Как мы открывали банк в Африке, или Путешествие на другую сторону Земли

Глава 3

«А так все хорошо начиналось… в Москву вызывали…»

Первое, что ты ощущаешь, когда выходишь в Киншасе из салона самолета на трап, – это нехватка воздуха. Дышать нечем вообще! Нет кислорода! Рубашка мгновенно прилипла к спине, пиджак бы снять, да все руки заняты ручной кладью, да еще видеокамера болтается. Да и кошелек в кармане пиджака, документы – упрут ведь, ясно дураку! Минут пять пешком идешь от самолета по живому полицейскому коридору к зданию аэропорта. Кругом одни черные лица, сильной радости на них не наблюдается, смотрят на тебя заинтересованно, с любопытством, как в зоопарке. В сторону – ни шагу, сразу просят идти в коридоре, где раздолбанный асфальт, и чемодан на колесах прыгает и ругается после гладких залов парижского аэропорта. Сейчас, спустя пять лет, к самолету подкатывает автобус, и пассажиров везут те же пять минут к главному входу, делая при этом круг чуть ли не по всему аэродрому.

Зал прилета. Паспортный контроль и багаж.

Пока не видно, чтобы нас кто-то встречал. Никто радостно руками не машет и не подает обнадеживающих знаков, мол, проходите без очереди сбоку, мы вас ждем.

Дышать нечем, народу битком, самолет был полный, на девяносто процентов афро-африканцы. Кондиционеров в зале нет, воды нет, в туалет лучше не заходить (настоятельно советуем вновь прибывающим не забыть сделать все необходимое еще в воздухе!), паспорта придирчиво смотрят еще до паспортного контроля при входе в здание. Проверяют внимательно прививочные сертификаты против желтой лихорадки. Без них не пускают. Рядом с инспектором санитарной службы два двухметровых амбала в белых (точнее, в грязно-белых) халатах с засученными рукавами и грязной сумкой с красным крестом стеной перекрывают вход. Прививки нет – могут сделать (страшно представить!). Петр как-то раз забыл, куда засунул прививочный сертификат. Ему любезно предложили пройти в комнатку. Он сначала не понял зачем, а потом видит – сумку эту грязную с крестом открывают и достают оттуда шприц огромный с уже насаженной иглой, показывают – снимай штаны. Петр сразу вспомнил, куда сунул сертификат, и быстро его нашел. Все-таки человек в минуты опасности проявляет чудеса ловкости, храбрости и памяти. Потом уже выяснили, что за 50 долларов можно купить разовый (!) сертификат без снятия штанов, но на вылете будет то же самое, так что лучше заранее… в Москве… и не терять…

Иммиграционный офицер спрашивает о цели нашего приезда. Говорим, естественно, бизнес. Как все белые. Ну не говорить же, что приехали банк открывать. Все равно не поверят и будут спрашивать дальше или найдут что-нибудь, к чему можно придраться, и будут вытягивать деньги.

Пытаемся получить багаж. Духота невыносимая, в битком набитом зале получения багажа белые, по-моему, только мы. У нас кроме наших чемоданов шесть больших коробок с кимоно и прочим спортивным инвентарем. Пока один вылавливает коробки, другой охраняет то, что уже достали. Вокруг нашей кучи коробок уже трутся какие-то люди и на приличном русском языке (наследие университета Дружбы народов имени Патриса Лумумбы) предлагают отнести, отвезти, поохранять и пр. Отбиваешься, как от назойливых мух, но они не уходят, все стоят в стороне и терпеливо ждут (ясно, что мы сами все это не утащим), пытаясь отогнать конкурентов. И вот мы уже в тесном кольце, и все смотрят на нас с интересом и ожиданием.

Как назло, нет одной коробки. Похоже, она застряла в Париже, так как транспортер уже полчаса как вертится пустой. На каком-то грязном бланке пытаюсь написать заявление на утерю багажа и всучить его чиновнику. Петр в это время держит оборону нашего багажа. Самое удивительное, что через три дня коробку действительно вернули, правда, за ней пришлось ехать в аэропорт. А мы уж и не надеялись.

Нас по-прежнему никто не встречает. Прошло часа три с момента прилета. Пытаюсь звонить по местным конголезским номерам, которые у меня есть, никто не отвечает. Ни один номер! Звоню в Москву (там уже двенадцать ночи, три часа разница), говорю дежурному в «Метрополе», что сидим в Киншасе уже три часа, никто не встречает, на звонки не отвечают. Девушка сочувственно выслушала, через несколько минут перезванивает и говорит, что ничем помочь не может, ни до кого дозвониться невозможно. Поздно.

Картина складывается достаточно комичная, если не сказать грустная. Два белых человека, взмыленные, взмокшие, в костюмах и при галстуках, с огромной кучей багажа отбиваются уже несколько часов от наседающих со всех сторон черных. Подходила полиция, пыталась нас препроводить на улицу, но мы стояли насмерть. Было ясно, что на улице нас если уж не съедят, то половину багажа точно уведут. Решено было ждать внутри до победного. Ну ведь должен же кто-нибудь нас подобрать! Периодически звоню по всем имеющимся номерам. Тщетно! Скоро в телефоне сядет батарейка, и тогда будет совсем весело! Что делать – непонятно. Позитивно мыслить становится все труднее. Листаю свою тетрадку, которую завел в Москве. И тут в своих записях обнаружил еще один номер телефона – сестры Иоланды (Вивин Молека). Я ей звонить не собирался (она была депутат госдумы, и я с ней никогда не общался), но уже выбирать не приходилось, что-то надо было делать. Звоню. Отвечают на незнакомом языке. С трудом объясняю, кто мы и кого нам надо, и – о чудо! – слышу «родную французскую речь». Радостно сообщаю, что мы из «Метрополя» и уже почти пять часов как ждем кого-нибудь в аэропорту. В ответ: «А вы разве сегодня прилетаете?..»

Как оказалось, до них из Москвы донесли информацию, что МВС прилетит только через день, и они сделали соответствующий вывод, НО ЧТО КТО-ТО ПРИЛЕТАЕТ СЕГОДНЯ – ИМ НЕ СКАЗАЛИ!!!

Еще через час приехала та самая Иоланда. Встретили ее как родную и, радостно обсуждая особенности местного климата (в апреле-мае закачивается сезон дождей), поехали в отель. Дорога из аэропорта в Киншасу занимает около часа и производит сильное впечатление даже на уже видавших виды «африканцев». На меня же, впервые прибывшего на африканскую землю, эта дорога произвела неизгладимое впечатление.

Ночь, темень абсолютная, освещения на дороге нет вообще, только автомобильные фары. При этом ясно, что ты едешь по какому-то густонаселенному району. Потом мы узнали, что этот район Киншасы называется «китайский квартал», один из самых бедных в городе. И называется он так, конечно же, не потому, что там живут китайцы, а потому, что там живет очень много конголезцев, как в Китае китайцев. Вокруг, насколько взгляд хватает, горят костры, какие-то маленькие огоньки, море маленьких огоньков. Как будто стоит монгольское или китайское войско в степи (ни того, ни другого не видал, но, наверное, так оно и выглядело пятьсот лет назад). Через дорогу постоянно перебегают какие-то тени, их видишь только в последний момент. Черное в темноте! Как их шофер не сбивает – непонятно. На обочинах еле просматриваются какие-то невнятные группки людей. Что они там все делают в этой полной темноте – непонятно. Примерно через час стали въезжать куда-то. В какие-то темные ворота. Что это? Отель? Мысль была одна: скорее в отель – душ и спать. Слишком много впечатлений за сутки! Мозг уже отказывался воспринимать информацию. Утром, как правило, жизнь становится веселей и лучше получается мыслить позитивно.

Однако мы рано радовались. Оказалось, что у нас на сегодня (!) была запланирована встреча с вице-президентом – Артуром Заиди (Arthur Zahidi), и он нас ждет. На предложение перенести встречу на завтра сказали, что завтра день уже расписан поминутно.

Где-то в час ночи прибыли в резиденцию вице-президента.

Большая полутемная территория, мелькают какие-то люди. Нас встречает седой старец в национальной одежде, приглашает в дом.

Артур Заиди – один из четырех вице-президентов, около восьмидесяти лет, образование получил в Лондоне, имел в то время достаточно большое влияние в политических кругах страны и авторитет в народе, но из-за солидного возраста его кандидатура на пост президента ДРК серьезно не рассматривалась.

Политическая справка. Вообще политическая обстановка в то время в стране складывалась интересная. После свержения в 1997 году диктатора Мобуту, который был у власти в Конго больше тридцати лет, первым президентом стал Лоран Дезире Кабила. До 2002 года страна погрузилась в омут гражданской войны, полного экономического хаоса и насилия. На это накладывались еще и острые этнические противоречия. Один из самых кровавых этнических конфликтов – между народами хуту и тутси в Руанде, в результате которого было вырезано почти 4 миллиона тутси, несколько миллионов бежало в соседнее Конго. Последствия этого конфликта еще долго будут сказываться на положении на востоке Конго. За эти годы было разграблено по всей стране все, что можно было разграбить, все, что долгое время создавалось бельгийскими колонизаторами и их потомками, и в первую очередь, конечно, в Киншасе. В конфликт были втянуты соседние государства – Уганда, Руанда, Бурунди. Миллионы беженцев хлынули в столицу. Население Киншасы за пять лет выросло с 4 до 10 миллионов. Всего в ДРК насчитывалось в то время около 65 миллионов человек.

В 2000 году в Конго вошли первые войска ООН. Войну и кровавые события удалось остановить лишь в 2002 году Жозефу Кабиле, который после смерти своего отца, погибшего в результате покушения, стал президентом Конго.

Ж. Кабиле удалось договориться с основными политическими оппонентами, в результате чего был сформирован институт вице-президентов, каждый из которых курировал определенные сферы экономики и имел доступ к определенной части финансовых потоков.

Наиболее влиятельным из четверых вице-президентов был Жан-Пьер Бемба, имеющий большой авторитет в столице, то есть среди наиболее образованной части населения страны и в северных провинциях, откуда он был родом.

Справка. Ж.-П. Бемба родился в семье крупного бизнесмена, близкого к диктатору Мобуту, получил образование в области управления бизнесом в Брюсселе, сам продолжал дела отца. В начале девяностых он был личным помощником Мобуту. После свержения диктатора Бемба при прямой поддержке Уганды сформировал Освободительное движение Конго (1998 год), которое приняло активное участие во Второй конголезской войне 1998–2002 годов на стороне антиправительственных сил. В 2002 году президент Центральноафриканской Республики (ЦАР) пригласил Освободительное движение Конго (ОДК) на борьбу с местными повстанцами. Пребывание отрядов ОДК в ЦАР было отмечено жестоким обращением с мирным населением, что позже стало основанием для привлечения Бембы к суду и его ареста.

МВС встречался с Ж.-П. Бембой во время своей первой поездки в ДРК. Рассказывал, что это очень сильный человек, харизматическая личность, превосходный оратор, знает, чего хочет, и предсказывал, что уступать этот человек просто так ничего не будет. Вообще МВС принял в свое время мудрое решение встретиться со всеми вице-президентами, а в конце с президентом, тем самым как бы дистанцировавшись от политических процессов, соблюдя приличия и позиционировав себя (и группу «Метрополь») как бизнесмена, который не вмешивается во внутренние дела страны, а пришел заниматься взаимовыгодным бизнесом. Всерьез и надолго. Такая позиция вызывала уважение у всех, с кем мне довелось встречаться в последующем.

На момент нашего приезда в апреле 2006 года страна готовилась к первым в истории демократическим выборам президента, назначенным на 30 июня, которые неоднократно переносились в последние 12 (!) лет.

Обстановка была достаточно напряженной, в столице уже было около 20 тысяч войск ООН, в том числе восемь человек российских и украинских военных наблюдателей, с которыми впоследствии у нас сложились очень хорошие отношения. Все основные перекрестки в городе охранялись бронетранспортерами, военные объекты охранялись танками. На улицах повсеместно встречались патрули (вооруженные и невооруженные) в различной форме, разобраться в которой было невозможно. Каждый вице-президент имел свою армию, полицию, личную гвардию.

Встреча с А. Заиди продолжалась больше часа и прошла, как мне показалось, в искренней и доброжелательной обстановке. Во время встречи нас познакомили с министром геологии И. Ифото (Ingele Ifoto), экономическим советником администрации президента Ж. Муканья (Josef Mukanija). Все они пригласили нас посетить их в ближайшее время.

Отношение к России в Конго было, наверное, нейтральное, скорее даже хорошее. Ничего плохого (хотя и ничего хорошего) мы для этой страны не сделали (просто не успели). Патриса Лумумбу, который возглавлял национально-освободительное движение в Конго в конце пятидесятых годов и стал первым премьер-министром страны после падения колониального режима в 1960 году, СССР поддерживал. В 1960 году в Москве открыли уже упомянутый университет Дружбы народов. В нашей стране Лумумбу знали и чтили, но сделать за время его премьерства (он был на этом посту меньше года) Советский Союз ничего не успел. Как же так получилось?

Вскоре после свержения колониального режима П. Лумумба обратился к СССР с просьбой оказать содействие в восстановлении экономики, финансов и государственности. В Киншасу из Советского Союза приехала представительная делегация в количестве двадцати человек, в составе которой был и председатель Центрального банка СССР. Они начали готовить свои рекомендации, с чего надо начинать восстановление экономики. Предлагалось в том числе создать национальную банковскую систему.

Однако у молодого Конголезского государства были и другие насущные проблемы. В том числе надо было срочно выплатить зарплату армии за несколько месяцев, иначе власть и авторитет можно было потерять. С этой просьбой руководство Конго обратилось к нашей делегации. Речь шла о 15 миллионах долларов. Быстро принять решение по данному вопросу наша делегация полномочий не имела. Был направлен запрос в Москву. С аналогичной просьбой конголезцы обратились и к министру финансов США Э. Гарриману, который в это время также находился в Конго.

Был важный политический момент. Куда и за кем пойдет страна после свержения колониального режима? В это десятилетие всю Африку захлестнула волна национально-освободительного движения. Колониальная эпоха заканчивалась. Начинался передел третьего мира ведущими мировыми державами – СССР и США.

Министр финансов США смог оперативно принять решение и там же выписал чек на нужную сумму.

Уже на следующий день члены советской делегации получили уведомление с требованием покинуть территорию страны в ближайшие 72 часа. Битва за Конго была проиграна, фактически даже не начавшись. Мы ушли оттуда и вернулись только 45 лет спустя.

Страна взяла курс, ориентированный на Запад. После убийства П. Лумумбы в 1961 году соперничество многочисленных политических группировок в борьбе за власть резко обострилось. 24 ноября 1965 года в результате военного переворота к власти пришел генерал-лейтенант, впоследствии маршал Сесе Секо Мобуту, режим которого продержался до 1997 года.

Во время встречи вице-президент А. Заиди обозначил три самые актуальные тотальные социальные проблемы в стране – коррупцию, безработицу и проституцию – явления, с которыми Конго будет очень нелегко справиться. Предупредил, что нас ждут серьезные препятствия и трудности на пути создания банка в ДРК и вообще ведения бизнеса в этой стране в дальнейшем, посоветовал обязательно успеть получить лицензию Центрального банка Конго хотя бы за две недели до выборов, то есть до 15 июня. После этой даты все административные процессы в стране в связи с выборами президента, парламента и правительства будут заморожены на неопределенное время. Эта информация была для нас очень важна. Фактически были обозначены временные границы, в которые мы обязательно должны были уложиться. Задача была ясна – за полтора месяца получить лицензию Центробанка.

В «Гранд-отель», один из двух имеющихся в городе отелей, в которых белому человеку можно остановиться за 250 долларов за ночь без завтрака, попали в три часа ночи и сразу рухнули спать. Под утро разразился тропический ливень с жутким грохотом, ветром и молниями. Сезон дождей в Конго уже заканчивался, наша эпопея только начиналась.

Глава 4

«Ничего у вас не получится, ребята…», или «Оставь надежду, всяк сюда входящий…»

Так откуда все-таки взялась эта идея – открыть банк в Конго? Да, с одной стороны, эта страна – одна из богатейших в мире по природным богатствам. На территории республики находится более половины мировых разведанных запасов урана, почти 40 % мировых запасов технических алмазов, половина мировых запасов колумбит-танталита, или, как его еще называют, колтана – жаропрочного минерала, который широко используется в производстве электронных приборов, в том числе мобильных телефонов, музыкальных центров и пр. Через территорию страны проходит часть медного пояса Африки, на океанском шельфе и в труднодоступной центральной части страны найдены крупные месторождения нефти. Недра Конго содержат серьезные запасы золота, серебра, цинка, кобальта, кадмия, бокситов, марганца, олова и других элементов таблицы Менделеева.

С другой стороны, по данным журнала «Форбс», Конго занимает четвертое место в списке самых опасных стран (после Сомали, Афганистана и Ирака). Страна входит в черный список государств, где не рекомендовано заниматься бизнесом. К этому надо добавить непростые климатические и социально-бытовые условия.

Что это? Русский авантюризм, рекламный или политический ход, поиск наиболее выгодного в долгосрочном плане способа вложения капитала или просто азарт игрока и бизнесмена, рискованная операция, в результате которой ты можешь либо получить в будущем существенные дивиденды, либо потерять все, что вложил? Похоже, что это и первое, и второе, и третье.

Чтобы понять, как такое могло произойти, надо знать, кто такой Михаил Викторович Слипенчук – основатель и бессменный генеральный директор инвестиционной финансовой компании «Метрополь». Если коротко, то он – географ по образованию (окончил географический факультет МГУ), бизнесмен по призванию и искатель приключений и путешественник по жизни. Кроме того, это большой патриот России и очень неординарная и разносторонняя личность, кандидат географических и доктор экономических наук.

Только ему могла прийти в голову идея запустить аэростат с названием «Святая Русь» на рекордную высоту, установить российский флаг на дно Антарктики, погружать глубоководные аппараты «Мир» на дно Байкала, искать и найти останки легендарного крейсера «Варяг», основать фонды сохранения озера Байкал и крейсера «Варяг», построить самый большой в Европе центр боевых искусств, искать золото Колчака и многое другое.

Так что открыть банк в Африке для него было очень интересной, амбициозной и в то же время рискованной (в первую очередь с точки зрения возврата капитала) задачей, непредсказуемой по результатам.

Насколько мне известно, он рассматривал несколько вариантов вхождения в Африку – через ЮАР, Анголу, Намибию, Замбию, Конго (Браззавиль) и Конго (Киншаса). Во всех этих странах, кроме ДРК, экономическая и политическая ситуация была более или менее стабильна, но и рынки были уже поделены, свою нишу было бы найти достаточно сложно, конкуренция высока. Было решено входить в Африку через Демократическую Республику Конго.

В ДРК только в 2002 году прекратилась масштабная гражданская война (некоторые ее очаги сохранялись в той или иной степени до 2008-го, отдельные вспышки происходят и до сих пор). Фактически Конго было последним белым пятном на экономической и политической карте Африки, которое еще не было окончательно освоено международным капиталом. Рынок, казалось, был свободен (кроме, конечно, алмазной сферы). Страна одновременно притягивала своими богатствами и перспективами и отталкивала своими трудностями и опасностями, которые ожидали всех, кто приходил туда.

С помощью уже известного нам Хенни Босмана из ЮАР МВС познакомился с той самой Иоландой, которая должна была помогать нам в Конго адаптироваться к местным условиям и решать все задачи.

По рекомендации местных чиновников было решено начать вхождение на рынок ДРК с открытия инвестиционного банка и позиционировать его как плацдарм для привлечения российского бизнеса. Банковская система ДРК в то время находилась в стадии становления, функционировало всего восемь коммерческих банков, которые занимались обслуживанием своих «страновых» клиентов. Основные же финансовые потоки (более 70 %) проходили мимо банков, подавляющее большинство расчетов осуществлялось черным налом, страна занимала ведущее место по отмыванию капитала. Законодательная база только создавалась, валютное регулирование и контроль фактически существовали только на бумаге. Тем не менее все законодательство перерабатывалось на примере бельгийского – считай, европейского.

При вхождении на африканский рынок помимо бизнес-проекта нам рекомендовали взять на себя и какой-нибудь социальный проект. В качестве последнего мы и решили развивать в Конго каратэ, причем была идея делать это на двух уровнях – детский уровень и уровень национальной команды. Была запланирована в том числе встреча с министром спорта. Мы привезли с собой те самые 40 комплектов кимоно, другое тренировочное снаряжение. Было закуплено два великолепных татами, но в последний момент мы решили с ними повременить (и правильно сделали, как показало дальнейшее развитие событий).

Надо сказать, что Х. Босман, будучи не только президентом Федерации киокушинкан Африки, но и большим фанатом и известной личностью в мире каратэ, с энтузиазмом воспринял идею МВС продвигать каратэ в Конго. Потомственный бур, огромного роста и мощного телосложения, проработав пятнадцать лет в полиции Кейптауна, тем не менее оставался невероятно добрым и даже немного наивным человеком.