Мой Альфа. Привязать, приручить, полюбить

Глава 1

Мы стояли на небольшой поляне, плотно заросшей зеленой невысокой травкой, как болото – мхом.

Я специально ее выбрала, еще лет сорок назад, когда поняла, что мстить придется в одиночку. Затем старательно улучшала под свою задумку. Даже лешим заплатила, чтобы они выровняли и расширили дорогу к скале, пересадив часть деревьев.

Мне уже не первая сотня лет, и я знаю, как злопамятны эти лохматые и вроде бы безобидные твари, если им внезапно померещится, что ты вредишь их лесу. Так что лучше потратить немного денег вместо того, чтобы всю оставшуюся вечность отмахиваться от пытающихся тебя проткнуть осиновых веток.

Лешие же между собой общаются. И если ты в одном лесу пару деревьев без уговора вырвешь, то в соседнем не скроешься. В любом лесочке тебя будет поджидать острый осиновый колышек, хоть из замка больше никогда не вылетай.

Когда ты годами вынашиваешь желание отомстить, глупо экономить на мелочах. Так что лешие были на моей стороне и даже немного помогли заманить щенка с его стаей в расставленную мной ловушку.

И теперь мальчишка стоял передо мной, гордый и не сломленный, зло сверкая голубыми глазищами, доставшимися от собаки-матери. Вот поджарые мышцы, широкие скулы и кривоватый левый верхний клык – это отцовское наследство. Только жизненного опыта старый волк своему последышу передать не успел. Но это мелочи.

Зато от матери, кроме удивительного цвета глаз, обрамленных длинными пушистыми темно-серыми ресницами, щенку достались красивые, практически идеальные губы, которые он сейчас плотно сжимает. Лишь иногда приподнимает верхнюю, скаля зубы и демонстрируя кривой клык.

– Страшно, прямо до мурашек, – провокационно-томно прошептала я, глядя в бездонную голубизну.

Сколько злости! Какая неприкрытая ненависть!.. Наверное, жутко бесит, когда ты весь такой сильный, такой быстрый, такой уверенный в себе оборотень – и так глупо заполучил серебряную пулю. В плечо. Сдохнуть не выйдет, оборачиваться нельзя, а больно, наверное, адски…

И страшно! Никто не хочет умирать, когда тебе чуть-чуть за двадцать. Даже обычные людишки борются до последнего, отстаивая свое право прожить еще лет шестьдесят. Жалкие мотыльки-однодневки.

А у оборотней впереди пара сотен лет – и тут такой бесславный конец. Причем ладно бы только сам попался, как… мальчишка. Но ведь и всю стаю за собой в ловушку привел!

Глупые псины… Пока разобрали, что гонятся не за настоящим оленем, а за идеально созданным мною и лешими мороком, все уже были пойманы.

Вампирская быстрота – не сказка, а реальность! Мне требовалось лишь загнать всю стаю в одно нужное мне место, где к каждому дереву был привязан кожаный поводок с серебряным ошейником. А потом ловкость, скорость… и, напоследок, меткий выстрел в вожака. Все!

Теперь вдоль дороги к скале с двух сторон рычат от боли молодые волчары, смешно пытаясь содрать лапами ошейники. Но тут я спокойна.

Поводки порвать им не удастся, кожу дракона даже я руками не разорву. Деревья сломать не получится – зря я, что ли, лешим столько денег отсыпала?

– Значит, так, щенок. Жить тебе осталось недолго, правда, спятишь ты раньше. Но я готова облегчить твои страдания. – Тут я достала пистолет. Тот самый, с серебряными пулями. – В этот раз попаду прямо в сердце, не волнуйся. Но убью только за развлечение. Готов?

Щенок в ответ оскалился так, что даже нос смешно сморщился, как у настоящей псины. И зарычал, в человеческом облике, но от души. Красивый такой баритончик, мягкий. Прямо за душу пробирает!

– Я дам тебе два ножа, и ты побежишь по дороге к скале. Быстро! Потому что бежать тебе, только пока я поднимаю руку, прицеливаюсь и считаю до трех, понял? Зато на бегу ты успеешь перерезать поводки своим песикам. Конечно, не всем… Но, клянусь, тех, кто сбежит в деревню, не трону. Ошейник им любой кузнец снимет.

Щенок потряс головой, посмотрел на меня мутнеющим взглядом, повернулся, оценил расстояние до скалы и… кивнул. Дурачина! Даже задумываться ни о чем не стал, не то что торговаться. Просто почуял возможность перед смертью спасти хоть кого-то из стаи и вцепился в эту идею зубами.

Что ж, веселье начинается!

– Беги!

Я даже не сомневалась, что мальчишка помчится на всей доступной ему сейчас скорости, не думая о том, что затормозить уже не успеет. Хотя он видел скалу, понял, что врежется в нее и превратится в… шкурку настенную. Но ему уже все равно.

Хорошо бежит! И главное, освобожденные им волки не разбегаются, а собираются вместе. Смотрят на меня шалыми от боли злыми глазами уже спевших свою последнюю песню и готовых умереть ради своего вожака.

Я медленно подняла пистолет, еще медленнее прицелилась. У меня все рассчитано по секундам. Много раз прогуливалась по этой дороге, еле передвигая ноги, чтобы получилась скорость оборотня.

– Раз… два…

Мальчишка ожидаемо ускорился. Уж не знаю, откуда у него на это силы, но я надеялась на это, и он меня не разочаровал.

Мысленно досчитываю мгновения, оставшиеся щенку до встречи со скалой. Заодно внимательно слежу за стаей. Они уже готовы прыгнуть… Ага! Улитки наивные!

Волки, столкнувшись друг с другом, устроили свалку на том самом месте, где мгновение назад стояла такая доступная добыча. А я, сжав зубы – потому что, гори все ярким пламенем, когда тебя даже на оборотневых скоростях впечатывают в камень, все равно ощутимо неприятно, – в последний миг успела поймать их разогнавшегося вожака.

Он повис на мне и на ножах, умудрившись воткнуть их в скалу возле моих плеч. Еще живой, с светящимися от адреналина глазами, но расслабленный и вялый, потому что израсходовал и физические, и внутренние ресурсы. Доступный и мало чего понимающий… Просто счастливый оттого, что спас всех. Успел… Справился.

Смешной молодой наивный щенок, попытавшийся заключить сделку с вампиром.

Пока он не умер прямо у меня на руках, успев очухаться напоследок и все испортить, я со всей силы укусила его в вену на шее. Сделала несколько глотков и тут же, прокусив себе палец, заклеймила волчонка своей кровью, проведя ему по губам, а затем по ране. Серебро внутри него зашипело, отзываясь на мой зов, и маленьким серебряным комочком выпало прямо мне в руку. А щенок чуть не рухнул мне под ноги.

Ну еще бы… Конечно, операция заняла мгновения, но все равно, когда по твоим венам мчится серебряная смерть, а потом твердеет на границе вены и кожи, это адски больно!

– Все, песик, теперь ты моя ручная болонка…

– Сука! – Песик не желал становиться ручным, и я прекрасно его понимала. Свобода для оборотней ценнее жизни.

– Суки ваши самки. А я – стерва. Редкая. И тебе теперь придется со мной жить, мальчишка.

И твоей стае. Но это я не стала говорить вслух. Он сам все понял по ухмылке, с которой я посмотрела на крутящихся вокруг нас волков. Они тоже почуяли, что таинство связи свершилось, потому что никакого сопротивления не было. Их вожак смиренно принял свою участь, так как даже не понял, что платит свободой за жизнь.

И теперь эти преданные псины больше не пытались на меня напасть. Ведь тогда сдохнет и связанный со мною оборотень.

– Зачем тебе нужны мои волки? – щенок сразу задал правильный вопрос.

Он не стал нести эгоцентричную чушь типа: «За что ты так меня ненавидишь?», «Зачем тебе я?!» Нет, он сразу понял, что на его месте мог быть любой наивный молодой идиот. Просто ему слегка не повезло. Под мои условия лучше всего подходил именно он – гордый, отчаянный, неопытный мальчишка, сумевший за три года собрать вокруг себя стаю таких же молодых отчаянных изгоев.

Стая без поддержки старших. Стая, где все преданы друг другу. Стая, которую я смогу со временем сделать своей.

– Мне пора заводить гнездо. – Я в упор посмотрела на щенка, проверяя, насколько хорошо он знаком с законами жизни вампиров.

Гнездо – это лишь прикрытие, но очень важное. Мне действительно пора рискнуть и попробовать создать семью. А пока птенцы молоды, вспыльчивы и не контролируют свой голод, нужны оборотни. Те, кто будет охранять нас от всех и всех – от нас.

– Ты хочешь превратить мою стаю в наседок?!

Я улыбнулась, прежде чем вцепилась в его жесткие, слишком длинные для оборотня волосы и легонечко дернула вверх. Очень легонечко. Не хватало еще после стольких трудов оторвать наглому мальчишке голову!.. Потом, так же легонечко, швырнула его на землю, на колени.

– Учись уважению, псина! Тебе и твоей стае выпала великая честь. Вы будете оберегать моих птенцов.

Ярость в голубых глазищах сверкала и искрила, но, к счастью, не могла испепелять. Иначе я бы уже давно сгорела заживо. Я снова улыбнулась, предвкушая, как приручу этого гордого щенка. Конечно, можно использовать метку, можно заставить его сердце на время перестать биться, можно перекрыть ему воздух, можно ослепить, парализовать… Можно делать с ним все, что пожелаю, потому что он привязан ко мне его собственной смертью и моей кровью.

Иногда вампиры и оборотни заключают добровольные равноправные союзы, но чаще оборотней обманывают, дурманя и связывая кровью. Вот только хищный зверь, попав в капкан, отгрызает себе лапу! А попавший в капкан оборотень будет пытаться заодно загрызть своего хозяина.

Конечно, дополнительная связь смертью – не панацея. У любого терпения есть предел, и при желании его всегда можно найти. Но я не собиралась издеваться над щенком, провоцируя убить меня, даже если после этого погибнет он сам. Возможно, мне и придется отправить его на верную смерть, но только ради моей жизни.

– Вы будете жить и охотиться рядом с моим замком, – сообщила я мальчишке. – А теперь пусть твои псы сядут смирно вдоль дороги. Я сниму с них ошейники.

Как же ему хотелось послать меня подальше! Он даже сжал пальцы в кулак и начал разгибать средний… Но ответственность вожака взяла верх над гордыней. Повернувшись к стае, он молча махнул рукой.

Оборотни даже в звериной ипостаси понимают всеобщую речь. Так что волки прекрасно сообразили, чего от них хотят. Скаля на меня зубы, издавая грозное рычание и одаривая меня свирепыми взглядами, они выстраивались в цепочку, по-моему наивно надеясь меня укусить.

Дождавшись, когда последний из двадцать шести волков займет свое место, я потрепала мальчишку по голове, сделав вид, что не заметила, как он попытался отдернуться.

– Хороший щеночек, и песики у тебя послушные.

А потом быстрее ветра пронеслась вдоль дороги, отщелкивая ошейники и оценивая реакцию «песиков». Тех, кто успевал почувствовать мое прикосновение, я запоминала. Их надо беречь и учить. Того, кто успел дернуться и начать поворачиваться, я куснула за ухом, запоминая не только внешне, но и на вкус.

Самок в стае было мало, плохо… Со временем, когда волчата остепенятся, это может превратиться в проблему.

– Теперь, когда вы все снова можете обращаться, пошли за мной, лохматые улитки! – Я рассмеялась собственной шутке, обернулась летучей мышью и понеслась вперед, к своему замку, иногда останавливаясь, чтобы подождать постоянно отстающую стаю.

– Фу, псины. – Очередной раз приземлившись, сменив облик и дождавшись, когда щенок добежит до меня, стараясь при этом не сильно прихрамывать на левую переднюю лапу, я брезгливо поморщилась. – Сейчас просто задохнусь от вашей вони! – произнесла я, с презрением оглядев запыхавшихся вспотевших волков. Но потом милостиво процедила: – Ладно, отдохните, речка буквально в двух шагах.

На самом деле до речки им еще плестись минут тридцать-сорок, но надо же как-то взбодрить этих унылых шавок? Со временем я научу их бегать быстрее, но выше головы не прыгнешь. Оборотням никогда не научиться развивать вампирскую скорость, и обычно это наше преимущество. Однако в мой план входило превратить каждого волка в этой стае в достойного противника. Слабаков, конечно, придется убрать. Но с этим-то я точно справлюсь…

Голубоглазый вожак, повернувшись, что-то прорычал, потом принюхался и ринулся четко по направлению к реке. Я мышкой летела сверху над стаей, пытаясь на глазок прикинуть, за сколько времени эти лохматые улитки дохромают до воды.

Таскать везде с собой новомодное изобретение – наручные часы – мне было непривычно и неудобно. К тому же разницу между интервалом в пятнадцать и сорок минут можно определить и без них.

Волки оказались у реки примерно минут через двадцать. Уставшие, сначала охотившиеся за оленем, потом большую часть дня – за мной. И я их не щадила, вынуждая гнаться без отдыха, без передышки, оборачиваясь на бегу, чтобы восстановить разодранные в кровь лапы.

Вожак дождался, пока в воду спрыгнет последний, двадцать шестой волк, и только после этого кинулся в реку сам. Я еще раз порадовалась своему выбору. Хороший щенок, ответственный. Но главное не в этом. Ни один из его стаи не потерялся, не сбежал, не предал. Все двадцать шесть оборотней остались, хотя их ничто не держало. Только преданность. Так что щенок хорош вдвойне.

– Мы не побежим ночью. – Голубоглазый красавец вышел на берег в человеческой ипостаси. Голый и мокрый. Капли стекали по его телу, рисуя на нем узоры и привлекая мое внимание к широким плечам, впалому мускулистому животу, узким бедрам и длинным стройным ногам. Мой взгляд плавно опускался сверху вниз, поэтому, чтобы оценить красоту рук, пришлось снова вернуться к плечам…

А еще у щенка была длинная шея, на которой так заманчиво пульсировала венка, наполненная вкусной кровью. Жаль, что сейчас пить из него нельзя: это его ослабит.

– Побежите, – уверенно ответила я. – Прикажу – и побежите!

– А ты прикажи нам не бежать. – Мальчишка присел рядом, обхватил руками колени, подтягивая их к животу, и пристально уставился на меня, сияя голубыми глазищами на смуглом лице. Затем моргнул ресницами так, что я ощутила легкий ветерок. И улыбнулся, а потом облизнул губы, глядя провокационно-загадочно.

Похоже, щенок ищет пути манипулирования и первым выбрал самый простой – соблазнение.

– Малыш, – томно протянула я, сначала погладив начинающего обольстителя по щеке, а потом крепко ухватив его пальцами за подбородок, заставляя смотреть мне в глаза, не отрываясь. – Я не сплю с животными, ясно?!

Мальчишка выдержал удар, даже не моргнув, только улыбка стала язвительной, а взгляд жестким. А в глазах засверкали злые искорки, уже ставшие за сутки привычными.

– Мы устали. Если до твоего замка бежать еще сутки или дольше, нам нужен отдых. Мы живые, а не труп, как некоторые. И нам надо спать и есть.

– Есть надо и мне. – Не то чтобы я обиделась на труп. Наоборот, оценила, что обратка не заставила себя долго ждать. Что ж, он прав, оборотням надо спать, как-то я не учла этот момент. Значит, я могу спокойно поесть, не отказывая себе в маленькой шалости…

Глава 2

Дернув мальчишку за волосы, я, как он ни сопротивлялся, поставила его перед собой на колени. Да, можно было просто приказать, и он бы выполнил, поборовшись сам с собой. Но такое насилие ведет к осознанию безысходности, а физическое сопротивление – к выплескиванию адреналина.

В голубых глазах плескалось море ярости, но одновременно зверь смирялся. Я действовала так, как принято среди животных. Ожидаемо. Победила, но по праву сильного. А вот теперь можно и развлечься немного…

– Хорошо, что ты уже пришел ко мне раздетым, – произнесла я с томным придыханием прямо щенку в ухо, заставляя его инстинктивно зажмуриться.

Тело оборотня напряглось. Животная часть чуяла опасность, а человеческая – возбуждение. Молодой, взбешенный, после хорошей взбучки, в двусмысленной позе перед красивой женщиной. Сильно стараться не пришлось. Мальчишка легко возбудился и даже не заметил моего магического вмешательства. Зато после этого я с удовольствием ткнула его… в этот выдающийся и очень заметный факт.

Положив прохладную ладонь на основание члена, я нежно погладила шелковистые волосы, провела подушечкой большого пальца по мошонке, сжала ее в кулак, продолжая при этом поглаживать.

Щенок глубоко задышал, напряженный и возбужденный одновременно. А я, выпустив клыки, наклонилась и лизнула его в шею, как раз в пульсирующую венку. У меня даже нёбо пересохло, словно я несколько дней не ела, так мне хотелось вцепиться зубами в этого аппетитного зверя и выпить его целиком. Но я продолжала наглаживать ему член, добиваясь полного расслабления и тела, и разума. Возбуждение – идеальное средство для приготовления ароматной теплой крови прямо внутри источника. А терпение для длительной возни с блюдом приходит с годами и опытом.

– Горячий ужин прямо в постель – это так мило, – прошептала я щенку на ухо. – Самая вкусная кровь во время оргазма…

Естественно, мальчишка дернулся, пытаясь вырваться. Гордый зверек, которого задело, что я использую его возбужденное тело не так, как ему бы хотелось. Вот только моя прохладная рука, сжимающая его набухший до внушительных размеров член, никуда не исчезла. Она продолжала удерживать самое ценное достояние, по мнению многих мужчин любых рас.

Так что щенок почти сразу притих, но зарычал, оскалился, всем своим видом выражая недовольство. Вот только возбуждение не хотело исчезать, причем я ничего для этого не делала. Лишь легонечко поглаживала, расслабляя источник моего ужина.

Когда мальчишка, забыв про гордость, зажмурился, продолжая стоять на коленях, откинулся слегка назад, упершись руками в землю, и принялся едва заметно двигать бедрами в такт моим ласкам, я удовлетворенно улыбнулась. Щенок сдавался на милость победителя. Мне нужен был оргазм, нужно было, чтобы кровь в источнике кипела, бурлила, обжигала, как… шампанское!

Только почувствовав, что блюдо почти готово, я наконец-то проткнула клыками вену и впилась в нее, делая глоток за глотком. Ощущая, как бьется в моих руках тело мальчишки.

– Вкусный… – напившись, выдохнула я устало. – Испачкался, правда, как свинья, – несмотря на сытое удовлетворение, я не смогла удержаться от ехидства, размазывая при этом белую густую жидкость по животу щенка. А потом провела этими же пальцами у него по губам.

– Су-у-ука, – со злостью процедил он, брезгливо вытирая рот рукой. Потом, не меняя ипостаси, добежал до края берега и прыгнул сразу чуть ли не в середину реки.

– Стерва, – рассмеялась я ему вслед.

Что ж, я поела, остальное не моя забота. Конечно, спящий ночью вампир – редкое извращение. Но не сидеть же мне до утра, дожидаясь, пока эти улитки отдышатся для продолжения нашего путешествия?

Правда, какое-то время волки шумно возились, часть стаи бегала охотиться, часть охраняла выбранную для ночного лежбища территорию, но и заодно уж меня. А еще вожака, упавшего после купания без сил. Подумаешь, слегка не рассчитала, увлеклась… Конечно, прежде чем уснуть, я прислушалась, выделяя из двадцати семи бьющихся неподалеку сердец одно – то, которое принадлежало моему щенку.

Утром я проснулась оттого, что рядом кто-то слишком громко дышал и слишком вкусно пах. Мальчишка неосознанно подполз ко мне, причем, едва я заворочалась, он подскочил и уставился на меня обвиняюще-обиженным взглядом.

– По-твоему, это я тебя выкрала в ночи у стаи и притащила к себе поближе?

Насмешка в моем голосе щелкнула по самолюбию, так что щенок возмущенно зарычал.

– Ты еще сам себя покусай. Особенно за вчерашнее, – продолжала веселиться я, с удовольствием наблюдая, как волчонок злится. – Все, надевайте штаны, выворачивайтесь наизнанку, шкурками наверх, и побежали. Я хочу сегодня спать в своей кровати!

– Можно подумать, это мы тебя из нее выгнали, – огрызнулся мальчишка, но пошел искать штаны, посверкав передо мной своей поджарой голой задницей. У меня прямо ладонь зачесалась, так что я быстро приподнялась, с размаху шлепнула и снова уселась на свое место. А когда щенок, резко повернувшись, прожег меня раздраженным взглядом, лишь снисходительно улыбнулась.

Стаю я гнала вперед весь день, до полного изнеможения. Пока один из оборотней не упал на землю от усталости. Тогда все волки демонстративно встали, давая понять, что дальше не пойдут. Но я не могла позволить манипулировать мной вот так. Если бы они попросили нормально, давно бы уже сделали остановку. Только гордость не позволила ни одному из молодых оболтусов вспомнить всеобщую речь и унизиться настолько, чтобы признать свою слабость. Значит, теперь будут наказаны за свою гордыню…

В этот раз я не стала себя сдерживать. Даже не приближаясь, я вытянула вперед руку и сжала ее, заставляя щенка сначала зарычать, потом задергаться, пытаясь вырваться из невидимого захвата, а затем захрипеть, задыхаясь. И только почувствовав, что сердце стучит через раз, я позволила ему снова задышать нормально.

– Или бросайте слабака, или прите на себе по очереди, мне плевать! Но ни один щенок не будет решать за меня, где и когда делать привал, ясно?! – медленно процедила я, глядя в темно-голубые от ярости глаза мальчишки. Если сейчас не поймет, как надо вести себя правильно, придется объяснить. Но уже после того, как вся стая, включая его, обессиленная упадет на землю.

Где-то минут двадцать эти гордые и независимые перли на себе своего друга по очереди, как талисман, пока слабак не пришел в себя и не попытался ползти за стаей сам. И тут их вожака наконец-то озарило.

– А если я попрошу?

– Вчера этот метод сработал. – Я остановилась и с мрачным вызовом посмотрела на гордого злого идиота. Тот тоже стоял и с таким же вызовом глядел на меня. А потом глубоко вдохнул и соизволил унизиться:

– Смотри, какая отличная степь вокруг. Выбери место привала… пожалуйста. Нам очень надо отдохнуть.

– Еще совсем чуть-чуть, и степь закончится, – усмехнувшись, я с презрением покосилась на запыхавшихся, еле живых оборотней. – Пусть трое сильных побегут со мной до места, где у нас будет стоянка. А остальные… ползите следом, – процедила я, брезгливо поморщившись.

Конечно, одним из трех отправившихся со мной был мой щенок. Правда, добежав, он чуть сам не потерял сознание, упертый мальчишка. Но, отдышавшись, помчался обратно, за своей стаей.

Естественно, я тихо слетала за ним – убедиться, что волчонок не сдох по дороге. Но нет, похоже, второе дыхание открылось. Так что часа через два все улитки добрели до выбранной мной для отдыха опушки леса. Тут и ручеек неподалеку, и поохотиться можно. А то в степи они привал решили устроить, на открытой местности, без воды, еды и на солнцепеке. Балбесы лохматые!

Скептически полюбовавшись на обессиленную стаю, я обреченно махнула рукой:

– Ладно, жрите и спите, псины!

В одиночку я этот путь преодолевала часа за три, а теперь мы уже вторые сутки ползем обратно. А еще говорят, что волки могут бежать без отдыха неделю. Эти точно не могут, еще и плетутся еле-еле. Нет, ну километров двести мы уже преодолели, осталось совсем немного.

Несмотря на раздражение, я понимала, что выбрала лучшую стаю по всей стране. С идеальным вожаком. Вон, дотащили одного из своих, и теперь какая-то девчонка прыгает вокруг него, бинтуя ему ноги. В этом их сила. И в этом их слабость. В дурацком принципе «все за одного».

Хлюпика я для себя отметила, чтобы точно знать, на ком обучать искусству выбора. У меня были грандиозные планы на этих псин, так что балласта среди них быть не должно.

На охоту сегодня побежали самые сильные, их я тоже отметила. Среди них была самка, что меня порадовало. Причем не та, что нянчилась с бесполезным заморышем, а другая, крупная, с красно-рыжими подпалинами на шкуре. Глаза у нее были тоже желтые с краснотой. Чистокровная альфа. В серости всех оттенков от светлого до почти черного девчонка очень заметно выделялась.

Такую суку надо держать поближе, чтобы свернуть ей шею до того, как она попытается устроить проблемы.

Дождавшись, когда щенок, взмыленный, но довольный, вернется с охоты, я подозвала его к себе. Сейчас он был в одежде – разорванной в местах выстрела рубашке и штанах. Я смутно помню свою жизнь до обращения, но вопрос о смене облика оборотнями мучил меня достаточно долго и запомнился очень хорошо.

– Куда деваются ваши шмотки во время оборота? – Одновременно я запустила руку мальчишке в штаны, поэтому он слегка замешкался с ответом.

Глаза искрят, ноздри гневно раздуваются, зубы скрипят… Пальцы в кулаки сжал! А сделать все равно ничего не может. Природа побеждает почти без моего вмешательства, как и вчера.

– Дрочить животному ты готова, а нормально переспать нет? – неожиданно процедил волчонок. Вот уж не думала, что он всерьез рискнет предложить мне подобное. Или наивно думает, что кто женщину на член насадил, тот ею и крутит так, как ему нужно? Так это точно не про меня.

– А привычную одежду тело принимает как кожу. Новую какое-то время надо снимать, чтобы не порвалась во время смены ипостаси.

– Ясно, – протянула я, запоминая для себя интересные сведения, которые могут потом пригодиться. – И не надо путать разогрев крови для улучшения вкуса с сексом. Это вы все сырым жрете, а я горячее люблю! Чтобы пылало!