Поместья Корифона
«Вряд ли, – недовольно ответил Кельсе. – Будем ждать, что поделаешь».
Дело шло к вечеру – солнце опускалось в Хурманское море, разбрасывая пронзительные лучи в пылающих кудрявых облаках. Подавленные нескрываемой тревогой, Шайна, Кельсе, Эльво Глиссам и Джерд Джемаз сидели у пристани лицом к закату, глядя на спокойные воды.
«Если бы с ним ничего не случилось, он не опоздал бы на целый день, – объявил Кельсе. – Совершенно очевидно: его что-то заставило сделать посадку по пути. А две трети пути – над Вольными землями гарганчей, хунгов и кийянов».
«Почему он не связался по радио, не вызвал кого-нибудь на помощь?» – спросила Шайна.
«Тому могут быть десятки причин, – отозвался Джерд Джемаз. – Не сомневаюсь, что мы его найдем где-нибудь по дороге к Рассветной усадьбе».
Кельсе тихо выругался: «В темноте мы его не найдем. Придется ждать рассвета». Поднявшись на ноги, Кельсе пошел договариваться о ночлеге и вернулся мрачнее тучи: «У хозяина две комнаты с кроватями. Он обещал повесить пару гамаков. Но не знает, что приготовить на ужин – говорит, ничего не осталось».
Тем не менее, трактирщик выставил блюдо, полное горячих пескунов, вареных в морской воде, с гарниром из игольчатой аноны и жареной капусты. После еды Шайна и ее спутники снова вышли посидеть на причале. Охваченный внезапным приступом гостеприимства, хозяин снова накрыл скатертью стоявший снаружи стол, обычно служивший для сортировки наживки и приготовления рыбацких приманок, и подал чай из вербены с печеньем и сушеными фруктами.
Беседа постепенно увяла. Какое-то время костры хильгардов пылали высоким беспокойным пламенем, потом угомонились, превратившись в тлеющие багровые огоньки. Под причалом тихо и печально плескались ленивые волны. В небе стали появляться созвездия – великолепные Гриффеиды, Орфей с лютней из восьми голубых светил, чародейка Миральдра с сияющим Фенимом в алмазной диадеме, бледные вуали скопления Аластор над юго-восточным горизонтом. «Какой приятный вечер можно было бы провести в других обстоятельствах!» – с сожалением подумала Шайна. Ее подавленность объяснялась не только тревогой по поводу пропажи Ютера Мэддока. Старое доброе Рассветное поместье стало средоточием безобразной борьбы страстей, и она не знала, на чью сторону ей придется в конце концов перейти. Шайна подозревала, что не сможет стать искренней сторонницей отца – хотя это не имело никакого значения, потому что его она все равно любила таким, какой он есть. Почему, в таком случае, Джерд Джемаз вызывал в ней какое-то яростное отвращение? Его взгляды ничем не отличались от отцовских, а практичностью, находчивостью, умением постоять за себя и позаботиться о других он не уступал Ютеру Мэддоку. Она взглянула на Эльво Глиссама и Джерда Джемаза, беседовавших неподалеку. Почти ровесники, они стояли в одинаковых позах, опираясь на поручни причала – полностью самостоятельные, подтянутые и представительные молодые люди, с достоинством сознающие свои преимущества. Идеалист Глиссам, порывистый и веселый, склонен к сочувствию, к доброжелательному примирению, его все время беспокоят противоречия и расхождения нравственных критериев. В противоположность ему, Джемаз тщательно скрывает чувства под маской холодной иронии, его шутки всегда язвительны, его этические представления – если их можно так назвать – ограничиваются эгоистическим прагматизмом… Вечерний бриз отчетливо доносил негромкие слова. Джемаз и Глиссам обсуждали морфотов и эрджинов: Шайна прислушалась.
«…Озадачивает одно обстоятельство, – говорил Джемаз. – Палеонтологи нашли окаменелости, иллюстрирующие всю эволюцию морфотов, начиная с существа, напоминавшего пескунов, которых мы сегодня ели. От эрджинов, однако, не осталось никаких ископаемых остатков. Скелет эрджина состоит из эластичного хряща, рассыпающегося в прах за несколько лет. Поэтому происхождение эрджинов до сих пор не установлено. Никто даже не знает, как они размножаются».
«Никто, кроме ветроходов», – вставил Кельсе.
«Как ветроходы приручают эрджинов? Ловят диких детенышей? Получают потомство особой, хорошо поддающейся дрессировке породы?»
«Ютер Мэддок мог бы что-нибудь об этом рассказать – он только что вернулся из Пальги».
«Может быть, насмешившая его история связана с дрессировкой эрджинов?» – предположил Кельсе.
Джерд Джемаз пожал плечами: «Насколько мне известно, ветроходы ухаживают за яйцами эрджинов и обучают вылупляющихся детенышей. Дикие эрджины – телепаты. Возможно, ветроходам удается как-то подавлять эту способность. Каким образом? Не имею ни малейшего представления».
Джерд Джемаз и Кельсе решили провести ночь на достаточно широких и мягких сиденьях «Апекса» и вскоре удалились. Эльво Глиссам и Шайна прошлись до конца причала и присели на перевернутый ялик. В темной воде отражались звезды. Костры хильгардов догорали. Откуда-то с берега донеслись отчаянно скулящие причитания, ритмично сопровождавшиеся протяжными басовитыми возгласами. Эльво Глиссам насторожился: «Какая заунывная мелодия!»
«У синих нет веселых песен, – заметила Шайна. – С их точки зрения вся наша музыка – бессодержательный набор звуков, погремушки для младенцев».
Далекие завывания мало-помалу умолкли, уступив успокоительно-безразличному плеску воды под причалом. Шайна спросила: «Вас такое начало поездки не слишком разочаровало? Я не ожидала, что возникнет столько неудобств».
«Что вы! О каком разочаровании может идти речь? Надеюсь только, что вашего отца не задержало что-нибудь серьезнее поломки или другой мелкой неприятности».
«Будем надеяться. Как говорит Джерд, отец всегда хорошо вооружен; даже если он сделал вынужденную посадку, завтра мы его найдем».
«Не хочу показаться пессимистом, – осторожно заметил Глиссам, – но почему вы так уверены? Отсюда до Рассветной усадьбы очень далеко. Поиски придется вести на огромной территории».
«Мы всегда летаем от ориентира к ориентиру – на тот случай, если забарахлит двигатель или что-нибудь в этом роде. Элементарная мера предосторожности. Завтра мы полетим в обратную сторону по тому же маршруту и, если отец не отклонился почему-либо от курса, непременно его найдем». Шайна поднялась на ноги: «Я, наверное, пойду спать».
Эльво тоже встал и поцеловал ее в лоб: «Спокойной ночи, и ни чем не беспокойтесь – ни о чем!»
Глава 4
Под серым небом, розовевшим на востоке, лежало неподвижно-зеркальное море. Из стойбища хильгардов по заливу стелился дым, придававший воздуху приятно-резковатый привкус.
Ворча и позевывая, трактирщик подал завтрак: вареных моллюсков с кашей и горячий чай. Шайна и ее спутники не теряли времени. Кельсе заплатил по счету, и уже через несколько минут «Апекс» взмыл в прохладный утренний воздух. Джерд Джемаз запрограммировал курс на Рассветную усадьбу, введя координаты промежуточных ориентиров. Набирая высоту над узкой бухтой и табором хильгардов, нескладный летательный аппарат повернул на северо-запад. Воины высыпали из палаток и вскочили на эрджинов, погоняя их электрическими шпорами. Брыкаясь, кидаясь из стороны в сторону, поднимаясь на дыбы, массивные твари пробежались на задних лапах, опустили массивные головы, вытянули шеи и галопом устремились в погоню. Всадники размахивали копьями и выкрикивали безумные проклятия.
Хильгарды скоро отстали. Аэромобиль поднялся над скалистыми береговыми склонами и продолжал полет на высоте пятисот метров, обеспечивавшей достаточно широкий обзор, но позволявшей различать все детали ландшафта. Впереди, растворяясь в легкой дымке горизонта, простирался необъятный Алуан: холмистое плоскогорье, в ложбинах покрытое зарослями серого терновника и пустоствольницы. Изредка попадались карганы – толстые стволы-обрубки с ветвями, растопыренными, как хватающие воздух костлявые руки. «Апекс» летел медленно, и четверо в кабине внимательно изучали каждую пядь земли.
Километр за километром, час за часом поиски оставались безрезультатными. Равнина круто опустилась, превратившись в нечто вроде дрожащего в раскаленном воздухе исполинского котлована, испещренного белесыми солончаковыми воронками. Дальше по курсу белели обрывистые меловые отроги горного хребта – Люцимира.
«Негостеприимный пейзаж, – заметил Эльво Глиссам. – Понятно, почему этот район не относится к Договорным землям».
Кельсе усмехнулся: «Кийянов он вполне устраивает. Каждому свое, все довольны».
«Должно быть, кийяны – неприхотливый народ. Не представляю себе, как здесь могла бы выжить ящерица, не говоря уже о человеке», – возразил Глиссам.
«В засушливое время года кийяны поднимаются в горы, к западу отсюда. В сезон дождей они спускаются к известняковым отрогам между горами и котлованом – там у них качембы».
«Вы изучали их качембы?»
Кельсе покачал головой: «Только заглядывал, никогда не заходил внутрь. Осквернителя качембы предают смерти».
«Откуда они знают, кто заходил, а кто нет?»
«Знают».
Шайна чуть развела руками: «Мы не приглашаем их в гостиные, они не приглашают нас в качембы».
«Каждому свое. Понятно».
«И все довольны», – повторил Кельсе.
«За исключением Джорджола», – напомнила Шайна.
Пролетая над хребтом Люцимира, Джерд Джемаз сбавил скорость, чтобы спутники успели хорошо рассмотреть морщинистые склоны, размытые каменистыми ручьями. Нигде не было никаких признаков «Стюрдеванта» Ютера Мэддока.
За Люцимиром открылась холмистая саванна, орошаемая дюжиной потоков, сливавшихся в полноводную реку – Лелу. Топкие берега густо поросли высокой травой и кустарником. Джемаз замедлил движение настолько, что «Апекс» почти повис в воздухе. Судя по всему, однако, «Стюрдевант» не совершал посадку в болоте.
Глиссам спросил: «Это все еще Вольные земли?»
«Да, территория хунгов. В ста пятидесяти километрах к востоку начинается Триллиум. До Рассветной усадьбы еще шестьсот километров на север».
Проплывавшая мимо саванна постепенно превратилась в полупустынную равнину, покрытую редкими кудряшками дымчато-зеленоватого сольфея. На горизонте подобно сборищу исполинских серых чудовищ высилась дюжина останцев. Джемаз заставил «Апекс» подняться выше, чтобы расширить кругозор, но поиски опять ни к чему не привели.
Они пролетели над плоскими вершинами останцев. Ландшафт, разрезанный глубокими извилистыми каньонами высохших русел, слегка оживился – под осыпями плоских возвышенностей темнели чащи густороста, местами белевшие от пуха, слетевшего с пирамидальных паутинниц; в ложбинах торчали одинокие черные стволы ибикса, увенчанные шелестящими султанами длинных горчично-охряных листьев. Этот труднопроходимый район был известен под наименованием «Драмальфо».
Примерно в два часа пополудни, уже неподалеку от границы Договорных земель, они нашли «Стюрдевант» – точнее, то, что от него осталось. По-видимому, аэромобиль упал с большой высоты. Вокруг не было признаков жизни. Джемаз остановил «Апекс» в воздухе над разбитым черным корпусом, поднялся на ноги и тщательно рассмотрел окрестности в бинокль: «Что-то не так… мне все это не нравится». Продолжая поворачиваться, он замер, прицелился биноклем в какую-то точку на западе: «Синие – примерно тридцать всадников. Скачут сюда».
Джемаз стал опускать «Апекс» ближе к месту крушения, а Кельсе тем временем изучал кочевников в бинокль: «Торопятся и не смотрят по сторонам – будто знают, где мы».
«Знают, где пожива».
«Им кто-то сообщил об аварии…»
«Значит… – Джемаз обернулся, взглянул на небо, схватился за штурвал. – Спиранья!»
Поздно. Раздался взрыв, металл застонал и лопнул, «Апекс» дрогнул, накренился кормой вниз. Рядом в крутом вираже пронеслась спиранья – узкая площадка с крыльями, загнутым ветровым стеклом и длинным дулом на носу. Дуло служило одновременно и дальнобойным орудием, и тараном, позволявшим лихому пилоту, нырнув к самой земле, насаживать всадника на нос спираньи, как на вертел.
Выйдя из крутого пике, спиранья взметнулась высоко в небо, медленно вращаясь вокруг своей оси. «Апекс» падал кормой вниз – быстро переключив дюжину регуляторов, Джемазу удалось вызвать торможение. Спиранья снова пикировала. «Апекс» встряхнуло еще одним взрывом. Джемаз неразборчиво выругался. Земля приближалась угрожающе быстро – в последний момент Джемаз включил аварийную тягу, сломав рычагом ограничитель.
Ударившись кормой о кремнистую почву, «Апекс» почти опрокинулся, качнувшись назад, потом качнулся вперед и шумно упал на днище. Джемаз схватил ружье, лежавшее в ящике под сиденьем, и выпрыгнул из машины. Но спиранья, порхнувшая за гряду холмов на западе, уже скрылась.
Кельсе добрался до рации, попробовал передать сигнал бедствия: «Не работает. Нет питания».
«Он вывел из строя обе кормовые гондолы, – отозвался Джемаз. – Чтобы сбить нас, но не убивать сразу».
«Плохо дело, – сказал Кельсе. – Возможно, нам придется познакомиться с расколадой ближе, чем мы рассчитывали».
«Возьмите ружья из ящика. Там должен быть еще гранатомет», – посоветовал Джемаз.
Шайна, Эльво и Кельсе тоже покинули «Апекс». Кельсе спустился к «Стюрдеванту», заглянул в смятую машину. Возвращался он напряженный и мрачный: «Отец внутри. Мертвый».
Эльво Глиссам ошалело смотрел на разбитый «Апекс», на обломки «Стюрдеванта», на Кельсе. Он хотел что-то сказать, но промолчал. Шайна с трудом сдерживала слезы: пять лет она потеряла на Танквиле, пять лет! В безрассудном, инфантильном приступе пустопорожней самонадеянности! И теперь она никогда больше не увидит отца – никогда.
Джерд Джемаз тихо спросил у Кельсе: «Ты опознал синих?»
«По-моему, хунги. Ао тут не бывают. У эрджинов белые холки, так что это не гарганчи».
«Спрячьтесь, – сказал Джемаз. – Как только они покажутся с севера, открывайте огонь. Я заберусь повыше, попробую их перехватить. Может быть, обстрел с двух сторон поможет сравнять шансы».
Кельсе скрылся за «Апексом», Шайна последовала за ним. Глиссам постоял в нерешительности, глядя вслед Джемазу, спешившему трусцой к бугру песчаника, возвышавшемуся метрах в четырехстах к западу. Присоединившись к брату и сестре, Глиссам спросил: «Зачем он туда побежал?»
«Чтобы обстрелять синих с тыла, – объяснил Кельсе. – Вы умеете обращаться с ружьем?»
«Боюсь, что нет».
«Это очень просто. Смотрите в прицел. Наведите желтую точку на цель и прикоснитесь к этой кнопке. Поправка траектории рассчитывается автоматически. Ружье стреляет разрывными пулями. Взрыв, как правило, уничтожает эрджина вместе с наездником».
Эльво Глиссам взял ружье, нахмурился: «Вы уверены, что кочевники враждебно настроены?»
«Если это хунги – несомненно. Драмальфо – территория гарганчей, хунгам тут делать нечего. Значит, это разбойничий набег. Даже если к нам пожалуют гарганчи, добра не ждите – в мирном настроении они не приближаются на расстояние, позволяющее вести прицельный огонь. Им хорошо известны правила».
«Если их тридцать человек, по-моему, у нас нет никаких шансов. Не лучше ли вступить в переговоры?»
«Бесполезно. А Джерд позаботится о том, чтобы шансов у нас было побольше».
Добежав до бугра, Джемаз вскарабкался к плотной группе карликовых ибиксов под самой вершиной. Ульдры, все еще в полутора километрах, приближались вскачь, энергично погоняя эрджинов и потрясая над головами старинными многозарядными двустволками. Джемаз внимательно осмотрел небо. Спираньи не было – возможно, она парила в ожидании атаки, невидимая в ослепительном розовом сиянии солнца.
Ульдры показались у основания бугра. Теперь их принадлежность к племени хунгов не оставляла сомнений. Они спешили, явно игнорируя всякую возможность засады, что устраивало Джерда Джемаза как нельзя лучше. Устроившись поудобнее, Джемаз отложил гранатомет и взялся за ружье. Хунги проскакали прямо под ним – до ушей донеслось частое стонущее дыхание эрджинов. Джемаз навел ружье на предводителя – высокого наездника в плещущемся на ветру серо-желтом облачении и головном уборе, изготовленном из человеческого черепа. Прикоснувшись к кнопке, Джемаз сразу же прицелился и снова выстрелил – второй, третий, четвертый раз. Ошеломленные грохотом и пламенем, эрджины негодующе завизжали и остановились, зарывшись в почву крепкими когтями. Джемаз разрядил гранатомет, направив его на группу опешивших, скучившихся наездников. Оглушительный взрыв заставил выживших схватиться за уздечки и повернуть эрджинов вспять. Поднявшись во весь рост, Джемаз принялся обстреливать синих всадников, пустившихся наутек. Внизу, под крутым холмом, ревели и молотили лапами изувеченные эрджины. Раненый ульдра дотянулся до ружья и выстрелил в Джемаза – пуля просвистела у самого уха. Джемаз угостил противника еще одной гранатой, и всякое движение под бугром прекратилось.
Его сбила с ног налетевшая сверху ударная волна. Джемаз понял, что произошло, еще не обернувшись. Опасения оправдались – спиранья, прятавшаяся на фоне солнца, стремительно спускалась. Но Кельсе тоже угадал этот маневр и выпустил по воздушному разбойнику длинную очередь. Когда Джемаз поднял голову, спиранья кружилась вниз по странной ломаной спирали – пилот явно потерял управление. Джемаз прицелился и выстрелил, но не попал. Прибавив тяги, разбойник сумел выправить клюющий носом воздушный аппарат и поспешил скрыться за западными холмами.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
«Пришлые»: пренебрежительное прозвище, присвоенное кочевниками любым туристам, приезжим, недавним иммигрантам и вообще чужеземцам, не удостоенным судьбой называться чистокровными ульдрами или ветроходами.
2
Термину «энг-шаратц» (буквально означающему «высокочтимый владелец большого поместья») трудно подыскать удовлетворительный эквивалент. Титулы «барон» и «лорд» носят излишне официально-аристократический характер, а слово «эсквайр» вызывает в уме представление о земельной собственности скромных размеров; тем более неправильно было бы называть корифонских наследных землевладельцев фермерами или скотоводами, так как сфера их деятельности не ограничивается сельским хозяйством. Пожалуй, несмотря на излишний и отчасти неудобный исторический балласт смысловых ассоциаций, «энг-шаратц» точнее всего переводится как «помещик».
3
Качемба: тайное святилище ульдр, место ворожбы и колдовства; как правило, находится в пещере.
4
Морфотография (наблюдение за морфотами) – своего рода спорт, удовлетворяющий как эстетические, так и менее возвышенные потребности. Морфоты способны стимулировать формирование всевозможных выростов на теле – шипов, вуалей, раскрывающихся наподобие веера плавников и воротников, ветвящихся и срастающихся рогов, образующих сложные пространственные решетки – превращаясь в фантастические, завораживающие видения. Морфотографы выработали целый словарь терминов, позволяющих описывать и классифицировать структурные элементы экстерьера морфотов.
5
Один из нескольких тысяч ульдр рождается круглоголовым низеньким альбиносом-евнухом; таких уродцев называют «виттолями». К ним относятся со смешанным чувством отвращения, презрения и суеверного ужаса. Виттолям приписывают способность к пустячному чародейству – время от времени они промышляют заклинаниями, заговорами и зельями. Серьезная магия, конечно, остается прерогативой племенных шаманов. Виттолям поручают погребать мертвых, пытать пленников и выполнять различные поручения в качестве посланников, свободно пересекающих границы племенных земель. Их не трогают по всему Алуану, потому что никакой уважающий себя воин-ульдра не снизойдет до того, чтобы убить виттоля (или не осмелится допустить подобную бестактность).
6
Спиранья: примитивный одноместный летательный аппарат – в сущности, не более чем крыло с закрепленным на нем огнестрельным орудием. Используется ульдрами благородных каст при нападениях на вражеские племена и поединках между собой.
7
Вельдевиста: термин из лексикона социоантропологов, суммирующий сложную структуру взаимоотношений индивидуума с окружающей средой, свойственных ему способов толкования событий, осознание им своей роли во Вселенной, его характер и личность в сравнении с представителями других культур.
8
В пределах Ойкумены повсеместно распространены два основных обращения: почтительное «домине», буквально означающее «господин» или «госпожа» и применяемое, как правило, по отношению к лицам, занимающим выдающееся или высокое положение, и обычное вежливое «висфер», происходящее от звания «виасвар», в древности присваивавшегося землевладельцам-ординариям Легиона Истины.
9
СЕРС (стандартная единица расчета стоимости): денежная единица, имеющая хождение по всей Ойкумене; определяется как ценность одного часа неквалифицированного труда в стандартных условиях. Все остальные валюты, если они применяются, легко конвертируются в СЕРСы, потому что только СЕРСы позволяют измерять относительную ценность любых товаров и услуг как эквивалент того или иного числа человеко-часов тяжелого физического труда – единственного универсального продукта, предлагаемого и потребляемого на любой населенной людьми планете.
10
В мирах Ойкумены и скопления Аластор, особенно на планетах пасторального типа, образовалась новая профессия звездочета – человека, умеющего называть звезды и рассказывать истории о народах, населяющих далекие солнечные системы. За небольшую мзду странствующие звездочеты оживляли вечерние сборища, откликаясь на вопросы гостей, указывавших на ту или иную звезду, и поражая их воображение чудесными повествованиями и описаниями диковинных обычаев и достопримечательностей, таящихся в глубинах космоса.
11
Кощунственная маска: шаман-ульдра надевает маску из обожженной глины, напоминающую внешность человека, вызвавшего недовольство соплеменников шамана, наряжается, по возможности, в краденую или выброшенную одежду негодяя и украшает волосы султаном-соцветием касты супостата, после чего посещает тайное святилище – качембу – неприятельского племени и кощунствует, то есть всячески оскверняет фетиши демонов-хранителей врагов, ожидая, что гнев оскорбленных божеств обрушится не на него, а на того, под чьей личиной он проник в качембу.
12
Аурау: непереводимый термин, обозначающий состояние кочевника, охваченного непреодолимым отвращением к любым ограничениям цивилизованного образа жизни. Иногда этот же термин применяется в отношении животного, заключенного в клетку и отчаянно стремящегося вырваться на свободу.
13
Кару: празднество ульдр, включающее пиршества, музыкальные представления, танцы, декламации и атлетические состязания. Обычное кару продолжается сутки: одну ночь и следующий день. Большое Кару празднуется три дня и три ночи, иногда дольше. Кару вольных племен – дикие торжества, нередко сопровождающиеся мрачными, кровавыми ритуалами.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги