Белогор. Каратель

Часть первая.

Пролог.

Она вошла в дверь кабинета, будто в парадный вход тронного зала. Белокурые волосы собраны в хвост, из которого торчит хищная заколка с изображением тигра. Выразительные, чуть раскосые глаза – будто два ярких огня за голубым плафоном. Хищные изгибы бровей уравновешены полными, чувственными губами. А безупречная белизна шеи ещё сильнее оттеняется красным шёлком платья. Её зовут Изольда, королева Лесании, и при её появлении вскакивает, задремавший было в кресле, маг Агель. Она царственно машет ему рукой и садится напротив.

– Итак?

– Я думаю, что всё получилось, Ваше Величество, – маг почтителен, но в меру.

– Это снова произошло?

– Или произойдёт вот-вот. И мы смогли высчитать, где это случится, – маг сцепил пальцы рук.

– И? – подалась вперёд королева.

– Это будут Пустоши. Точное место и время предсказать не получается, но если всё будет так же, как и раньше, то мы скоро услышим о нём…

– Услышать мало, – королева откинулась на спинку кресла, – Нам нужна его дружба и его лояльность. Или…

– Тогда мне нужно быть там.

– Я отдам распоряжение. Вы будете прикомандированы к корпусу графа Шеридана. Бумага с моим приказом о том, что вы действуете от моего имени, уже готова.

– Полномочия не ограничены?

– Не ограничены. Я доверяю вам, так, как доверял и мой отец.

– Я польщён, Ваше Величество.

– Не нужно, – дёрнула рукой королева. – Просто сделайте дело. Вы прекрасно знаете, что от этого зависит.

– Неужели Тэнебри?..

– Не только, мой милый Агель, не только, – Изольда прикрыла глаза, и только сейчас маг увидел, насколько молодая женщина устала.

– Я выеду сегодня же. И как только найду – сразу же пришлю послание.

– Тогда я вас не задерживаю, – кивнула Изольда, – Но прежде зайдите к казначею. Он предупреждён, и выдаст всё необходимое.

Маг встал, поклонился, и фалда его чёрного сюртука мазнула росчерком пространство кабинета. Пружинистым шагом он пошёл из кабинета, обернувшись к королеве возле двери. Но она уже ничего не видела, погружённая в свои мысли. Тогда маг склонил голову ещё раз, но непонятно кому он поклонился – королеве или своим мыслям, и стремительно выскочил в коридор. Шёл 1600 год новой эры…

Глава 1.

Кирзовые сапоги гулко бухали по разбитой лесной дороге.

– Подтянись! – зычно проорал взводный, – Два километра осталось!

Слева кто-то невесело матернулся. А я лишь покрепче стиснул ремень автомата, и наклонил голову вперёд. Видимо, это было ошибкой, потому как земля резко вздыбилась навстречу, и не успел я охнуть, как провалился во что-то тёмное, с редкими проблесками звёзд…

Выныривал из темноты я тяжело, рывками. И вначале увидел яркий свет. Но не в конце тоннеля, а на вполне себе милой лесной полянке с пахучими зелёными травами и цветочками. Пошевелил руками-ногами – всё работает. Сел. Огляделся. Вокруг ни души. Куда делся взвод – непонятно. Да и лес какой-то не такой. Деревья другие. Хрен знает, какой породы, из меня агроном – как из лошади лётчик, но точно не той, по которой я почти два года в своей части бегал. Листья другие. Ветки. Сами деревья в высоту побольше. Я ошалело помотал головой и принялся себя ощупывать. Броник на мне. Вещмешок за спиной. Автомат и подсумок на месте. На голове каска. Штык-нож, лопатка и фляга на поясе. Всё на месте, кроме меня. Я вообще хрен пойми где, и куда личный состав моей мобильной роты делся. Как корова языком слизнула. Только непонятно кого – их или меня. Скорее всё же меня, раз я на непонятной поляне.

Открыл флягу и глотнул воды. Нормальная вода. И тут на меня накатила паника. В голове сразу понеслись мысли одна хлеще другой: опоили и закинули в другую местность в рамках какой-нибудь супер-секретной программы? А может, попал в другой мир, как в фантастике? Ударился головой и вижу сны? Под дембель не выдержал и сошёл с ума? Еле подавил в себе желание вскочить и бежать, куда глаза глядят. Закрутил флягу. Выдохнул. Скомандовал себе: спокойно, сержант! Встал и начал оглядываться.

Итак. Практически круглая лесная полянка метров пятидесяти в диаметре. Трава мне по пояс. Деревья вокруг полянки огроменные. А под деревьями ещё и заросли всякие разные. Молодая поросль, крапива, короче – хрен продерёшься. И только в одном направлении заросли были будто чуть поменьше и не такие густые. Туда и решил в итоге ломиться, потому как оставаться на полянке смысла не было. На марш-броски патроны нам не выдавали, потому пустой автомат максимум мог дубинкой послужить. Его я закинул за спину, а в руку взял штык-нож. С ним и пошёл в чащу.

Первый плюс похода ощутил сразу – под деревьями было намного прохладнее. Бронежилет снимать я поостерёгся, и потому лишняя прохлада была очень кстати. Правда, это оказалось единственным плюсом. Остальное – только минусы. Трава густая, на земле куча веток сухих, лианы какие-то. Не ходьба, а мучение. Хорошо хоть кирзовые сапоги с отличной подошвой. Их никакой сучок не проколет, потому ступать можно смело куда угодно. Так вот полчаса и продирался через кущери, пока не выполз… к замку!

Вернее, выполз я к отвесной скале, огромной такой, вверх уходящей даже не знаю на сколько. А вот к скале уже полукругом был прилеплен замок. Будто вырастал из камня старыми, поросшими мхом стенами. Стены тоже не маленькие. С пятиэтажную хрущёвку высотой. И четыре башни. Две с двух сторон от деревянных ворот, и две в конце стены – будто втиснутые наполовину всё в ту же скалу. И почему-то сразу впечатление сложилось, что замок нежилой. Ворота, прогнившие во многих местах, двустворчатые. Покосившиеся. Уходят наверх на пару метров. И в ширину метра три. Доски, видно, толстенные, но ворота приоткрыты чуть. Посмотрел я на это, и решил забраться в замок. Вдруг разживусь чем? Или найду кого, кто мне свет прольёт на то, где я и что со мной случилось.

Подошёл к воротам, одна створка закрыта, а вторая приоткрыта чуть, на полметра. Протиснуться можно. И только протиснулся, ещё раз охренел. Стены оказались толстенные. На входе, каменный коридор тянулся метров на десять вперёд. И тут уже я по-настоящему увидел свет в конце тоннеля. Только свет этот перегорожен был огромной железной решёткой. Правда, решётка не до конца опущена была. Висела на полметра от земли. Я под неё прополз. И замер, восхищённый. Сразу за входом раскинулся брусчатый плац. Правда, сквозь брусчатку колосилась вовсю трава, а в двух местах даже деревья росли, вывернув вокруг себя булыжники. Но даже запустение не могло убавить красоты места. А прямо по центру, будто влепленный в скалу, высился донжон. Главное здание замка – островерхое, массивное, будто сошло со сказочных картинок: массивная железная дверь по центру, красиво подогнанные друг к другу блоки каменной кладки, узкие окна на высоте пары метров и широченные окна наверху. А слева и справа стояли несколько зданий. Впрочем, справа я сразу понял предназначение четырёх двухэтажных бараков – казармы военный человек узнает сразу. А вот что за здания слева, пока непонятно. Два – тоже двухэтажные. Каменные, как всё здесь. И ещё четыре – приземистые одноэтажные.

Сразу идти в главное здание было страшновато, и я, как истинный мужчина, поплёлся налево. Посмотрю, что за здания, и с чем их едят. И уже между зданий меня ждало ещё одно открытие – колодец. Ему я обрадовался, как родному. Воды во фляжке не осталось. А пить хотелось сильно. Правда, ведро возле колодца больше было похоже на решето. Зато цепь сохранилась исправно. Недолго думая, я отломал ведро от цепи, и на крайнее звено прицепил фляжку, а после опустил своё творение в колодец. Когда почувствовал, что вода набралась, быстренько вытянул фляжку наверх и с опаской попробовал глотнуть местной воды. Вода оказалась с небольшим болотистым запахом, но вполне себе пригодная для употребления. Потому фляжку я выхлебал, и тут же набрал другую. И побрёл потихоньку к первому одноэтажному зданию. Попытался открыть деревянную дверь, и она нелепо рухнула с петель, сгнившая почти полностью. А мне открылись внутренности кузницы. Ничем другим это и быть не могло. Две наковальни. Подковы ржавые. Меха. Горн. И куча железок. Ржавых, не очень ржавых, и вполне себе без ржавчины. Тут же нашёл пару пил, два топора без топорища, штук сто наконечников каких-то, для стрел, видимо. Только наконечники эти были не кругленькие, как я привык думать, а с четырьмя острыми лепестками, развёрнутыми наружу. И уж если такая стрела попадёт в тело, то мало не покажется. А в дальнем от входа углу лежали железяки, явно военного предназначения. Штук пять полумечей- полусабель, правда без рукояток. То ли дерево сгнило, то ли приделать не успели. С десяток здоровых наконечников на копья. Я даже и не думал, что они такие огромные бывают. И с десяток каких-то военных топоров, судя по тому, что с одной стороны топор, а сверху и сзади от него острые шипы, которыми запросто проткнуть можно. То ли алебарда, то ли бердыш, не силён я в средневековом оружии. А вот в любознательности силён. Потому все здания быстренько оббежал. Но в других зданиях особо интересного ничего не нашёл. В донжон так и не смог попасть. Дверь изнутри закрыта была, видимо. Ни замка, ничего. Потому решил на потом это чудо местной инженерной мысли оставить. Короче, места здесь тихие, ловить здесь… ну вы сами поняли. Жрать хотелось всё сильнее, а из еды – ни хрена без масла. Если людей не найду – трындец мне. Я не охотник и не Робинзон Крузо. Сам никого не поймаю, а вот меня могут и схарчить. Не звери, так черви.

Прежде чем дальше идти, решил себе оружие сделать подлиннее и понадёжнее. Вырезал прямое деревце сантиметров пяти в диаметре. Ошкурил ножом. Наверху острогал, и на самодельное древко плотно насадил топор с наконечниками. На том месте, где топор крепится, нашёл два отверстия, как под гвозди на лопате. Гвозди туда и засобачил, благо в кузне их много было. Ведра два. Правда, гвозди были квадратные, а не круглые, к которым я привык, но забивались от этого не хуже. Вооружившись этой двухметровой хренью, засунул штык-нож в ножны на поясе, запрятал автомат и каску в замке, и вышел за ворота. А потом потопал налево. Там деревья помоложе были и пониже. Будто недавно выросли. По зрелому размышлению решил, что могла тут дорога быть. А потому, даст Бог, выберусь и к людям.

Глава 2.

– Дядька Ирвин знаешь какой? – болтал рядом со мной худощавый белобрысый парень по имени Гвалт. Вот уж точно имечко говорящее. Галдел без умолку, как стая ворон. То ли от страха пережитого, то ли ещё от чего. Друг его по имени Мох, больше молчал да блаженно улыбался, приподнимая кустистые брови. Только кивал в такт словам своего земляка.

– Дядька – он тебя как родного приветит! – не умолкал Гвалт. – Я единственный племянник у него. Детей нету. Как узнает что ты нас спас – пир закатит!

Я устало кивнул, и вновь содрогнулся от недавно пережитого ужаса. По лесу я пёр часов пять точно. Уже солнце к горизонту клониться начало, когда вдруг деревья закончились, и я вывалился на открытое пространство. И сразу попадос – прямо возле леса три огромных зеленокожих урода. А рядом с ними костёр. А возле костра два тела связанных. И три орка, увидев меня, радостно пробасили:

– О! Ещё мясо пришло!

И потопали ко мне, проказники. Здоровые лбы – по метр-восемьдесят точно. Широкоплечие. Но если б на кулаках драться – я б повертелся ещё. Как-никак прямо перед армией КМСа по боксу защитил на соревнованиях. Что в армии не раз выручало. Но с этими громилами на кулаках не сойдёшься. У одного меч в руке был. У двух других дубины. И я перед ними третьей дубиной стою. Ох.. уел меня знатно тот факт, что я их понимаю. Ну и то, что они меня едой считают, тоже не порадовало. А тут на плече у меня топорище, на котором топор с зубцами во все стороны. Хотел я перед ними для острастки махнуть, а палка-то двухметровая. Ну и первому зеленорылому прямо в череп и рубанул со всего маху. Попал топором, вроде и не точно, а как-то полубоком-полувскользь, а черепушке шалуна хватило. Треснуло-шмякнуло. Топор от головы отскочил и к земле по инерции рванул. А зеленорылый всхлипнул половиной окровавленной морды и на землю завалился. Его дружки с дубинами остановились от удивления. А потом один из них, взрыкнув, рванул вперёд. А я в это время только топор из земли вытащил. Ну, он брюхом своим прямо на штырь и напоролся. Я ведь говорил вроде, что у топора вместо топорища и сверху два штыря торчали навроде копий? Заорало чудище и двумя руками ухватило топорище. Орёт, падает и древко на себя тащит. А так как туша приличная, а топор в брюхе крепко застрял, да ещё и ручищами зеленомордое тащит на себя оружие моё, то древко я выпустил, чтобы не упасть. Третий урод с дубиной изумлённо переводил взгляд с булькающего дружка на орущего и обратно, и, видимо, впал в ступор. Это дало мне время вспомнить про штык-нож. Адреналин так подскочил, что в ушах зазвенело. Пока зеленомордый тупица глазел на друзей, я в два прыжка подскочил к нему и ударил, как учили на занятиях – в шею. Но если в соломенное чучело штык-нож входил с трудом, то в шею зеленокожего вошёл как в масло. А я, будто на учениях, провернул оружие и сразу отскочил. Ну, тут третий хрюкнул и упал. Первым замолк булькающий, потом хрюкающий, ну а потом и орущий стал стонать и замолчал. И остался я на поляне с тремя зелёными трупами и двумя связанными телами. Подошёл к связанным, думал тоже зелёные. Но нет. Смотрю – вполне себе обычные люди. Молоденькие только. Лет по шестнадцать. Развязал, познакомился.

Один – худощавый, жилистый, конопатый и белесый как выгоревшее на солнце сено представился Гвалтом. Второй – кряжистый, тёмный и мохнатый буркнул одно слово: Мох, и я чуть не заржал, настолько имя ему подходило: мохнатые брови, волосы короткие густые, будто мох на пне, да и сам он кряжистый, крепкий – на пень от дуба больше похож, а не на человека. Так и познакомились. После я у зеленокожего урода меч забрал. Он ему всё-равно без надобности. А меч прям хороший был – рукоятка витая, шершавая, сама в ладонь легла. Прямое лезвие. И гарда прямая. Меч в руке взвесил – по мне железяка. Не то, что топор со штырями. Который алебардой, оказывается, называется. Это мне уже пацаны сказали. Мох как раз алебарду прихватил. А Гвалт дубинкой вооружился.

Ну и потопали мы в Темки – так их деревня называлась. По словам Гвалта, идти около часа надо было. Но я, хоть и устал, постоянно шаг увеличивал. Жрать хотелось неимоверно. А три трупа… Ну они и не люди вроде, хоть и говорящие. Больше на жаб похожи. И не орки, а зрожи – так их местные кличут.

Гвалт рассказал, что зрожи нередко тут появляются, земли их недалеко. Но и земля тут хорошая. Климат мягкий. Вот и селятся люди в деревнях. Мелкие группы зрожей селяне сами уничтожают. От групп в несколько десятков в сёлах за частоколом отсиживаются. А уж если крупный набег зрожей, то тут бежать надо в город Барум. Там баронская дружина и королевский полк. И уже вояки в дело вступают. Благо, такие набеги редки – раз в 40-50 лет.

Пока до села дотопали, белобрысый всё рассказал. Что земли эти называются Пустошью, хотя пустыми сроду не были. Что дальше степи, где зрожи живут. А за лесом и в стороне от него куча королевств всяких. Аж целых четыре! Но самое сильное и славное королевство Лесания. Это которому их земли принадлежат. А самое злобное и коварное – королевство Тэнебри. И давно бы славная королева Лесании покарала жестоких тэнебрийцев, или тэнов, да жалко ей кровушку проливать, ибо она умна и благородна.

На все эти рассказы я только хмыкал и помалкивал. А вскоре и Темки пресловутые появились. На холме. Да такие Темки, что я аж ахнул. Стены вокруг деревни были высоченные, из заострённых кверху брёвен. Вокруг стен даже ров имелся. А так как село на холме стояло – с ходу ворваться в него не такой и простой задачей было.

Я уплетал уже вторую миску каши, прямо на улице, за столом. А вокруг меня столпились местные. Лишь дядька Ирвин сидел напротив и хмурился. Очень ему история с зеленорожими не понравилась. Не, спасению племянника он и правда обрадовался, но вот то, что зрожи оказались в тылу, можно сказать, его напрягало.

– Тебя как зовут, воин? – спросил Ирвин.

– Сержант Белогор, – практически по уставу ляпнул я.

– Серж, значит, – кивнул дядька. – Хорошее имя. А откуда ты, Серж?

Тут я призадумался. Сказать, что из другого мира – смотришь – в местный аналог психушки упекут. Сказать что издалека – один хрен придётся объяснять откуда. Ну и решил соврать немного:

– Не помню, – говорю. – В лесу очнулся, и всё. Как зовут – помню. Сколько лет – помню. А откуда и кем был – не помню.

– Я в городе такого видел, – встрял в разговор Гвалт. – Дурачка местного, когда он ещё дурачком не был, в драке камнем по голове ударили, и он тоже всё забыл. Надо шишку на голове поискать!

– Цыц, охламон! – прикрикнул Ирвин, – Будешь лезть в разговор старших, своя шишка на башке появится!

Гвалт сразу отступил за спины односельчан, весело ухмыльнувшихся. А мне, как только я доел вторую миску каши, подсунули огромную глиняную кружку с молоком. Ух, красота!

– Ты воин? – спросил Ирвин.

– Воин, – подтвердил я, – Отделением командовал.

– И сколько в отделении человек?

– Десять.

– Десятник, значит, – хмыкнул дядька. – Это хорошо. А на мечах как дерёшься?

– Не знаю, – опять пожал плечами я, – Не помню. Тут помню, – указал себе на левое темечко, а потом перевёл палец на правое: – А тут нет.

– Ох, темнишь, малый. Да ладно. К нам какие только ни попадают. Из Пустоши выдачи нет. Ну а раз троих зрожей уложил, то всё одно человек правильный. Но места у нас, как ты уже понял – беспокойные, – и вдруг безо всякого перехода спросил: – Ну а делать что думаешь? У нас останешься или дальше пойдёшь?

– Да куда он пойдёт, дядька? – возмущённо заверещал Гвалт, – Если он не помнит ничего?

– И то правда, – кивнул Ирвин, и махнул рукой: – Оставайся у нас пока. А там решишь!

Глава 3

– Бееедаааааааааа! – разорвал ночь отчаянный крик дозорного. – Нашествие!

Я спросонья вскочил и налетел на бревенчатую стену. Заматерился, и стал быстро одеваться. Форма, сапоги. А последним – ремень с ножнами, в которых забранный у зрожа меч был. Ножны мне самолично кузнец Извар сделал – из кожи и железных пластинок. Очень уж был восхищён теми вещами, про которые я ему рассказывал…

И то сказать, в деревне Темки я почти месяц живу. Деревня душ в триста, наверное. Все живут за частоколом. Половина – детишки, которых кажется намного больше из-за постоянной беготни и криков. Правда, бегают больше вечерами. Днём у всех работа. За скотиной ухаживать, огороды возделывать, в лес за грибами, ягодами ходить.

Поселился я у Гвалта. Он с мамой и сестрёнкой жил на самом краю села. И приставили меня к двум местным рыбакам – Тягу и Вольге. Мы втроём каждый день ходили и в речку Пятнашку сети закидывали, а потом тянули. Когда густо, когда пусто. Но добыча была. А после обеда рыбакам полагался отдых. В это время я или у кузнеца ошивался, или фехтованием занимался. Правда, фехтованием это с натяжкой можно было назвать. Так, махание железякой наобум. Абы рука к мечу привыкала. Это, оказывается, главное было. Ну, я со своими полудетскими навыками махания нунчаками и мечом и то на голову деревенских фехтовальщиков превосходил. Потому поставил деревянный чурбан, и охаживал его железной палкой со всех сторон. Измочалю бревно – следующее ставлю. Взрослые смотрели с неодобрением. А вот дети уже на второй день с палками в руках лупили вовсю столбики плетней. Это чуть тоже не вызвало негодование местных, но Ирвин посмотрел и сказал: а нужное дело, пусть молодёжь учится, в Пустоши и не такое пригодится! На том и порешили.

Правда, местные парни меня за сумасшедшего всё же чуть не приняли. Когда я каждый день спортивный комплекс делал: в том числе отжимания и подтягивания на самодельных турнике и брусьях. Но смеялись «петросяны» недолго. Когда я двоих за две секунды отправил в глубокий нокаут, число желающих позубоскалить резко сошло на нет. А местные девки так вообще стали глазки строить.

А у кузнеца я пропадал вот почему. Вначале упрашивал ножны сделать, а потом стал рассказывать кое-что из нашего мира. К примеру – тут были серпы, но совсем не было тяпок! Ну, я кузнеца научил. Показал как нужно, и для чего. Население от новой поделки в восторг пришло. И пошло-поехало. Извар счастлив – к нему люди валом валят. И я вроде как при деле. Стал кузнечному ремеслу помалу обучаться. Ну и вспоминать ещё из нашего мира вещи: косу, грабли, плуг и даже… обычную садовую тачку! Селян мои «изобретения» приводили в восторг. И Ирвин уже смотрел на меня как на самое стоящее приобретение. Меня всё чаще звали по вечерам к старшим, где дядьки и тётки на посиделках обсуждали дела. А так как ни телевизора, ни радио не было, вечерние посиделки были поголовными. Молодёжь с молодёжью. Взрослые со взрослыми. И только старики часто с детьми вместе сидели. Короче, только-только я к жизни этой привыкать начал и на тебе – беда!

***

Я выскочил на улицу одновременно с Гвалтом. Тот на ходу натягивал штаны, и мы рванули вправо. В случае тревоги наше место было именно там. Пустошь, она такая. Даже в мирной деревне у каждого жителя расписан распорядок на случаи нападения. Куда бежать, где встать и что делать, если зрожы или бандиты полезут. А высоченный забор из брёвен частокола изнутри, оказывается, больше чем до середины земляным валом засыпан, на котором и стоять удобно, и видно хорошо. И если снаружи забор метров пяти высотой, то изнутри полтора метра с натяжкой. Как Извар пояснил – чтобы рубить ловчее было. Мы с Гвалтом и ещё пяток парней быстро забежали на вал, и над стеной пристально уставились в ночь. Ночь была лунная. Звёздная. Да и вскакивали мы в темноте, потому степь было более-менее видно. Хотя с нашей стороны вроде как тишина была и спокойствие. И это нервировало даже больше нападения. Колокол гремел в ночи, вбиваясь в перевозбуждённый мозг пульсирующим звуком. И резко замолк, заставив вздрогнуть. Тут же послышался рык старосты Ирвина:

– Смотреть в оба. Только увидите движение – голос подать! Основной отряд в центре села. Сразу на помощь пойдём!

Я крепче ухватил древко алебарды и ещё пристальнее уставился в степь. Вскоре глаза стали слезится. Иногда казалось, что в степи движение, но, присмотревшись, понимал, что почудилось. Минут десять прошло в тишине. Даже собаки в селе перестали брехать. И тут с другой стороны раздался истошный вопль:

– Зрожиыыыы!!!!

И сразу мат и лязг оружия, слышный даже нам, крики и хрип. Гвалт развернулся, жалобно глянул на меня, и хотел уже было бежать, но я отрицательно махнул головой:

– Нельзя. Сам знаешь. Наша сторона здесь.

Гвалт развернулся. Опёрся на забор. Ссутулился. И стал всматриваться в степь. А крики сзади всё ширились. Потом резко смолки. Лишь тонко, на одной ноте выл кто-то. Затем затих и он. И эта тишина давила хуже ора и лязга. Вдруг Гвалт встрепенулся. Тронул за руку. И я увидел, что из степи тихо бегут к стене несколько десятков силуэтов.

– Тревогааааа!!! – надсаживая голос, крикнул кто-то справа. А я поудобнее перехватил алебарду. Ту самую, из замка. Только уже с более удобной рукоятью.

Зрожи подбегали с какими-то шестами. Но мы уже были готовы. А те вдруг приставили к стене шесты-лестницы, и полезли наверх. Я пытался алебардой столкнуть лестницу, но зрож, уже успевший добраться почти до верха, ухватился за алебарду и потянул на себя. Я ткнул вперёд, и почувствовал, как навершие вошло в тело. Зрож хрюкнул, изогнулся, и вместе с лестницей поехал вбок, грохнувшись на землю. Что печально – вместе с алебардой, просто вырванной из рук. А прямо напротив меня над частоколом показалась голова ещё одного зрожа. Я выхватил меч и наотмашь рубанул в лицо. Попал, и зеленорожий, заорав, взмахнул руками и улетел вниз, спиной вперёд. А следующую голову атаковал Гвалт, ударив копьём, и всадив его куда-то в основание черепа. Слева и справа раздавался мат, крики и хлюпающие удары. Краем глаза я увидел, как парень слева, резко охнув, осел на землю, а через частокол полезла зелёная гадина. Я развернулся и ударил мечом, попав в шею. Ударил от души. С размаха, и меч, с жутким хлюпаньем застрял в теле зрожа. Я пытался достать оружие, когда через стену перепрыгнул ещё один зеленокожий. Понимая, что не успеваю, обмер изнутри. Но тут, оттолкнув меня, к стене сыпанули сразу два десятка мужиков. Подоспело подкрепление. Они копьями стали бить зрожей, а потом, расчистив стену, крюками столкнули лестницы. Не знаю, сколько прошло времени, но когда я с вытянутым, наконец, мечом, распрямился, всё закончилось. Лишь глухо и жутко стонал слева раненый парень. А рядом часто дышали остальные защитники деревни.

Рассвет мы встретили на стенах. С нашей стороны вместо семерых – пятеро. Кроме парня, раненого в живот, ещё один защитник получил дубиной по руке, и с переломом отправился вниз. Каждые полчаса приходили Извар или Ирвин. Тихим голосом рассказывали, как обстоят дела. Двумя нападениями ограничилось. В итоге было трое раненых и один убитый: дубина зрожа на другой стороне сломала несчастливцу шею. Зрожей пересчитали. В деревне остались 15 тел. Сколько за частоколом, говорить рано.