Как полюбить ближнего

Ближний – это тот, кто промыслом Божиим поставлен рядом с нами и к кому мы должны проявлять любовь

Заповедь о любви к Богу и ближнему была уже в Ветхом Завете. Почему же Господь сказал: Заповедь новую даю вам? Потому, что в Ветхом Завете не была так ясно выражена Божественная сущность любви. Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас (Ин. 13, 34–35). А как Господь возлюбил нас? До самопожертвования. Эту сущность христианской любви нам открыл Иисус Христос. Вот это-то и есть самое главное. Поэтому Господь, когда его спросили, какая наибольшая заповедь, и сказал: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим… И вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22, 37; Мк. 12, 29). Вопрос был – какая одна заповедь наибольшая, а Господь назвал сразу две. Правда, первая часть все-таки выше стоит, но в сущности это одна заповедь.

Но кто же ближний мой? Господь в притче о милосердном самарянине отвечает на этот вопрос: «Твой ближний – это тот, кто промыслом Божьим поставлен рядом с тобой». В семье каждый член семьи – это твой ближний. Святой праведный Алексий (Мечев), который является для всех нас примером христианской пастырской любви, говорил: «Нужно своих близких делать своими ближними». В этих словах как раз и есть указание на то, где нужно прежде всего исполнять эти две главные заповеди.

Но любовь к ближнему, любовь к человеку может быть истинной только тогда, когда она неотделима от любви к Богу.

Преподобный Иустин (Попович) прекрасно сказал, я часто привожу эти его слова, что любовь к человеку без любви к Богу есть самолюбие, а любовь к Богу без любви к человеку – есть самообман. Так нераздельно эти две заповеди соединяются. Как соединено Божество и человечество, так соединены две эти заповеди – неразлучно, нераздельно. Что такое крест? Это вертикальная составляющая – любовь к Богу, и горизонтальная – любовь к ближнему. Это две заповеди, которые пересекаются между собой. Они всегда взаимодействуют. И нет креста, если нет этих двух заповедей. Любовь к Богу, устремленная вверх, и любовь к ближнему, распространенная вокруг себя, горизонтально, на своем уровне. Поэтому крест есть символ любви, символ двух заповедей. Крест и есть свидетельство любви Божьей, и на нем Господь принес себя в жертву. Это и есть самопожертвование. Сам Себя предает на смерть. При таком понимании любви все остальное становится на свои места. Во-первых, надо помнить, что все мы есть плод любви Божьей.

Пришли ко мне однажды родители с ребенком. Это была девочка лет пяти. Взрослые говорят: «Батюшка, у этого ребенка есть вопрос к вам». Вопрос, который задал этот ребенок, я никогда не слышал и от взрослых: «Батюшка, а зачем Бог сотворил человека?» Услышать такой вопрос от пятилетнего ребенка – это было что-то непостижимое. Как было ответить на этот вопрос? Такой вопрос из уст младенца был для меня настолько неожидан, что в первый момент я был даже в растерянности. Это был вопрос к Богу: зачем Он сотворил человека? А спрашивают меня: зачем Бог сотворил человека? Это не так просто – ответить за Бога, зачем Он сотворил человека. Да еще ребенку. С ним не будешь философствовать, нужно сказать конкретно.

Бог есть любовь – Господь по своей любви вразумил меня грешного, как этому ребенку ответить: «У вас семья, папа с мамой, вы все друг друга любите, в любви живете. Это хорошо?» – «Хорошо», – ребенок понял. Но любви не свойственно жить в себе. Она должна на кого-то изливаться. Она вокруг себя все обнимает. Но ребенку я, конечно, этого не говорил. Ей я сказал так: «Деточка, поэтому Господь, будучи Сам любовью, совершенной любовью, пожелал, чтобы другие существа, подобные Ему, жили также в любви, по Его образу и подобию, и завещал нам жить в любви между собой. Вот поэтому Господь все и совершил, чтобы люди жили в любви и мире». И ребенок все понял.

На самом деле, человек живет только тогда, когда живет в любви. Это сказал в 1989 году афонский подвижник монах Климис: «Запомни, грядут времена, когда только любовь спасет нас, учись растить любовь – все остальное грех, хуже смерти. Мы пропадем без любви, пропадем». Прекрасно сказал. Вот, что такое любовь.

Вернемся к словам преподобного Иустина, что любовь к ближним без любви к Богу – самолюбие. Здесь имеется в виду, что когда человек проявляет свою любовь, забывая о любви Божьей, то он, можно сказать, любит по-своему, а нужно любить по-Божьи. Это не просто понять, тут нужно много молиться и тогда это почувствуешь. Бывает, что молится человек, молится, а результата никакого. Значит, нужно еще более усилить молитвы и ждать времени. Ведь сказано: «Мудрый молчит до времени, безумный говорит без времени». Есть даже такая притча, когда один приходит к старцу и спрашивает: «Почему у тебя получается, а у меня не получается?» Старец говорит: «Терпение нужно». – «Что такое терпение? Терпишь, терпишь, а ничего не меняется». – «А ты дождись зимы»…

Это о том, что когда мы чего-то хотим достигнуть, мы должны дождаться подходящего момента. Мы ведь сеем и сажаем не когда захотим, а когда погода подходящая – тогда сеем, иначе все пропадет. Так и слово, его иногда бесполезно говорить не вовремя. Вот почему – «мудрый молчит до времени, безумный говорит без времени».

Когда-то я услышал от отца Иоанна (Крестьянкина) замечательные слова: «А ты читал апостола Иакова – “У кого не хватает мудрости, пусть просит мудрости”?» Я говорю: «Да, батюшка, знаю, я с детства вырос в вере». – «Думаешь, это премудрость Соломонова? Это терпение».

Что такое терпение? Есть множество других формулировок этого свойства, но можно сказать, исходя из слов отца Иоанна, что это некая духовная мудрость, как надо себя вести: когда молчать, когда говорить, когда ласково, когда строго. Вот это как раз и есть мудрость. Терпеть не просто – мол, просто время идет, и все. Нет, время-то идет, но ведь нужно поступать, как нужно, и нужно в это время быть с каким-то правильным чувством.

От нас зло не должно исходить. Это непременное условие. То есть если тебя начинает что-то раздражать – это уже что-то не то, любовь не раздражается. Начинает тебе что-то не нравиться, что-то не так – а может быть, то, что сейчас происходит и тебе не нравится, потом как-то совершенно по-другому развернется. Ведь и Господь иногда делал такие вещи, которые ученики не понимали. Когда он умывал ноги ученикам, Петр воспротивился: «Не умоешь ног моих вовек». А Господь отвечает ему: «Тогда не будешь иметь части со Мной». – «Господи! Тогда не только ноги мои, но и руки и голову», – говорит Петр. «Нет, омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь». И еще Господь сказал: «Что Я делаю, теперь ты не узнаешь, а уразумеешь после» (см.: Ин. 13, 3–17). Ведь иногда результат того, что совершается сейчас, виден лишь потом, как было с апостолами, которые только потом поняли, что с ними совершалось. Ведь Господь апостолу Петру сначала дал ключи от Царствия Небесного, а через некоторое время, когда Петр начал противоречить, Господь сказал: «Отойди от меня, сатана». Человек часто непостоянен, даже бывало, что и святые колебались. Известный пример – апостол Фома. Когда что-то с человеком не так происходит, может быть, ему нужно пройти через какие-то испытания, чтобы избавиться от недоверия и еще более утвердится в своей вере. Апостол Фома потом и сказал:

«Господь мой и Бог мой». Конечно, святые тем от нас и отличаются, что они, если в чем-то уверились, потом уже обратно не поворачивают. Нам-то несколько раз нужно в чем-то убедиться, да и то можем опять начать сомневаться – это свойство, как говорится, грешных людей. Как отец Сергий Мечев говорил: «Мы отличаемся от святых непостоянством».

Так почему любовь к человеку без любви Божьей, без обращения к Богу, есть самолюбие? Ведь как бывает: стараемся мы для человека что-то хорошее делать, а ничего не получается, человеку это не нужно, он этого нашего добра не понимает и не принимает, – и мы начинаем раздражаться, потому что все идет не по-нашему. И получается, что в этом проявляется наша самость, а не наша любовь. А может, если что-то идет не по-нашему – то это значит, что так получилось в этот момент. И вообще, главное, чтобы было по-Божьи, а не по-нашему. То есть если мы проявляем свою любовь, как нам кажется, а человек этого не ценит, то мы начинаем на него раздражаться, обижаться, гневаться. Так вот, по наставлению оптинского старца Варсонофия, если ты видишь недостаток ближнего и хочешь его исправить, но он тебя раздражает, то и ты погрешаешь, а погрешностью погрешность не исправишь – она исправляется кротостью. Или, как сказал митрополит Филарет Дроздов, «грязью грязь не смывают». Или, как бывает, человек любит, любит, а вдруг в ответ получает предательство, измену, и тогда у него начинается злоба против еще совсем недавно любимого человека. Правильно говорится, что от любви до ненависти один шаг. А потому, что это страдает себялюбие, и это не есть любовь к ближнему.

Тут и начинается: «Как же так? Я все для него (или для нее, или для них) делал (или делала)! А со мной так поступили! Такая неблагодарность!» Во-первых, надо помнить, что в любом инциденте доля нашей вины обязательно есть. А во-вторых, больше виноват тот, кто умнее. Ведь когда человек начинает навязывать другому свою волю, это может вызвать неприятие и даже протест. Можно предложить, но если человеку этого не надо, то лучше, может быть, более с достоинством себя вести, сказать: «Ну, смотри, как хочешь, тебе жить». Потому что ведь у детей, например, такая реакция: его заставляют – он не хочет, в рот суют – он отворачивается, а начинают у него миску забирать – он за нее хватается. Это такое свойство нашей греховной натуры, что когда человеку что-то слишком настойчиво хотят сделать, даже и добро, то это иногда может вызвать даже обратную реакцию. Чрезмерное, можно сказать, выражение своего чувства может вызвать обратную реакцию. Например, ребенок нас не слушается, мы начинаем раздражаться: «Учись, не будешь учиться – тебе же будет плохо». А он нас не понимает, не слушается, и в результате он, действительно, сам себя наказывает, если не учится. А нужнен другой подход – с терпением и кротостью. По слову Апостола: «Родители, не раздражайте своих детей». Получается, что взрослые виною, а детям ответ держать. К детям надо особенно чутко относиться.

Нужно жить просто, по заповедям, которые нам Господь дал, и постараться никого не обидеть. Я думаю, что рецепт, который сказал отец Сергий Орлов: «От нас зло не должно исходить», – универсальный. Если мы видим, что на что-то мы начинаем раздражаться – это плохо, что-то тебя начинает задевать – опять плохо, потому что внутри нас зарождается зло, а нужно, чтобы оно там не рождалось, чтобы его там не было. И потом, самое печальное, что мы сейчас цепляемся за это зло, а ведь этот момент уже проходит, его уже нет. Мы сейчас говорим, а этого момента уже нет. Поэтому у нас должно быть отношение к земной жизни, как к временному состоянию, к чему-то проходящему и, причем, проходящему очень быстро. Это еще Александр Сергеевич Пушкин, по данному ему Богом дару, дал такое глубокое поучение:

К этому можно было бы прибавить – «а смиряясь, помолись». Но Александр Сергеевич был человеком светским, поэтому, может, не придавал большого значения молитве.

«Ведь оно от Бога было…» – это уже Серафим Вырицкий прибавил. Вот такое отношение к жизни должно у нас быть. И если стараться видеть только доброе в жизни, то тогда будет у нас другое настроение: нужно немножко потерпеть – все пройдет, уже проходит.

Именно о понимании любви как Божественного дара Господь и сказал: Заповедь новую даю вам, да любите друг друга… По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 34–35). Вот главный признак христианина и последователя Спасителя. Только если любовь имеешь, ты христианин. И апостол Павел сказал: Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. (1 Кор. 13, 1–2). Ничтоже есмь… – такое понимание любви и есть, можно сказать, главный смысл жизни. Если человек понимает это и старается так жить – то он живет. Только любовь – жизнь. Человек живет только тогда, когда живет в любви. Но как раз в том-то и дело, что мир всем своим устройством после грехопадения направлен против любви к Богу и ближнему. Поэтому ближний – это тот, кто промыслом Божьим поставлен рядом с нами и к кому мы должны проявлять любовь.

Но нужно помнить, что проявлять любовь – это подвиг и он происходит часто во внутренней борьбе, потому что грехи наши отделяют нас от Бога и друг от друга. Как раз об этом Господь сказал: И, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь (Мф. 24, 12).

Потому что когда человек видит, как другой человек все делает и делает что-то нехорошее, злое – то как же его любить? Но надо понимать, что слова апостола Павла ко всем относятся: «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? Что со мной происходит? Всей душой люблю закон Бога, но его нарушаю… Не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю… Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то́, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех… Умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха» (см.: Рим. 7, 15–25). Вина человека в том, что он может когда-то один раз согласился на что-то, потом еще и еще раз, а потом это уже переходит в навык, иногда греховный навык.

Однажды я сподобился служить с Сербским патриархом Павлом. Патриарх смиренно совершал проскомидию, а другие батюшки в алтаре начали разговаривать, он им погрозил пальчиком – они все замолчали, конечно. Потом, когда закончил, сел и сказал:

– Василий Великий говорил, что разговаривать в церкви великий грех, но сербы, греки и русские (сербы и русские там были) – все этим занимаются, это уже навык, а от навыка трудно избавиться.

Так смиренно сказал этот святой жизни человек – патриарх Павел. Не отделил себя от своего народа, а назвал в числе первых согрешающих. Как мы говорим перед Чашей: «от них же первый есмь аз». И патриарх Павел пояснил, что когда приобретается греховный навык, то человек часто поступает уже по привычке. Мы, в общем-то, даже едим во многом по привычке. Один привык пить кофе, и он пьет кофе не потому, что ему это необходимо, а просто потому, что он привык к этому. Другой пьет чай, третий еще что-то пьет или ест – и это все просто привычка. В нашей обыденной жизни много вещей, к которым мы привыкли. Почему говорят: «Привычка вторая натура». Едва ли кто специально, еще будучи грудным ребенком, стремился к кофе, или чаю, или еще к чему-то такому. Я уже не говорю о том, когда, к несчастью, человек приучается курить. Это все привычки. Но когда говорят: «Привычка вторая натура», то возникает вопрос: «А какая первая натура?» А первая – это как раз та, которая дается человеку, когда он рождается. В некоторой степени, натура человеческая – это его характер. Это бывает уже от рождения: один – флегматичный, другой – энергичный. Со временем человек начинает понимать, что у одного такой характер, у другого другой характер – ну что ж; тебя вот это раздражает, другого другое раздражает. Одному кажется, что должно быть так, а другому – не так. И вот как раз эти мелкие шероховатости, всякие несущественные вещи, за которые часто цепляются люди, – они-то и мешают нашей жизни.

Апостол Павел удивительным образом характеризует любовь: Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде… А потом апостол Павел говорит: любовь сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает… (1 Кор. 13, 4–70). То есть описание любви начинается в основном с отрицания всего, что с ней несовместимо, а кончается утверждением – что любовь неизменна, любовь не может предать. Нужно очистить сердце для принятия любви.

Вот, например, когда одного скульптора спросили: «Как вы делаете скульптуру?» – он ответил: «Я беру кусок мрамора и все лишнее убираю, а остается то, что нужно». Вот и любовь также – если все лишнее в жизни отсечь, то остается то, что дано человеку от Бога, – это любовь. Действительно, любовь есть основа жизни, а все остальное, так сказать, в подчинении. Это значит, что для того, чтобы стяжать любовь, нужно от всего, что мешает и не соответствует ей, избавляться, т. е. не раздражаться, не гордиться, и тогда уготовится место для любви. Потому что любовь – это дар Божий. Даже в земном смысле, люди могут как человек к человеку хорошо относиться, а какого-то особого чувства нет. Мне одна раба Божия, Царство ей Небесное, рассказывала, что во время войны овдовела и так и осталась вдовой, замуж второй раз не вышла. Потому что хотя ей и предлагали руку и сердце, но у нее не было этого чувства, а если, говорит, Бог не даст любви – не полюбишь. Но если дал – береги и расти ее как высший дар Божий.

Любовь нужно просить. Ведь это как с учебой: все мы учимся, но дарования у всех разные, иногда дарований у человека особых нет, и ему знания не даются – тогда молятся. Преподобный Сергий, например, – у него сначала не было дара учиться, а потом Господь дал ему этот дар. Отцу Иоанну Кронштадтскому тоже не давалось учение, а потом Господь дал, потому что он просил. Так что любви нужно просить.

Как относиться к ближнему? Я недавно услышал такое изречение, может, правда, неточно его перескажу, что духовное оздоровление, даже духовное возрастание начинается только тогда, когда человек начинает о ком-то заботиться. Потому что если человек не о ком не заботится – он живет для себя, он думает только о себе, а любовь не ищет своего, не думает о себе, она заботится о другом. Человек должен выйти из своего внутреннего себялюбия, самолюбия, из своей самости и направить свое внимание и заботу на другого человека. И тогда чувство любви, которое уже есть, начнет разгораться, развиваться.

Описать это словами трудно, потому что все эти вещи познаются только личным опытом. Это очень сложно бывает иногда, когда уже создались какие-то отношения и мы, привыкнув к какому-то непониманию или повторению одного и того же, уже, как говорится, ставим крест на каком-то человеке, как на могиле покойника. Это уже мы осуждаем его, потому что осуждение – это не то, когда мы видим, что человек что-то не так делает. Осуждение – это когда мы говорим: «Он бездельник, он лентяй». То есть конченный человек.

Кстати, дети очень четко на осуждение реагируют. Когда ребенку говорят: «Ты опять?..» – он сразу: «А почему опять?..» Это момент очень тонкий, потому что если скажешь: «бездельник», то уже все – бездельник. Но ведь это не так, ведь не совсем же бездельник, ведь нужно как-то его поддержать, ведь можно было сказать по-другому: «Ты же можешь это делать, а почему сейчас не делаешь?» Вместо того чтобы говорить: «Ты не делаешь, ты бездельник». То есть когда с любовью ребенку говоришь, то он может потопорщиться, а потом все-таки сделает.

Есть такое замечательное изречение восточное: «Человек прозревает трижды: первый раз – от солнца, упавшего в колыбель; второй раз – от большого горя; третий раз – от большой любви. А некоторые так и умирают полуслепыми». Замечательно сказано. Но, как сказал отец Иоанн (Крестьянкин): «Любовь несовершенна, если она не страдала». Поэтому истинная любовь – она проходит все испытания и преодолевает все трудности. Другое дело, что иногда человек проявляет к другому любовь, а у того закрыто сердце. Но это уже пути Промысла Божьего. В таких случаях нужно молиться и просить, чтобы Господь указал, как поступить. Как сказал митрополит Филарет (Дроздов), «с советом можно идти только в открытую дверь, а в закрытую – стучаться с молитвой». Было в свое время в Дивеевском журнале опубликовано интервью с митрополитом Неофитом из Морфу. Он в нем говорит: «Как Господь сказал: кто больше – возлежащий или служащий? Не возлежащий ли? Ведь служащий ему прислуживает? Ясно, что важнее служащий. Поэтому игумен должен быть в услужении братии, родители – у детей, причем не в смысле потакания их прихотям, а именно в служении, в проявлении жертвенности. Главное – служение. Это показал Иисус Христос своим примером. А если ничего не получается, ничего не действует – тогда молиться: Господи, укажи мне, что с ним делать, как мне с ним быть?» Замечательные слова.

Вообще во всех случаях в отношении любви, да и вообще всех духовных вещей, нужно прежде всего помнить о Боге. Потому что когда мы начинаем о чем-то рассуждать, не надо забывать, что ведь Господь все видит. Отец Сергий Орлов наш мне сказал, когда мы рассуждали о чем-то еще с одним батюшкой: «Ну да, все так, но только про Бога забыли»… То есть смысл здесь в том, что ты видишь – и Господь видит, и если ты хочешь, чтобы все было хорошо, то прежде всего помолись, чтобы Господь указал тебе и помог в том, чтобы твое слово принесло пользу или чтобы твое действие возымело силу. Потому, что сказано: «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудятся строители, аще не Господь сохранит град, всуе бодрствует стража…» (см.: Пс. 126, 1) – то есть ничего не построишь и ничего не сохранишь, если Господь не поможет. То есть нужна молитва, нужна непрестанная молитва, непрестанное обращение к Богу, непрестанное взывание к Богу, чтобы стяжать любовь к ближнему и вообще любовь. Нужно, прежде всего, просить помощи Божьей и вразумления. Как митрополит Неофит сказал: «Господи, вразуми меня, как мне поступать с ним, что делать!»

Есть один пример, из Пролога, как некий монах Евлогий решил, что ему для спасения нужно кому-то служить, являть дела любви. Нашел калеку без рук, без ног, который на рынке собирал милостыню, взял его к себе и стал за ним ухаживать и так служил ему много лет. Но враг, противник всякого добра и всякого блага, такую брань возбудил в этом калеке, что он стал ругаться на Евлогия и требовать, например: «Хочу мяса». Авва принес ему мяса, тот поел мяса, а не это же нужно, нужно просто мучить. Потом калека говорит: «Хочу веселья». Евлогий говорит: «Я позову друзей своих», – тот говорит: «Мне на твою-то постную рожу противно смотреть, а ты еще приведешь таких же. Нет, неси меня обратно на рынок, буду лучше там лежать, чем у тебя тут прозябать» (Как у нас часто сейчас говорят: «Что это – посты, молитвы?.. Не жизнь, а прозябание…») В общем, калека ругается, Евлогий посадил его в тележку и привез к Антонию Великому, чтобы узнать, как ему с ним поступить. Когда он туда пришел, Антоний Великий три дня не выходил из затвора, и вдруг сразу вышел, весь народ к нему бросился, а он зовет: «Евлогий! Евлогий из Александрии!» Тот подходит. «Скажи, зачем ты приехал?» – «Отче, ты, – говорит Евлогий, – не видя меня, назвал тут же, кто я и откуда, ты же все знаешь». Антоний говорит: «Да я-то все знаю, мне Господь открыл, а ты скажи, чтобы люди слышали». Евлогий стал говорить с ним через переводчика, потому что там были египтяне и греки, рассказал всю свою историю, и спросил, как теперь ему быть, что с ним делать. И Антоний Великий говорит: «Если ты его бросишь, Бог его не бросит, найдется кто-то лучше тебя и упокоит его». То есть сначала смирил Евлогия, а потом обратился к калеке: «А ты недостоин ни неба, ни земли! Тебе ангел служит! А если Ангел смерти придет и не найдет вас вместе, вы оба потеряете свои венцы». И они остались вместе и вскоре один за другим скончались. Замечательная история!

Нужно помнить, прежде всего, о Боге, и молиться, и просить, и Господь, там через Антония Великого, а нам Господь может через кого угодно, через Валаамского осла, сказать, что нам делать, или того, другого, вразумит. Так что, чтобы стяжать любовь к ближним, нужно, конечно, наше желание и помощь Божья.

Недавно появилась замечательная сказка о золотой рыбке, она старинная, но о ней совсем забыли. Посвящена она Александру Сергеевичу Пушкину. 1880 год, автор Карлин, по-моему, больше о нем я даже ничего и не знаю. В ней рассказывается про мальчика, который живет с бабушкой. Он сиротка, папа и мама умерли, а бабушка его воспитывает. Он послушный, труженичек. И вот он видит одну мать, которая никак не может справиться со своим ребенком, ничего у нее не получается.