Ковбои ДНК
Рив выглядел озабоченным.
– А мы сможем там пройти?
Малыш Менестрель посмотрел на них оценивающим взглядом.
– Может быть. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь смог сделать это в одиночку, но втроем у нас может получиться, особенно учитывая, что у вас есть такие модные пушки. Вы умеете с ними обращаться?
– А как же!
Билли выхватил свой пистолет, крутанул его на пальце и уронил обратно в кобуру. Эта демонстрация позволила ему почувствовать, что он снова находится на одном уровне с Малышом Менестрелем. Тот, возможно, знал больше, чем Билли, но у Билли зато было оружие. Теперь была его очередь смотреть оценивающе.
– Может быть, нам стоит путешествовать втроем? – Он повернулся к Риву и подмигнул: – Как ты, братишка? Хочешь идти с этим парнем?
Рив пожал плечами.
– Почему бы и нет? Не вижу ничего против.
Глаза Малыша Менестреля скользнули с Рива на Билли и обратно.
– А кто сказал, что я вообще хочу путешествовать с вами, ребята?
– Ты же сказал, что один человек там не пройдет.
– Я не говорил, что вообще хочу там идти.
– Но ты же не хочешь застрять здесь, на Кладбище?
– Ладно, ладно. Мы идем вместе. Другого пути нет, и мы все знаем это. Как вас зовут, кстати? Если мне предстоит идти с вами через равнину, я бы хотел хотя бы знать ваши имена.
Билли широко улыбнулся.
– Я Билли, а это Рив.
– Рад познакомиться.
– А тебя как зовут?
– Люди называют меня Малыш Менестрель.
– Ну что ж, теперь, когда мы знаем друг друга, пожалуй, пойдем?
И они пошли через парковку и дальше вниз по пандусу. Билли шел чуть впереди, в то время как Рив шагал рядом с Малышом Менестрелем, рассказывая ему о жизни в Уютной Щели и об их прогулке через ничто.
Когда они прошли уже около мили, Билли остановился и посмотрел на Малыша Менестреля.
– Где прекращается поле Кладбища?
Малыш Менестрель попытался объяснить.
– Оно на самом деле не то чтобы прекращается. Это совсем не так, как когда идешь через ничто. Поле тут вроде как целое, только в нем попадаются дыры. Понимаешь? Ты, может, пройдешь и до самого конца вообще без стазис-машины, но нам лучше будет включить их прямо сейчас, просто на всякий случай. Чтобы уцелеть, если провалишься в дыру.
Остановившись, они включили свои ПСГ и продолжали путь. Пройдя еще около мили, они наткнулись на овальную дыру в покрытии дороги. Дыра была футов четырех в поперечнике; впрочем, ее мерцающие края постоянно слегка перемещались. По-видимому, у нее не было никакого дна; прозрачный голубой туман наполнял ее до краев. Билли подошел и заглянул в дыру, потом обернулся к Малышу Менестрелю:
– Это значит, что дорога начинает рассыпаться?
Тот кивнул.
– Чем дальше идешь, тем больше их попадается.
Билли осторожно поставил ногу поверх дыры, и на том месте, куда опустился его ботинок, послушно возник кусок дорожного асфальта.
– Эти дыры – куски того же самого ничто!
По мере того, как они двигались дальше, количество попадавшихся им дыр все более увеличивалось. Временами им приходилось проходить по тонким перемычкам между целыми скоплениями отверстий. Несмотря на включенные ПСГ, все трое старались не ставить ноги на пустые места.
Спустя довольно долгое время они вышли на совершенно целый участок дороги. Небо уже не было ослепительно-белым; теперь оно было скучного металлически-серого цвета, и внезапно оказалось, что они идут сквозь сгущающиеся сумерки. Рив остановился и бросил рюкзак.
– Слушайте, я больше не могу! Бога ради, давайте остановимся здесь и переночуем. Уже почти стемнело!
Билли и Малыш Менестрель тоже остановились. Малыш Менестрель положил гитару и откинул с лица волосы.
– Мы можем, конечно, остановиться и здесь, только не думай, что здесь темно, потому что вечер; ничего подобного. У рулевых светло двадцать четыре часа в сутки, мы просто подошли к краю их зоны. На этом участке всегда темнеет.
Рив покачал головой.
– Все равно, давайте остановимся здесь и поспим, а то я уже на ногах не стою.
Билли взглянул на Малыша Менестреля.
– Как люди спят в таких местах?
– Да вы, ребята, пропали бы без меня, – рассмеялся Малыш Менестрель. – Все просто. Мы соединяем свои переноски в цепь. Тогда мы получим достаточно большое поле, чтобы в нем можно было спать.
Они соединили ПСГ, свалили свои вещи в одну кучу и расстегнули пояса. Билли сунул пистолет за пазуху и улегся на полосе травы посреди дороги. Земля была жесткой и холодной, и он подтянул колени к груди. Как раз в тот момент, когда он совсем уже убедился в том, что в таких условиях заснуть невозможно, его сознание незаметно отключилось.
Он не понял, что разбудило его. Подняв голову, он огляделся и, к своему удивлению, обнаружил, что дорога полна людей. Встревожившись, он сел, но никто из них, казалось, его не замечал.
Люди шли длинной вереницей – мужчины, женщины и дети, пошатываясь и спотыкаясь, брели сквозь сумерки. Здесь были старые и малые, старики, хромающие на костылях, и молодые матери с прильнувшими к ним грудными детьми. Все они выглядели усталыми и изможденными. Их одежда была грязной и изорванной. Они все шли и шли мимо съежившегося на полоске земли Билли, направляясь в ту сторону, откуда пришли он и его товарищи.
Они не глядели ни направо, ни налево, – просто переставляли ноги, уставившись в землю. Они не делали попыток избегать дыр, но проходили прямо поверх них, словно их не существовало. Некоторые толкали тележки или несли чемоданы, другие шли, согнувшись под тяжестью узлов за плечами. Они шли и шли нескончаемым медлительным потоком.
Вдоль людской колонны через равные промежутки попадались вооруженные стражники на высоких лошадях. На них была темная форменная одежда, лица скрыты под стальными шлемами. Даже стражники, казалось, сгибались в седлах, словно тоже прошли ужасно долгий путь. Каждый раз, когда один из них проезжал мимо, Билли старался сделаться как можно меньше, но несмотря на то, что даже в сумерках он должен был быть отчетливо им виден, ни один из стражников, похоже, его не замечал. Но что напугало его по-настоящему, так это то, что и стражники, и заключенные как-то странно, неестественно, призрачно просвечивали. Билли почувствовал, как холодный пот ручейками заструился по его лицу и телу. Протянув руку, он потряс Малыша Менестреля.
– Что случилось?
– Тсс!
Билли приложил палец ко рту и показал на ужасную процессию.
– Глянь-ка.
– Господи боже.
– Что это?
– Не знаю. И, кажется, не хочу знать.
– Похоже, они нас не видят.
– И слава богу!
Казалось, прошло несколько часов, а Билли и Малыш Менестрель все сидели, скорчившись и дрожа, в то время как нечеловеческая колонна двигалась мимо.
Когда она, наконец, прошла, они подождали еще немного и разбудили Рива. Как утешительно было им слышать его вполне человеческие ругательства и жалобы, пока он собирал свои вещи!
Они разделили на троих концентраты из лавки Эли и запили их последними глотками пива, что припас Рив. Билли и Малыш Менестрель съели не очень-то много, но Рив, кажется, этого не заметил.
Рассоединив ПСГ, они снова прикрепили их к поясам. Малыш Менестрель вскинул на плечо свою гитару, Билли и Рив подхватили рюкзаки, и друг за другом они тронулись по сумрачному шоссе.
6.
Издав странный высокий звук наподобие гудения проводов высокого напряжения, Она/Они взяла свою павшую третью на руки и принялась медленно двигаться вперед.
Скорбь.
Собрать данные, это уникальная ситуация.
Мы понесли ранение.
Мы понесли ранение.
Деревянные строения поселка начали исчезать, и на их месте заструился многоцветный туман. Она/Они отметила, что там, где перед этим находилась земля, плотность тумана была выше.
Хаос ниже абсолютного.
Волевое усилие.
Туман земли еще более сгустился, а туман воздуха стал более разреженным. Она/Они продолжала медленно двигаться вперед. В окружавшей Ее/Их подавляющей тишине ощущалось дребезжание хаоса. Даже наполнившие тишину слова показались смазанными и неотчетливыми. Жестом, который можно было бы назвать неохотным, если бы он был произведен другой формой жизни, правая фигура подняла энергетический жезл. Туман вокруг Нее/Них наполнился оранжевым свечением. Внезапно он вскипел, заклубился и принялся сворачиваться внутрь себя, свиваясь в толстые тягучие пряди, которые начали медленно образовывать землю и воздух вокруг того места, где Она/Они висела в пространстве.
Впереди и позади Нее/Них начал формироваться мост – простая, ровная конструкция без всяких украшений или перил. Он состоял из темно-синей субстанции, и по мере его возникновения энергетический жезл сиял все ярче, а его свечение изменило оттенок с оранжевого на желтый. Мост протянулся вперед, не до самого горизонта, но на значительное расстояние, прорезая туман, все еще клубившийся в отдалении. Основание его опор также было скрыто за мерцающей пеленой, но рядом с Ней/Ними он был совершенно твердым, и Она/Они плыла над его поверхностью, отбрасывая неясную тень. Даже тишина стала более совершенной, а слова, возникшие в ней, прозвучали резко и отчетливо.
Потенциал сокращен пропорционально.
Она/Они плыла вдоль моста, набирая ускорение. При Ее/Их приближении туман отступал прочь.
Проблема продолжения существования.
Несмотря на то, что на Ее/Их руках по-прежнему покоилась поверженная третья, Она/Они теперь казалась менее обремененной ее тяжестью.
Проблема требует отыскания внешнего стазис-источника. Невозможно одновременно поддерживать контрольную зону и исцелять повреждения. Энергетический потенциал недостаточен.
Слова сухо прошелестели в тишине:
Найти внешний источник.
7.
Внезапно дорога оборвалась, и они увидели перед собой равнину. Она была похожа на огромное озеро, воды которого окаменели и превратились в твердый, гладкий, но по-прежнему сверкающе-прозрачный материал. Небо над ними было угольно-черным; лишь по краям, там, где оно встречалось с горизонтом, оно было окаймлено полоской глубокого синего цвета. Весь свет исходил снизу, от самой равнины. Было как-то неуютно смотреть на вещи при неярком холодном свете, идущем снизу – словно стоишь в каком-то огромном призрачном бальном зале. Билли и Рив помедлили, прежде чем сойти с последних разрозненных участков дороги и ступить на поверхность равнины. Малыш Менестрель, однако, не останавливаясь, шел вперед.
– Не беспокойтесь, здесь вполне безопасно ходить. Можете даже выключить переноски. Стазис-поле сейчас – наименьшая из наших забот.
Билли и Рив с сомнением двинулись следом за ним и обнаружили, что действительно могут без труда идти по поверхности равнины. Билли догнал Малыша Менестреля.
– А о чем же нам следует беспокоиться?
– О том, чтобы добраться до Псодуха. Тут довольно далеко.
– Брось! Ты все время говорил об этой равнине так, словно она опасна.
– Может, и так.
– Так в чем же опасность?
– В этом-то и проблема. Никогда нельзя знать заранее. Не всегда можно даже сказать об этом.
– Но ты же должен иметь об этом какое-то представление!
– Может, и должен, а может, и нет.
Терпение Билли лопнуло. Повернувшись, он сгреб Малыша Менестреля за лацканы его потрепанной бархатной куртки.
– Слушай, ты, умник, говори, что знаешь, нечего ходить вокруг да около!
– Отпусти меня, не то я не скажу ни слова, понял?
– Ладно.
Билли разжал руки. Малыш Менестрель отступил назад и начал отряхиваться. Билли пристально посмотрел на него.
– Я жду.
– Хорошо, хорошо. Ты знаешь, что такое аномалия?
Билли нахмурился.
– Думаю, что да. Это когда что-то возникает там, где его не должно быть?
Малыш Менестрель благосклонно кивнул, словно учитель, говорящий с отстающим учеником.
– Так вот, видишь ли, эта равнина – место, где они встречаются в большом количестве.
– То есть нам нужно их остерегаться?
– В том-то и дело. Никто не знает, откуда они берутся. Есть предположение, что люди сами генерируют их.
Билли снова нахмурился:
– Не понимаю.
Малыш Менестрель раздраженно поджал губы:
– Давай посмотрим на это таким образом. Скажем, идешь ты по дороге и думаешь о слонах – и вот тебе стадо слонов, появляющееся прямо из ниоткуда. Это и значит, что ты сгенерировал аномалию. Дошло?
Билли кивнул.
– Угу. Все ясно. Если мы будем идти через равнину, вытащив пушки и постоянно оборачиваясь через плечо, то тут-то на нас скорее всего и выскочит то, чего мы боимся.
– Что-то вроде того.
Билли кинул нервный взгляд вокруг.
– Но если мы заглушим наши мозги, то с нами, конечно, ничего не случится?
Малыш Менестрель покачал головой.
– Если бы все было так просто! Попробуй взглянуть на это так. Скажем, ты идешь по дороге и не думаешь ни о чем, кроме того, что приближается время следующей жрачки, и тут прямо из ниоткуда на тебя выскакивает стадо слонов. Как тебе такой вариант?
Билли потеребил свой пояс.
– Не знаю. Это как-то не укладывается.
– Что ж, в соответствии с теорией само-генерации, эти слоны достались тебе от кого-то другого, который думал о них. От кого-то, кто мог пройти здесь за годы до тебя.
Билли поежился.
– То есть ты хочешь сказать, что мы можем ожидать здесь всего, чего угодно, но не стоит ожидать слишком напряженно?
Малыш Менестрель кивнул.
– Именно.
– Как ты думаешь, стоит говорить Риву об этом?
Малыш Менестрель пожал плечами.
– А ты хочешь?
Билли взглянул на Рива, бредущего по сияющей поверхности равнины.
– Нет. Мне кажется, то, чего он не знает, не сможет принести ему вреда.
Они ускорили шаг, догоняя Рива.
Следующий час прошел совершенно без всяких событий, и Билли начал уже думать, что, может быть, Малыш Менестрель просто хотел напугать его. Они приближались к скалистой возвышенности – чему-то наподобие столовой горы с неровным краем, торчащей из поверхности равнины. Билли уже начал расслабляться, когда из-за камня выскочила какая-то фигура и ринулась по направлению к ним. Билли выхватил пистолет, но Малыш Менестрель знаком приказал ему подождать:
– Я не думаю, что это имеет к нам отношение.
Фигура приблизилась к ним, и Билли увидел, что это был маленький толстый человечек, обнаженный, испуганный и, очевидно, совсем запыхавшийся. Едва завидев их троицу, он тут же рванулся в противоположном направлении.
– Хотел бы я знать, от чего он убегает?
Они стояли совершенно неподвижно, выжидая. Им не пришлось долго ждать: почти немедленно из-за той же скалы высыпала орда голых визжащих ребятишек. Они держали в руках примитивные копья с обожженными на огне концами, их единственной одеждой были разноцветные шапочки или головные повязки.
Билли с Ривом держали пистолеты наготове, но дикие дети, не обратив на них внимания, ринулись вдогонку за маленьким толстяком. Они преследовали его ярдов около сотни, а затем удачно брошенный камень поверг его на землю. В одно мгновение ребятишки оказались поверх него. Его вопли внезапно оборвались.
Малыш Менестрель повернулся к Билли и Риву.
– Быстрее, давайте убираться отсюда.
Рив продолжал смотреть на детей, роившихся вокруг поверженного толстяка.
– Что они с ним делают?
Малыш Менестрель скривился:
– Играют в пятнашки. Только они играют до конца. Давайте убираться отсюда.
Они бросились бежать, рюкзаки колотили их по спинам. Единственное, чего они желали – это оставить как можно большее расстояние между собой и детьми, пока у них еще есть шансы сделать это.
Они бежали сломя голову так долго, как только могли, но в конце концов все же были вынуждены остановиться, чтобы перевести дух. Все трое стояли бок о бок, опустив головы и опершись руками о колени, хватая ртом воздух. Наконец Рив выпрямился и откинул свои длинные прямые волосы со лба.
– Господи Иисусе. Откуда, черт побери, взялись эти дети?
Малыш Менестрель развел руками.
– Откуда нам знать? Говорят, что они бродят по этой равнине сотнями…
Рив содрогнулся и поправил на плечах рюкзак.
– Давайте лучше пойдем! Как-то хочется побыстрее добраться до этого города.
Его спутники тронулись следом за ним. За следующий час ходьбы они видели стадо огромных уродливых человекообразных обезьян, неторопливо пересекавшее их путь. Впрочем, они были на достаточно далеком расстоянии и не принесли им беспокойства. Несколько позднее прямо перед ними спикировал какой-то летающий монстр. Рив выстрелил в него, но промахнулся – чудовище каркнуло и удалилось, хлопая крыльями. Наконец, когда они уже начали подозревать, что окончательно заблудились, вдали показались огни Псодуха. Добрые честные желтые огни, светившие им сквозь призрачное сияние равнины.
Подойдя ближе, они начали различать контуры зданий; еще немного – и вот уже слышатся голоса людей, смех, крики, лай собак и визг скрипки.
Псодух почти целиком состоял из одной центральной улицы. По одну сторону был салун, бар, зал с игровыми автоматами, еще один салун, публичный дом, еще один зал с игровыми автоматами и склад. По другую сторону был салун, зал с игровыми автоматами, еще один салун, гостиница Лев Троцкий, здание муниципалитета и тюрьма. На задворках ютились несколько жилых домов и скотобойня. Псодух был бы раем для желающих повеселиться, если бы не был столь запущенным и грязным.
Кто бы ни возвел эти здания, по преимуществу деревянные, он, очевидно, был не способен соорудить прямой угол. Здания спотыкались, шатались и выглядели так, словно им постоянно угрожала опасность вот-вот рухнуть. Снаружи они были выкрашены с потрясающим отсутствием как умения, так и вкуса. Это искупалось лишь тем, что аляповатая, грубая раскраска их уже шелушилась, трескалась и выцветала, сливаясь в нечто однородное.
Перед дверьми салунов и залов с игральными автоматами были развешаны электрические лампочки, чтобы придать им некоторый шик и завлекательность. Впрочем, эффект был испорчен тем, что по крайней мере половина их была разбита и не светила.
Несмотря на царившую здесь атмосферу разрухи и упадка, это место выглядело живым благодаря людям. Гомоня и толкаясь, они сновали по улице, пробираясь через песок и мусор, закрывавшие собственный свет поверхности равнины.
Билли, Рив и Малыш Менестрель медленно шли вдоль улицы, глазея на текущие мимо толпы.
– Однако, и странные же люди попадаются в этом городе!
Малыш Менестрель взял Рива за рукав.
– Подобные замечания, дружище Рив, прибереги для себя. Здешним людям может не понравиться, что ты называешь их странными.
Рив показал вдоль улицы:
– Я только что видел парня с оранжевыми волосами и шестью пальцами на каждой руке! У нас в Уютной Щели таких не водилось.
– Может, и так, но в этом городе вообще много странного народа. Их здесь подавляющее большинство, и они очень нервно относятся к пришлым, которые показывают на них пальцами и называют разными словами. Если ты будешь продолжать так, как начал, будешь сам виноват, если попадешь в неприятности.
Рив пожал плечами.
– Ну хорошо, хорошо. Но некоторые из этих людей действительно выглядят странно.
– Да, ты прав, это действительно так. Просто держи это при себе, ладно?
– Ладно.
Они остановились перед одним из салунов. Билли вытер рот тыльной стороной кисти.
– Я не отказался бы выпить после всех этих хождений.
Малыш Менестрель взглянул на него.
– У тебя что, есть деньги?
Билли широко улыбнулся.
– Да, еще чуть-чуть осталось.
– Ну, тогда давай зайдем.
Они вошли во вращающиеся двери, и им в лицо, как пощечина, ударила волна шума, дыма и запаха спиртного. Войдя, они начали проталкиваться сквозь толпу к стойке. Глаза Рива лезли на лоб, но он держал рот на замке. Никогда не видел он такого разнообразия цветов кожи – здесь были не только черные, белые, коричневые и желтые, но также зеленые, голубые, красные и оранжевые. Здесь царило невообразимое смешение костюмов, причесок и даже вариаций анатомического строения тела. Рив изо всех сил старался смотреть прямо перед собой и не показывать удивления.
Билли постучал по стойке.
– Есть здесь что-нибудь выпить?
– Конечно, конечно, что вы хотите?
– Для начала три пива.
– Три пива, сейчас будет.
Бармен со стуком поставил перед ними кружки.
– С вас двадцать одна монета.
Пошарив в кармане, Билли протянул ему три десятки. Бармен непонимающе уставился на ассигнации.
– Это еще что за дерьмо?
Билли удивленно посмотрел на него.
– Деньги, разумеется. Здесь тридцать монет.
Бармен начал угрожающе наливаться краской.
– И как называются эти деньги?
– Уютнощельские монеты.
– Ну так уматывай туда, где ты их взял, и трать их там! Здесь ты на них ничего не купишь, мы принимаем только монеты Псодуха.
Он махнул двоим парням, стоявшим в другой стороне комнаты:
– Эй, Милт, Эдди! Вышвырните-ка отсюда этих бездельников.
И вот дюжие вышибалы сграбастали их троицу, протащили сквозь толпу и выкинули на улицу. Поднявшись на ноги, Малыш Менестрель посмотрел на двоих приятелей и покачал головой.
– Да вы, похоже, и правда совсем ничего не знаете, а?
8.
А. А. Катто очнулась от глубокого, тотального сна без сновидений, навеянного дормаксом. Оглядевшись в мягком приглушенном свете стен комнаты, она протянула руку к пульту возле кровати. Свет постепенно стал ярче, и она снова зажмурилась. Небольшие часы на пульте показывали 21:09. Поняв, что голодна, она подумала, не потому ли это, что она узнала, сколько времени. Чувствовала ли она голод только потому, что знала, что должна чувствовать голод?
Соскользнув с постели, она встала. Сквозь перспексовый пузырь балкона она увидела, что солнце садится, бросая сердитый красный отблеск на небо – романтическое, вагнерианское небо, нависшее подобно некоему ужасному отмщению над темными провалами улиц между разрушенными строениями и убогими лачугами. А.А. Катто понадеялась, что ее брат Вальдо тоже смотрит на это. Ему бы это пришлось как раз по вкусу, особенно если он до сих пор помешан на нацистах. Она, впрочем, не была уверена, так ли это. Они не виделись уже с месяц.
Некоторое время она смотрела на экран, постукивая серебряными ногтями по пластику кожуха. Она сделала себе мысленную заметку обновить лак в течение пары дней. Может быть, ей стоит на этот раз попробовать что-нибудь другое – может быть, металлическую искру?
Она нажала кнопку, и на экране ожила развлекательная программа. Это были борцовские состязания. Четверо обнаженных мальчиков – Л-четвертых, с вытатуированными на спинах разноцветными номерами от одного до четырех, боролись на усыпанном песком полу небольшой, окруженной стеной арены. Из динамиков неспешно лился голос комментатора:
…не забывайте, что соперникам не давали еды на протяжении двух дней, после чего им были сделаны мощные инъекции динамена, чтобы сделать их более свирепыми и агрессивными. Сейчас они сражаются за кусок мяса, и пока что ни один из них не заметил, что в дальнем углу арены лежит тяжелый железный брус… Ага, вот номер три завладел мясом, а первый и второй оба набрасываются на него. Обратите внимание, что головы соперников выбриты, чтобы не дать им…
А. А. Катто пощелкала переключателем каналов и остановилась на двух Горничных-1, с застывшими улыбками пытавшихся совокупляться со скучающим ослом, каковое действо сопровождалось взрывами жестяного смеха из динамиков. Она кинула на экран сердитый взгляд и резким движением выключила его.
Снова улегшись на кровать, она вызвала звонком свою личную Горничную. Спустя несколько мгновений Горничная, почти чересчур хорошенькая блондинка в облегающей розовой одежде, уже стояла в дверях:
– Вы звонили, мисс?
– Я хочу есть.
– Вы бы хотели, чтобы обед принесли сюда?
– К черту обед, я только что встала! Я хочу завтрак.
– Набрать вам меню завтрака?
А. А. Катто села и покачала головой:
– Нет, не надо. Принеси апельсиновый сок, три яйца-пашот, тост из непросеянной муки и кофе.
Девушка кивнула:
– Хорошо, мисс.
А. А. Катто любила заказывать себе еду непосредственно через слуг, а не набирать ее на пульте. Она знала, что единственной возможностью для девушки попробовать что-нибудь из этого меню будет украсть оставшиеся после нее объедки. Девушка повернулась, чтобы уйти, но А.А. Катто позвала ее обратно:
– Скажи мне, девочка, ты заметила, что я обнажена?
Слегка порозовев, девушка кивнула.
– Да, мисс.
– Вряд ли ты могла бы пропустить это?
– Да, мисс.
– Тебе нравится мое тело, девочка?
Краска на щеках девушки стала ярче.
Вы ознакомились с фрагментом книги.