствами, распиванием чая каждый час, заказом кебаба прямо в переговорную. Тара лишь иногда заходила проверить, как у них дела и попытаться убедить Рона оставить очередное изобретение на складе. Но инженер стоял на своем: он согласился на участие в миссии, чтобы проверить разработки в деле, и не готов был оставлять в Стамбуле ни шурупа. При этом совершенно невозможно было понять, что на самом деле может пригодиться.

Отказавшись от совместного обеда, Тара вышла из здания таможни, проехала пять станций на трамвае и вышла на главной площади города, где ей предстояла нелегкая встреча с Дмитрием Волковым. Бюджет разрастался с каждым днем, хорошо бы было нажать на русского наемника и получить скидку. Подавив импульсивное желание позвать с собой Найджела, она неторопливо пошла по площади.

Солнце припекало, и многочисленные туристы прятались под зонтиками, опрыскивая друг друга охладителями. Несмотря на электронную регистрацию и точное время посещения, перед входом в Айя-Софию выстроилась длиннющая очередь. Снаружи мечеть не впечатляла, но Тара помнила, как поразительно красиво внутри. Они с мужем посещали Стамбул в медовый месяц. Калеб засыпал ее историческими фактами, цитатами путеводителя, заметками путешественников. Ему все казалось, что если замолчать, то Тара развернется и уйдет. А иногда ей хотелось уйти. Сбежать от навязчивой любви мужа. Что же, теперь она свободна.

Тара сжала зубы и отогнала воспоминания. Надо было собраться и идти вперед, а боль и чувство вины тянули назад. В последнее время она слишком расклеилась.

Перебежав через дорогу, она оказалась у входа в Цистерну Базилику, где назначил встречу Волков. Сотрудники комплекса проверяли QR-коды билетов: кого-то сразу пропускали внутрь, а кому-то приходилось ждать своего сеанса. Когда подошла очередь Тары, смуглый юноша улыбнулся ей и подмигнул. Она поморщилась, молча протянула ему смартфон и прошла через турникет. За несколько дней в Стамбуле она успела устать от мужского внимания. Видимо, местных привлекало сочетание смуглой кожи и ярких зеленых глаз, а может быть, дело в широких бедрах и тонкой талии Многие женщины умело использовали свою внешность, чтобы добиться цели. Наверное, и с Волковым это могло сработать, но Тара считала такие приемы унизительными. Застегнув верхние пуговицы хлопковой рубашки она прошла по коридору и спустилась по узким ступеням в прохладное и влажное помещение Базилики.

Рельефный потолок подпирали гигантские мраморные колонны, подсвеченные тусклыми фонарями. Воды было так много, что стоя на плавающих понтонах, можно было коснуться рукой шероховатого потолка и как следует разглядеть капители, свезенные сюда из античных развалин полторы тысячи лет назад. Благодаря Базилике и еще двадцати ее сестрам Стамбул пережил засуху, которая превратила население всего региона в беженцев, а на существовании большинства государств Западной Азии поставила крест. Когда кризис миновал, цистерну снова открыли для посещения.

Ступив на покачивающийся понтон, Тара взялась за канат и пошла к Глазу Хенна, колонне, символизирующей слезы рабов. Волков стоял там, облокотившись на перила, и всматривался в толщу воды, подсвеченную донными фонарями. Лучи выхватывали особенности каждой колонны. Туристы смотрели на цистерну через экраны смартфонов, где гид дополненной реальности проводил экскурсии. Они не обращали никакого внимания на Тару и Волкова, глубоко погруженные в рассказ. Даже разговоров не было слышно. Только топот ног и капанье воды с потолка.

Тара подошла к наемнику и встала рядом.

– Странное место для встречи, – сказала она после короткого приветствия.

Дмитрий пожал плечами, продолжая наблюдать за танцем бликов на воде.

– Тут тихо и прохладно. Не люблю обсуждать дела там, где шумно или жрут, – ответил он и наконец посмотрел на Тару.

Волков был невысокого роста, но широкоплечий, крепко сбитый. Большой горбатый нос в сочетании с хмурыми бровями, нависающими над глазами, делали его похожим на орла. А седина в коротких волосах лишь усиливала впечатление.

– К делу, – сказала Тара, поворачиваясь к Волкову. – Честно признаться, мне нравится ваша команда: у вас есть опыт работы в Африке, лицензия в Нью-Конго, внушительный послужной список. Но меня напрягают отзывы о чрезмерной жесткости…

– Давайте я сэкономлю наше время, – усмехнулся Дмитрий, доставая из кармана электронную сигарету. – Вы хотите сбить цену, но торговля – не ваш конек. Если вы подойдете к лавочнику на стамбульском рынке и скажете, что его товар плох, он лишь пожмет плечами и предложит вам выбрать другой, – Волков крепко затянулся и выпустил облако дыма, пахнущего сладкой дыней.

Запах был таким натуральным, что у Тары свело живот. Зря она отказалась от обеда с Роном, может, и разговор с наемником прошел бы иначе.