Желание жизни

Мистер Челленджворс мчался как паровоз, метровым шагом пересекая улицы и забывая в целях безопасности смотреть по сторонам. В этот час уже было не так шумно: дети давно находились в школе, хотя изредка раздавались их громкие крики, от которых, как мы помним, мистер Челленджворс всегда подёргивался. Иногда мимо джентльмена проносились такие же обеспокоенные пешеходы, шлёпая прямо по лужам и окатывая его грязью. Время своего опоздания новоиспеченный директор магазина отмечал по их лицам: чем более хмурые и нервные физиономии ему попадались, тем неумолимее стрелка часов двигалась к страшной отметке. Наконец запыхавшийся взбудораженный мистер Челленджворс прибыл к месту назначения. Судорожное нажатие на дверную ручку, долгий вздох – и вот, он уже в «Доме».

– Эмили, это я! – мистер Челленджворс решил, что лучшим в этой ситуации будет широкая глупая улыбка. – Вот я и на работе! И да, здравствуйте, – закончил он фразу, снимая мокрый плащ и немного пошатнувшись.

Посетителей в аптеке не было.

– Мистер Челленджворс, – Эмили старалась говорить как можно более спокойно, – Доброе утро… Я вас ждала. То есть… я еще думала, что, может, теперь вы не захотите приходить так рано утром, ведь вы теперь директор и…Что с вами? Почему … Вы как будто испуганы, сэр?

– Боже, Эмили, я и забыл, кто теперь директор этого заведения!

– Забыли? Как это?

– А вот… так, – мистер Челленджворс растерянно, как ребенок, который в сугробе потерял любимую игрушку, посмотрел на ассистентку, – я, я… совсем забыл. Как будто это было … впрочем, что это я говорю?.. Пора нам приниматься за дела, – и он, немного помедлив, задумчиво направился к кабинету. Голос Эмили остановил его опять

– Ох, сэр… – Эмили не могла сдержаться и, преодолев смущение, продолжила неуверенно, – простите меня за любопытство, но… с вами, с вами ничего не случилось? Просто вы так странно, то есть так необычно выглядите…

Эмили смотрела на шефа широко раскрытыми глазами и не могла скрыть искреннего волнения. Мистер Челленджворс взглянул на неё: девушка сегодня была на удивление хороша и свежа, несмотря на недружелюбную ноябрьскую погоду. В её светлых волосах красовалась кокетливая голубая заколка в форме цветка, не из шелка или сатина, а из простого дешевого синтетического материала, но снобистскому вкусу мистера Челленджворса незамысловатый аксессуар показался сегодня очень милым и поднял настроение. Впервые за всё время работы Эмили аптекарь отметил, как она была одета: светло-коричневое полуприлегающее платье смотрелось просто, но элегантно. Серебряные дешевые сережки выгодно подчеркивали овал лица.

Сам мистер Челленджворс действительно выглядел, мягко говоря, необычно для рутинного рабочего утра: белая шёлковая рубашка серьёзно пострадала под натиском обстоятельств – две последние пуговицы безжалостно снёс шторм волнений, а беспощадность климатических условий заставила галстук-бабочку обреченно свешиваться с шеи на стойко преодолевшей все испытания шёлковой ленте. Помятые фалды фрака выглядели ничуть не лучше истрепанного и брошенного за ненадобностью галстука, а когда-то нескромно блестевшие ботинки сейчас с трудом угадывались под толстым слоем пыли и грязи, который мистер Челленджворс имел честь сегодня собрать на улице. Однако больше всего помощницу испугало его лицо, на нём отражалась смесь противоречивых и столь несвойственных этому человеку ранее чувств: волнение или, если быть точнее, какой-то болезненный ажиотаж вкупе с встревоженностью и странной растерянностью, как будто бы мистер Челленджворс первый раз видел собственное рабочее место. Девушка смотрела на патрона и, непонятно почему, осторожно улыбалась, опустив голову. С волос Челленджворса по-прежнему медленно стекали капли дождя, но, казалось, он не обращал на это никакого внимания.

– Ах, да, – он развел руками и невозмутимо обвёл взглядом свой костюм, – забыл вас предупредить. Ну что ж, бывает и такое. – От дальнейших объяснений он решил воздержаться и предоставил озадаченной девушке самостоятельно додумывать предысторию.

Как только её патрон скрылся в кабинете, бывшем тихом обиталище мистера Грейтгрина, Эмили подбежала к большой зеленой тетради на прилавке, чтобы еще раз проверить, правильно ли она подсчитала выручку за вчерашний день. Её очень удивило, что шеф даже не вспомнил об этом важном для неё поручении. Всё прошедшую ночь Эмили провела в волнении, думая об этом разговоре, поэтому сейчас буквально валилась с ног и была бы рада сегодня вовсе не общаться с покупателями. Кроме того, за последние дни она немного похудела и как-то осунулась.

Раздался звон колокольчиков у входной двери. Эмили подняла глаза и удивленно посмотрела на приближающегося к ней молодого незнакомого серьёзного человека, который явно пришёл не за лекарством.

– Добрый день, сударыня, – посетитель сдержанно поздоровался, и Эмили содрогнулась от его неестественно выпученных глаз. Она была уверена, что где-то этого мужчину уже видела, но никак не могла вспомнить где. – Могу ли я поговорить с мистером Челленджворсом?

– Здравствуйте, сэр. Мистер Челленджворс у себя в кабинете, и обычно он просит его не тревожить в этот час. Могу я узнать, какое дело вас к нам привело?

– Д-да, – ответил господин неуверенно, не глядя на девушку, – но я бы предпочел сказать ему об этом лично. Видите ли, дело очень серьёзное, и я думаю, мистеру Челленджворсу было бы приятнее узнать обо всём самому.

Не пытаясь скрыть своё волнение, Эмили попросила нежданного гостя присесть и почти побежала в кабинет начальника.

– Что это с вашим лицом, мисс Джинджер? Что-то стряслось?

Эмили готова была провалиться сквозь землю: мистер Челленджворс поспешно запахнул рубашку Грейтгрина, которую не успел застегнуть на все пуговицы.

– Сэр, я… извините… простите…

– Мисс Джинджер, разве я не говорил вполне определённо, чтобы ко мне не врывались вот так без стука, – по-прежнему испуганно держась за ворот, возмущался застигнутый врасплох мужчина. – Вы просто меня удивляете сегодня.

Эмили повернулась боком и поспешно добавила.

– Мистер Челленджворс, у нас тут фос-мажор!

– Форс-мажор, мисс Джинджер, ФОРC- мажор!

– Да, простите, сэр…я.

– Ладно, говорите. Что у вас там? Ну, всё, можете посмотреть на меня. Успокойтесь. Что случилось?

Эмили опасливо повернула голову.

– Пришёл какой-то настойчивый зануда. Говорит, что к вам. И уверяет, что дело срочное. Со мной говорить отказался. Просит личной встречи.

– Хм. Странно. Кого могло принести в такой ранний час?

– Уже двенадцать, сэр, – немилосердно напомнила Эмили.

– Ах, да, – потупился Челленджворс, – м-да… Хорошо, мисс Джинджер, я жду его в своём кабинете. Пригласите и… – мистер Челленджворс внимательно посмотрел на ассистентку, – и давайте возвращайтесь к работе.

Эмили тихо согласилась и скрылась.

Не прошло и тридцати секунд, как в дверь вежливо постучали. Мистер Челленджворс успел-таки за это время завершить свой запоздавший утренний туалет – ему повезло, что предусмотрительный мистер Грейтгрин всегда оставлял в кабинете запасную одежду.

– Добрый день, дорогой Джон, – таинственный посетитель сразу же медленно закрыл за собой дверь.

Отвыкший от такого обращения аптекарь моментально встрепенулся.

– Иван?

– Рад, что ты… – гость секунду помедлил, – …вы не забыли меня. Хотя с нашей последней встречи прошло не так уж много времени, – гость заулыбался, но как-то неприятно и странно.

Это был тот самый розовощёкий восторженный Иван, с таким жаром приветствовавший вчера мистера Челленджворса на балу предпринимателей. Сейчас же ничто в его облике не намекало на шумно проведённый вечер: он был гладко выбрит, причесан и светился чистотой и опрятностью. Разве что глаза по-прежнему странно выпучивались, хотя для этого, вроде бы, не было каких-либо объективных причин.

– Конечно, я не забыл, Иван, – мистер Челленджворс инстинктивно почувствовал недоброе, – но что же привело вас ко мне в такой час? Эмили, то есть мисс Джинджер, говорила что-то о серьёзном деле. По-моему, мы сегодня не заказывали новые ящики для медикаментов.

– Да, Джон… Или вам было бы приятнее «мистер Челленджворс»? – аптекарю вдруг стало неуютно – тон Ивана на что-то неизбежно намекал, и как же нервировала эта чопорная таинственность.

– Я думаю, мы можем продолжить, как начали. Называйся меня, как сами считаете нужным. Ведь не ради же этого вопроса вы сюда пришли?

– Не нервничайте, Джон. У вас еще будут на то причины, – мистер Челленджворс встрепенулся. – Я пришел с недобрыми вестями. Видите, как всё быстро может измениться, буквально за считанные часы,.. – Иван медлил и, казалось, смаковал каждое слово.

«А он уже не так лезет с объятиями», – отметил про себя проницательный аптекарь.

– Джон, вас вызывают в суд.

– Что вы сказали? В суд? Вы шутите?

– Вас – как главу этого предприятия, «Дом Асклепия». Кстати, до вас невозможно было дозвониться ни вчера вечером, ни сегодня утром, – Иван опять сделал раздражающую аптекаря паузу, – наверное, вас не было дома. Судебному приставу пришлось обзванивать коллег, с которыми вы недавно заключали сделки. Так он вышел на меня. Он позвонил полчаса назад, и я сразу же отправился сюда. Признаюсь, очень волновался, что не смогу вас застать.

Смысл сказанного поставщиком дошёл не сразу – мистер Челленджворс мог только машинально прокручивать в голове слова «суд – пристав – суд», «суд – пристав –суд», как будто под гипнозом. Однако на интонацию Ивана он обратил внимание в первые же секунды. Постепенно вчерашний вечер вырисовывался перед глазами подобно проявляющейся фотографии. Он вспомнил это радостное красное лицо. Эту протянутую ему с восторгом руку. Эту улыбку и поток дружеских, как он тогда думал, восторгов. Он вспомнил и себя, снисходительно увернувшегося от комплиментов и прекратившего общение так же быстро, как розовощёкий юнец его начал. Вчера его очень смущали бурные поздравления Ивана, хотя его юношеская непосредственность и открытость приятно забавляли. Сейчас же он многое бы отдал, чтобы увидеть опять это экзальтированное проявление чувств. Перед ним была та же внешность, но содержание не имело ничего общего со вчерашними её проявлениями. Когда Иван сообщал пугающую новость, его голос был даже не холодным (это бы аптекаря не так удивило) – молодой человек как будто … злорадствовал, хотя мистер Челленджворс в ту же секунду устыдился своих мыслей. «Что-то последнее время моё воображение работает в ускоренном режиме. Похоже, мне не помешает как следует успокоиться».

– Но…Иван, – голос владельца магазина слегка задрожал, – почему вдруг судебный пристав? Как судебный пристав? Что, черт возьми, я сделал?

Поставщик лекарств помолчал несколько секунд и, разглядывая собеседника из-под полуопущенных век, меланхолично продолжил.

– Не вы, Джон, не вы… Тут дело в налогах, о которых не позаботился ещё Грейтгрин. Впрочем, что это я вас только интригую – вам, вероятно, хочется посмотреть на всё самому и спокойно разобраться в одиночестве. Мне сообщили, что официальное письмо давно было отправлено. Месяца три назад. Поройтесь в ящиках у Грейтгрина – я думаю, быстро найдете то, что ищите.

И всё-таки этот тон Ивана, сразу вдруг потерявшего всю робость, щекотал мистеру Челленджворсу нервы, и он с трудом сдерживал своё желание поставить юнца на место.

– Э-э, хорошо, Иван. Мистер…

– Инорк.

–Да, простите… Мистер Инорк. Я…я думаю, мне действительно нужно во всём разобраться… И в одиночестве. Позвольте поблагодарить вас за такое деятельное участие в судьбе нашей организации. И … как вчера вы провели оставшуюся часть вечера?

Иван по-прежнему стоял как на школьной линейке – прямо, вынужденно и глупо. Если бы мистер Челленджворс захотел разгадать по его лицу все тайные мысли, у него бы ничего не получилось; тем не менее в полуопущенных глазах знакомого время от времени улавливались быстрые яркие огоньки.

– Всё прошло прекрасно, Джон. Всё прошло прекрасно. Вот только… мы не попрощались. Но зато встретились сегодня, – бесстрастным тоном отчеканил совсем уже не такой розовощекий Иван.

«Хотелось бы мне, чтобы ты добавил, что повод не такой приятный», – подумал при этом мистер Челленджворс не без чувства горькой обиды.

Молодой человек ушёл так же быстро, как появился. У аптекаря не было никакого желания удерживать странного посетителя, когда тот поспешно надел пальто и накинул на шею теплый вязаный шарф. Мистер Челленджворс, отгоняя другие невдохновляющие мысли, к которым он обещал себе вернуться чуть позднее, постарался полностью сосредоточиться на главном – катастрофе, крушении, позоре. Суд! Как это могло произойти? Суд!

Он просмотрел все стеллажи, расшвырял бумаги из ящиков, добрался даже до маленького, почти игрушечного комода рядом с большим цветочным горшком, взял его приступом, но обнаружил только миниатюрных фарфоровых человечков – мистер Челленджворс и не подозревал об этой коллекции бывшего шефа. Наконец, он хлопнул себя по лбу: «Боже мой, СЕЙФ!».

Документы, конечно, были в сейфе, код от которого мистер Грейтгрин забыл дать преемнику. Челленджворс подошел к стене и с тоской посмотрел на блестящий металлический ящик. Он взвизгнул от восторга, когда, приглядевшись, понял, что маленькая дверка прилегала к ящику неплотно. Сейф не был закрыт! «Он знал, что он мне рано или поздно понадобится, но не хотел, чтобы я узнал обо всё сразу», – с глубоким вздохом заключил опечаленный несчастливец.

В сейфе лежала целая стопка требований от налоговой уплатить штрафы. Тут же находились угрожающие предупреждения, что, если владелец аптеки не погасит задолженность в необходимый срок, его неминуемо ждёт разбирательство в суде. «Почему же он мне об этом ничего не говорил? Почему он не хотел со всем этим разбираться?» – Челленджворс в отчаянии вцепился руками в волосы и чуть слышно застонал. «Ну почему, почему он ничего не сказал?»

Перебирая злосчастные бумаги, удрученный предприниматель наткнулся на роковой для него договор. «Старик знал, что делал! Передать по договору все свои дела и счета на тот случай, если уйдёт с должности!» Глупец! Ведь он в своё время подписал этот документ. Но жалел ли он сейчас об этом? Оказывается, нет. На самом деле у него и мысли сейчас не было вызывать бывшего босса из-за границы, чтобы тот по справедливости отвечал в суде за свои промахи. Этот человек так любил свою работу, что для него давно не существовало в бизнесе чужих проблем. Поэтому он мужественно сгреб бумаги в охапку, сделал глубокий вздох и с выдержкой древнегреческого философа принялся досконально изучать письма, приняв весь удар на себя. К сожалению, он быстро понял, что одному в документах всё равно не разобраться (несмотря на любовь к деньгам, его экономическая эрудиция ограничивалась лишь аккуратным подсчетом материальных благ и дальше этого занятия не простиралась). Главный вывод, который сделал мистер Челленджворс, – речь шла о налоге на прибыль. Точнее, неверном налоге на прибыль. Банковские счета бывшего владельца предприятия показывали сумму в несколько раз превышающую ту, что значилась на годовой декларации. Надо признаться, что страсть мистера Челленджворса к получению прибыли никогда не побуждала его к нечестным манипуляциям и зловредным схемам делопроизводства. Сама мысль об обмане претила этому прямому характеру. Сейчас нужно было думать прежде всего о том, чтобы позорный инцидент не стал достоянием общественности. «Если об этом не пронюхали журналисты, еще ничего не потеряно», – аптекарь третий раз глубоко вздохнул и тяжело опустился в кресло.

Гул голосов из зала проник даже сквозь плотные стены кабинета. Челленджворс тут же почувствовал странное беспокойство, как будто до него доносился разговор не обычных покупателей, а судебных приставов, уже пришедших арестовать его и посадить в тюрьму. Мужчина попытался выбросить из головы страшные фантазии и сосредоточиться наконец на решении проблемы, но тревога становилась невыносимой. Чтобы хоть как-то взять себя в руки, он принялся разговаривать сам с собой: «Что же за безумный день сегодня? Вот бы вернуть, – мистер Челленджворс стыдливо запнулся, – вчерашний … вечер…». Ему было неловко признаться самому себе, что этот самый благодатный вечер он помнил только в отрывках, как бывает, когда мы пытаемся восстановить в памяти чудесный сон, но получается уловить лишь отдельные вспышки.

Голоса в зале становились всё громче, и теперь омрачённый несчастливец был почти уверен, что они не походили на привычный рутинный шум. Почти в ярости от неопределённости и раздражения, он быстро выскочил из кабинета – и обомлел. Второй зал аптеки был отгорожен наспех сконструированной стеной из гипсокартона, и, судя по доносившемуся нестерпимому стуку и скрежету, за ней разворачивалась бурная деятельность. Эмили стояла за маленькой конторкой рядом с прилавком, опустив голову на руки.

– Мисс Джинджер! – мистер Челленджворс побледнел. – Что здесь, черт в… простите, что здесь происходит?!

– Эти люди от мистера Роджерса, сэр, – ответила девушка и виновато посмотрела на шефа, как будто сама была причастна к переполоху.

– От Роджерса? – тонкие губы мистера Челленджворса изогнулись.

– Вы помните… вчера, сэр. Вы продали мистеру Роджерсу второй зал…

Дверь с колокольчиками с шумом открылась, и двое рабочих в синих костюмах с гоготанием ввалили огромную тележку, набитую манекенами с париками самых разнообразных цветов. Не обращая никакого внимания на робкую старушку в дверях, они продолжали переносить стройматериалы и товары, загораживая собой весь проход.

– О боже мой, что здесь происходит, извольте мне ответить! – подбежал к рабочим мистер Челленджворс, в припадке волнения размахивая теми самыми листами из налоговой, которые он совершенно случайно прихватил с собой.

– Эй, о! Успокойся, папаша! Всё путем, – пробасил один из синих, никак не реагируя на выражение ужаса на лице хозяина магазина, – мы тута работаем, командир, не собак гоняем.

– Командир? Па-паша? – вся стойкость железного характера мистера Челленджворса вмиг разбилась о гранитную скалу беспардонности и хамства. Терпеть этот психологический урон до сей поры ему приходилось только от высшего начальства, но никак не от развязных рабочих, разгоняющих к тому же его покупателей. Впрочем, пока аптекарь собирал все потерянные от потрясения слова, чтобы сложить их в гневное предложение и выставить наглецов за дверь, хохочущие жилеты, глазом не моргнув, прошествовали за перегородку и с новыми силами продолжили бурную работу. Не прошло и минуты, как тут же, за ними, показалась вторая тележка с другими синими жилетами, которые были заражены той же грубой смеховой лихорадкой и аналогичным безразличием к посетителям. На этот раз их поклажей были пластмассовые чудовищные яркие маски, напоминающие дешевый реквизит для комедийного фильма ужасов.

– Эмили, Эмили! – мистер Челленджворс напрочь забыл о своём положении начальника и подбежал к девушке с умоляющим выражением лица. – Эмили, объясните мне, что здесь происходит! Ради всех святых, мисс Джинджер!

Девушка опешила. Первый раз в своей жизни она видела этого человека в таком состоянии.

– Что же я могу сделать, сэр? Это люди от мистера Роджерса.

– Он предупредил нас? – аптекарь даже не заметил, как перешёл на крик.

– Мм… Кажется, нет, – Эмили испуганно посмотрела на патрона. – Нет, нет… вчера мы весь день были с Ларой, то есть с мисс Пуш, в магазине, и никто не звонил и не приходил…

– Проклятье! – мужчина стукнул кулаком по конторке. – Да, похоже, он чувствует себя здесь уже полновластным хозяином!

– Могу я …

В дверях раздался тихий голос пожилой дамы в элегантной бардовой шляпке. Она переминалась с ноги на ногу, держа в одной руке трость, а в другой – плетеную корзиночку с ярко-красными хризантемами. Посетительница попеременно смотрела то на растерявшуюся Эмили с уже примятым голубым цветком в волосах, то на главного фармацевта, волосы которого сейчас приняли преимущество вертикальное положение. Вид у дамы был испуганный.

– Могу я войти?..

– Миссис Степфорт! – Эмили вскинула руками. – Ну конечно! Прошу вас. Пожалуйста! – девушка пригласила даму приветливым жестом руки. – У нас сегодня просто небольшие … работы. Вы не обращайте внимания, миссис Степфорт.

Старушка сделала несколько робких шагов и, не обнаружив угрозы, с облегчением засеменила к прилавку, конфузливо улыбаясь.

Мистер Челленджворс с посетительницей не поздоровался и возвратился в кабинет, истерично пнув за собой дверь, да так, что она закрылась с переплюнувшим рабочих шумом. Через секунду мужчина развалился на рабочем столе. «Да пропади пропадом этот Роджерс! Всё, я должен думать только о главном», – мистер Челленджворс в который раз начал бессмысленно перебирать письма из налоговой и в конце концов пришёл к неоспоримому выводу, что ему срочно нужна компетентная помощь. Предстояло выбрать подходящего адвоката. Как это обычно бывает в совсем маленьких городках, о хороших специалистах обычно узнавали через знакомых. Нередко получалось и так, что эти хорошие специалисты устраивали настоящую диктатуру: работали втихаря и одновременно подавляли своих конкурентов. Маститые профессионалы здесь любили работать только на себя и не числиться в определённой фирме, поэтому их контакты было практически невозможно достать, если не знать соответствующее окружение и бывших клиентов – таким образом эти возгордившиеся виртуозы набивали себе немаленькую цену. Таково было положение дел в городке, где происходили описываемые события.

Мистер Челленджворс начал уныло припоминать вечернюю партию в вист у Роджерса с чрезвычайно предупредительными по отношению к нему предпринимателями. Кажется, он кото-то тогда обыграл. Или это они предложили не засчитывать его поражение? И, кажется, приходилось разговаривать о делах и обмениваться опытом, приправляя всё это внушительной порцией беззаботного смеха… Одним словом, всё прошло замечательно, и все были довольны. Вот только как мистер Челленджворс отчаянно ни старался вспомнить имена чудесных собеседников, у него так и не получалось. Он просмотрел все деловые колонки городских газет; пересилив себя, зарегистрировался в социальных сетях; от отчаяния даже включил местный телевизионный канал в надежде увидеть знакомое лицо, но всё было безрезультатно. Все мужские лица на вчерашнем званом приеме сливались у него в какой-то обобщённый, не обладающий характерными чертами образ. Аптекарь опять с ожесточением вцепился в прическу, угрожая своим волосам серьёзными проблемами в будущем. Единственным, кого он помнил хорошо, был поставщик лекарств Иван. Но думать о сегодняшнем посланце дурных новостей было невыносимо, несмотря на то, что номер телефона молодого человека он мог с легкостью воспроизвести по памяти. Что поделать: терпкий осадок после утреннего визита не давал покоя.

«А почему бы мне не позвонить самому Роджерсу?» – спросил он себя спустя несколько минут и тут же с горькой улыбкой подумал, что будет очень сложно определиться, с чего же начать этот разговор: с вежливой просьбы о помощи или с безумного возмущения из-за наглого поведения его рабочих. Наконец, после всех мучительных метаний, обессиленный аптекарь всё-таки решился на разговор со своим вчерашним покровителем. Как только в трубке раздался вкрадчивый глубокий голос, мистер Челленджворс зачастил.

– Алло, Роджерс? Добрый день, добрый день! Надеюсь, не разбудил тебя этим …кх-м…довольно ранним звонком. Вчера был бурный вечер, старина, но утро для меня оказалось еще более безумным, представь себе, д-дружище. Я…

– Мистер Челленджворс, сэр? – бедолага с содроганием узнал знакомую надменную интонацию. – Мистер Роджерс де ла Льафш сейчас на работе и вернется только поздно вечером, а быть может, даже ночью. Спешу предупредить вас, что он просил сегодня его не беспокоить.

Мистер Челленджворс понял, что попал на странноватого дворецкого, который словно сошел со страниц романов елизаветинской эпохи, но никакого умиления по этому поводу не почувствовал. Он боролся с желанием как следует встряхнуть малого за плечи и вытрясти из него весь этот тошнотворный церемониал, однако по телефону это было сделать невозможно, поэтому пришлось смириться.

– Не могли бы вы передать мистеру де ла… Льяшу, что мне совершенно необходимо поговорить с ним. Я мог бы даже приехать к нему сегодня вечером, ночью… Или… Я не знаю ни его телефона, ни полного адреса, но если бы вы мне подсказали…

– Боюсь расстраивать вас, сэр, но мистер де ла ЛЬАФШ ни под каким предлогом не разрешил бы мне распространять эту информацию. Я вынужден ответить вам отказом. И по поводу рандеву: только с разрешения мистера де ла ЛЬАФША я могу приглашать гостей от его имени.

– Но где я хотя бы могу его сегодня найти? Его рабочие здесь, у нас, в аптеке. Вам что-то известно об этом?

– Милостивый государь, отнюдь не в моих полномочиях просить отчета у мистера де ла Льафша о его передвижениях. Именно поэтому ваш вопрос я вынужден оставить без ответа.