Честь Девлина

I

Девлин из Дункейра, Избранный волей Богов, Защитник Королевства, Первый рыцарь короля Олафура, королевский советник и генерал королевской армии, решительно шагал по коридорам дворца, что-то бормоча себе под нос. Тем немногим, кто попадался Избранному на пути, хватало одного взгляда на его мрачное лицо, чтобы вспомнить о неотложных проблемах и поспешно убраться с дороги. И дело было не столько во внешности Девлина (хотя зеленые глаза и черные – теперь с проседью – волосы выдавали в нем чужестранца: он был первым кейрийцем, поступившим на службу к завоевателям), сколько в его репутации. О крутом нраве Избранного знали все, и иметь такого врага, обладающего властью, никому не хотелось.

Когда Девлин добрался до покоев, отведенных под его штаб, стражник, стоявший у входа, увидел выражение лица Избранного и, не тратя времени на положенные почести, быстро распахнул перед ним дверь. С размаху хлопнув ею, Девлин влетел в кабинет.

Лейтенант Дидрик оторвал взгляд от документов.

– Заседание Совета прошло так, как мы и думали?

Почти четыре месяца назад, когда король назначил Девлина генералом, лейтенанта Дидрика перевели из королевской стражи в помощники Избранного. Кое-кто считал, что тот слишком молод для этой должности, но недостаток лет с лихвой окупался верной службой и дружбой с Избранным. Лейтенант достаточно хорошо знал Девлина и легко мог отличить, взбешен ли тот по-настоящему или просто раздосадован, как сейчас.

– Советники заседают, ведут бесконечные споры и ничего не делают, – в сердцах сказал Девлин, расстегивая жесткий воротник парадного камзола. – А люди во дворце разбегаются, как испуганные овцы, едва завидев меня.

Лейтенант Дидрик кивнул.

– Может, они и поверили бы в твою доброту, если бы ты не рычал.

– А я и не рычу.

– Нет, рычишь.

Девлин сердито сверкнул глазами и принялся ходить из угла в угол. Лейтенант Дидрик, не вставая с места, наблюдал за беспокойными передвижениями Избранного. Тот молча мерил шагами тесное пространство кабинета, пытаясь стряхнуть с себя разочарование и недовольство результатами дневного заседания Совета. Четыре часа в зале, и никакого толку. Нет, это не для него. В прошлом он работал кузнецом и фермером. Оба занятия были не самыми легкими, но Девлин по крайней мере видел плоды своего труда, и это служило ему наградой. Теперь судьбе угодно сделать из него политика, хотя он не хуже других знал, что не подходит для этой роли. Придворный политик должен постоянно находить компромиссы, заключать выгодные союзы, заручаться поддержкой влиятельных лиц и всеми правдами и неправдами добиваться благосклонности монарха. Чтобы лавировать в хитросплетении дворцовых интриг, требуется недюжинное мастерство, а чтобы добиться своей цели, нужно много времени. Время – как раз то, чего ему не хватает.

И что еще хуже, голос Девлина – лишь один из шестнадцати, а ни криком, ни шепотом на свою сторону советников ему не склонить. Поэтому он вынужден уговаривать, задабривать, льстить и торговаться, довольствуясь при этом самыми незначительными победами.

Именно такую победу ему удалось одержать сегодня.

– Есть новости, – сообщил он, опускаясь на деревянный стул напротив лейтенанта. – Совет одобрил предложение призвать в армию уже подготовленных солдат. Курьеры доставят приказ во все провинции. Если повезет, еще до первого снега мы наберем сотню бойцов, а к весне их будет около тысячи.

Лейтенант Дидрик откинулся на спинку стула и довольно улыбнулся.

– Замечательно. А почему ты сразу не сказал?

– Потому что это достижение обошлось мне недешево. Пришлось отказаться от идеи обучить народ, живущий на границе, навыкам защиты, – расстроенно произнес Девлин и провел пальцами здоровой руки по коротко остриженным волосам. Он до сих пор сомневался, правильно ли поступил, хотя в этом случае даже обычно его поддерживавшие советники как один воспротивились предложению.

Логика Девлина была предельно проста: вместо того чтобы смотреть, как гибнут беззащитные жители Джорска, надо вооружить людей, которые больше всех пострадают от иноземного вторжения, и научить их обороняться. Советников волновала не нависшая над страной опасность, а укрепление собственной власти. Чернью, которая обучена воевать, управлять гораздо сложнее. Крестьянам того и гляди взбредет в голову поднять восстание против неугодных им хозяев. Девлин признавал, что такой риск существует, и все же настаивал, что справедливым правителям бояться нечего. Однако советники словно оглохли.

— Возможно, резерв нам и не понадобится. После того как отряд майора Миккельсона разбил пиратов, высадившихся в Коринте, на границах стало намного спокойнее. Надеюсь, худшее уже позади.

– Не верю, что наши противники сдадутся так легко, – покачал головой Девлин.

Они все еще не знали их настоящего врага. Пираты, атаковавшие Коринт, оказались наемниками и даже не ведали, кто им заплатил. Лишь счастливая случайность помогла Девлину вовремя раскрыть заговор и предотвратить захват провинции. Королевская армия быстро расправилась с «завоевателями», хотя Девлин и понимал, что угроза не миновала.

Куда же ударит враг в следующий раз? Избранный и его соратники ломали голову, пытаясь определить стратегию неприятеля по случайным на первый взгляд атакам. Им оставалось только гадать, что замышляет их соперник.

– Рекруты нам очень пригодятся, – заметил Дидрик.

– Да. Составь список провинций, которые больше всего нуждаются в защите, и план размещения бойцов. Сделай это к завтрашнему утру.

Девлин прикрыл глаза и запрокинул голову. Заседания Совета утомляли его сильнее, чем самая тяжелая работа. Причиной усталости, свинцовым грузом давившей ему на плечи, было разочарование и неудовлетворенность собой.

– Хуже меня советника не найти, – вполголоса произнес Девлин.

– Не говори ерунды, – возразил лейтенант Дидрик. – Без тебя солдаты до сих пор сидели бы по своим гарнизонам, а Коринт был бы давно захвачен. Разве не ты приказал выставить на дорогах патрули и укрепить пограничные заставы?

Слова Дидрика утешали Избранного, но все это – лишь малая толика из того, что Девлин планировал осуществить, принимая генеральский чин. Тогда он был уверен, что при поддержке короля Олафура сможет навести в королевстве порядок. Увы, Девлин не учел, что политические интриги при дворе – вязкое болото и что по мере того, как о подвигах Избранного начнут забывать, его влияние станет уменьшаться.

Теперь он боролся как мог. На его месте слабый духом уже давно оставил бы всякую надежду, но Девлин был Избранным, которому Заклятие Уз повелевало служить королевству до последнего вздоха. Он и думать не смел о том, чтобы сдаться или отчаяться. Девлин не успокоится до тех пор, пока не исполнит свое обещание и не обеспечит безопасность Джорска.

Последние аккорды умолкли, и Стивен снял пальцы со струн. Собравшиеся гости зааплодировали, и менестрель поклонился, принимая похвалу, согревшую ему душу.

Теперь редко удавалось поиграть перед благодарной публикой. Не то чтобы не хватало предложений выступить. Напротив. Принимай он хотя бы половину, пришлось бы играть каждый вечер и почти все дни. А Стивен далеко не сразу понял, что его приглашают не за талант музыканта, а благодаря всем известной дружбе с Избранным.

Зато сегодня можно не бояться такого отношения. Сорен Тирвальд не член королевского двора, а богатый торговец вином. За последние несколько лет Стивен не раз играл в его доме, развлекая гостей, и вот его в очередной раз позвали на празднество.

Менестрель встретился глазами с хозяином дома. Купец Тирвальд кивнул, потом поднялся и подал знак слугам, собравшимся в глубине комнаты. Те принялись обходить гостей, которых собралось два десятка, предлагая им прохладное вино и сладости. Пока они перекусывают и утоляют жажду, Стивен успеет отдохнуть перед второй частью выступления.

Музыкант склонился над арфой и принялся налаживать ее, слегка касаясь струн. Он любил свой старенький инструмент, хотя изношенные колки и вынуждали подстраивать его каждый час.

– Прекрасное выступление, – проговорил Тирвальд.

Стивен поднял голову, невольно вздрогнув. Он не слышал шагов хозяина дома.

Отпустив арфу, он встал с места и слегка поклонился.

– Ваша похвала – честь для меня, купец Тирвальд.

Тот улыбнулся. Благодаря круглому лицу и лысине он скорее напоминал доброго дядюшку, чем расчетливого и умелого торговца, каким его рисовала народная молва.

– И снова прошу тебя называть меня Сорен, как подобает друзьям.

Стивен кивнул, но промолчал. Ситуация была неоднозначная – сын лорда Бринйольфа, барон Эскера, мог спокойно общаться с богатым торговцем вином как с равным. Не слишком же знаменитому менестрелю из Эскера не следовало позволять себе таких вольностей.

– Давай пройдемся, – предложил Тирвальд, взял Стивена под руку и провел его кружным путем по гостиной, кивая и улыбаясь в ответ на приветствия гостей. – Последняя мелодия была совсем новой, верно?

– Да, – ответил музыкант, чувствуя огромное удовольствие от того, что хозяин дома слушал его с таким вниманием. – Я работаю над новым произведением.

Стивен и раньше сочинял песни, писал слова, а потом клал их на музыку. На сей раз мелодия сама зазвучала в голове. Он тщетно пытался сложить стихи, подходящие к мотиву, пока не понял, что этой музыке ни к чему слова – она сама выражает его чувства.

– Очень красивая, но тревожная мелодия. Ты уже придумал ей имя?

– Я думаю назвать ее «В ожидании бури».

В самом конце комнаты купец Тирвальд кивнул одному из слуг, и тот отодвинул шелковые занавеси. Хозяин дома и музыкант зашли в маленькую комнату, и тяжелая ткань закрыла вход.

У Стивена упало сердце. Если уж купец желает поговорить с ним наедине, значит, разговор точно пойдет не про сегодняшнее выступление.

– Мне надо передать послание Избранному, – проговорил Тирвальд, причем доброжелательная улыбка исчезла с лица.

– Меня не удастся так использовать, – отрезал Стивен, разворачиваясь и собираясь уходить. – Я пришел к вам как менестрель. Говорите со мной о моей музыке или вовсе ни о чем.

– Выслушай меня, – сказал мастер Тирвальд. – Пять минут в обмен на все те случаи, когда я давал тебе работу, хотя тогда еще никто и слыхом не слыхивал твоего имени.

Стивен сделал два шага назад, а потом невольно остановился. Купец Тирвальд действительно покровительствовал ему в те времена, когда музыканту приходилось петь в портовых тавернах, чтобы заработать на обед. Попроси его об этом же кто-нибудь другой, Стивен бы даже не остановился. Но перед купцом он был в долгу, а посему обернулся.

– Пять минут, – медленно повторил менестрель. Радостный подъем, который он испытывал всего несколько минут назад, канул в небытие.

– Твой друг наделал немало шума. Даже торговцы в городе говорят об одном лишь Избранном.

– Девлин, – проговорил Стивен, прищурившись. – Его зовут Девлин.

— Что ж, тогда лорд Девлин. Предложенные им реформы многих пугают, и они начинают задумываться, не горше ли лекарство самой болезни?

Можно ли счесть эти слова предупреждением? На Девлина не раз покушались, но никто не осмеливался поднять на него руку после победы над герцогом Джерардом и разоблачения предательских замыслов.

– Вы нам угрожаете?

– Это не угроза, – покачал головой торговец. – Скорее совет. К людям с моей репутацией часто обращаются за советом и купцы, и знать. В последнее время до меня дошли странные слухи. Некоторые говорят, что Девлин из Дункейра не настоящий Избранный.

– Что за чепуха? Неужели он недостаточно себя проявил? Где бы все мы были, если бы Девлин не рисковал собственной жизнью, вызвав герцога Джерарда на поединок и разоблачив его предательство перед всеми?

– В предательстве покойного герцога никто не сомневается. Но многие теперь говорят, что Боги отвернулись от Джерарда, и кто угодно мог его победить. Твой друг всего лишь послужил орудием провидения.

Стивена охватила ярость.

– Девлин едва не умер в тот день, – возмутился он, сжимая кулаки. Музыкант знал, что ему никогда не забыть увиденной тогда картины. Кровь струилась из множества ран, покрывающих тело Девлина, он прижимал к груди искалеченную руку, но стоял, пошатываясь, дабы убедиться, что правосудие свершится. В самых страшных кошмарах Стивену являлись ужасы того дня – его друг на пороге царства Владыки Смерти.

– Память меркнет, – сказал купец Тирвальд. – Героические подвиги вскоре забываются. Теперь придворные беспокоятся о своем будущем, а Избранный и его планы пугают их. Поэтому они собираются и шепчутся. Они говорят, что он не истинный Избранный. Что если бы его и в самом деле послали Боги, то ему даровали бы Сияющий Меч как знак избрания.

– Сияющий Меч был утерян два поколения назад, – заметил Стивен.

– И столько же времени не было истинного Избранного. Никто не мог сравниться с героями прошлого. Тебе это известно не хуже, чем мне.

– Зачем вы все это рассказываете? – спросил музыкант.

– Потому что я верю, что Избранный прав. Скоро будет война. Раньше, чем полагают некоторые. Хотя если ты повторишь мои слова вне стен этой комнаты, я буду их отрицать. Этот новый слух – умная попытка дискредитировать Избранного, ведь значительная часть его силы основывается на вере простого народа. А именно такие люди помнят древние легенды. Скоро они начнут спрашивать, почему же Боги не дали своему посланцу Сияющий Меч. Я решил, что лучше лорду Девлину услышать этот слух от друзей, нежели от врагов.

Стивен заскрежетал зубами в бессильной ярости. Вот цена его решения не быть пешкой в политических играх. Впрочем, не обратить внимания на сведения, сообщенные торговцем, было просто нельзя. Придется рассказать Девлину. Музыканта опять засасывала трясина политики, которой он всеми силами старался избежать.

– Я передам ваше сообщение, добрый человек Сорен, – проговорил Стивен подчеркнуто невежливо. – А теперь соберу свои инструменты. Вы ведь попрощаетесь за меня с гостями?

Он направился к выходу из комнаты, запутавшись по дороге в шелковых портьерах. И даже зная, как глупо выглядит, не мог задушить свою ярость. Стивен злился на Сорена Тирвальда и на королевский двор, который пытается использовать его в своих целях и не рассматривает как серьезного музыканта. Менестрель сердился и на Девлина за то, что тот поставил его в такое положение, хотя и понимал собственную неправоту. Может быть, цена дружбы Девлина именно такова, может быть, Стивену придется распроститься с мечтами о признании, но разве виноват в этом его товарищ? Нет. Он никогда не требовал такой жертвы. Если кого и можно винить, так это короля Олафура и его придворных, потому что они не могут распознать честного человека, даже когда тот живет среди них.

Еще можно обижаться на Богов, которые послали такого героя людям, не могущим оценить его по достоинству.

Девлин в отвращении швырнул свиток. Во имя Семи Богов, неужели человек может быть настолько глуп? Его приказы капитану Поулу Карсону были удивительно четкими и простыми. От него требовалось патрулировать Южную дорогу со своей сотней людей, защищая всех добрых путников.

На середине первого обхода войско встретило отряд бандитов, которые взимали дань с проезжих. Вместо того чтобы преследовать негодяев и арестовать их, капитан прекратил патрулирование и отправил посланника в столицу за дальнейшими инструкциями. Письмо было написано две недели назад. Бандиты давно скрылись из провинции и, без сомнения, смеются над королевской армией. Сделанного, конечно, не воротишь. Девлину остается только принять меры, чтобы подобное не повторилось.

– Дидрик, кто у нас следующий по званию старший офицер? – громко спросил он.

Зашелестели бумаги, потом по полу проскребли ножки стула, – Дидрик поднялся из-за стола. Вскоре помощник показался в кабинете Девлина.

– К сожалению, в гарнизоне нет старших офицеров, если не считать тех, которых вы уже освободили от исполнения обязанностей. Есть, правда, младший офицер. Рика Линасдаттер.

– Сгодится. Отправь в гарнизон посланника, пусть немедленно явится ко мне. Я отправляю ее на замену этому бесполезному червяку, Поулу Карлсону. Если ей удастся расчистить дорогу, я сделаю ее старшим офицером.

– Мне подготовить приказы? – спросил лейтенант Дидрик, бросив взгляд на искалеченную правую руку Девлина.

– Нет, я сам, – покачал головой тот. – Мне надо, чтобы ты закончил подготовку списков рекрутов и размещения их в провинциях.

Дождавшись, когда лейтенант Дидрик вернется в свой кабинет, Девлин вытащил чистый пергамент из центрального ящика стола. Взяв ручку, он обмакнул ее в чернила и принялся писать. «Капитан отряда Поул Карлсон, вам предписывается передать командование офицеру, вручившему этот свиток, и без промедления вернуться в столичный гарнизон… »

Сухие, официальные фразы письма составлялись сами собой, поскольку за последние три месяца, с тех пор как Девлин был назначен генералом королевской армии, ему приходилось отправлять подобные приказы несколько раз. Бывший кузнец чувствовал себя не готовым к такой ответственной должности. Для нее лучше подошел бы даже лейтенант Дидрик, но когда король предложил такую честь, отказаться было немыслимо.

И лишь несколько позже Девлин понял, что назначение можно счесть скорее наказанием, нежели наградой. В отличие от королевской стражи, где офицеры, подобные Дидрику, начинали с самого низа и выдвигались на более высокие звания соответственно заслугам, в армии служили представители знатных семей Джорска. Политическое влияние имело большее значение, нежели военное искусство, в ходе продвижения по служебной лестнице. Одного этого хватило бы, чтобы создать новому генералу довольно проблем. Но Девлин вдобавок получил свое назначение, победив в поединке прежнего генерала, герцога Джерарда, и разоблачив его предательство.

Многие старшие офицеры были обязаны своим положением дружбе с герцогом и не особо жаловали нового генерала. Они воспринимали Девлина так, словно он был в ответе за предательство их прежнего командира. А те, кто не переживал из-за смерти Джерарда, презирали Избранного за его происхождение.

Девлин же, незнакомый с армией и политическими играми внутри нее, не понимал, как можно отделить просто некомпетентных офицеров от сознательно игнорирующих приказы. Дай ему волю, он провел бы в рядах командования чистку, но сейчас так поступать нельзя. Только не в тот момент, когда армии может понадобиться выступить в любую секунду. И не когда ему нужна поддержка представителей знатных семей, чьи родственники служат в войске.

В конце концов, офицерам был дан шанс проявить способности. И многие хорошо себя зарекомендовали. Те же, которые, как и Поул Карлсон, продемонстрировали полную некомпетентность, недолго занимали свои посты. По возвращении в Кингсхольм бестолковому капитану предложат подать в отставку. Если он откажется, придется навек приписать его к гарнизону. Его имя попадет в список офицеров, которым больше никогда не доверят командование.

Внизу письма Девлин подписался и поставил генеральскую печать. Он сложил пергамент, но не стал его запечатывать. Новому командиру отряда надо будет прочитать приказы, чтобы не возникло никакого непонимания.

Он вытащил еще один лист пергамента и начал писать отдельный список приказов новому командиру отряда. «Младшему офицеру, капитану Рике Линас… »

Правую руку свело судорогой, ручка словно сама вырвалась из пальцев, перелетела через весь стол и приземлилась на стопку еще не прочитанных отчетов. Из нее вытекли черные чернила, забрызгав документы и испачкав левую руку генерала. Девлин поднял ручку и положил ее на промокашку.

– Проклятие, – выругался он. Правую руку снова свело. На сей раз она задергалась, упала со стола и бессильно повисла. Приступ дикой боли – мышечная судорога. Потом боль отпустила, милосердно сменившись онемением от плеча до кончиков пальцев.

Поскольку искалеченная правая рука отказалась повиноваться, Девлин поднял ее левой, положил на стол ладонью вверх и попытался привести в норму, старательно растирая.

Воин грустно смотрел на оставшихся три пальца и алый шрам, обезобразивший ладонь. Он приказал пальцам сомкнуться, но те и не подумали слушаться. Ладно, по крайней мере перестали дергаться.

– Я должен считать себя счастливчиком.

– Что ты говоришь? – переспросил лейтенант Дидрик.

– Ничего.

Девлин и не заметил, что произнес последние слова вслух. И верно, ему следует считать себя счастливчиком. Чистое везение, что удалось спасти хоть бы такую часть руки. Хотя он и лишился безымянного пальца и мизинца, остальные уцелели вместе с частью ладони. И ими даже можно пользоваться, хотя и непросто. Зато судороги теперь реже скручивали руку. Мастер Освальд уверял, что со временем они и вовсе прекратятся, правда, лекарь очень старался избежать ответа на вопрос «Когда?». Вместо этого он призывал к терпению, и Девлину ничего не оставалось, кроме как ждать, пока предательское тело исцелится.

Поблагодарив лекаря за совет, воин принялся мрачно выяснять, что же он в самом деле может, а что не может делать. Ему понадобился почти месяц, чтобы хоть отчасти научиться владеть пальцами. Потом началась настоящая работа. С луком оказалось легко справиться, поскольку вес удерживала левая рука, а накладывать стрелы и спускать тетиву можно было двумя пальцами. Боевая секира представляла собой куда большую проблему, потому что хватке правой руки не хватало былой силы, и удары стали слабее. Если раньше Девлин мог убить одним махом, то теперь сумел бы лишь покалечить. Но мышцы можно укреплять, и со временем получится компенсировать потери.

Совсем другое дело меч. Хватка стала неуклюжей, даже если сражаться двуручным длинным мечом. Все тренировочные поединки заканчивались позорнейшим поражением. Мастер Тимо, королевский оружейник, пробовал делать разные рукояти для меча Девлина, и все-таки, несмотря на все свое искусство, не сумел найти приемлемого решения.

Значит, воину просто придется поработать над собой.

II

– На том и порешим. Используем рекрутов для укрепления границы с Нерикаатом, – подытожил Девлин, склонившись над картой и указывая на северо-западную часть королевства. – Южным провинциям придется подождать до весны, когда подойдут новые ополченцы.

Девлин оторвал взгляд от разложенных на столе карт.

– Правильно, – одобрила капитан Драккен.

Лейтенант Дидрик молча кивнул.

– Лейтенант, надо передать мой приказ старшим офицерам. Попроси их собраться у меня завтра утром. Капитан Драккен, благодарю вас за помощь.

Капитан ответила коротким поклоном в знак уважения к партнеру и другу.

– Всегда к твоим услугам.

– За это и спасибо, – улыбнулся Девлин.

Строго говоря, в качестве начальницы королевской стражи капитан Драккен контролировала безопасность во дворце и порядок в Кинсгхольме. Защита королевства и расстановка ополченцев, прибывших из других провинций, больше входили в задачи армии. Но джорскианцев, которым Девлин доверял, он мог пересчитать на оставшихся пальцах правой руки, и только один из этих людей служил в королевской армии. Сейчас он был далеко. По приказу Избранного майор Миккельсон возглавлял охрану прибрежной провинции Коринт.

Девлин привык обращаться за помощью к капитану Драккен, щедро пользуясь ее более чем двадцатипятилетним опытом службы. Определив стратегию, он сообщал о своих решениях офицерам, выступая в роли мудрого полководца. Лишь трое – он сам, капитан Драккен и лейтенант Дидрик – знали, что это всего-навсего видимость.

Входная дверь хлопнула, в коридоре раздались шаги, и кто-то окликнул Избранного:

– Девлин?

– Мы здесь, – отозвался он.

Стивен нерешительно остановился на пороге.

— Я помешал?

– Нет-нет, мы уже закончили, а поскольку я давненько тебя не видел, выставить старого друга за дверь – просто невежливо.

Стивен стал первым товарищем Избранного в чужой стране, хотя бремя дружбы Девлин принял не сразу. Менестрель разделил с Девлином немало приключений, но в последние месяцы виделись они редко. Избранный был занят новыми обязанностями, а Стивен ясно дал понять, что политическим играм предпочитает музыку. И все же тень интриг, вероятно, коснулась и его – иначе с чего бы Стивену выглядеть таким расстроенным и приходить в кабинет Девлина, а не к нему домой?

Капитан Драккен посмотрела на менестреля, потом перевела взгляд на Девлина и сказала:

– Мне пора.

– Нет, – остановил ее Стивен. – Вы и лейтенант Дидрик тоже должны это услышать.

Что заставило менестреля прийти сюда? Девлин присел на край стола и ободряюще кивнул юноше.

– Вчера вечером я играл для одного виноторговца, Сорена Тирвальда.