Чистый лист – 2. Обратная сторона
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Чистый лист – 2. Обратная сторона
Чистый лист – 2
Обратная сторона
Редактор Александр Олегович Малашенков
ISBN 978-5-0056-4042-0 (т. 2)
ISBN 978-5-0056-4043-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Камень Петров
Клинок времен
В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
От Иоанна 1 глава
Время вскачь, пыль да сумрак, дорог перекрестки,Сколько стерто подков, сколько загнанных пало коней.Сладким соком любви кровоточат родные березки,На могилах отцов, в тленном рубище скомканных дней.Дымом пахнет рассвет, честь дедов на сыновьем пороге,У промоленных троп, каждой пядью родимой земли.Что хранит в глубине отпечатки дедовских ожогов.Остужённых в потоках, что из глаз материнских текли.Реки пролитых слез, что несут океаны печали.В них стальные клинки закалялись на вечную жизнь.Русским духом они, как печатью на веки скреплялисьИ на честь дочерей самой смерти пред Богом клялись.Вновь чужие волхвы, разбредаясь, громят обелиски,Смотрит смерть в циферблат на преступников данных ей клятв.А златая орда сучьих отпрысков, суть – одалиска.Вместо сока берёз плещет в кубки нам Каинов яд.Смертью выкован меч из предательств, из лжи, из обмана,Из растлённых идей, покрещенных в желудочный сок.Из двуличия фраз, с похотливою маской дурмана.И с серебряных пуль, попадающих точно в висок.Ангел закованный в ад
В бледном свете луны, дева-ночь – одинокою птицей.В заколдованном круге холодных сердцами огней.Бьётся, выход ища, режет крылья о прутья зарницы.Заключенная в страсть,За чертою безгрешных теней.В чёрном логове дней,Заплутавшая узница лета,На обугленных снахС оголенной для солнца душой.Взгляд ослепших миров,Одурманенных дымкой рассвета.В мегаполисах тьмы, с поизмятой, как простынь мечтой.Звезды, совы, луна,Луч тепла в каменеющих лицах.Лишь шуршит пустотаРваной кромкой неискренних слов.В переулках судьбы,Словно призраки в древних гробницах,Бродят идолы тьмыВ опостылевшем крике часов.Кто ты, птица ночи?Брошен вызов всевидящим оком.Рвет саму темноту твой пронзающий сущностью взгляд.Из разбитых зеркал бьёшь по сердцу зияющим эхом.Белокрылая ночь,Чей ты ангел, закованный в ад?Красные гвоздики поцелуй навзрыд
Красные гвоздики, первый поцелуй,Лето, ночь, зарница, сердце не балуй.Взгляд на звездном небе заплутал в мечтах,Грёзами сверкают мысли в облаках.Как же ей признаться -думал мальчуган,В душу кралось утро сквозь густой туман.Но взревев мотором черные крыла,Разметали грёзы взрывами до тла.Хрупкая девчушка- поцелуй навзрыдСтанция – «разлука» губы холодит.Напоследок тихо, скажет ей- «люблю»,Ты пиши почаще, только не горюй.Штампы на конверте девичьей слезой,Следом запросилась хрупкой медсестрой.Только и успела написать письмо,Обвенчал их в поле вражий пулемёт.Кровью пропиталась мертвая земля.Возмужал до срока, на сердце храня.Белый треугольник, строчек амулет,Что назло смертям всем сберегал от бед.Тропы выбирая сердцем наугад,По судьбе петляя, шёл домой солдат,Белый треугольник гимнастёркой скрыт.Красные гвоздики. Поцелуй навзрыд.Стихотворение написано в соавторстве
со Светланой Лысенко
Танец над бездной
Лентой отчаянья – гибкая юность,Кружит над бездной времен.В танце безумия жизни коснуласьНежность, страстям в унисон.Над беспробудно оглохшей вселенной,Чувственной взвившись волной.Вечности вызов – мечтой сокровенной.Бросила хриплой струной.Каплей хрустальной, безропотной странницей,Мчащейся в сонм пустоты.Трепетной искрой и Божьей избранницейВ блеске своей красоты.Всплески мелодии в томные локоны,Миру вплела вопреки.Птицей взметнулась, мятежно безропотноНад побережьем стихий.Как ты прекрасна в своей безрассудности,Хрупкая девочка-жизнь.В танце своем на пороге безбрежности.Только не падай-кружисьПриговоренный
Он был одним из нас, так веско многих,Извечный узник зазеркальных врат.Король князей и властелин убогих.Всевидящий – то друг, то супостат.Так лживо прав, так искренен нелепо,То горько чист, то сладок, как обман.Затворник чести и кумир вертепа.Любимец, созерцатель и тиран.Несущий крест вселенских отражений,Средь мечущихся странников миров.Он знал в лицо победы с пораженьемНа роковом судилище часов.Пленен на жизнь из зазеркальных царствий.На преданность, на подлость, на войну.Свободный узник, замкнутый в пространстве,Влюблённый откровенно в тишину.Юрий Никитенко
Инфаркт
В толпе идущий неприметный мужичонка,Лицо простое, а в чертах тех-вся страна,Вдруг остановишься, и время лопнет звонко,Когда из глаз чужих оскалится Война…Седой парнишка, просто встреченный прохожий,Глазами в пепле вдруг невольно обожжет,И ты узнаешь этот взгляд, на тот похожий,Что ты пытаешься забыть который год…И память хлынет кровью вспоротого горла,И всё забытое вернёт вдруг в разум твой,Ты исподлобья поглядишь знакомо, гордо,Как там, «за Речкой»*, в поиск шёл когда, и в бой…Ты вновь, навьюченный, стоишь на перевале,Туман в низинах, ничего не разглядишь,И вновь погибшие друзья с тобою всталиПлечом к плечу. Ты в лица смотришь и молчишь.И сердце выпрыгнет вот-вот, от осознанья,Что вновь ты там, что рядом-вот они, свои!Тебя слова коснутся, будто их дыханье:«Ну здравствуй, брат! Как поживаешь, шурави**?»Боль разорвёт на части, будто пули в спину,И ты увидишь мир как будто с высоты,Вдруг осознаешь, что смотрел ты сквозь витрину,А отраженье – тот парнишка, это ты…На тротуар упал, подумав, как же странно,Хотел схватить губами воздух, но не смог.Толпа раздвинулась брезгливо: «Вот же, пьяный»,А над тобой, смахнув слезу, склонился Бог…*За речкой-так называли Афганистан. Выражение «За речкой», было придумано военнослужащими во времена Афганской войны. Речка эта Аму-Дарья;
**Шурави-так в Афганистане называли советских людей, в частности военнослужащих. Дословно переводится как «советский».
Шестая Рота
Земля остыла, бой давно затих,Борты взлетают плавно, даже слишком,В стальных отсеках мёртвые братишки,И между мёртвых несколько живых.Сквозь стрёкот лопастей звучат слова,Их слышат те, живые, и пилоты,Последнее «прощай» десантной роты,На грани слуха, вот, едва-едва:«Сестре скажите в Туле, не вернусь…»«Письмо отправьте деду, там, в кармане.»,«Как то, что я погиб, расскажут маме?»«Да это не со мной, сейчас проснусь!»«Бинокль не передал братишке в Тверь.Свезите, кто живой, отдайте парню.»«Не починил тогда бабуле ставни,Одна осталась, как она теперь?»Борты взлетают, разгоняя дым,Снег присыпает свежие воронки,Смерть разлетится в каждой похоронке,Чтоб посмотреть в упор, в глаза живым.Ушла о доме вечно видеть сныНе сдавшая рубеж Шестая Рота,Ушла на Небо, выполнив работу,На стыке лютой стужи и весны…Борты взлетают, лопасти дрожат,Борясь с тяжёлым воздухом чугунным,И плавно пролетают над Аргуном,Боясь как будто растрясти ребят…Баллада о боевом коне
Рос он в вольной степи. Молодые ветраБыли так же, как сам он, игривы.Степь любила его, и была с ним добра,Тёплым воздухом гладила гриву.Был ещё человек, не хозяин, а друг,Друг и степь для коня неделимы.Конь летел к нему, слыша шагов его звук,Будто нитью привязан незримой.Конь-солдат, конь-красавец, силач вороной,И усталости ноги не знали.Вместе с другом учились в бою держать строй,Не бояться мерцающей стали.Лето, сушь, горизонта даль еле видна,Вдруг тревога, коней все седлают,Вороной слышал странное слово «Война».Для чего ж они степь покидают?«Друг скажи, для чего оставляем мы дом?»К паровозу цепляли теплушки,Небо плакало тёплым и сильным дождём,На платформах машины и пушки.Сотни, тысячи хмурых коней и людейПод дождём погрузили в вагоны,Встали стрелки железнодорожных путей,И на запад пошли эшелоны.Путь не близок, на каждой стоянке казакПриходил к своему вороному,Ветры тоже здесь дули, но как-то не так,Да и воздух тут пах по другому.Вот и выгрузка, сводят по доскам коней,Тёмным, пасмурным утром тревожным.Здесь другая земля, и шагает по нейВороной под уздцы, осторожно.Лето кончилось, осень, потом и зима,Подмосковье накрыли метели,Казака с вороным научила ВойнаНенавидеть чужие шинели.Научила Война под огнём идти в бой,В рейдах в снег залегать без отмашки,Не шарахаться, если карминной струёй,Хлещет тёплая кровь из-под шашки*.Но однажды, из рейда к своим выходя,Вдруг увидели, на полустанкеКак съезжали с платформ, смрадным дымом чадя,С серо-белыми пятнами танки.Понеслось на от страха белевших враговОтовсюду старинное «Слава!»,А на станцию с блеском и свистом клинковЧёрной тучей сквозь снег мчалась лава**.Крики, выстрелы, кровь, и разрывы гранат,Танк горящий, дым чёрный клубами,Кони мчались насквозь через огненный ад,Выносили себя с седоками.Высверк шашки, и харкает кровушкой враг,В ненавистных белёсых погонах,Вдруг ослабли поводья, знать что-то не так,Друг упал у чадящих вагонов.Вороной лёг на землю, призывно заржал,Человек за поводья схватился.Слышал конь, как от боли казак застонал,И на шею ему навалился.Конь поднялся и друга понёс на себе,Как солдат с поля боя солдата,Но не вынес, так, видно, угодно судьбе,И под ноги упала граната.Вздрогнул друг, кровь плеснула, на землю упал,Над конём в небе звёзды качнулись,Рядом лёг вороной, молча, будто устал,Ноги вдруг у него подогнулись.И на мертвого друга свой гаснущий взгляд,А в том взгляде в степи они скачут,Вороной устремил. Всё вернётся назад,Разве может в раю быть иначе.*шашка- (кабардино/черкесский: са-шхо, буквально длинный нож) – длинное клинковое рубяще-колющее холодное оружие: довольно широкая, с малым погибом, с гладкой и голой рукоятью, в кожаных ножнах, на узком ремешке через плечо; носится наоборот, обухом вперед (удар в ножнах); шашкам, по клейму на них, присвоены особые названия: волчок, гурда и пр. Изначально применялась западными адыгами (черкессами) для рубки виноградной лозы. Широкое свое распространение получила на Ближнем Востоке, в Центральной России и на Кавказе;
**лава-разновидность атакующего конного строя.
Моей стране объявлена война…
Моей стране объявлена война,Война за души, за детей, за память,Как будто кто-то хочет бритвой править,Стирать, срезать героев имена…Моя страна который год больна,Стенает под «инстою» и «тиктоком»,Не в силах выживать под злобным роком,Под тоннами заразного г… на.И кто завёл уклад такой вещей?Где этот бритвой машущий провизор,Тот, что растит из взрослых телевизор,А из детей-на грядке овощей?И какова предательства цена?За сколько можно лить дерьмо с экрана,Историю менять поделкой странной,В которой даже правда не видна.Менять в программе школьной для детей,Победы на позор и небылицы,Да, вами б дядя Геббельс мог гордиться,И он бы не придумал всё чудней.Отходят с боем со своих страниц,Под артобстрелом чьих-то слов и вбросов,Гастелло, Девятаев и Матросов,И размывает ложь черты их лиц.Для войн иных в учебниках нет слов:«Гюрза» и «Кобра», комполка Буданов,Достойны ли они киноэкранов?А Родионов? Костя Мосалёв?Молюсь о тех, кто в нынешней войнеСвой вносит вклад в борьбе, борьбе за Память,Кто не даёт на эту Память-гадить,Чей Свет горит под ветром и во мгле.Кто помнит, чтит, героев имена,И чьё перо победы прославляет,Кто не сдаётся, и не забывает,То, что стране объявлена война…Demen Keaper
Мотыльки…
Возможно… Прощайте… Последняя фраза…Не плачьте… Не плачьте!!! Забвения НЕТ!!!Но голос срывается не для показа,И меркнет меж кронами Солнечный свет…Сегодня у Ангелов много работы—Взлетают, покинув родных, Мотыльки,И каждый получит тепло и заботуВ легчайшем касании белой руки…С улыбкой встречают бессмертные души,И песни звучат неземные для них,И флейты не смолкнут в руках у пастушек,И свечи в глазах отразятся людских…Сердца у родителей скованы болью,И головы дружно склонила страна…Мы слёзы роняем на руки невольно,И души пронзает чужая вина…Не плачьте… Не плачьте!!! Мы вместе навеки!Мы в списках живых впишем несколько строк…И Времени вынесут скорбные рекиПоследние фразы на белый песок…Я вижу счастливые детские лица,И Небо огнями цветными полно…Летят Мотыльки, освещая страницы…Их Боги вплетают в души полотно…Молчание камней
Когда молчат несдвинутые камни,Своим величием у Вечности отнявНа прахе нашем созданные планы,Рождаются Герои из огня…И тропами нелёгкими штурмуяПодходы к мощным стенам крепостей,Они хранят оттенки поцелуяВ крови бубновых карточных мастей…Гадалки предрекали им забвенье,Пророки потеряли яркий след,Но камни отвергали это рвенье,Затмить пытаясь Неба паритет…Оно ещё услышит тихий ропот,Познает мощь написанной строки,Когда накроет поле конский топот,Сметая побледневшие полки…И Небо впишет в Белые СтраницыКамней Танцующих на бритве имена…Тогда Героям ночью будут снитьсяСражения в былые Времена…Молчание камней – необъяснимо,Но так понятно сердцу моему,Когда смотрю на старый детский снимок,И Вечность гладит пальцами струну…Ему оставалось только мечтать…
В прихожей задремал ночникПод шёпот шляпы на крючке,И плащ, вздыхая в воротник,Мечтал о чём-то в уголке…Он зябнул в этот поздний час,Намокнув в парке под дождём,Когда включив в наушник джаз,Хозяйка грусть кроила в нём…Ночник – домашний оберегИ мир не видел он иной,Обычный коротая векЗа крепкой каменной стеной…Ночами слушал и сопелПальто, и плащ, и башмачки…У них так много важных дел—Кино, прогулки вдоль реки…А он – никчёмный сувенир —Не видит даже Лунный свет!Пришлось создать особый мир,Где плыл вперёд его корвет…Поведал плащ о кораблях,О буйном ветре за кормой,И жил теперь ночник в моряхВ борьбе с теченьем и волной…Сегодня шляпа «завелась» —Про осень свой вела рассказ…Листва сменила в парке масть…Но вечер смял остатки фраз…Ночник вздремнул, рисуя сны,Где он как храбрый капитанИзвлёк хозяйку из волны,Дрейфуя к дальним берегам…Человек-Воротник
Во дворе под зонтом Человек-ВоротникПростоял целый вечер уныло,Он давно к непогодам, отчасти, привык,Наблюдая прохожих в затылок…Никогда не смотрел встречным людям в лицо,Опознать мимолётного взглядаЧеловеку хватало в стране подлецов,Где законность в сортире измята…Ни погон и ни званий больших не имел,Неприметная с виду фигура,Человек-Воротник – незаметен и сер,Полноправный работник структуры…Вот опять собирает в квартире объектПодозрительных личностей свору…Неугодный сторонник прозападных сектУдостоен уже приговора…Всех запомнит легко Человек-ВоротникИ назавтра доложит начальству,Ощущая блаженства паскудного мигИ потребную верность фискальству…Нищеброд и проныра, но верен стране,В вечном в страхе потерянной пайки,Перед каждым прогнётся в тщедушной спине,Ощущая, как взвились нагайки…В перестрелках не значился, не побеждал,Встретил старость на ветхом диване,Наполняя заляпанный грязный бокалМерзким пойлом и дыркой в кармане…Ночной перелёт
Я по тебе скучал безумноИ Стингом кофе разбавлял,Тревожа свет в окошке лунныйИ тени в сумерках зеркал…Ходил по парку одиноко,Ссыпая с парапета снег,И туч пугая поволоку,В тоску небесный свод поверг…В трамвае ехал до конечной…Обратный разорвав билет,Понуро шёл назад по встречной,Клаксонов не приняв квартет…Водители крутили пальцем,Кричали вслед на языкахЗабытых по пивным страдальцевС клеймом отверженных в зрачках…Потом торшер играл в морзянкуВ пустой квартире на углу,Пока часы стекали в склянку,Разбрызгав стрелки по полу…Скучал в своём удобном кресле,Смотрел на мрачный телефон,А Стинг сдирал обои песней,Фонарь скрёб стены за стеклом…Полёт, быть может, и недолог…Но Вечность, руки разбросав,Вписала неуёмный холодВ наш нереальный прочный сплав…Алло! Алло! Я прилетела…Родители меня везут…Тоска, блеснув за шторой телом,Порочный разомкнула круг…Екатерина Адаменко
ПРИЗНАНИЕ ДОРОГЕ
Мелькает деревьев зелёное море,Проносятся мимо столбы деревеньИ я в этом дивном, широком простореЕдва ли заметней, чем мутная тень.С тобой на пути сердцем я говорила,Блокнот заполнялся чернилами строк.Дорога, дорога… Ты мне подарилаТакой драгоценный для жизни урок.С тобой размышляя, в отсвете оконномЯ вижу себя, удивляясь мечтам.И в чьём-то лице, незнакомом и сонномУвижу вдруг жизнь человека, и тамТакое же море бездонным потокомИз радостей, ссор, недосказанных фразВ глазах, что увидишь в окне ненароком,Случайно, лишь взгляд обронив, только раз.Когда свет в ночи озаряет дорогу,Собой разрезая полночную тьму,Тогда свои жизни доверим мы Богу,Ведь верить мы можем себе и ему…ОФИЦЕР ВЕЛИКИХ ПОБЕД
В двери банка вошел старый дед,И спросил у охранника скромно:«Ты, сынок, дай простой мне ответ,Где найти в этом зале огромномТо окно, куда платят за свет».Заплатил и забрал уже чек,Огляделся спокойно по залу,И сказал: «Ограбление. ВекМой кончается, времени мало,Я военный простой человек».В телефон попросили егоРассказать всё ж, чего он желает.И ответил старик: «Лишь того,Что листочек бумаги лишь знает,Вот прочти. Больше мне – ничего».Через час принесли тот пакет,С содержимым, дороже алмаза.И, одевшись, ступил на паркет,Боевой офицер. Не спецназа,Но военных Великих побед.И он вышел. Не взяв ни гроша.Лишь напомнив, что те ветераныВоевали за жизнь. Их душаНе одной покороблена раной —Жизнь когда-то была хороша…Офицера под руку держалВетеран современного боя —Он афганец, но смерти кинжалТоже видел, и чести достоин —Выжил стойко и духом не пал.Гордо шли ветераны вперёд,Позади двери банка оставив.И, старик, замедляя свой ход,Вдруг упал. Ничего не исправить.Он окончил свой славный поход.В тишине робко Смерть подошла,И поставила рядом свой ранец.В него душу запрятав, ушла.Лишь стоял на коленях афганецИ слеза по щеке потекла…В УЩЕЛЬЯХ КАВКАЗА…
Шел бой очень рьяный в ущелье Кавказа,Дрожала земля, задыхаясь свинцом.Никто нам об этом тогда не рассказывал,Когда погибали боец за бойцом.удары арты всё в округе вскопалиИ пули свистели, ища свою цель.А крики предсмертные в дальние далиК родным улетали сквозь жизни прицел.Бойцы умирали, бойцы не сдавались,Хотя понимали что это конец,А их командиры домой отправлялиВ гробах, чтоб за сердце схватился отец.Невеста и мама над свежей могилойРыдают, обнявши портретик роднойИ где же найти им дальнейшее силыЧтоб выжить, да после потери такой……А на боевых поминают братишку,Наполнены кружки и рядом берет.Вот, кто-то спиртяги испробовал слишком,И бросился плакать на алый рассвет.Кричал, как ребёнок, войну проклиная,И кинув на землю берет боевой,Забыл во хмелю, как комбат, погибая,Прижал его к сердцу здоровой рукой.Но парня никто осудить не посмеет,Потери даются по-разному всем.Кто плачет, кто злится, кто просто звереет,Хоть злость далеко не источник проблем.Проходят года, выцветают береты,Могил прибавляет другая война.Но помнит солдат слезы те, на рассвете,И знает, что в них не берета вина.О братьях погибших написаны песни,И жаль, что тогда не успел он сказать:«Братишки, достоин я воинской чести —На ваших руках и в бою умирать…»ПАМЯТИ ЭКИПАЖА АПЛ «КУРСК»
Который час стучу я в переборку,Всё тяжелей становится дышать…Ждать помощи нет никакого толка,Но должен из последних сил стучать.Нас двадцать три осталось человека,А может кто ещё… Не знаю я.Минуты тянутся длиной почти полвека,Но засыпать сейчас никак нельзя.SOS, моряки, спасите наши души!Мы живы, держимся, давайте поскорей.Но некому сегодня это слушать,Спят крепко боги северных морей.Наощупь всё, но нет движеньям силы,Ну неужели так нам умирать?И лодка станет преданной могилойДля тех, кто полюбил её, как мать…На грунте так темно и так спокойно.Лягли на дно, не зная почему…И странно, что ни капельки не больно,Но не желаю это никому.Я, видимо последний… Отключаюсь…Ушёл я в море… Так вот… Навсегда…Ребята… Не хочу, но жизнь кончается…Холодная… Солёная… Вода…ТАК ХОТЕЛОСЬ, ЧТОБ ТЫ ПОЖИЛ…
Знаешь, брат, я всё помню точно,Будто было совсем вчера…Добрый парень со взглядом волчьимРано к бою готов с утра.Неприметный, спокойный очень,И с холодным умом всегда,Раз за разом и страшно – точноЗнал, откуда идёт беда.Но при случае, поднимаясь,На задание, на этаж,Леску ты натянул, пытаясьСохранить нас, и через часОт обстрела оглохнув, срочно,Возвращались, решив «дела».И нежданно, и не нарочно,Смерть на доме прицел свела.И в соседний подъезд снарядомРазрядившись, не видя нас,Чьим-то голосом прокричала,Что исполнен её приказ.Стены страшно в тот миг тряхнуло,Оглушило, но всё ж везло.Мы бежали, как ветры дули,Вон от смерти, чертям назло.И забыв о своей растяжке,Ты на леску свою упал.Вспоминать это мне так тяжко —Звонкий взрыв, а потом провал…Потерявши второй свой номер,И кричавши, что было сил,Не хотелось понять, что умер,Так хотелось, чтоб ты пожил…Надежда Россихина
мы где-то не там добывали огонь
мы где-то не там добывали огонь,не так поджигали чучело,зима, говорю, уходи, не тронь,город не обеззвучивай.мы где-то не там познавали жизньи не на том учились;я, например, не умею шитьи находить причины.эта бессонница по весне,солнечной, но холодной,снова не учит, а лишь извнебольно стучится в окна.Я буду читать мураками в твоем подъезде
я буду читать мураками в твоем подъезде,ручкой писать на стенках слова и цифры,ты кофе мне будешь носить почти остывшийи пробовать разгадать непонятный шифр.весна будет красться как хищник за ценной жертвой,совсем незаметно нам оставлять намеки,и вдруг нас накроет – знакомое и не первое,но, черт возьми, пронзительное и глубокое.Осенью мягче становится голос (Если бы Карлсон был женщиной)
Осенью мягче становится голосИ веселей глаза;Мальчик, ты все, конечно, понял,Но ничего не сказал.Осенью дождь смывает улики,Можно гулять вдвоем;Мальчик, какой ты сегодня дикий,Не хочется – не пойдем.Осенью я становлюсь смелее,(Тебя нашла, например),Делаю кофе погорячее,Ставлю секундомер.Я засекаю мгновенья счастья,(Можешь сидеть со мной)Они умножаются, если чащеВслух говорить с луной,Ночь выпивать по глотку,Смакуя, курить ее тишинуИ рисовать на стекле оконномСимволами – мечту.Когда ты рисуешь свои желания,Ты помогаешь имСтать твоим лучшим переживаньемИ воплотиться в жизнь.Чувствуешь, осень – она как призрак(Можешь считать – как я),Вот тебе книжечки и конфеты(Сначала, чтоб мир понять),Ты пока маленький, не влюбляйся,Я ведь опять уйду.Кофе остынет, ты не стесняйся,Вылей. Духи не пьют.Настроение ехать к тебе
настроение: ехать к тебе,ничего не ждать.обещай никогда,никогданас не повторять.обещай никогда,никогдане искать причин.так случилось:мы встретилисьмы прочтивсе страницыдруг друга,мы сталиещё смелей.мы же детиодной вселенной,хранители всех ключей,мы – огни маяковдруг для друга,мы острова.мы – бессонное пламя,манящие берега.настроение: быть с тобойничего не ждать.обещай никогда,никогданас не повторять.Нотр-Дам
когда все разбегутся по комнаткам и мечтам,а автобусы в парке въедут в ночную кому,звездный мальчик считает братьев на небосклонеи замечает, сколько на небе драм.у нас драмы земные: сдохнуть от передозанадежд на другого, не сбывшихся в новый год,и опять просыпаться с мыслью, что будет позднозапросить у вселенной свой одноразовый код.когда все разбегутся по комнаткам и мечтам,одинокие скурят депрессию на балконе,больше всех пострадает наш внутренний нотр-дам,и обрушится шпиль у истории с криком: «помню!»Владимир Верхогляд
ФАНТОМНАЯ БОЛЬ
(или Иллюзия любви)Если честно, я знаю, тебе я не пара.И надежды на что-то давно уже нет.Так скажи: почему мне ниспослана кара:Полюбить, как мальчишка на старости лет?Сожаленья прошли, как снежинки, растаяв,Много всякого было за время оно…И забыть я пытался тебя, дорогая.Понимаешь… Так глупо… совсем не смешно…Я тебя понимаю прекрасно. Не думай:Осуждения нет… На душе только боль…К сожаленью, (увы!) все окончилось бурей.Навсегда потерял я тебя и покой…Бог разделил нас пополам
Бог разделил нас пополамИ каждый ищет половинку.Скажу по честному я вам:Тут философская картинкаИ что поделать… жизнь.. увы!Бывает так: в густом туманеТеряем мы свои следы,Идем и просим Христа ради.И просим счастья своего,Кому-то власти не хватает,Кому-то злата, все малоВсе для себя… себе пихает!Но вот придет расплаты час…За власть, за золото… А рядом?Кто вам попить в постель подаст?Накроет кто вас одеялом?Ищите люди до конца!Свою, и только, половинку!Пусть будет счастья на века!Найти бы мне свою тропинку…ДУША МОЯ УВЫ В ЦЕПЯХ
Хочу услышать, вновь, твой голос,Чуть резковатый, но родной…В моей душе мороз и хаос,Боюсь нарушить твой покой…Я знаю только, что жива ты.А более не знаю ничего.Мне дьявол сдал такие карты…Уже десяток лет прошло!Какое там десяток! Больше!!!Ты – наказание! Ты – рок!Я стал (увы…) намного старше.Седой.. Почти что старичок…Уже прошли мечты и страсти.Все, к сожаленью, это – прах.И все проходит лишь отчасти…Душа моя, увы, в цепях…Вновь покоряюсь я судьбе
Сдавило грудь, как будто обруч…Уже (увы!) за шестьдесят…Сон не идет… Зима и полночь…А я пытаюсь все понять:Зачем свела судьба дурная?Мираж, обманка вся любовь!Так много лет покоя я не знаю.Все так же больно вновь, и вновь.Казалось, все уже забыто.Но, что за черт меня несет?…Все обещания размыты,Ах глупость…! Кто меня спасет?Вновь, я ищу тебя по свету.Вновь, я хочу сказать тебе….Вновь без тебя мои рассветы.Вновь покоряюсь я судьбе…Авторизация