Ангелина и её любовь. Мелодрама, эротика

ГЛАВА 3 Ангел во плоти

У вас не будет второго шанса,

произвести первое впечатление.

(Коко Шанель)

Так было и теперь.

Юра обежал глазами полутёмный танцевальный зал с молодёжью и остановился на одном приглянувшемуся ему красивом лице. Девушка стояла в нескольких метрах от парня у коричневой полированной стойки гардероба с подругой, с которой пришла на танцы. Музыка звучала громко, и подруга что-то говорила ей в самое ухо, наклонившись к её лицу. У девушки были длинные, распущенные вьющиеся волосы и хорошенькая фигурка. Налитые пухлые губы, небольших размеров прямой нос, озорные с подкрашенными чёрной тушью ресничками глазки, и она живо так и стреляла ими по сторонам, в том числе в Юру. Она манила к себе чем-то своим, неповторимым, неизведанным и до конца ещё не осознанным.

– Ух, ты…, – выдохнул парень про себя, когда на неё посмотрел.

А девушка была из деревни, где она родилась, выросла и проживала с родителями, сёстрами и братом. В городе она только училась, получала профессию. Её бревенчатый дом, как и другие дома в её деревне, утопал в зелени кустов и деревьев, а ещё благоухании цветов в палисаднике и ничем не выделялся среди остальных, почерневших от дождей, что стояли ровными рядами на улице.

Когда девушка училась в 8 классе в своей школе в деревне, все мальчишки одноклассники были в неё влюблены. А их было в классе 23 человека. Она постоянно находила после уроков в карманах своего пальто вкусные шоколадные конфеты, которые очень любила, и которые клали ей туда её тайные воздыхатели, а иногда и флакончики с духами.

Так мальчишки выражали к ней своё отношение, но приблизиться и объясниться с ней стеснялись и не могли, да и старшеклассники это бы не позволили сделать, потому что тоже поглядывали на девушку и хотели с ней дружить.

Она никогда не носила в школу и из школы свой портфель с тетрадками и учебниками, ребята делали это сами. Иногда даже потасовки устраивали за то, чтобы первым его нести. А нёс его, конечно, самый счастливый из них.

Деревня была большой, молодёжи в ней жило много, а потому всем было весело и всегда для всех находилось занятие.

А девушка дружила не только с парнями своего класса, но и со старшеклассниками, была своей в компании мальчишек. Иногда гоняла с ними по вечерам в качестве пассажира по пыльным деревенским улицам, на быстрых последней модели новеньких мотоциклах, как «Ява» и «Чезет», громко рычавших и блестевших одной фарой.

Мотоциклисты носились так, что у прохожих захватывало дух от их езды, и это очень не нравилось родителям девушки, потому что представляло большую опасность.

А ещё она пользовалась всеобщей любовью и уважением за свою красоту, покладистый характер и острый ум не только дома, но и в училище.

Юре девушка показалась знакомой. Она напоминала ему девчонку из педучилища, с которой он однажды уже знакомился в этом зале на дискотеке и провожал домой. Но уверен он не был, она это была или нет.

А случилось это два месяца назад, в середине февраля, который в этом году был снежным и морозным, как всегда, перед последней его учебной производственной практикой. Он тогда познакомился с девчонкой, похожей на эту, но одета она была не так, как сейчас, в джинсовую юбку и белую кофточку, а по-другому. Она была в чёрных вельветовых брюках и сером свитере. Цвет волос и причёска у неё тоже были другими. Может, поэтому он её не сразу узнал.

Она привлекла его внимание тем, что двигалась в такт музыки не так, как все ребята, что её окружали, а наклонялась всем телом из стороны в сторону.

Это было похоже на разряд молнии, которая пронзила всё его тело, когда он на неё впервые посмотрел. Девчонка была живой и подвижной, с длинными до самого пояса распущенными русыми подкрашенными на кончиках в золотистый цвет волосами и обаятельной красивой улыбкой. Её серые глазки с подведёнными стрелками были строгими, и в то же время очень выразительными.

Юре показалось, что перед ним стоял ангел во плоти, настолько она была хороша. Да так, пожалуй, на самом деле было! Только вот какой, добрый, ласковый, тихий или злой и коварный, сердцеед и бунтарь? Этого он тогда не знал, и даже предположить не мог. Как не знал то, что она, как и он, привыкла заводить новые знакомства с противоположным полом и часто менять парней.

Как только зазвучал медленный танец – это была песня «Я буду долго гнать велосипед…» под названием «Букет» Александра Барыкина, бывшая на тот момент хитом, Юра быстро, насколько мог в толпе, чтобы никто из ребят его не опередил, смело направился к ней. Пригласил её на танец.

«Нарву цветов.

И подарю букет…» звучали слова песни Александра Барыкина.

А Юра тем временем кружился с ней в танце, познакомился и узнал, как её зовут, спросил, где она учится. Она, как и её имя, очень долго будут для него любимыми, а может и до конца его жизни.

Пройдёт много лет, но она, сама не зная почему, будет во всех подробностях помнить этот вечер, то, как они познакомились, и что они познакомились под эту песню.

А вот Юра едва вспомнит название песни во время их телефонного разговора, который состоится однажды больше, чем через 30 лет после описываемых событий. Правда, когда она его об этом спросит, ему сразу будет хотеться назвать эту песню. Но он промолчит, не скажет, боясь ошибиться. Возможно, он почувствует её мысли сквозь огромное расстояние, которое будет лежать между ними на тот момент, потому что мысли материальны, и могут передаваться между людьми.

Он это почувствует, но не ответит, не будет в этом уверен до конца…

ГЛАВА 4 Неприязнь к иностранцам

Юра оставил её одну в зале на минуту, чтобы сказать что-то важное своим друзьям, как он считал на тот момент. А когда вернулся, увидел, что она танцует с невысоким худым парнем. А вот то, что это был студент из Лаоса, его возмутило до глубины души. «Могла и отказать ему», – думал он, глядя на худенького, низенького, с узкими глазками, одного с ней роста азиата, который что-то быстро говорил и пытался её обнять и прижать к себе своими тонкими руками.

Неприязнь к иностранным студентам из развивающихся стран, которых много обучалось в институте, зародилась у Юры давно. Когда он учился на втором курсе, он дружил с девушкой, Жанной Корницкой, которая работала на КВТ. Ей было 18 лет. Он познакомился с ней в мае. Бегал к ней на свидания каждый вечер. Так продолжалось целый месяц. У Юры с ней была любовь. А потом он узнал, что до него Жанна встречалась со студентом из Афганистана по имени Рахи, и часто ночевала в его комнате в общежитии. Это было другое общежитие для студентов института, и находилось оно в нескольких кварталах от общежития, где проживал Юра.

Об этом парню рассказали ребята, которые хорошо знали студента из Афганистана. Они бывали у него в комнате, и много раз видели там Жанну. А не запомнить её было невозможно, потому что она была красивой, черноволосой и чернобровой с длинными ресницами небольшого роста хохлушкой с пышными выразительными формами и бросалась всем ребятам в глаза.

Юра бросил Жанну, хотя это далось ему нелегко. В последнюю с ней встречу устроил с ней разборки в присутствии её подруг, назвал её проституткой, гуляющей с иностранцами, несильно ударил её ладошкой по лицу. А к иностранным студентам после этого случая относился не лучшим образом.

Увидев теперь свою новую девушку, танцующую с иностранцем, который одной рукой прижимал её к себе, а другой шарил по её бокам, груди и спине, Юра на миг растерялся, не зная, как ему поступить, и что лучше надо сделать.

Юра видел, что девушке не нравилось, как лаосец себя ведёт с ней, что она хотела это прекратить, и всё время отступала назад, кружась в танце, но не знала, как избавиться от нахала. Юра подошёл к ним, потянул её за руку и повёл за собой, разбив тем самым их пару.

Возмущённый такой дерзостью лаосец что-то щебетал по-птичьи ему вслед, но Юра его не слушал. Он готов был подраться с ним за девушку, если это потребуется.

– Ты его что, знаешь? – спросил Юра у неё, и в его голосе послышались одновременно насмешка и горечь, насмешка за возможное её лёгкое поведение, а горечь была навеяна воспоминаниями о Жанне.

Девчонка с силой выдернула свою руку из его руки.

– Пусти. Ей не понравилось, как об этом спросил её Юра.

Юра хотел остановить её, сказать, что он пошутил, но шутка не удалась. Немалых трудов стоило ему удержать себя на месте, не пойти за ней следом. А победив первый порыв, он сдержал и второй, решил дать ей поостыть и уже изобретал планы примирения.

Нет, она, конечно, не могла знать этого нахала. Он просто один из тех, кто, словно репей, навязчиво цепляются к девушкам, не глядя на свою внешность и на реакцию с их стороны, считая себя неотразимыми и для себя всё дозволенным.

Юра нашёл девушку с подругой у противоположной стены танцевального зала. Девчонки весело хихикали, чуть смутившись при его появлении. В мерцании огней цветомузыки он не заметил, как лёгкая тень досады коснулась её лица, но она тут же нашлась, предложив ему познакомиться с подругой, тонкой худенькой девушкой с красивым лицом и мягкой улыбкой, которая назвалась Ритой. У Юры после этого отлегло на душе, и стало хорошо и спокойно, как в дни школьных каникул в детстве.

Больше он от своей новой знакомой не отходил ни на шаг, а был рядом с ней до конца вечера. Тогда он назвал этот вечер одним из лучших в своей жизни. Он с головой тонул в её красивых и глубоких глазах, слушая её звонкий тенорок.

Ему хотелось без конца касаться её тонких рук, плеч, длинных золотистых волос. А когда объявили последний танец, ему не хотелось, и было жаль уходить из этого душного танцевального зала, где её дыхание касалось его щеки, а руки покоились на его плечах.

Звучала та же песня Александра Барыкина «Букет», под которую они познакомились.

«Я лишь хочу, чтобы взяла букет, та девушка, которую люблю…», – вёл её приятный молодой голос.

Молодёжь местами недружно громко подтягивала, стараясь так, что порой заглушала солиста. Некоторые ребята держались при этом за руки.

Это была любимая песня Юры, которая только недавно вышла в свет, и её слова долго звучали у него в голове, когда он с девушкой шёл по сонному ночному и белому от снега городу. Провожать её Юра сначала не хотел. Что-то подсказывало ему, что делать этого не надо, что девчонка принесёт ему беды и страдания. А может он не был уверен, что она разрешит ему её провести? Потому спросил её об этом робко, не надеясь на положительный ответ.

– Можно, я тебя проведу?

А девушка неожиданно согласилась на его предложение. Да и подруги рядом не было – она собиралась уходить домой с высоким парнем, с которым только познакомилась на дискотеке.

– Проведи, – сказала твёрдо, и кивнула. «Не одной же возвращаться домой», – подумала про себя.

А ещё в её поблёскивающих в цветомузыке глазах было что-то определённо завораживающее.

И Юра пошёл с ней…

ГЛАВА 5 В педагоги я пойду, пусть меня научат

Если бы она училась в школе, то была бы в десятом классе, Юра быстро это сообразил, и вспоминал теперь все свои школьные истории и приключения, которые произошли с ним и с его учителями.

– У нас в школе был учитель языка и литературы, – говорил Юра, провожая домой её по белой от снега улице. – Так он был ненормальным, честное слово. Как таких учителей в школе только держат? Ему лечиться нужно в дурдоме, а он у нас предметы вёл. Что только мы на его уроках не вытворяли. С ума сходили, как могли. Звали его Павел Давидович. Первое знакомство с ним было таким. Когда он впервые вошёл в наш 7 «Г» знаменитый класс, который гремел на всю школу своим поведением, на доске большими буквами было написано: «Пал Дыч, гони магарыч!» Я даже помню, кто это сделал – Маринка Пархомова. Та ещё была девица…

Юра немного помолчал, вспомнив Маринку, свою одноклассницу, высокую шатенку.

– Павел Давидович такой только входит в класс, идёт к столу учителя и, не глядя на доску по привычке по работе с другими классами, командует: «Дежурный, убрать!»

После этого пошло поехало. И с палкой он за ребятами гонялся, и дрался, и дули они ему крутили, и корзины с мусором в него бросали. У этого учителя был сын Вася Ча-Ча. Это кличка такая у него была. Потому что он ходил по улице и всё время приговаривал: «А ча-ча, а ча-ча». Это фраза с какого-то мультика, не помню уже какого. Так тот вообще был полный кретин. Причём любил подраться, цеплялся ко всем, когда за его спиной пацаны были старшие, и могли его защитить. Я помню, что он ко мне приставал и требовал 20 копеек, когда я ещё был мелким и в центр города ездил в ЦУМ на старом переполненном людьми «Пазике», а Вася находился возле магазина с ребятами.

– У нас в школе в деревне мальчишки тоже над учителями издевались, – сказала она. – Не понимаю, что тут хорошего может быть.

– А наш класс очень дружным был. Мы единственные в школе, кто справлял выпускные вечера после 8 и 10 классов, а ещё собирались и проводили вечера или огоньки на 7 ноября, Новый год, 8 Марта.

Юра помолчал, отдавшись своим мыслям, и тут же перевёл разговор на другую тему.

– А, знаешь, почему я в индустриальный институт пошёл учиться, у меня призвание работать педагогом проявилось, когда мне ещё было 18 лет, – вспомнил очередную историю Юра, которая действительно с ним однажды приключилась. – Я тогда впервые провёл несколько уроков в школе в младших классах, вернее в 4 «А».

– Как это? – поинтересовалась девушка, и недоверчиво посмотрела на него. Она решила, что он шутит, или сочиняет.

– А было это так, – нашёлся Юра. – Мы с ребятами, с друзьями, никогда не отказывались подработать. Хотя деньги у каждого из нас были всегда – мы получали стипендию по 10 рублей в месяц и еще за питание по 16—18 рэ в месяц за то, что не завтракали и не ужинали, когда я учился в строительном училище, куда поступил после окончания 8 класса школы. Мы ходили на станцию и разгружали вагоны с гравием. Работа, правда, тяжёлая. Делали это обычно по ночам. Конечно, уставали, зато всегда были с деньгами. У родителей не просили. На кино, вино, сигареты деньги всегда были. Тогда, помню, каждый из нас получил за разгрузку вагона по 24 рубля, и мы пошли в кафе, где сидели часа два или три. Хорошо выпили: бутылку коньяка и две бутылки водки, да и закусили тоже. На второе подали пюре с курицей, салаты, но мы всё равно набрались хорошо. Друзья мои домой пошли, сильно пошатываясь, как порядочные белые люди, отдыхать, ну а меня на приключения потянуло. Не знаю, что мне в голову взбрело. Хотя я всегда был заводным, стоило только начать, и меня тянуло на приключения. В общем, я шёл домой мимо школы, в которой учился раньше, а на тот момент я был на последнем курсе училища, почти выпускник, и решил зайти брату булочку купить в буфете. Решил, что он голодный. Ничего лучшего не придумал. Представляешь? И что ты думаешь? Зашёл. Купил булочку в буфете. Дождался перемены. Ученики, вся мелкотня, мальчики, девочки в школьной форме выпорхнули из своих классов. В один миг школьный коридор наполнился гомоном и беготнёй детей. Я нашёл среди них брата и с этой булочкой за 8 копеек к нему, хотел же отдать. А он как увидел меня, и ну бежать по коридору и лавировать между учеников, которых было вокруг много, перемена же, чтобы я его не поймал. Он, наверное, решил, что я хочу по шее ему дать за что-то, а потому в школу пришёл. А может и правда провинился чем-то передо мной тогда, я не помню. Я бегу за ним и кричу: «Стой, баран, возьми булочку». Но он не слушает. В класс забежал, спрятался под парту. Я за ним, хотел его оттуда вытащить за ухо. А в классе учитель находился, молодая женщина. «Что вам нужно?» – спрашивает. Я хотел ей объяснить, что хочу булочку брату дать, а сам лыка не вяжу. В общем, посмотрела она на меня и сказала, чтобы я домой шёл, по-хорошему, пока неприятностей не отгрёб, и милиция за мной не приехала. Я сообразил, что спорить бесполезно, и ушёл из класса. Взять бы да послушаться её и вообще со школы уйти, так нет. Стою я в коридоре школы на первом этаже, где четвертые классы занимаются. Думаю, на следующей перемене я эту булочку брату отдам, когда он из класса выйдет. Как вдруг слышу, класс один шумит. Везде тихо, идут уроки, а эти орут. Заглянул я в этот кабинет, а там, оказывается, учителя нет. Не знаю, что на меня нашло, но я прошёл к столу учителя, назвал себя по имени отчеству, сказал, что я новый преподаватель и буду вести у них урок. Они не слушают. Тогда я так хорошенько рявкнул на них, и спросил, кто дежурный? Встала из-за парты девочка с милым личиком в коричневом школьном фартуке и с золотистыми косичками. А я приказал ей собрать у всех ребят дневники и положить передо мной на стол, что она и сделала, и добавил, что сейчас буду ставить двойки, и класс после этого успокоился и притих.

Потом я спросил, есть ли у них учебники для чтения, что им задали на дом, а после этого вызывал по одному ученику к доске и они возле моего стола учителя читали какой-то рассказ. А я с важным видом его превосходительства сидел на стуле со спинкой за учительским столом и пыхтел сигаретой «Космос», причём бычки бросал в угол возле дверей выхода из класса. Докуривал сигарету до конца, до фильтра, от неё прикуривал другую, а бычок швырял в угол. Я бы им и оценок наставил, но не было журнала. Девочку послал за ним в учительскую, но она почему-то его не принесла. Не помню причину. Не нашла, или ей его не дали.

Когда прозвенел звонок на перемену, я опять пошёл искать брата, а он опять от меня бегал по школьному коридору, а я пытался его поймать, но не догнал. Снова прозвенел звонок на урок, и снова тот же 4 «А» класс оказался без учителя. Тогда я опять взялся за дело. Опять собрал у всех дневники и дети по одному читали мне какой-то рассказ, а я сидел за столом и пыхтел сигаретой. Но на этот раз я учительствовал недолго, примерно пол урока.

Юра замолчал и посмотрел на девушку, стараясь определить, какое впечатление произвёл на неё его рассказ. А ей было интересно, чем же закончилась эта история.

– А что потом было? – поинтересовалась она, глядя ему в глаза.

– А что потом… – Юра немного помолчал, собираясь с мыслями, вспоминая те события. – Сначала в класс заглянула пожилая техничка со шваброй с грязной серой тряпкой и никелированным ведром, и сильно удивилась, увидев меня с сигаретой в зубах, после чего спросила, что я тут делаю. Я ей сказал, что учитель и веду урок, а ещё, чтобы она закрыла дверь с той стороны и не мешала работать. Она и правда ушла, а минут через 5 или 10 появился на пороге завуч Игорь Иванович крепкий такой мужичок да молодой физрук с ним. Я их помнил ещё по своей учёбе в этой школе, они нас били кулаками постоянно под дых да шлёпали по затылку за всякие проступки, в том числе за курение в мужском туалете. Вдвоём они взяли меня под руки и вынесли вместе со стулом сначала из класса, а потом выгнали и со школы, сказали, чтобы я больше тут не появлялся…

Юра не стал рассказывать ей всю правду. А на самом деле всё было гораздо серьёзнее. Педагоги завели Юру в подсобное помещение и хотели почесать на худеньком невысоком мальчишке, каким Юра тогда был, свои кулаки, а потом и вызвать милицию, чтобы сдать его наряду. Те бы его проучили. Отвезли в КПЗ. Дали по почкам, как водится, для профилактики, чтобы смирным был. А потом бы штраф выписали за хулиганство. Это в лучшем случае. Но Юра не стал ждать развязки и взмолился к педагогам, чтобы они его не трогали и отпустили, пообещал пойти домой, рассказал, что учится в училище, а в школу пришёл к брату, дети шумели вот он и заглянул на шум и их успокоил вместо учителя.

– Да он пьяный, лыка не вяжет, от него несёт как от бражной бочки, – воскликнул физрук. – Давай дадим по шее да отпустим, пусть идёт отсюда на все четыре стороны.

После этого педагоги вывели его из здания школы, и физрук так толкнул парня в шею с широкого крыльца со ступеньками, что он чуть носом не зарылся в землю, а как-то всё же устоял, и сбежал по ступеням на полусогнутых ватных ногах, согнувшись в дугу, головой вперёд, хватая руками воздух. Юре сильно повезло, что он не упал и не расшибся, ничего себе не поломал и не разбил в кровь, а ещё что ступенек было на крыльце несколько штук.

После этого Юра немного посидел в одиночестве возле школы на новенькой голубой лавочке, недалеко от крыльца, переводил дух, собирался с мыслями. Педагоги повернулись и ушли по своим делам. Стояла середина сентября, и на улице было ещё тепло. Ярко светило осеннее солнце. Плыли по голубому небу рваные кучевые белые облака, каждое из которых походило на вещь либо животное. Неожиданно к Юрке присоединился весь класс, где он провёл два урока. Мальчики и девочки в школьной одежде – девочки в коричневых фартуках, а мальчики в тёмных костюмах или голубых рубашках и тёмных синих брюках с портфелями в руках высыпали из белых деревянных дверей школы и окружили Юру со всех сторон, как своего учителя – у детей опять не было очередного предмета. Ребята всё время толкались и старались оказаться поближе к Юрке. Они что-то говорили ему, перебивая друг друга, но он их не слушал. Между ними и Юрой за те два урока, что он у них провёл, возникли дружеские и доверительные отношения. Детям понравилось, что Юра себя с ними так привольно вёл и позволял им вести себя на уроке также.

– Что, опять нет урока? – спросил у детей, наконец, Юра.

– Да, – хором ответили они.

– А какого нет урока?

– Чтения.

Одна девочка в школьном белом фартуке и с алым бантом на голове добавила:

– После этого урока у нас будут ещё занятия – пятый последний урок. Приходила завуч, и сказала нам, чтобы мы не расходились, учитель придёт.

Тогда Юра сказал, не задумываясь о последствиях:

– Этот учитель – я. А поскольку мне надо домой, я вас всех тоже отпускаю домой. Можете идти. Урока сегодня не будет.

Юра подумал, что он хоть таким образом отплатит завучу и физруку за своё унижение. Мальчишки и девчонки громко заорали «ура» и дружно бросились с портфелями в руках со двора школы по домам. А за ними следом быстрой походкой отправился Юра. Он сообразил, что лучше быстрей делать отсюда с залитого солнечным светом и детским смехом и криками школьного двора ноги, пока его педагоги не поймали за шиворот и не сдали в милицию, где его приберут к рукам и научат уму-разуму.

Один из мальчиков из класса, в котором Юра провёл уроки, жил в том же многоэтажном доме, что Юра, только в другом подъезде. Он долго потом при случайных встречах на улице напоминал ему, как Юра провёл в его классе уроки.

– А ты почему решила стать учителем, да еще младших классов? – поинтересовался Юра у девушки, чтобы тоже втянуть её в разговор о школе.

– Нравится быть с детьми, возиться с ними, их учить, воспитывать, это же почётно и интересно, – был ответ. – Да и родители настояли, чтобы поступала в педучилище. А после него я вернусь домой, в свою деревню.

– Никуда не хочешь из неё уезжать, например, в большой город?

– Нет, не хочу, надо родителям помогать. В деревне знаешь сколько работы. А родители уже не молодые, им одним без меня будет тяжело.

– Да, конечно, родителям надо помогать, – согласился парень. – А вот я в деревню жить и работать не поеду ни за что, что я там не видел.

ГЛАВА 6 Сквозь хлопья снега

Стоял тихий поздний вечер. Пушистые белые хлопья медленно и плавно кружились в воздухе и тихо опускались на землю. Снег поскрипывал под шагами ребят.

Они говорили о разных пустяках, идя по улице и держась за руки. Юре нужно было произвести на девчонку впечатление. Он хотел ей понравиться, показаться весёлым интересным парнем. А потому говорил и говорил, не каждый день встретишь такую красавицу, как она.

Настроение у него было приподнятым. Он находился в словесном ударе, без конца вырывая из памяти смешные истории. Девчонка звонко смеялась после очередного его рассказа, оглашая смехом зимнюю тишину ночной улицы. А он, видя её чистую улыбку сквозь пушистые хлопья пляшущего снега, старался изо всех сил.

Юра с девушкой долго бродили по заснеженной и пустынной в этот час улице Черняховской возле белого кирпичного здания общежития педучилища. Блестели янтарём фонари, искрился в их жёлтом свете плавно опускавшийся на землю снег. Вокруг было торжественно и безмолвно. Было весело и так хорошо на сердце. И расставаться не хотелось. Так бы и прошагал с ней тихо и медленно всю ночь по заснеженной улице, держась за руки, и глядя в её серые глаза с длинными чёрными ресничками, в которых он видел своё маленькое отражение, а может всего лишь угадывал его или хотел угадать.