Год нашей любви
Я повернулся, но не сразу увидел Кори – я ожидал увидеть кого-то своего роста.
– Каллахан! – сказал я. – Как тебе мой изящный маневр?
Улыбнувшись, она взяла у меня тарелку и поставила на свой поднос.
– Ты рискуешь разбиться из-за… – она бросила взгляд на тарелку, – сэндвича с индейкой. Я помогу тебе, если подождешь минутку.
– Спасибо, – вздохнул я с облегчением.
Я проковылял в сторону и стал ждать, пока тот же парень с явным недостатком мотивации сделает сэндвич и ей.
Через несколько часов (хотя я, возможно, немного преувеличиваю) на наших подносах были два сэндвича, чипсы, печенье, мое молоко и ее диетическая кола.
– Кажется, я вижу свободный столик вон там, в соседнем штате, – пробормотал я, хромая вперед. Я отодвинул тяжелый деревянный стул, освобождая парковочное место для Кори, которая везла поднос с нашей добычей. – Иисус, Мария и Матерь Божья! – Я рухнул на стул и опустил голову на руки. – Это заняло у нас всего-то в семь раз больше времени, чем должно было.
Кори протянула мне мою тарелку.
– Недавняя травма, правильно я понимаю? – спросила она, беря в руки свой сэндвич.
– Неужели так бросается в глаза? Получил ее неделю назад на хоккейной тренировке.
– Хоккей, говоришь? – Ее лицо приобрело странное выражение.
– Типа того. Видишь ли, я сломал ногу не во время игры в хоккей, что было бы логично, а упав на скалодроме.
У Кори от удивления вытянулось лицо.
– Веревка порвалась?
Не совсем.
– Может, и не было никаких веревок. И может, это было в два часа ночи. – Я поморщился, потому что не очень-то приятно рассказывать красивой девушке, какой ты идиот. – А еще, возможно, я был пьян.
– Значит, ты даже не можешь рассказывать всем, что пал в неравном бою за шайбу?
– Ты любишь хоккей, Каллахан? – Я удивился.
– Вроде того. – Она беспокойно ковырялась в тарелке с чипсами. – Мой отец – школьный тренер по хоккею. А мой брат Дэмиен в прошлом году был в старшем составе твоей команды.
– Ничего себе! Так ты младшая сестра Каллахана?
Она улыбнулась, и ее глаза засияли. У нее была сногсшибательная улыбка, а лицо раскраснелось, как будто она только что пробежала пятикилометровый кросс.
– Все так.
– А я сразу понял, что ты крутая. – Я сделал глоток молока.
Она взяла в руки сэндвич.
– Перелом, наверное, сильно болит, раз всего неделя прошла.
Я пожал плечами:
– Терпимо. Сраные неудобства куда хуже: мне нужно полчаса, чтобы одеться, а принять душ вообще нереально.
– У тебя это хотя бы временно.
– Блин, Каллахан, сижу тут и ною про двенадцать недель в гипсе. – Я положил свой сэндвич. – Чувствую себя полным засранцем.
Она вспыхнула:
– Нет, я ничего такого не имела в виду, клянусь! Если ты не можешь немного пожаловаться, то и мне нельзя.
– Почему?
Похоже, я только что доказал: у нее есть полное право жаловаться, особенно когда вокруг такие идиоты, как я.
Кори вертела в руках салфетку.
– После несчастного случая со мной родители отправили меня в группу поддержки для людей с травмами позвоночника, из-за которой я, собственно… – Она развела руками над своими коленями. – В общем, там у всех вокруг оказалось гораздо больше проблем с подвижностью, чем у меня. У многих были парализованы руки, многие не могли самостоятельно есть, не могли повернуться на другой бок в кровати. Они не сумели бы самостоятельно выбраться из дома, охваченного огнем. Они не смогли бы отправить электронное письмо, обнять кого-то.
Я прикрыл лицо ладонью.
– Звучит обнадеживающе.
– И не говори. Меня очень испугали те люди, и больше я туда не возвращалась. И если я могу ныть, – а я это делаю, поверь, – то и ты имеешь полное право жаловаться на то, что скачешь, как фламинго.
Она снова взяла сэндвич.
– Когда это случилось? – Я не представлял, не слишком ли это бестактный вопрос.
– Что именно? – Ее взгляд скользнул мимо меня.
– Несчастный случай.
– Пятнадцатого января.
– Этого года?! Восемь месяцев назад?
Она кивнула.
– Значит, на прошлой неделе ты решила: «Черт с ним, уже сентябрь, самое время переехать на другой конец страны и покончить с этим»?
Она налила себе газировки.
– Как-то так. А что, не вышел срок траура по неподвижным ногам? – Она посмотрела мне в лицо, приподняв бровь.
Черт, кажется она только что отучила меня ныть на всю оставшуюся жизнь.
– А ты крепкий орешек, Кори Каллахан.
Она пожала плечами:
– Колледж предлагал мне отсрочку на год, но я отказалась. Ты же видел моих родителей – мне не хочется сидеть дома и смотреть, как они заламывают руки.
У меня зазвонил телефон – это была Стейша. Я подал Кори знак подождать и поднял трубку.
– Привет, красотка, – сказал я в трубку. – Я за столом напротив кирпичной стены. И я тебя люблю. – Я убрал телефон. – Так, значит, это родительская любовь и забота погнали тебя в другой часовой пояс?
– За этот год мы втроем чуть не свихнулись. Мой отъезд был лучшим решением для всех.
Об этом я даже не подумал, хотя следовало бы: когда с тобой происходит несчастье, оно происходит и с твоими близкими.
– Понимаю. Моя мама довела меня до ручки всего за неделю, но я это заслужил.
– Она злилась на тебя из-за сломанной ноги?
– Конечно! Я же не сломал ее, спасая детей из пожара. Мама пропустила несколько дней на работе, а вдобавок ко всему ее ждет чудовищный счет из больницы.
– Твой тренер, должно быть, в бешенстве, – заметила Кори.
– Угадала. Уже несколько раз выслушал от него лекцию о том, как я всех подвел.
Я начал поглядывать на дверь в ожидании Стейши. Она появилась в дверном проеме спустя пару минут (и половину сэндвича). Она была невероятно красивая, я не мог оторвать от нее глаз, пока она высматривала меня за столиками. Высокая и стройная, с ниспадающими светлыми волосами, она выглядела словно принцесса. Стейша заметила меня, ее большие глаза орехового цвета загорелись, и она направилась в мою сторону на своих длинных ногах. Оказавшись рядом, она первым делом поцеловала меня прямо в губы.
Мы встречались большую часть этого года, но меня все равно словно ударяло током каждый раз, когда она так делала.
– Стейша! – сказал я, чуть отстранившись. – Это моя новая соседка, Каллахан. Она и ее соседка по комнате Дана тоже живут в Макгеррине.
– Приятно познакомиться, – бросила Стейша, едва удостоив Кори взглядом. – Хартли, ты готов идти?
– Детка, ты не представляешь, как тяжело досталась нам эта еда, – засмеялся я. – Дай нам пару минут, чтобы покончить с ней.
Я отодвинул стул для Стейши, и она присела, не скрывая раздражения, затем принялась копаться в телефоне, пока я разбирался с молоком и печеньем.
Кори притихла, но тишина не была долгой – Стейша всегда была готова заполнить эфир обсуждением очередной проблемы человека из лучших стран мира.
– У моего парикмахера нет окошка на завтра для меня, это никуда не годится! – сказала моя девушка.
– Думаю, в Париже тоже есть парикмахерские, – заметил я.
Но она не слушала – ведь она была самой привередливой девушкой в мире. Еда в столовых колледжа не соответствовала ее стандартам, так что большую часть продуктов для обеда она покупала вне кампуса. Шампунь Стейша заказывала по почте – ни один из пятидесяти видов, продающихся в аптеке, ей не подходил. С новыми знакомыми она также не была особо приветливой.
На меня она смотрела так же, как на новую сумочку от «Прада». Избалованная девочка из города Гринвич, штат Коннектикут, хотела именно этого парня, вот этого – в кепке хоккейной команды «Брюинз» – «Медведи» – и в футболке тренажерного зала Голда.
Я бы соврал, сказав, что не чувствовал себя из-за этого на голову выше ростом.
Кори допила содовую и начала складывать в поднос остатки нашего обеда.
– Слушай, Стейша, – я положил руку ей на запястье, чтобы хоть как-то привлечь внимание, – будь другом, отнеси наш поднос.
Она подняла удивленный взгляд от телефона, оглядела поднос, а потом зал столовой, прикидывая, сколько усилий ей нужно приложить. Она долго колебалась, и Кори уже готова была сделать это сама, но внезапно Стейша встала, схватила поднос и ушла с ним, громко цокая каблуками.
Я покачал головой, глупо улыбаясь Кори:
– У нее дома таким занимается прислуга.
Судя по выражению лица Кори, она не поняла, пошутил я или нет (я не шутил).
Стейша была той еще штучкой, но она была моей штучкой.
Глава 3
Мебельный джинн
Кори– Ну, как прошел первый день? – спросила Дана, когда я вернулась с занятий.
Она устроилась у окна и делала маникюр.
– Неплохо, – ответила я. – Нашла все три аудитории с первой попытки. А как у тебя?
– Все отлично. Профессор по истории искусств просто душка.
– Симпатичный? – Я игриво свела брови.
– Если ты любишь семидесятипятилетних, то да.
– А кто сказал, что не люблю?
Я ловко проехалась на задних колесах моего кресла – в спальне Даны почти не было мебели, так что ничто не мешало. Стол стоял напротив одной из стен, а чемодан – втиснут рядом. И все. Здесь по-прежнему звучало эхо.
– Ого, Кори, а это не опасно? – спросила она.
– Не-а. – Я повторила свой трюк, потом снова шлепнулась на два передних колеса и проехалась по комнате. – Но у меня от этого кружится голова.
– Интересно, а существует ли баскетбол на инвалидных креслах? – спросила Дана, подув на ногти.
– Возможно, – выкрутилась я.
Зная о моих взаимоотношениях со спортом в прошлом, множество людей задавали мне этот вопрос. Но и прежде я не интересовалась баскетболом, а теперь мне вдвойне была неприятна вся эта адаптивная чушь. Почему люди уверены, что говорят что-то забавное? Почему калеки вообще должны обожать баскетбол?
Дана закрыла флакончик лака для ногтей.
– Кстати, я иду на джем сегодня. Хочешь пойти?
– На джем?
– Это такой концерт, выступление и прослушивание вокальных групп, поющих а капелла. Мы тоже можем поучаствовать.
Я помотала головой:
– Нет уж, спасибо. Я бросила хор в девятом классе, когда он стал мешать моим занятиям хоккеем.
– Тебе не обязательно быть суперпевицей, – возразила Дана. – Там всего десять групп, и это скорее тусовка, чем конкурс.
– Ладно, пойдем на джем, – решилась я. – Посмотрим, что это такое.
– Отлично! Это сразу после ужина. Сейчас поищу нужную аудиторию… – Она вскочила, чтобы откопать в сумке карту кампуса.
– Крутой телик, дамы, – донесся из-за двери сексуальный голос.
Я подняла глаза и увидела Хартли, прислонившегося к дверному косяку.
– Спасибо, – сказала я, почувствовав, как сердце забилось быстрее.
– Что вам нужно, так это диван во-о-от здесь. – Он указал на пустую стену рядом с дверью. – Использованные диваны продаются на Лужайке новичков.
– Мы знаем, – ответила Дана. – Но, боюсь, вряд ли в каком-нибудь из них сидит мебельный джинн, жаждущий доставить свою темницу к нам домой по воздуху.
Хартли подпер рукой свой красивый подбородок.
– Да, думаю, без черной магии пара калек и одна девушка не потянут эту авантюру. Поработаю над проблемой за ужином, который начнется… – Он бросил взгляд на часы. – …Сейчас! Кто со мной?
– Я, – сказала Дана. – Это мой первый ужин в Бомонте.
– Тогда не будем терять ни минуты. – Хартли развернул костыли и бодро заковылял к выходу.
Дана и я последовали за ним к выходу из Макгеррина и далее, вниз по улице. Бомонт-хаус, возвышавшийся над нами во всем своем готическом великолепии, поражал воображение огромными железными воротами. Дана провела своей студенческой карточкой перед электронным замком, и ворота, щелкнув, открылись.
Она придержала дверь для нас с Хартли. Процессия калек из двух человек медленно просочилась внутрь: Хартли плелся на костылях, а я с опаской маневрировала на коляске. Мощеная дорожка была неровной, и я не хотела напороться колесом на трещину и припечататься носом к брусчатке. Быть Девушкой В Инвалидном Кресле непросто, и стать Девушкой, Которая Упала Со Своего Инвалидного Кресла, мне совсем не светило.
Мы пересекли маленький мощеный дворик и попали во двор побольше – он был отмечен на всех брошюрках Харкнесса. Мой брат Дэмиен как-то пожаловался, что туристы и их фотоаппараты мешали ему спокойно ходить на учебу. Но если такова цена жизни в старинном замке, отделанном гранитом и мрамором, имело ли смысл ныть?
В дальнем конце двора Хартли остановился.
– Вот дерьмо, – сказал он, глядя на здание. – Столовая на втором этаже. Я забыл про лестницу.
– Столовой Бомонта не было на карте для инвалидов, – заметила я. – Думаю, я попробую другие варианты. – Общая столовая не была открыта для ужинов, но я уже запомнила, в каких зданиях можно было поесть на первом этаже.
Хартли устало оперся о костыли и покачал головой:
– Их я тоже не осилю. Но как сюда доставляют еду? Не таскают же ее по лестнице? – Он бросил хмурый взгляд на здание. – Не могу поверить, что ел здесь два года и никогда не задумывался об этом. – Он развернулся к воротам, ведущим на улицу. – Дана, встретимся внутри. Каллахан, сюда.
Покраснев, я последовала за Хартли по сосновой аллее, огибавшей здания Бомонта и Тернера.
– Похоже, мы пришли, – усмехнулся Хартли.
Он прохромал к серой металлической двери и нажал кнопку интеркома.
– Слушаю, – прозвучал голос.
Хартли посмотрел на меня и ухмыльнулся, снова продемонстрировав ямочки на щеках.
– Доставка!
Через мгновение серая дверь распахнулась, открыв тускло освещенную каретку лифта, которая была нам явно не по росту.
– Круто, – сказал Хартли. – Ну что, рискнем?
У входа в лифт был небольшой выступ, и Хартли чуть не запнулся. Но несмотря на это, он смело нырнул внутрь и поддержал дверь, пока я заезжала в кабинку спиной вперед. Дверь задвинулась с резким скрежетом, который здорово меня напугал, и кабинка пошла вверх.
Был ли это один из тех самых моментов, к которым возвращаешься снова и снова и никак не можешь взять в толк, где были твои мозги? Где были мои мозги, когда я полезла за симпатичным парнем в шаткий и, возможно, опасный лифт? Не знаю. Что касается Хартли, он лишь улыбался, в то время как наша кабинка ходила ходуном.
– Надеюсь, у тебя хорошие легкие – вдруг понадобится позвать на помощь.
Мы поднимались так медленно, что я расслабилась, только когда дверь лифта, заскрежетав, дала понять, что мы приехали. Мы выползли в залитую ярким светом кухню, где на нас с подозрением сначала посмотрел мужчина в белом колпаке шеф-повара, а вслед за ним оглянулись, оторвавшись от работы, еще несколько работников кухни в белых передниках.
– Только не говори мне, что ты забыла забронировать столик, – продолжил веселиться Хартли, осматриваясь. – За мной, Каллахан.
Мы двинулись вперед по плиточному полу, обогнув застекленную секцию с посудой, и оказались прямо в толпе студентов, ожидавших обеда с подносами в руках.
– Вот вы где! – обрадованно воскликнула Дана, освобождая нам островок в толпе. – Как вам удалось подняться?
– В служебном лифте, – ответил Хартли. – Эта штука работает как часы! Достанешь для нас еще один поднос?
– Конечно! Возьми этот. – Она убежала и тут же вернулась с новым подносом и двумя дополнительными комплектами приборов.
Тем временем очередь зазмеилась вперед, и вскоре мы отказались в ней следующими.
– Тебе что-нибудь видно? – спросил Хартли.
Ни черта, как обычно, хотела сказать я, но вместо этого спросила:
– А что-нибудь заслуживает нашего внимания?
– Сэндвич с тефтелями. Рыба выглядит слегка пугающе.
– Тогда выбор очевиден.
– Два сэндвича с тефтелями, пожалуйста, – сказал Хартли, обращаясь к невидимому работнику столовой.
– Вам помочь донести подносы? – спросила Дана.
Хартли ответил:
– У нас с Каллахан своя система.
Едва он отвернулся, Дана посмотрела на меня и многозначительно приподняла брови. А я не смогла сдержать улыбку.
Когда подносы с едой были у нас в руках, Хартли указал костылем на полупустой стол в центре зала:
– Прошу сюда, дамы.
Как только мы подошли к столу, нам помахал рыжеволосый парень:
– Хартли! О господи, что с тобой случилось?
– Ты всегда знаешь, что сказать в трудной ситуации, Бридж.
Рыжеволосый поднялся и подошел поближе, чтобы посмотреть на огромный гипс на ноге Хартли.
– Я серьезно, чувак. Чертовски сочувствую.
Хартли взмахнул рукой так, как будто не хотел ничего слушать. Такая реакция была мне хорошо знакома – я сама чувствовала себя подобным образом. Иногда даже самые искренние намерения добрейших людей оборачиваются для тебя напоминанием о том, что твоя жизнь полетела в тартарары.
– Не поделишься одним из этих стульев с Каллахан? – спросил Хартли.
Бриджер поднял тяжелый деревянный стул двумя пальцами, как пушинку. Он тоже был сексапильным атлетом с широкой грудью и крепкими веснушчатыми бицепсами, обтянутыми рукавами футболки с логотипом хоккейной команды Харкнесса. Бриджер почти не уступал Хартли в обаянии и излучал приятное дружеское тепло. Когда Хартли представил ему нас как своих соседок, он усмехнулся:
– За Хартли спасибо скажите мне. Он должен был быть моим соседом. Если подумать, то я вполне мог бы столкнуть его с той стены, чтобы у меня была отдельная комната.
– Отлично придумано, – оценил Хартли. – Можешь оказать нам маленькую услугу после ужина? Дамам нужно купить диван в Старом кампусе. Это всего-то пятьдесят ярдов, без лестниц. И ты мог бы взглянуть на мой шикарный инвалидный люкс.
– Без проблем. Кстати, какие планы на вечер?
Хартли пожал плечами:
– Не мне решать. Стейша утром уезжает.
– Понятно, понятно. – Брови Бриджера поползли вверх. – Будь осторожен со своей ножкой, парень, прибереги томик Камасутры для следующего раза.
Хартли швырнул в него скомканной в шарик салфеткой, но он только рассмеялся:
– Надеюсь, твою боль гасят хорошими обезболивающими?
– Да, но от таблеток я блюю, так что они остались дома. Старый добрый адвил[4] – вот что я готов глотать горстями.
К нам подсел еще один парень, блондин с прической пижона из загородного клуба.
– Неужели нога так сильно болит?
– Все болит, – ответил Хартли. – Моя нога из-за тяжелой работы, мое бедро – из-за того, что держит гипс. Мои подмышки…
– Ручки твоих костылей слишком низко, – сказала я, вытирая рот салфеткой.
– Правда? – Хартли оживился.
– Правда. Подними их на деление и никогда не опирайся на подмышки. Просто поверь мне.
Он указал на меня картофелиной:
– Ты очень полезный сосед, Каллахан.
Я кивнула:
– Если бы в мире существовала викторина для калек, я стала бы игроком номер один.
Пижонистый парень посмотрел на меня как на сумасшедшую. Но я привыкла к подобным взглядам. Так что вместо того чтобы начать комплексовать по этому поводу, я просто прикончила свой сэндвич. Он был великолепен.
После ужина мы с Даной заплатили сорок долларов за подержанный диван умеренно уродливого оттенка синего цвета. Бриджер и блондинчик из загородного клуба, которого все звали Фейрфакс, отнесли его в нашу комнату.
– Спасибо, спасибо! – повторяла Дана, отплясывая перед нашей дверью и одновременно открывая ее.
Дверь была настолько широкой, что ребятам даже не пришлось разворачивать диван, чтобы внести внутрь.
– Неплохая комната, – сказал Бриджер, ставя диван на пол. – Поглядим на твою, Хартли?
Через открытые двери я слышала, как восклицают, оказавшись в гостях у Хартли, его друзья. У него не было общей комнаты, но его «люкс» и без того был огромен.
– Господи, двуспальная кровать? Неплохо!
– И как раз когда твоя девушка уезжает из страны, – хихикнул Фейрфакс. – Где она, кстати?
До меня донесся голос Хартли:
– В супермаркете? В салоне красоты? Там, где все дорого? Не важно. Кто хочет выпить пива, пока взрослых нет дома?
Вволю налюбовавшись новым предметом мебели и соорудив из чемодана Даны некое подобие журнального столика, мы отправились на джем. В аудитории нам вручили программку размером с половинку бумажного листа. Было заявлено двадцать вокальных групп, каждая из которых исполняла по две песни.
– Организаторы вынуждены печатать такие, – объяснила Дана, пока мы устраивались в специально отведенном для инвалидов месте, чтобы мое кресло не перегораживало проход. – Так в суматохе жюри будет ясно, кто что поет.
У всех групп были симпатичные названия – «Гармонии Харкнесса», «Тони и тоники». Когда освещение притушили, на сцену вышла первая группа – двенадцать ребят в одинаковых футболках и шортах цвета хаки. Я сверилась с программкой. Это были «Менестрели-мародеры».
– А капелла – это все же немного для ботанов. – Дана наклонилась, чтобы сказать мне это. – Но в хорошем смысле.
Через несколько минут я была готова с ней согласиться. Один из парней на сцене прижал к губам камертон-дудку и сыграл единственную ноту. Его одиннадцать друзей промычали мелодию. Потом лидер убрал куда-то камертон-дудку и поднял обе руки. Когда он опустил их снова, группа приступила к исполнению песни «Вверх по лестнице на крышу» на четыре голоса. И каким-то образом им удалось заставить песенку, которую мои родители слушали еще в детстве, зазвучать очень круто. Я всегда думала, что мой тип – спортсмены. Но мне пришлось признать, что дюжина мужчин, отжигающих под ритмичную песню о любви, выглядят еще как привлекательно.
– Они великолепны, – прошептала я Дане.
Та кивнула:
– Вполне заслуживают звания лучшего мужского хора.
Тем временем на сцену вышли «Микс мастеров», смешанный хор. Они выглядели так, будто им жутко весело, но были явно слабее «Мародеров».
– Следующий… – начала Дана, но очередная группа – «Нечто особенное» – заставила ее сжать мое запястье. – Эта группа – мой идеал, – сказала она.
Тем временем девушки выстроились в практически идеальную окружность. Они взялись за руки и запели красивую, трогательную версию «Десперадо» группы «Иглз».
Когда они закончили, зал взорвался бурными аплодисментами.
– Вау, – сказала я. – А они жгут.
– Я знаю, – вздохнула Дана. – Но ты заметила, что все они блондинки? Интересно, это совпадение или нет? Может, и тебе сходить на прослушивание? У тебя почти такой же цвет волос.
– Ни за что, – ответила я, невольно коснувшись своих светлых прядей.
Мне было любопытно, почему Дана не видит ошибки в собственной логике. Если девушки из этой группы так заботились о своем образе, представьте, что будет, когда в их улыбающиеся ряды вклинятся костыли или инвалидное кресло? Неужели Дана серьезно думала, что эти миленькие певуньи торжественно расступятся, чтобы пропустить к сияющим софитам меня, калеку?
Конечно, джем – это весело, но я прекрасно понимала, где мое место. Если можно так выразиться.
Глава 4
Думаешь, удастся отвертеться?
КориНа следующей неделе мы с Даной сидели дома и продирались сквозь конспекты. Вдруг в дверь постучали.
– Открыто! – прокричала я.
Деревянная дверь распахнулась и впустила Хартли с костылями.
– Привет, – сказал он. – Трудитесь? Может, я зайду в другой раз?
Дана захлопнула книгу.
– Через полчаса все равно прослушивание. Что случилось?
– У меня к вам странная и эгоистичная просьба.
– Звучит интересно, – ответила Дана. – Я бы даже сказала – многообещающе.
– Ты умная девушка, Дана, – заметил Хартли, и на его щеках проступили ямочки, снова заставившие меня поддаться чарам их обладателя. Эта улыбка могла бы растопить и стекло. – Видите ли, у меня есть «Куиркбокс», но нет телика, – продолжал тем временем Хартли. – Мы с Бриджером были, конечно, хорошей командой, но телик был его.
– «Куиркбокс» – это игровая приставка? – спросила я.
Он кивнул.
– Хочешь поиграть? Могу притащить ее сюда. Это займет считаные секунды.
– Почему бы и нет? – сказала я. – Давай попробуем.
– Ты лучше всех! – просиял он. – Я скоро вернусь.
Дверь закрылась, и мы услышали удаляющийся стук костылей.
– Интересуешься видеоиграми? – спросила Дана.
– Нет, – улыбнулась я. – Но все-таки…
Она засмеялась.
– Все понятно. Думаю, с этого момента мы можем называть его Хартлихорадка. Ладно, буду готовиться к прослушиванию. – И Дана прошла в свою комнату, где ей предстояло сделать мучительный выбор, решая, что надеть.
– Вообще-то видеоигры не моя тема. Я просто посмотрю, ладно? – сказала я Хартли, когда он принес приставку.
С дивана мне открывался неплохой вид на его мускулистые бедра.
– Как хочешь, – не стал возражать он.
Минуту спустя на экране засветилась заставка игры, и команда невероятно реалистичных хоккеистов в форме «Бостон брюинз» вышла на лед.