Красные камни Белого

А потом вернулся лысый.

Он вышел из-за камня, медленно протопал через поляну, храня на лице невозмутимое выражение, и остановился рядом с белокурой.

– Все в порядке?

Лучшим ответом на столь идиотский вопрос стал недоуменный взгляд. Изумленная девушка не смогла подобрать слов, и ей на помощь пришла обладательница брючного костюма.

– Да, все замечательно, – саркастически бросила она. И с издевкой добавила: – Через двадцать минут подадут чай.

Белокурая дернула плечом, синеволосая судорожно вздохнула, а лысый усмехнулся:

– Агрессия – это хорошо.

Это эмоция, живое восприятие происходящего, крайне необходимое сейчас, чтобы разогнать тоскливую безучастность. Лучше злость, чем тупая покорность судьбе.

– Ты, кстати, приглашен, – нахально закончила обладательница брючного костюма. – Иди, мой руки.

Лысый хотел рассмеяться, хотел продолжить диалог, к которому прислушивались все, без исключения, выжившие, но в этот момент подала голос белокурая.

– Я в порядке, – тихо произнесла она. – Спасибо за цапу.

– Пожалуйста.

Кожаная цепарская куртка не доходила высокой девушке и до середины бедер, а потому ей приходилось периодически поправлять полу, прикрывая обнаженные ноги. Поправлять резким, очень нервным жестом, который не укрылся от внимания лысого. И этот жест показывал, что белокурая еще не успокоилась.

– Мне неудобно, – призналась она, поймав сочувственный взгляд мужчины.

– Как неожиданно! – не смолчала обладательница брючного костюма. – А нам показалось, что неудобство у тебя вызывает лишняя одежда.

Белокурая вновь понурилась – укол язвительной девушки задел ее за живое.

– А тебя здесь сколько? – Лысый медленно обернулся и холодно посмотрел на нахальную обладательницу брючного костюма.

– Что? – растерялась та.

– Почему ты говоришь «нам»? Кому это – «нам»? Кому еще, кроме тебя, что-то там показалось?

– Не твое дело.

– И не твое тоже, – грубовато отрезал мужчина. – Тебя не касается то, чем занималась эта девушка до катастрофы.

– Все видят, что она…

– Ты девственница?

Яростные взгляды скрестились длинными клинками. Чувствовалось, что нахалка не привыкла отступать, что у нее на языке вертится дерзкая фраза, но… Но дурой она не была и сообразила, что нарвалась на серьезного противника.

Фигура у лысого была самая что ни на есть простецкая: плотный, широкоплечий, с короткими толстыми руками и короткими толстыми ногами – на первый взгляд он казался подавшимся в цепари крестьянином. Тем более наряд соответствовал: широкие штаны с накладными карманами, толстый свитер, потертая кожаная цапа, отданная сейчас белокурой, да грубые башмаки. Технарь или вообще – палубный, одним словом – простолюдин. Но при взгляде на лицо мужчины впечатление кардинально менялось. Выпуклый лоб, нос с горбинкой, острый, чуть выступающий вперед подбородок, и умные, серо-стального цвета глаза – все эти черты не просто подсказывали, а прямо-таки кричали: не прост лысый, совсем не прост. Человек с таким лицом палубы мыть не станет, его дело приказы отдавать да принимать решения. Человек с таким лицом всегда оставляет за собой последнее слово.

– Не твое дело, – буркнула нахальная.

– Вот именно, – кивнул лысый и ободряюще посмотрел на белокурую.

Та вздохнула:

– Я не виновата, что авария застала меня… э-э…

Она не знала, как продолжить, и мужчина подсказал:

– В неподходящий момент.

– Да, – выдохнула белокурая.

– Но теперь у нас возникла проблема, – мягко продолжил лысый. – Мы не знаем, на какой планете оказались и будут ли нас искать. Мы в горах, и нам, возможно, придется по ним идти. И, возможно, ночевать…

– Здесь? – не сдержался рыжий.

Он давно перестал бросать камешки, а после того, как лысый завел разговор о проблемах, повернулся и слушал очень внимательно.

– Может, здесь, а может, и в другом месте, – пожал плечами лысый. – Об этом нам еще предстоит поговорить. Пока же я пытаюсь объяснить нашей белокурой знакомой, что одна моя цапа ее не спасет: по горам босиком не ходят, и с голыми ногами на земле не спят. Нужна одежда.

– Ты отыскал магазин? – осведомилась нахалка.

– Можно сказать и так, – усмехнулся лысый, внимательно глядя на белокурую. – Там, за камнем, есть одежда. К сожалению, мужская: пальто, пара рубашек, брюки, жилет, пиджак, белье…

– Откуда? – Спорки перестал притворяться спящим. Повернулся и сел, вперившись взглядом в лысого. – Что за одежда?

– Я нашел двух мертвых и раздел их, чтобы ты смогла подобрать себе вещи, – спокойно произнес тот, обращаясь исключительно к белокурой. А затем повернулся к синеволосой и без всякого смущения закончил: – Тебе я посоветовал бы взять пиджак: в платье ты замерзнешь.

Девушка всхлипнула.

– Омерзительно! – Обладательница брючного костюма зло хохотнула, но развивать мысль не стала.

Потому что отвратительное по своей сути предложение было прагматичным и правильным. Спасатели могли заявиться через двадцать минут, а могли не прилететь вовсе. Никто из выживших не знал, сколько времени им предстоит провести в горах, и оставаться в такой ситуации без одежды было для белокурой равносильно самоубийству.

Она это понимала. И все остальные понимали, даже нахалка, которая, бросив свое «Омерзительно!», хрустнула пальцами и отвернулась.

Белокурая жалобно посмотрела на лысого:

– Я боюсь мертвых.

– Я их раздел и отнес к лесу. На берегу тебя ждет только одежда.

– Спасибо.

– Не за что.

Белокурая вопросительно посмотрела на синеволосую, та, поколебавшись, кивнула, поднялась, и девушки отправилась за камень. А трое оставшихся уставились на лысого:

– От чего они умерли? – угрюмо спросил рыжий.

– Задохнулись.

– Здесь?

– Или в Пустоте.

– То есть ты допускаешь, что они могли задохнуться здесь? – уточнила нахалка.

Ей очень хотелось поддеть лысого, но у нее опять не получилось.

– Я уже видел такое, – задумчиво произнес мужчина. – Людям кажется, что они еще в Пустоте, что они не могут дышать, и, если не привести их в чувство, они умирают.

– Но это невозможно.

– У Пустоты длинные щупальца.

– Ты много путешествовал? – кашлянув, поинтересовался спорки.

– Похоже на то, – согласился лысый.

– Может, ты знаешь, где мы оказались? – Нахалка сделала все, чтобы ее голос прозвучал спокойно, однако не совладала с нервами, и последнее слово прозвучало слишком высоко.

– Солнце желтое, притяжение нормальное или почти нормальное, растения незнакомые. Слишком мало информации для выводов.

– А когда будет много?

– Тогда я скажу, куда нас занесло.

– Ты скажешь? – недовольно спросил рыжий.

Ему не понравилось, что лысый назначил себя лидером.

– Да, я скажу, – пообещал мужчина. Он говорил уверенно, спокойно и слегка расслабленно, отчего фраза прозвучала несколько издевательски. – Но если вдруг выяснится, что ты определил наше местонахождение раньше меня, я разрешаю тебе поделиться информацией.

– Ты мне разрешаешь?

– Да.

У рыжего заходили желваки.

Он был очень худ, однако неказистым не казался, скорее – подтянутым. Не доходяга, а не чурающийся спорта мужчина, внешне хилый, в действительности – твердый. Черты его узкого, необычайно вытянутого лица не отличались благородством: обычный нос, обычный рот, обычные скулы, и даже большие зеленые глаза терялись в этом флере обыденности, завершенном дешевым костюмом и недорогой рубашкой. Мужчина мог остаться незаметным в любой толпе, мог с полным правом претендовать на звание настоящего невидимки, но… Но природа решила позабавиться и сделала зеленоглазого ярко-рыжим. Причем не просто ярко, а ЯРКО. Его ресницы и волосы были насыщенного медного цвета, а все не скрытые одеждой части тела – лицо, шею и руки – покрывали многочисленные конопушки. Такие люди частенько вызывают у окружающих улыбку, пусть даже и добрую, однако глаза мужчины смотрели столь холодно, что отбивали всякую охоту шутить. Чувствовалось, что рыжий самолюбив и болезненно воспринимает шпильки в свой адрес.

– Ты решил, что можешь приказывать?

– Да.

– Так вот, я…

– Вы напоминаете двух обезьян, которые спорят из-за несуществующего банана, – громко бросила нахалка. – Если хотите произвести на меня впечатление, то не деритесь, а раздобудьте кофе.

Третий мужчина захохотал.

Все спорки, за исключением синеволосых выходцев с Куги, отличались уродливой внешностью. Странные черты лица, вызывающие у обычного человека оторопь и отвращение, незаживающие язвы, гноящиеся болячки, фурункулы и струпья на коже – таков был набор поцелуев Белого Мора, детьми которого являлись нечистые. Но третий из спасшихся мужчин не производил совсем уж отталкивающего впечатления. Он был высок, широкоплеч и подвижен. На его гладкой загорелой коже отсутствовали следы болезни, и лишь уродливая голова выдавала в мужчине спорки. Его череп представлял собой почти идеальный шар, вызывая в памяти характерную форму нарской тыквы. Маленькие черты лица не выступали за окружность, что только усиливало впечатление, а короткая черная щетина, покрывающая всю голову, за исключением лба и щек, наводила на мысль, что тыква не дозрела.

– Чего ржешь? – недовольно поинтересовался рыжий.

– Смешно. – Спорки вытер выступившие на глазах слезы и широко улыбнулся, продемонстрировав крупные желтые зубы. – Девчонка вас поимела.

Лысый промолчал, а потому рыжий тоже сбавил обороты. Одарил нахалку злым взглядом, но развивать скандал не стал. Вместо этого продолжил разговор со спорки:

– Есть мысли, где мы находимся?

– Самое главное, здесь есть, чем дышать, и есть, что пить…

– Пить? – удивилась обладательница брючного костюма. – Что?

– Река, – спорки ткнул пальцем за спину. – Воды у нас полно, а вода – это жизнь.

– Я не собираюсь пить сырую воду из грязного ручья.

– А придется.

– Рано или поздно она перестанет быть привередой, – вздохнул лысый.

– Согласен.

Девушка насупилась.

– Другими словами, я считаю, что мы оказались на весьма дружелюбной планете, – жизнерадостно закончил спорки. – Нам повезло гораздо больше, чем офицеру и тем двоим. Пустота была добра к нам.

– Так же, как Белый Мор? – хрюкнул рыжий.

– Не любишь спорки? – сверкнул глазами тыквоголовый.

– Белый Мор не убил вас, Пустота не убила нас. Но Белый Мор сделал вас уродами, а мы не знаем, где находимся, – объяснил рыжий. – Вполне возможно, что мертвым повезло больше. – Он помолчал, глядя на недовольного спорки, и продолжил: – Ничего личного, приятель, я просто провел параллель.

– Дурацкая параллель.

– Какая есть.

– Не будем ссориться. – Лысый почесал в затылке. – Мы все были в Пустоте. Мы все, как я понимаю, летели на цеппеле…

Пауза. Рука замерла, после чего лысый медленно опустил ее и посмотрел на товарищей.

– Летели на цеппеле, и что? – не выдержала нахалка.

– Не что, а куда, – поправил девушку спорки.

– Мы летели на одном цеппеле? – осведомилась девушка.

– Я тебя не помню, – осклабился рыжий.

– Я не путешествую третьим классом.

– За кого ты себя принимаешь?

– Тихо! – Лысый рявкнул так, что остальные прикусили языки. – Кто-нибудь помнит, куда он летел?

Спорки несмело улыбнулся. Рыжий приподнял бровь и тихо выругался. Обладательница брючного костюма скривила рот, но через мгновение пропищала:

– Я не помню, как меня зовут.

И разрыдалась.

– Врежь ему еще!

– С удовольствием!

Удар. Удар в лицо, в скулу, если быть точным. Во рту появился привкус крови… Нет, привкус крови появился давно, теперь же во рту просто кровь. Много крови, потому что это не первый удар.

– Как же мне нравится избивать этих сволочей.

– К сожалению, это редкое удовольствие.

– Надо наслаждаться моментом.

Удар.

Тихий смешок сзади…

– Это невозможно.

– Так бывает: катастрофа и сильный шок приводят к потере памяти, – произнес лысый и пояснил: – Нам проще все забыть, чем снова и снова вспоминать пережитый ужас.

– Забыть навсегда?

– На время.

Белокурая тяжело вздохнула.

Мужские брюки едва доходили ей до щиколоток, рукава пальто были коротки, рубашка вылезала из-за пояса, а ботинки оказались слишком велики, но, как ни странно, нелепый наряд добавил девушке шарма. Она окончательно успокоилась, порозовела, и в ее глазах заблестели огоньки. Одевшись, она стала чувствовать себя членом общества, пусть даже и небольшого.

– Но почему мы забыли все, а не только катастрофу?

– Потому что память на аптекарских весах не взвесишь.

– Радуйся, что хоть что-то осталось, – бросила нахалка.

– А что осталось? – возмутилась белокурая. – Я помню только то, что я женщина.

– А Герметикон? А нынешнюю дату? А свой родной мир?

– Что даст дата? – поинтересовался рыжий.

– Если ты ее помнишь, значит, забыл не все, – объяснила нахалка. – И значит, ты вернешься.

– Куда?

– К себе.

Потерпев неудачу в противостоянии с лысым, обладательница брючного костюма не растерялась и стала следить за тем, чтобы ее замечания были продуманными и взвешенными. Этот факт, вкупе с «фирменной» язвительностью, заставлял собеседников прислушиваться к мнению девушки и постепенно вывел ее в число главных заводил компании.

Кроме того, нахалка была ослепительно красива: густые светло-русые волосы, узкое, «породистое» лицо, высокие скулы, огромные зеленые глаза, аккуратный рот с чуть припухлыми, четко очерченными губами – чертами девушка напоминала сказочную принцессу, во имя которой свершались и будут свершаться грандиозные подвиги. И нет ничего удивительного в том, что мужчины охотно поддерживали с ней беседу.

– А когда мы вернемся?

– Когда придет время.

– Я помню о Герметиконе, но понятия не имею, какой из его миров – мой, – грустно усмехнулся рыжий.

– Линга. – Лысый прикоснулся к груди и объяснил: – На мне медальон Доброго Маркуса.

– Мне кажется, я с Кааты, – задумчиво произнесла белокурая. – Но я могу ошибаться.

Когда очередной шок прошел, рыжий, проявив завидное здравомыслие, велел поискать по карманам документы, но бумаг ни у кого не оказалось. Женщины, по всей видимости, предпочитали сумочки, а мужчины – портмоне. Вместо них были обнаружены: плитка жевательного табака – у тыквоголового спорки, три пакетика с подозрительным порошком – в доставшемся белокурой пальто, пистолет и универсальный ключ – у рыжего. Карманы лысого и нахалки оказались пустыми, как замыслы неудачника, а на платье синеволосой их вообще не было. Тыквоголовый спорки, хлопнув себя по лбу, предложил поиграть в ассоциации, надеясь, что какое-нибудь слово станет «ключом», однако затея ни к чему не привела. Нахалка заявила, что идея бредовая, лысый ее поддержал, синеволосая продолжала плакать, и лишь рыжий с белокурой почти десять минут перебрасывались со спорки словами, но зацепиться ни за что не удалось.

Полный провал.

В итоге они вновь собрались в кружок.

– Мы не знаем, кто мы, мы не знаем, где мы, – подвела печальный итог нахалка. – Остается надеяться, что о нас не забыли. Цеппели просто так не пропадают.

– В Пустоте – пропадают.

– Ты оптимистичен.

– Скорее прагматичен. – Лысый покачал головой. – Мы потерпели катастрофу в Пустоте, а значит, нас могло выбросить куда угодно.

– На ту планету, на которую летели, – проворчал рыжий. – Это же очевидно.

– Если вспомнить Тринадцатую Астрологическую экспедицию, то совсем не очевидно, – не согласился лысый. – Но даже предположив, что мы находимся на нужной нам планете, остается вопрос: в каком месте? Сферопорт может оказаться за соседней горой, а может – за тысячу лиг отсюда. И вся эта тысяча лиг представляет собой незаселенные земли.

– Такое возможно? – прошептала синеволосая.

– Вполне, – поморщился тыквоголовый. – Густонаселенных планет мало, а на остальных полно неосвоенных континентов.

На которые никогда не залетают цеппели.

Перспектива навсегда остаться в незнакомом мире заставила синеволосую вздрогнуть. Она тоскливо оглядела мужчин и поинтересовалась:

– Что же нам делать?

– Идти, – хмуро ответил лысый.

– Куда?

– А почему предлагает он? – окрысился рыжий. – Почему наш лысый спутник…

– Если ты еще раз назовешь меня лысым, я тебя убью, – ровно произнес тот.

Очень ровно, очень спокойно, но с такой уверенностью, что рыжий осекся.

– Какой грозный, – хихикнула нахалка. И прищурилась: – Ты что-нибудь имеешь против этого прозвища?

– Я вообще против прозвищ.

– Ничего другого предложить не могу. Ты будешь Грозным. А ты – Рыжим.

– Других забот нет? – хмуро поинтересовался тыквоголовый прежде, чем Рыжий возмутился.

– Мы должны как-то обращаться друг к другу, – поддержала нахалку белокурая. – Ты, например, будешь Тыквой.

Обладательница брючного костюма рассмеялась. А в следующий миг услышала:

– В таком случае, говорливую назовем Привередой, а длинную – Свечкой.

Высокая девушка с копной коротких белокурых волос и впрямь напоминала свечу.

– Ну и пусть.

– А я против!

– А тебя никто не спрашивает, Привереда. – Тыква покосился на третью девушку. – С тобой все ясно, плакса, ты будешь Кугой.

Все синеволосые спорки происходили из этого мира.

– Вот и познакомились, – подытожил Грозный, пресекая возможное продолжение темы. – А теперь…

– И все-таки я не понимаю, почему он командует?

– Потому что я здесь самый умный, – без лишней скромности объяснил Грозный.

– С чего ты взял?

– Я в этом убежден.

Свечка громко рассмеялась. Привереда фыркнула, но вновь нападать на лысого поостереглась. Оба спорки восприняли заявление Грозного без эмоций.

А он, почти без паузы, продолжил:

– Прежде чем перейти к делам, хочу предложить еще одно важное правило: если кто-нибудь что-нибудь припомнит, пусть даже ерунду, не важную на первый взгляд мелочь, он должен о ней рассказать. Вполне возможно, что вместе мы справимся с амнезией быстрее.

– Я не против, – хмыкнул Тыква.

– Будет зависеть от того, что я вспомню, – предупредила Привереда.

– А у тебя есть чем поделиться? – осведомилась Свечка у лысого. – Если так, подай пример.

Поскольку он сам предложил правило, отступать было нельзя, и Грозный спокойно произнес:

– У меня есть ощущение, что с моей одеждой что-то не так.

Все дружно уставились на цепарский костюм лысого.

– Она тебе велика?

– В самый раз.

– Тогда в чем дело?

– Она неправильная. – Грозный скептически оглядел потертую цапу и грубые штаны. – Чужая.

– В Пустоте тебя переодели?

– Не думаю, – улыбнулся мужчина. – Но одежда кажется мне странной.

– А мне кажутся странными твои украшения, – грубовато произнес Рыжий.

– Какие? – не понял Грозный.

– Те, что прикрыты рукавами.

Грозный задумчиво приподнял бровь, но, к удивлению остальных, промолчал.

– А что у него под рукавами? – не утерпела Привереда.

– Пусть он покажет, – предложил Рыжий.

Грозный, не дожидаясь просьбы, усмехнулся, и медленно подтянул левый рукав цапы, продемонстрировав окружающим поврежденное запястье.

– Синяк? – удивилась Привереда.

– Следы от наручников, – уточнил Рыжий.

– Хня! – не сдержался Тыква.

Куга ойкнула, а Свечка оценивающе посмотрела на Грозного:

– Ты преступник?

– Понятия не имею.

– У тебя следы от наручников, а у меня пистолет в кобуре, – продолжил Рыжий. – Тебе не кажется, что мы как-то связаны?

– Вы оба бандиты? – наивно поинтересовалась Куга.

– Он бандит, – рявкнул Рыжий. – А я его сопровождал.

– Почему ты произвел себя в полицейские? – медленно спросил Тыква. – Возможно, Куга права: вы из одной шайки.

– Тогда почему он был в наручниках?

– Грозного везли на суд, а ты пытался его выручить.

– Идиотизм!

– А вот я согласна считать Рыжего полицейским, – неожиданно заявила Привереда. – Достаточно оценить его манеры и дешевые тряпки. С другой стороны, Грозный – настоящий воин Омута.

– Девочкам нравятся плохие мальчики?

– Девочкам не нравятся уроды.

Рыжий ощерился:

– Не стоит говорить такие вещи при Тыкве.

– Полегче, конопатый, девушка имела в виду твой внутренний мир.

– Спасибо, Тыква, – с чувством произнесла Привереда. – Я знала, что ты меня поймешь.

– Полагаю, пора заканчивать с оскорблениями, – громко сказал Грозный. – Нам есть что обсудить.

– Ты бы помолчал.

– Ты бы тоже, – отрезал Грозный. – Когда все вспомним, тогда и будешь выдвигать обвинения.

– Можно и так, – согласился Рыжий. – Но подчиняться тебе я не стану – потертости от браслетов мешают.

– Грозный с нами в одной лодке, – заметила Свечка.

Ей отчаянно не хотелось признавать лысого бандитом. В конце концов, он был единственным, кто отнесся к ней по-человечески.

– Ты уверена? А если он все вспомнил и хочет нас использовать?

– Как?

– Увести подальше от людей.

– Зачем?

– Ну…

– Рыжий, у тебя есть что-нибудь, кроме обвинений? – устало спросила Привереда. – Какой-нибудь план или предложение, как нам отсюда выбраться?

– Нет.

– В таком случае заткнись и не мешай говорить Грозному.

– Я хотел предупредить, что ему нельзя верить.

– А тебе?

– Что?

– У тебя есть пистолет, но нет полицейского жетона, – жестко произнесла Привереда, глядя мужчине в глаза. – Тебе можно верить?

Тыква рассмеялся. Свечка, подумав, тоже. И даже Куга несмело улыбнулась. А потом привстала и пересела ближе к Тыкве. Все правильно: спорки к спорки. Если не знаешь, что происходит, нужно держаться своих.

На поляне стало ощутимо холоднее.

– Я предлагаю остаться здесь, – заявила Привереда. – Если нас ищут, то в первую очередь спасатели отправятся к месту катастрофы.

– Вот именно – к месту катастрофы. – Грозный вздохнул: – Но это не оно.

Они находились на дне извилистого и неширокого, метров сто – сто пятьдесят, каньона, образованного быстрой горной рекой. Красноватые скалы казались неприступными, а у их подножия было достаточно земли для кустарника и деревьев.

– Почему ты решил, что катастрофа случилась не здесь? – поинтересовался Рыжий.

– Обломков нет.

Свечка усмехнулась.

– Хочешь сказать, что цеппель выбросило в другое место? – прищурился Тыква.

– Именно так.

– А-а… – Надо отдать должное: когда ей было нужно, Привереда легко признавала свои ошибки. – Беру свои слова обратно. И готова выслушать другие предложения.

– Нужно идти вниз по течению, – произнес Тыква. Он понял, что Грозный легко отсекает непродуманные предложения и подготовил аргументы: – Во-первых, реки текут с гор, и мы выйдем на плодородные земли, то есть туда, где высока вероятность найти поселение. Во-вторых, мы можем построить что-нибудь плавающее, и это здорово облегчит нам путешествие.

Куга кивнула, показывая, что полностью согласна с умным Тыквой. Однако у Грозного предложение спорки вызвало понятный скепсис:

– Из чего построить?

– Из дерева, разумеется. – Тыква указал на небольшую рощу.

– У тебя есть топор? – с издевкой осведомилась Привереда, сообразив, куда клонит лысый.

Рыжий обидно захохотал. Спорки выругался.

– Лично я отправляюсь вверх по течению, – веско произнес Грозный после того, как вновь наступила тишина. – Когда я ходил на разведку, то видел за горами дым…

– Или туман? – перебил его Рыжий. – Или облака.

– Я видел черный дым, – размеренно продолжил Грозный, не обратив внимания на замечание Рыжего. – Там что-то горело, и я хочу знать – что?

– Намекаешь, что там мы отыщем цеппель?

– Предполагаю.

– Но если он сгорел, какой смысл к нему идти? – недоуменно поинтересовалась Свечка.

– Место катастрофы, – ответила Привереда. – Если дым видел Грозный, его, вполне возможно, видели здешние обитатели. – И решительно закончила: – Я тоже иду вверх по течению.

– Ему нельзя доверять, – напомнил Рыжий.

Напрасно напомнил, потому что тут же получил в свой адрес фирменный укол нахалки:

– Пока ты швырял в речку камешки и жалел себя, Грозный изучил окрестности и раздобыл Свечке одежду. К тому же он не зовет нас с собой, а значит, мы не особо ему нужны, то есть он в себе уверен. И мне кажется, что с ним будет безопаснее.

– У меня есть пистолет.

– А он умный.

– Я тоже пойду с Грозным, – произнесла Свечка. – Хотя я чувствую, что ему было бы проще без нас.

– Мы тоже пойдем, – пошептавшись с Кугой, сказал Тыква.

Рыжий развел руками:

– Один я не останусь.

– И что нам делать?

– Вразуми младших братьев.

– На тебя полагаемся…

– На меня? – Глаза Алокаридаса вспыхнули яростным огнем. – На меня?!