Зарницы на горизонте (сборник)

Мать поэта – Ханифа Дашкова[6]

Ханифа Дашкова также из семьи потомственных мурз. В те годы они проживали в селе Яушево того же Стерлитамакского уезда. В одном из примечаний Исмагила Рамиева написано, что фамилии русских князей и татарских мурз Дашковых и Дашкиных – одного корня… Дед по линии матери будущего поэта Альмухаммед сын Ибрагима также являлся «мурзой в лаптях», т. е. не имеющим дворянских привилегий. Но, естественно, как и большинство бывших мурз, никогда не носил лаптей. Был для своего времени достаточно образованным человеком. Занимался торговлей.

Да, татарские Дашковы – Дашкины XIX века, как и другие бывшие мурзы, являясь наследниками аристократической династии, сохраняли ещё кое-какие благородные черты. Почти каждый представитель этих «мурз в лаптях» старался отличаться от остальных соплеменников интеллигентностью и образованностью. Это сословие, как сливки в молоке, всегда старалось всплыть наверх. И новых родственников искали только среди себе равных, если даже для сватовства приходилось обращаться в дальние места. Большинство «мурз в лаптях» чурались крестьянского быта и образа жизни. В деревнях большинство мулл, учителей и торговцев были из этого сословия.

В этих семьях было сильно стремление к социальному росту, к получению хорошего образования. С младенчества детям прививалась любовь к чтению книг, к знаниям. Потому-то и дети купца средней руки Альмухаммеда были более начитанные, чем их сверстники. Например, Ханифа хорошо знала русский язык и русскую литературу. Из пяти девочек Альмухаммеда и Амины три были сосватаны бывшими мурзами (две были замужем за мурзами Чанышевыми), а одна – Фатима, видимо, умерла ещё до замужества. А Хадича была выдана в зажиточную семью Габитовых. Впоследствии часть детей и внуков этих светски воспитанных сестёр станут видными служащими в конторах золотых приисков Рамиевых или образованными учителями и муллами. Например, братья Габитовы будут управляющими их приисков. А в советское время кто-то из них станет одним из руководителей треста «Башкирзолото» (до ареста в 1937 году).

Ханифу Дашкову мы видим девочкой, также с детства тянувшейся к учёбе и знаниям. Когда Габдулкарим Рамиев сватал её за своего сына, Ханифа уже была известна на всю округу своей благовоспитанностью и образованностью. Позднее современники Дэрдменда писали о ней: «Ханифа Дашкова… была женщиной довольно образованной, деятельной и умной».

По сведениям шеджере Дашкиных, у Рамиевых было пятеро детей. Кроме Шакира (Мухаммедшакира) и Закира (Мухаммедзакира – Дэрдменда), в этом списке значатся ещё Камиля, Гумер и Галихайдар. Даты их рождения и смерти не указаны. Многим биографам поэта они не известны. Правда, на Юлукском кладбище рядом с могилами Мухаммедсадыка и Ханифы Рамиевых имеется ещё один надмогильный камень с полустёртыми надписями. Сельский мулла сумел прочесть на этом камне только два имени: Гумер сын Мухаммедсадыка. (На этом участке кладбища 5–6 надмогильных плит стоят рядом. Чёткие надписи сохранились только на памятниках, поставленных родителям поэта и частично на памятнике Габдельлатыфа сына Габделькарима, умершего в возрасте 76 лет. Это родной брат Мухаммедсадыка.)

По сведениям современников, Ханифа Дашкова-Рамиева сама воспитывала детей и начальное образование им давала сама же. Писатель, редактор газеты «Вакыт» Фатих Карими более четверти века близко общался с братьями Рамиевыми. Он поражался тому, что они, официально в русской школе не обучаясь, хорошо владели этим языком. «В те годы изучению русского языка и письменности среди большинства татар не придавалось никакого значения. Русский язык тогда не был так хорошо распространён в уездах, деревнях, как сейчас. И изучать этот язык было не так легко, как сейчас… А они самостоятельно всё это освоили… Закир Рамиев самостоятельно освоил русский язык с его грамматикой и синтаксисом, на уровне грамотного письма, речи и хорошего понимания читаемого… Постоянно читал произведения на турецком и русском», – писал он[7]. Действительно, и русский язык Дэрдменд первоначально усвоил в домашних условиях, от матери. А позже, учась в средних классах медресе города Орска и в старших классах медресе села Муллакай, достаточно хорошо изучил арабскую грамматику и арабский язык. По утверждению Ф. Карими, братья Рамиевы способны были вести бытовой разговор на этом языке.

Притягивает к себе одно из стихотворений в тетради поэта, сохранившего в душе образец семейного воспитания:

Читая эти строки, вспоминается собственное детство, свои младенческие слёзы… Сердце болит от мысли о плачевном положении нынешних детей, большинство из которых не получают иного воспитания, кроме телевизионного…

Дорога в Юлук

Закиру ещё не исполнилось и трёх лет, когда летом 1862 года Рамиевы решили переехать в село Юлук, расположенное на другом конце Оренбургской губернии. Эта татарская деревня, по официальным документам именовавшаяся как «Юлукский ям», расположена на окраине Орского уезда. Если не знать историю деревни и её значимость в те годы, очень даже можно подумать, мол, неужели не мог успешный торговец Мухамметсадык Рамиев выбрать себе местом обоснования более знатное село, или мог бы переселиться поближе к крупному городу. Ведь и как деревня, и как место для ведения торговли Юлук во многом уступал Зиргану. Во-первых, Зирган расположен в долине воспетых в песнях красивейших рек – Белой и Ашкадар. Это место, где есть всё – леса, горы, где отдыхает душа и тело, кто побывает здесь хоть раз – не забудет никогда. Во-вторых, Зирган находится между двумя большими городами, на важном торговом пути. Все товары для торговли, ввозимые из богатой Средней Азии, будь то различные шелка и парчи, душистые чаи, сладкие фрукты, дешёвые кони или овцы – всё это проходило вначале через оренбургские и орские базары, представлявшие собой торговые врата России в этом регионе. А до этих базаров отсюда, из Зирганы, пролегала прямая конная дорога до этих крупных базаров.

Жителям деревни тоже был непонятен неожиданный переезд Рамиевых.

– Что потерял Садык-бай там, на краю земли?

– Ох, ошибается, верно, – удивлялись они.

Нашлись, конечно, и те, кто пророчил:

– Мухамметсадык-бай – человек основательный, просто так без видимой пользы бы не тронулся.

Естественно, женщины и дети были категорически против того, чтобы уезжать, оставив в родных краях родственников, ставших близкими и родными соседей. Было пролито немало слёз. Но Мухамметсадык-бай смог всех переубедить и уговорить. Старался дать понять каждому, что впереди намечается ещё более красивая жизнь, что будущее видится обнадёживающим.

Итак, погрузившись в телеги, они отправились в долгий путь, продолжавшийся более недели. Сначала спускались вдоль реки Белой в сторону Ашкадара – до Стерлитамакского устья, первую большую стоянку организовали в Стерлитамаке. На следующий день они тронулись в путь лишь ближе к полудню, только после того, как повидались и попрощались с нужными людьми и прикупили последние необходимые вещи в городских магазинах. После Стерлитамака дорога стала ещё уже и неудобнее. Потому что здесь начинались владения настоящих кочевых башкир, редко пользовавшихся повозками, привыкших к горной местности и кочевому образу жизни; местами ещё даже не были восстановлены унесённые весенним паводком мосты через стремительные воды горных рек. Из-за всего этого загруженные тяжёлые повозки очень медленно продвигались вперёд по горным дорогам. Ну а Мухамметсадык-бай, конечно, вместе с семьёй уносился вперёд на хорошей паре лошадей и дожидался основного обоза в какой-нибудь деревне. Таким вот образом, гостя в попутных деревнях то у одного, то у другого знакомого – татарского или башкирского муллы или купца, они, наконец, достигли своей цели. Первым на месте слияния двух небольших речушек, на возвышенности, покрытой жидким берёзовым и осиновым лесом, показался высокий минарет деревянной мечети. Вскоре послышался радостный крик пятилетнего Шакира, заглушивший даже звон колокольчика на дуге:

– Прибыли! Приехали! – закричал он. И демонстрируя знание букв, начал читать по слогам надпись на придорожном столбе: – Юл-лук-к!

Конечно же, в те годы много было таких, кто вдруг срывался с насиженного места и направлялся на северо-восток губернии. Очень быстро по всей России распространился слух, что в окрестностях какого-то города Орск, о котором прежде никто не слыхивал, золото можно грести лопатой прямо с поверхности земли. Надеясь ухватить птицу счастья за хвост, люди наперегонки ринулись к этому невзрачному городку на краю земли. В скором времени и в тихих горах, и в степи, и в несуразном уездном центре, где до этого лишь петушились конные казаки, отбывая срок службы и пьянствуя с беспечными солдатами, уже царило оживление. Тихий город с двумя церквями и одной мечетью наполнился нарядными щеголеватыми людьми, примчавшимися на благородных скакунах. Возросли цены на недвижимость, торговля расцвела, предметы первой необходимости дорожали с каждым днём! Одни люди за короткое время стали известными, уважаемыми баями. А слишком нетерпеливые, не знавшие меры, быстро лишились всего.

Так началась «золотая лихорадка» в Орском уезде в тридцатых годах XIX века.

Вот и наших путешественников в эти края привела именно подобная «лихорадка». Золото хоть и не валялось прямо под ногами, всё же не вызывало сомнений то, что при терпении и старании оно будет добыто. Сложно определить, сколько в те годы в Оренбургской губернии, в районе Орска, Троицка, Верхнеуральска, считавшихся центрами золотодобычи, насчитывалось золотарей – держателей золотых приисков и сколько драгоценных ископаемых они добывали. Но всем известно, что земли здешние были безгранично богаты.

В истории Среднего Урала после присоединения к России, конечно, добыча золота и серебра, а также иного природного материала была развита изначально. Позднее здесь в основном преобладали медно-, чугуно- и сталелитейные заводы, которые были важны для наращивания промышленных мощностей и для военных нужд России. Для продолжения захватнических войн на западных и восточных направлениях царскому правительству требовались орудия, отлитые на Урале или изготовленные в других центрах наподобие Тулы с использованием уральской руды. И тысячи вёрст рельсов для железных дорог, соединивших позднее просторы всё более и более расширявшейся империи, а также и стальных коней для этих дорог – вагонов и паровозов, – также производили уральские заводы Демидовых и других промышленников. Как писал известный автор позапрошлого века Глеб Успенский, началось беспощадное разграбление земель несчастных башкирских племён. Эти земли с несметными богатствами потихоньку переходили от биев и беков, старейшин племён, в руки новых хозяев – путём торга, обмана, а иногда и угроз. К примеру, тульские промышленники Твердышев и Мясников приобрели сто тысяч десятин такой благородной земли всего за триста рублей. Естественно, не остались в стороне и другие богачи, обладавшие большими капиталами.

Новый период в уральской истории наступил много лет спустя, когда такие «акулы-капиталисты», как Твердышев, Демидов, уже раскромсали тушку этих богатств, и когда мелким купцам было разрешено пощипать то, что от них осталось. Эти, естественно, не стали возводить такие огромные заводы-крепости, требовавшие больших капиталовложений, а начали добывать готовые сокровища, лежащие близко к поверхности. По всей России разлетелась весть о том, что при удачном раскладе и такой маленький участок земли может стать источником несметных богатств. И люди, достав свои сбережения, отложенные про запас, иногда ещё и занимая в долг, ринулись покупать «златоносные земли» в пределах Южного Урала.

Так слава Орского уезда распространилась в дальние края. Не прошло и пятнадцати – двадцати лет, как тут уже образовались различные акционерные общества, торговые и кредитные банки. Даже иностранный капитал торопился сунуть нос в дела: появились совместные банки, мелкие хозяйства по производству орудий труда. В долинах тихих сонных гор и рек друг за другом открылось бессчётное количество золотых приисков, долины рек Узян, Таналык, Суюндук снова оживились, припоминая времена завоеваний Тамерлана.

К счастью, эта «лихорадка» «заразила» и татарский мир. Баи и купцы, чувствовавшие в себе силы равняться на русских купцов-толстосумов и верившие, что их организаторские способности позволят довести начатое до успешного конца, тоже включились в дело. Вскоре в очередь за ними пристроился и Мухамметсадык Рамиев. Именно эта «лихорадка» и стала причиной тому, что он решил уехать с насиженных родных мест, покинув отлаженный быт и ровное существование, обременив свою жизнь большими заботами. Именно в этом причина путешествия в невиданные и неслыханные доселе «тёмные края», в село Юлукский ям, когда-то основанный татарскими ямщиками, семьи Рамиевых.

С давних пор в восточной части Казанского ханства, начиная примерно от Бугульмы, где уже встречаются горы и возвышенности, до зауральских степей, существовало дело добычи ценных ископаемых. Безмолвными свидетелями тому являются сохранившиеся на склонах Уральских гор и в зауральских степях бесчисленные горные пещеры и останки колодцев, словно уходящих в саму преисподнюю. Ещё давным-давно наши деды рыли колодцы и спускались с лучинами в руках к залежам Гайского месторождения меди рядом с городом Орском, которое считается сегодня самым богатым месторождением меди в нашей стране.

В этом отношении и село Юлук известно тем, что рядом с ним есть древняя «медная пещера». То есть здесь ещё до основания деревни оставили свои следы наши далёкие предки. Близлежащие земли, кроме того, что были богаты медью, также давно были известны и отдельными находками золота. А уж когда распространилась «золотая лихорадка», здесь тоже друг за другом то там, то здесь стали открываться золотые прииски.

Вот и семья Мухамметсадыка и Ханифы Рамиевых в начале шестидесятых годов позапрошлого века приехали и обосновались на этой изобильной земле. Ясно, что Мухамметсадык, будучи купцом, бывал в городе Орске и на Юлукской ярмарке, проводившейся в середине лета. И заранее прикинул, где можно обосноваться. И, наверное, даже не с первого раза смог обойти и осмотреть в этом краю и горную часть, и степные районы, где волновалась ковыль.

Тогда Оренбургская губерния занимала очень большую площадь, даже несмотря на то, что часть своих владений она отдала под новые Уфимские земли, врезавшиеся на территории смежной с Казанской губернией. Во время переезда Рамиевых губерния была разделена на пять-шесть довольно крупных уездов. Самым большим из всех уездов считался тот, что находился в подчинении города Орска. В этом отношении интересно будет упомянуть мнение Мирхайдара Файзи, жившего на полвека позднее указанных событий. «Я узнал, что в сравнении с другими землями Орский уезд по площади равен Курской губернии в целом, а из иностранных государств земли Дании меньше Орского уезда», – писал он восхищённо в феврале 1917 года, когда работал в Орской земельной управе под руководством Хузиахмета Рамиева.

До Октябрьской революции в Орский уезд входила также и часть современного Башкортостана, начиная от верховьев реки Сакмар до её крутого поворота на запад, и до границ с нынешними Оренбургскими и Челябинскими областями. По правде говоря, в этой губернии, находившейся в то время на самой границе государства, наблюдался не только географический простор, но и некая политическая свобода. Во-первых, этим краям свойственно отсутствие рабски подчинённого кому бы то ни было населения, за исключением малочисленных крепостных рабочих, относившихся к крепостным заводам, то есть к заводам, непосредственно управлявшимся царским правительством или близкими ему людьми. А среди местных татар и башкир, проживавших на территории губернии, таких рабских взаимоотношений не было никогда – они всегда жили свободным обществом, любой, не имеющий неоплаченных долгов, имел полное право переезжать с одного места на другое. И чувствовали они себя относительно вольно.

Мухамметсадык Рамиев, изъездив вдоль и поперёк тот самый равный Курской губернии Орский уезд, решил основаться в районе Юлука. Во-первых, ему, наверное, понравилась природа этой местности – здесь и лес с певчими птицами, и долины, где на воле может резвиться дичь, и горные вершины, откуда можно, философствуя и размышляя, наблюдать даль. Прямо как в Зиргане. Правда, здесь гораздо ощутимее дыхание степи, расположенной рядом. В Зиргане и деревья в лесу были покрупнее, и трава гуще и сочнее. Зато здесь земля вся сплошь усеяна медью и золотом.

Хоть и приехал он, стремясь душой и нацелившись на сокровища в земле, всё же не сразу смог осуществить эту мечту – ведь даже когда найдёшь место, угодное душе и определённо богатое ископаемыми, ещё надо дождаться, когда сверху, из дальнего Петербурга, придут разрешительные бумаги. Естественно, он не сидел сложа руки в ожидании разрешения: не ограничиваясь мелкой торговлей в одном из двух домов в Юлуке, развернул своё дело и в соседних деревнях. Он даже решился на то, чтобы отдавать свои товары в долг башкирам, тогда ещё в основном ведших кочевой образ жизни, чаще всего бравших товары в долг и расплачивавшихся лишь в период осеннего изобилия. И тем самым заслужил себе в округе признание как самый богатый бай.

Ещё только выбрав себе место для дальнейшего проживания, он, прежде всего, выкупил у юлукского купца мыловаренный завод («мыльную фабрику») на окраине деревни. Произведённым мылом торговал и сам, и через мелких торговцев-коробейников. Подрастая, уже и сыновья Рамиевых становились подмогой в делах.

Да, первые жизненные уроки и поэт Дэрдменд, и его брат Шакир прежде всего получили именно в этой татарской деревне. Значит, они ни мыслями-чувствами, ни образом повседневной жизни почти не отличались от других деревенских детей. Лишь материнское воспитание в доме было гораздо сильнее, и это воспитание с раннего детства пробудило в них стремление к знаниям. А в остальном традиции и обычаи были общими, философия – единой, и основное воспитание заключалось в том, что человек должен быть всегда справедлив в отношении других, всегда протягивать руку помощи и оказывать поддержку близким.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Эти шесть строк из стихотворения «Басма сүз» («Печатное слово». – Подстр. пер.).

2

Рәмиев С. Таң вакыты (На рассвете. – отрывок; пер. К. Мурзиди). Переводы стихов С. Рамиева и Дэрдменда взяты из «Антологии татарской поэзии» (Казань, 1957) и из книги «Агарган кыл – Поседевшая струна» (Казань, 1999).

3

Рәмиев С. Сызла, күңлем! (Гори, сердце! – Пер. М. Львова).

4

Дәрдемәнд. Кораб (Корабль. – Пер. М. Зарецкого).

5

Александр Николаевич Радищев. – М.; Л., 1936.

6

В одной статье Ризы Фахретдинова («Шура», 1913, № 6) и в книге «Дәрдемәнд әсәрләре» (1929) написано «Ханифа Дашкова». По шеджере, составленной в 1980-х годах её дальними родственниками, все наследники Альмухаммеда пишутся «Дашкиными». Составители этого шеджере, видимо, всех Дашковых и Дашкиных объединили вместе. Первая жена Искандера Рамиева – Шарифзадэ Дашкова, тоже была из этого рода. Возможно, она была внучкой Абу-Бакира, брата Ханифы. Часто мурзы женились на ближайших родственницах. К примеру, второй сын поэта Ягъфар был женат на родственнице матери Гульнур Бурнаевой.

7

Предисловие к книге «Дәрдемәнд әсәрләре». – Казан, 1929.

8

Дәрдемәнд. Әни, әкият сөйләче (Расскажи мне, мама, сказку. – Подстр. пер.).