Путь домой. Лонвейт

В дверь постучали, и скоро на пороге появились три горничные. Они принесли свежевыпеченный хлеб, сыры, вино, вяленое мясо, быстро распределили это на трех небольших столах, что стояли между креслами. За ними появились и ещё три горничные. У них была другая задача – две из них опустились на колени перед Жаном и Марианной и предложили им помыть руки. В первый момент Марианна вскинулась, совершать туалетные дела прямо здесь, при Его Светлости, но тот всем своим видом дал ей понять, что совершенно не интересуется происходящим, в этот момент старшая горничная наполняла его бокал красным вином. Что ж, если так, то уж лучше покончить с этим быстро. О чистоте рук Анри уже озаботился сам Али. Вызванная этими хлопотами заминка была краткой, и вот уже все эти горничные, так и не проронив ни слова, удалились. Лонвейт остался доволен расторопностью слуг, ведь ему так не терпелось вернуться к прерванному разговору.

– Прошу вас, молодые люди, угощайтесь! Гостеприимному хозяину следовало бы сначала дать гостям отдохнуть с дальней дороги, но я надеюсь, что вы простите старика. Ведь я так долго вас ждал, так долго!!! Так что теперь…

– Мы крайне признательны вам, Ваша Светлость, – Жан почтительно поклонился, – Поверьте, мы тоже сгораем от любопытства. Узнать вашу историю, что именно привело нас сюда – вот наше заветное желание!

– Вот и славно! Что ж, тогда совместим приятное с полезным. Вы кушайте, а я… Я поведаю вам о тех событиях… Ох, если бы вы знали, сколько раз с тех пор я решал, что всё то было лишь больным сном… Но время шло, и, как оказалось, предсказания старой Эрны сбывались. Да, время от времени… Каждый новый шаг случался скоро после того, как я осмеливался вслух усомниться в словах той старухи. Точно! Это стало прямо-таки правилом! – и Лонвейт горько усмехнулся, – Да, сначала прошло целых восемнадцать лет, а потом… Ладно, давайте всё-таки по порядку… Герцог Клар, мой отец, не жалел сил для поисков сына Артура Гай Гейсборо, Генриха. Артур поступил слишком непредсказуемо, поручив своего сына опеке совершенно неожиданных людей. Моему отцу потребовалось без малого двадцать лет, чтобы найти этого мальчишку. Генрих Гейсборо счастливо рос в маленькой деревушке приёмным сыном простого крестьянина и был до безумия влюблен в дочь своего приёмного отца. Мы были почти уверены, что это он. «Почти»… Да, возможно ли было говорить о полной уверенности по прошествии стольких лет? Так что мы решили встретиться с Генрихом и его приёмным отцом лицом к лицу, и из почтения перед его предками даже отправились с таким визитом лично. И тут вмешалась судьба.

Лонвейт тяжело вздохнул, испил вина, вкусил хлеба и… продолжил:

– Да, верно. Судьба… Итак, мы решили, что, наконец-то, нашли молодого человека, который как никто другой подходит на роль Генриха Гай Гейсборо, доклады наших сыщиков были очень обнадеживающими, но… на беду, выехать сразу по получении этих известий у нас не вышло. И в итоге, мы опоздали… Да, помню, как ночью накануне нашего отъезда я проснулся в холодном поту. В моем мозгу многократным эхом повторялись первые строки из ребуса ведьмы Эрны:

“Похоть, страсть и гибель замок разобьют,

Их пути сомкнутся, ненависть им друг”.

Ведьма говорила мне, что мы будем долго искать законного внука первого в цепочке, но мы не успеем. Кузены встретятся и станут злейшими врагами. Утром я убедил отца бросить всё и поспешить в деревню Генриха. Как вы поняли, там мы застали… следы великой беды. На эту деревню совершил налет знатный молодой лорд со своей бандой. Луиза, возлюбленная Генриха, была похищена, её родители убиты, дом сожжен дотла. По словам соседей нашедший свой дом в пепелище Генрих едва не сошёл с ума от горя. Но да устоял, справился, взял с соседей обещание похоронить своих приёмных родителей, а сам пустился в погоню за похитителем Луизы. Нам не оставалось ничего иного, как отправиться следом. Но они оба, и молодой лорд, и Генрих, словно сквозь землю провалились. Свершилось… Пророчество Эрны начало исполняться…

В этот момент Али отошёл от Анри и низко поклонился ему. Он уже смазал раны юноши каким-то своим лечебным снадобьем, дал выпить какой-то отвар, и Анри в самом деле почувствовал себя значительно лучше.

– А теперь ваш черед, Жан. Прошу, отдайте себя во власть золотых рук Али. Окажите нам с ним такую радость… – настойчиво попросил Лонвейт, и Жан занял место Анри.

– Ваша Светлость, а как звали приёмного отца Генриха Гай Гейсборо? Случайно не Рай? – решился уточнить Анри.

– Верно, Рай, Джон Рай… Вижу, вы уже знаете о ком идёт речь… Его приёмный сын вырос с именем Генрих Рай, с таким именем он и вошёл в вашу жизнь. Верно… Да вы кушайте, кушайте. Я ведь только начал свою историю, не стоит ожидать её скорого окончания…

Анри и Марианна переглянулись, и юноша поспешил наполнить бокал сестры вином, а также подлил вина и хозяину дома.

На этот раз Али управился со своими хлопотами лекаря всего минут за пять. Каким-то чудом Жан и правда почти не пострадал. Так, выполнив свой долг целителя, Али ещё раз низко поклонился и бесшумно удалился.

Лонвейт проводил его печальным взглядом и решил, наконец, вернуться к прерванному рассказу:

– Так на чём мы остановились? Да, тогда мы их не нашли, ни одного, ни второго. Точнее, Карл-Бенедикт Барнс, ныне носящий титул герцога Бетенгтон, скоро объявился, всё такой же взбалмошный, необузданный прожигатель жизни, а вот Генриха мы снова потеряли… Это были первые восемнадцать лет со времени гибели Артура Гай Гейсборо, самые долгие годы. Потом предсказание Эрны напоминало о себе значительно чаще… Через почти девять лет после тех событий мой отец оказался на смертном одре. Мы с женой не отходили от него ни на шаг, но дни его уже вели стремительный обратный отсчёт. Три дня отец не приходил в себя, и мы все искренне полагали, что он умрёт, так и не простившись с нами. Тогда я, во время молитвы, вспомнил обещание Эрны, что герцог увидит отца четырех близнецов, которым суждено стать ключом к развязке. Тем утром я осмелился усомниться в этом, и в тот же день к герцогу приехал граф де Лаган! Я встретил его лично. Настаивая на встрече с герцогом, граф в сердцах рассказал о постигшем его несчастье, и я с изумлением узнал, что он и есть отец четырех близнецов! Стоит ли говорить, как усилилось моё удивление, когда я узнал, что мой отец пришёл в себя! Они встретились!

Лонвейт снова пригубил бокал с вином и таинственно улыбнулся:

– Они всего лишь встретились… Отец неверно понимал смысл появления графа. Эрна предупреждала, что лабиринтом замка Бетенгтон воспользуется один из близнецов, а смысл появления их отца у герцога Клара был лишь в одном.

– Укрепить вашу веру? – осмелился предположить Жан.

– Да, мой друг, верно! Укрепить мою веру, и чтобы дать мне возможность не пропустить следующие знамения… Так кто же из сыновей графа де Лаган нашёл завещание отца Генриха?

– Виктор, – просто ответил Жан.

– Один из пропавших тогда близнецов… Хорошо, – удовлетворённо кивнул старик, – Что же дальше… К исходу следующих пяти лет до меня дошла весть о трагедии семьи Ромена де Монсар, лучшего друга графа де Лаган. Правда, это несчастье произошло несколько раньше, как я понял, где-то через два года после моей с графом встречи. Да, весть запоздала, но всё-таки достигла моих ушей. После встречи с графом де Лаган я старался быть в курсе его дел, его и его семьи, но он вёл такой скрытный образ жизни… Понимаете, о чём я? В ребусе Эрны речь о пяти «плодах» древа счастья… А эта гибель четы Монсар… Гибель и их сына… В ребусе Эрны ясно фигурируют пять молодых людей, из которых четверо близнецы. Я был уверен, что пятый это сын графа де Монсар, а тут такая новость! Спустя какое-то время, оправившись от шока, я решил, что вряд ли этот несчастный ребёнок последовал за своими родителями. И я оказался прав, не так ли? – в глазах Лонвейта, обращённых к Анри, мелькнул лукавый огонёк, но уже в следующий миг он вернулся к своему рассказу, – Ещё три года, и я узнаю, что Карл-Бенедикт уезжает в Западные колонии, оставляя в своём доме за главного некоего Генриха Рая. ГЕНРИХА РАЯ!!! Услышав об этом, я сразу решил, что это непростое совпадение, и… не удержался от искушения, навестил Бетенгтон, в первый раз за почти сорок лет, но…

– Вы не нашли ответ на свой вопрос?! – Анри даже подался ближе.

– Нет, не совсем так… Я не имел права задавать прямые вопросы. Эрна ни раз повторяла, что единственная определённая вещь в этом мире, это прошлое, с чем тоже можно поспорить, ведь прошлое сильно зависит от того, кто вспоминает… Но так или иначе, его не исправишь, чего нельзя сказать о будущем. Порой даже самое невинное на первый взгляд слово может в корне всё изменить. Эрна ясно дала мне понять, что остановить проклятье Терезы возможно только при одном единственном стечении обстоятельств. Так что…

Лонвейт сокрушённо вздохнул, кивнул каким-то своим мыслям и снова вернулся к прерванному рассказу:

– В тот свой визит я убедился в том, что Рай ни в коей мере не считает себя Гейсборо, что было вполне объяснимо. Но он и не имел хоть сколько-нибудь заметного сходства с Артуром, сыном Реджинальда Гай Гейсборо. Может быть, что-то от деда, но я не уверен. Рай оказался человеком гостеприимным, но очень закрытым. Я не смог достучаться до него, он наотрез отказывался касаться своего прошлого, а копать настойчивее я, как уже сказал ранее, не посмел. А вот в юном сыне герцога Бетенгтона я без труда увидел сходство с графом де Лаган. Это стало для меня большой неожиданностью, многое мне подсказало, но… Я не решился делиться своими догадками с Раем и уехал ни с чем. Не настал ещё момент вмешиваться… Впрочем, именно в тот свой визит я оставил в библиотеке замка Бетенгтон свою книжонку. Да-да, написал её я сам, сделал это по указанию Эрны, развлекался этим несколько лет, ещё больше времени ушло на поиски подходящего момента подкинуть её в Бетенгтон… Помнится, Эрна даже ударила меня по лбу в ответ на мои насмешки. Потом приставила к моей груди свою клюку и заявила: «Смейся сколько хочешь, но только через эту книгу ты получишь возможность выполнить свое предназначение». Что ж, я выполнил тот её наказ. Так что в тот свой визит в Бетенгтон я и правда вмешался в ход истории Гейсборо. Будем честны!

– Тут следует напомнить вам, мои друзья, что как раз в то время вся эта страна буквально сошла с ума. Революция, полная неразбериха, безвременье, много-… точнее безвластие. Я не мог остаться в стороне от тех событий. Мне было что терять, ведь у меня была семья, за которую я был в ответе. Ох… Бурные были времена, но да я всё же обойду их стороной. Скажу только, что именно тогда я стал Лонвейтом. Нырнув в двойную жизнь, я взял себе псевдоним, некогда придуманный Эрной. Да-да, это она велела так подписаться на той книжонке. Старуха и правда ясно видела грядущее… мое предназначение… – и Лонвейт невесело рассмеялся.

Марианна робко достала книжку из тайного кармана своей необъятной юбки и протянула её старику. Тот дрожащей рукой принял её и согласно кивнул.

Молодые люди, казалось, перестали дышать, так велико было их желание, наконец, услышать, в чем же состоит это предназначение. Теперь не оставалось никаких сомнений, их появление здесь было предрешено задолго до их рождения! Пришло время развязки! Но Лонвейт вдруг замолчал, загадочно улыбнулся каким-то своим мыслям и, казалось, целиком ушёл в поглощение вина. Он очнулся как раз в тот момент, когда нетерпение молодых людей уже почти решилось вылиться в слова.

– Господа, думаю, теперь ваш черед рассказать мне, как же именно ребус Эрны воплотился в жизнь. Что она предвещала всем тем, что было до того, как «песня спящего разбудит»?

Жан, Анри и Марианна переглянулись и пришли к молчаливому согласию не торопить события. Жан набрал в лёгкие воздуха и как мог короче рассказал о событиях прошедшего года, но… как он не старался рассказ получился долгим. Лонвейт проявлял ко всему такой живой интерес, что Жан то и дело был вынужден отвлекаться на описание, казалось бы, не уместных сейчас подробностей. Старый герцог очень хотел составить максимально полную картину, и Жан нашёл-таки в себе силы утолить его любопытство.

Наконец, Лонвейт удовлетворённо кивнул.

– Ваша Светлость, – решился подать голос Анри, – Что же дальше? Мы имели смелость надеяться, что вы поможете положить конец этой печальной истории! Поможете образумить герцога Бетенгтона! Так ли это?!

Лонвейт снова загадочно улыбнулся:

– На роду Гейсборо лежит тяжелое проклятье, и оно может отступить только в случае, если оставшиеся Гейсборо с чистым сердцем пойдут на примирение. Вы верите, что ваш учитель, Генрих Рай, при всем благородстве его души сможет искренне пожать руку своего злейшего врага? Сомневаетесь? А что тогда говорить о его брате?!

– Но должен же быть выход?! – воскликнула Марианна.

На губах старого герцога появилась тень лукавой улыбки:

– Выход есть всегда, только надо уметь его найти… То, как близко вы, Лаганы, принимаете к сердцу историю Гейсборо, делает вам честь, но, быть может, это того не стоит…

– Как вас понять, Ваша Светлость?! – тут же возмущённо вскинулся Жан.

– Как? В вашем рассказе, мой друг, ни раз прозвучало, что Генрих стал членом вашей семьи, соответственно вы его. Но это лишь жест благодарности, долга. По сути же вы принадлежите разным семьям. Вы не связаны кровными узами, и проклятие Терезы вашему семейству не грозит. У вас есть право выйти из этой игры без каких-либо последствий для себя. Как? Да, как угодно, в конце концов, просто убив Карла-Бенедикта, благо, он уже давно это заслужил.

– Странно слышать такие слова от вас… – уже менее заметил Жан, но было видно, слова Лонвейта смутили его, – Значит, мы можем выйти… А что тогда будет с учителем? Может быть, вы всё же объясните, в чём состоит это злосчастное проклятие Терезы? И вообще, кто такая эта Тереза?!

– Так вы ещё не знаете?! Воистину, славно!!! Артур в своём письме к сыну не объяснил всего, но вы всё же приняли его условие?! Славно!!! Что ж, кто-кто, а вы, Лаганы, имеете право знать правду. И я расскажу её вам. Этот разговор обещал быть долгим, таковым он и получается. Так и должно быть, хоть у нас с вами почти нет времени… Да, вы должны знать всё. Это необходимо, чтобы ваше решение было осознанным.

Лонвейт обвёл молодых людей пристальным взглядом и мягко улыбнулся:

– Тереза, это женщина, до безумия любившая Реджинальда Гай Гейсборо, но так и не ставшая его женой… Если кратко, то история эта такова: Тереза Берримор была дочерью бедного дворянина, служившего у герцога Бетенгтона управляющим замком Бетенгтон. С детства она была влюблена в молодого господина и, в конце концов, смогла расположить его к себе, благо и правда была хороша собой. Герцог даже решился ради неё попрать устои вековой традиции. Скандал разразился жуткий, но Тереза победила. Признаться, странно победила. Судите сами, Реджинальд на прямой вопрос, любит ли он эту девушку, не задумываясь, отвечал «нет». Но при этом так же без оглядки шёл на этот непонятный брак. Поговаривали даже, что Тереза опоила его каким-то зельем. Кто знает, но вот уже был назначен и день их свадьбы, когда неожиданно дела заставили герцога выехать в столицу. Там Реджинальд попал на королевский бал, где встретил Мэри-Луизу Прамтон дочь лорда Примма. Встретил и влюбился без памяти. Влюбился по-настоящему! Будет вернее сказать, что именно Мэри-Луиза стала любовью всей его жизни. Надо ли говорить, что он тут же расторг помолвку с Терезой? Это известие достигло Бетенгтона за два дня до назначенной с Терезой свадьбы. Отвергнутая невеста отказывалась в это верить до тех пор, пока Реджинальд не вернулся в замок, привезя с собой свою молодую жену. Тогда Тереза в прямом смысле слова сошла с ума от горя и при огромном стечении народу прокляла герцога.

– Суть её проклятья сводилась к следующему: все мужчины рода Гейсборо будут умирать в муках, те же, кого минует ненависть врага, кто доживёт до старости, умрёт от проказы, и никто из этих мужчин не будет знать счастья супружеской жизни. Их жены и любовницы будут умирать в родовых муках, производя на свет сыновей, обречённых на те же муки. И это проклятие должно поразить род Гейсборо до седьмого колена, если род вообще просуществует так долго. Такого это проклятие. Так Тереза прокляла и себя, и своего сына, ведь в тот момент она уже была беременна от герцога! Поняв это, она оставила сыну развернутое письмо о своём злоключении, и что ещё важнее, поручила его заботам своего оскорблённого отца. Сама она умерла в одну ночь с Мэри-Луизой. Их сыновья, Бенедикт и Артур родились одновременно, но один был законнорожденным, другой бастардом.

О дальнейшем можете догадаться сами. Бенедикт вырос в ненависти к герцогу, и эта ненависть вдохновила на его ужасную интригу. Он взял имя Барнс, втерся в доверие герцога, в чём-то заменив ему Артура, служившего тогда далеко от родного дома, с какого-то момента стал потихоньку травить отца, и когда тот ослаб, начал бредить, Барнс заставил его изменить завещание в свою пользу. Тут я, правда, больше поверю, что завещание всё же было подменено. Реджинальд был сильным духом человеком и всем сердцем, всей душой любил Артура. Но тут уж… После этого Барнс уже не пожалел сил, чтобы привести проклятие своей матери в исполнение. Реджинальд Гай Гейсборо умирал долго и мучительно, оставив после себя наследником Барнса, которого среди прочего письменно в своём обнародованном завещании признал своим сыном, признал, что прежде женился на Терезе, а уж после пошёл на грех вторичной женитьбы…

– Какой ужас!!! – прошептала Марианна, – Похоже, этот человек превзошёл ожидания своей матери, но он должен был знать о проклятии… Как он мог так трудиться над тем, что должно было постичь и его?!

– Мог, потому что, как ему казалось, он сможет сам распорядиться своей судьбой. Он здраво рассудил, что сделает себе сына неважно от кого, оставит его герцогом, а сам, если уж дело дойдёт до проказы, просто покончит с собой. Когда это ещё будет, а до тех пор он будет герцогом! И он отомстит за свою мать и своё сиротское детство! Так он думал… Но он не рассчитал свои силы. Уже через месяц после гибели Артура Барнс познакомился с дочерью лорда Гамерона и влюбился в неё без памяти. Эта любовь была взаимной, и как лорд Гамерон не противился этому браку, ведь он знал о проклятии Терезы, молодые отказались послушать его. Им было нужно всё и сразу, так что… эти двое обвенчались тайно.

Шерон Гамерон умерла при родах, оставив Бенедикта вдовым отцом Карла-Бенедикта, теперешнего герцога Бетенгтона. Это было сильным ударом для Барнса. Так же вышло и с его собственной смертью. Признаки проказы проявились уже через пять лет, и у Барнса не хватило духу наложить на себя руки, и он дожил до тридцати пяти лет, последние десять из которых, он провел в муках, но об этом чуть позже… Не удивляйтесь такой моей осведомленности, некоторые отрезки этой истории Эрна показала мне во всех подробностях, словно я сам при всем этом присутствовал. Просто она знала, что здесь риск моего вмешательства ничтожен, а вот сами знания могут пригодиться…

– А что же случилось с Артуром? – тихо спросил Анри.

– Не думаю, что женскому уху будет по силам услышать эту историю, – Лонвейт печально улыбнулся Марианне.

– Мое ухо достаточно закалённое для подобного рода впечатлений. Не стоит этого страшиться, Ваша Светлость, – и гордая испайронка решительно расправила плечи.

Лонвейт мешкал лишь несколько секунд и всё-таки решился:

– Вы отважная девушка, но всё же я постараюсь быть кратким, тем более что это не суть важно… Удача отвернулась от Артура, его разговор с Бенедиктом привёл к открытому объявлению войны, его попытка сразиться с братом привела его к заточению в лабиринте. Как я знаю, он, истекая кровью, провёл там двое суток. Тогда-то, при свете факела, он сделал приписку к своему завещанию Генриху и перепрятал этот сверток бумаг понадежнее. После того, он вернулся в замок. Он понимал, что рана его смертельна, что ему осталось жить лишь несколько часов, и решил умереть с оружием в руках. Он вторично напал на Бенедикта, и вторично его постигла неудача, у него просто не хватило сил нанести удар по спящему брату. Артур упал у кровати брата-врага замертво, даже не заперев за собой потайной ход. Так тайна лабиринта оказалась открыта Барнсом, а тело Артура Гай Гейсборо досталось ему для надругательства… Вот, теперь вы знаете почти всё. Это проклятие лежит на роду Гейсборо, а Лаганы… Вы даны этому роду, как шанс. Но вы имеете право на выбор!

– Иными словами, откажись мы от предначертанного, например, убей мы Карла-Бенедикта, перед учителем станет выбор, либо наложить на себя руки, либо умереть от проказы?! И вы называете это выбором?! – возмутился Жан.

Анри тоже сердито вскинулся.

– Нет, Виктор был прав, это не выбор. Рай нам как отец, мы должны сделать всё, чтобы он стал счастливым дедом для наших детей. Это не подлежит обсуждению! – Жан твердо положил руку на стол, – Так скажите же, наконец, Ваша Светлость, как мы можем спасти нашего учителя?!

В ответ Лонвейт благосклонно улыбнулся:

– Другого ответа я, признаться, и не ожидал. Что ж, вот и мой ответ – вы, все Лаганы, должны хорошенько постараться, чтобы оба брата Гейсборо, Карл-Бенедикт и Генрих, встретились уже в этом году в двадцать первый день первого месяца лета в Болони. Тогда же, туда же приеду и я. Вы меня поняли? Там же и тогда же должны оказаться и ваши, Жан, родители, братья, вы сами и Анри. Вместе мы добьёмся их примирения. Тем более, что у меня для последних Гейсборо приготовлен подарок… Вот, это всё. Помогите состояться этой встрече. На этом наша с вами миссия в истории рода Гейсборо будет окончена.

– Но ведь это ровно через месяц!!! – от возбуждения Анри даже подался ближе.

– Совершенно верно, – кивнул Лонвейт и вот уже в который раз подарил своим молодым гостям печальную улыбку.

– Но ведь мы пока понятия не имеем, где искать герцога и учителя!!! – Анри обратил ошеломлённый взгляд к Жану.

Тот полностью разделял чувства друга, тоже искренне надеялся, что Лонвейт сжалится, сдвинет срок, но тот лишь сурово поджал губы:

– А я и не говорил, что это будет просто. Вам придётся хорошенько постараться, чтобы эта встреча состоялась именно там, именно тогда. Вы ведь и сами заметили, что события, описываемые ребусом Эрны, уплотняются по мере приближения к концу истории. Если в начале временная шкала измерялась десятками лет, то теперь и правда, счёт идёт на дни. Этого не изменить.

Анри отрицательно покачал головой, уж очень сильно ему не хотелось принимать такие правила игры, и Марианна полностью разделяла чувства брата, но тут вдруг Жан схватил друга за руку:

– Подожди, Анри, не горячись! Ты забыл про Эжена? У него ведь связь с Виктором, а значит, мы легко найдём и герцога! И я смею надеяться, что у него также найдутся новости и про графа с учителем… Эжен ключ к решению этой задачи! И подумайте сами, какой смысл прокладывать такую длинную и трудную дорогу, и не дать нам реальный шанс добраться до финала? Мы справимся! Согласен?

– Эжен?! Верно!!! – Анри не скрыл вздох облегчения и с готовностью кивнул.

После этого юноши синхронно развернулись к Марианне. Эти двое, такие прекрасные, такие дорогие её сердцу люди! Девушка тут же согласно кивнула и протянула к ним руки:

– Конечно же мы справимся! Иначе просто не может быть!