Аратта. Книга 6. Черные крылья
Тем временем Марас закрыл глаза, снова взял в руки свой амулет, начал втягивать студеный ночной воздух.
– Мать Зверей, – произнес он вдруг, поднимая голову и оглядывая лес. – Матерь Зверей здесь!
Суви бросила на Мараса изумленный взгляд.
– Я чувствую присутствие великой богини, – продолжал Марас, говоря то ли с девушкой, то ли сам с собой. – Этот, который стрелял, – оборотень, правда?
Суви промолчала.
– Ты должна знать! – с ноткой угрозы произнес изорянин.
– Я лишь служанка царевны…
– Служанка… – Марас поймал ее взгляд. – Станимир послал за нами в погоню своих оборотней? Неужели всего одного? Где другие? Ждут в засаде? Князь лютвягов коварен, но сына Шкая ему не обмануть!
– Я плохо понимаю твою речь! – жалобно отозвалась Суви. – Мне велели занять место царевны. Я повиновалась…
– Почему они спят? – резко спросил Марас. – Кто-то зачаровал их? Ты…
У Суви вся кровь отхлынула от лица. Она приподнялась, словно собираясь кинуться в лес.
– Ты хорошо поешь. Пой.
– Петь? – пролепетала Суви. – Что… петь?
– Пой для Матери Зверей!
– Но… Наш бог – Исварха, Господь Солнце…
– Солнце, – кивнул Марас. – Солнце – хозяин неба. А хозяйка?
«Никакой хозяйки неба нет, это ересь!» – вспомнила Суви одно из заученных начал веры, но прикусила язык. Немного помедлила, вспоминая хоть что-то подходящее, и запела:
– Заря моя, заря вечерняя!Игра моя, игра веселая!Вы во саду играйте, девушки,Играйте во саду у матушки…Незатейливая песенка полилась над поляной. Суви пела, надеясь, что Марас не настолько хорошо знает язык Аратты, чтобы понять смысл.
– Ступай домой, покличет матушка,Да я не гляну в ее сторону.Игра моя ведь не доиграна,Ведь не допета моя песенка…Но кажется, главе посольства песня понравилась. Он слушал внимательно, а когда Суви умолкла, склонил голову, будто присоединяясь к молитве.
– Тебя слушал лес, – глухо проговорил он. – Не только я. Кто-то еще. Может быть, Матерь Зверей…
«Надеюсь, что не только ты! – подумала Суви. – Где же Власко?!»
После того как изоряне отбили нападение, ее возлюбленный куда-то исчез. Не сдался же он? Здесь их пятеро – он один… Какая чепуха! Он не бросит ее, он придет…
Словно в ответ на ее мысли, от черных деревьев отделилась тень и через пару шагов превратилась в лютвяжского воина. Это был Власко. Казалось, он плывет в воздухе, словно клок тумана. В руке наготове – поднятая сулица. Он остановился на опушке, озираясь и совершенно не пытаясь укрыться. Марас заметил его первым. Он было схватился за рукоять ножа, но через миг Суви с ужасом увидела, как по лицу изорянина расплывается широкая довольная улыбка.
– Он не видит нас, – подмигнул он Суви. – И не слышит. Мать укрыла нас своим крылом…
Увидев ее изменившееся лицо, сурово шикнул:
– Молчать, не мешать! Я все сделаю сам…
Марас встал и вытащил нож, не сводя взгляда с врага. Власко все еще стоял, оглядываясь по сторонам. Морок, наведенный на поляну, сбивал его с толку; он знал, что находится там, где надо, но видел только пустую прогалину и пытался понять, где заблудился. Изорянский чародей шагнул ему навстречу, занося нож для смертельного удара… И заорал от резкой боли – Суви изо всех сил толкнула котелок с ухой, горячая гуща хлынула Марасу на ноги. Власко вскинул сулицу.
– Я здесь! – пронзительно закричала Суви.
Марас, покачнувшись, ринулся на противника. Но чары уже разрушились; Власко увидел его, поляну, спящих изорян, девушку у костра… И нанес мгновенный удар. Марас захрипел, оседая на землю. Сулица пронзила ему горло. Власко выдернул копье и перевел дух. Суви бросилась к нему, но он ее оттолкнул.
– Где остальные?
– Вон они – спят! – выкрикнула она. – И будут спать долго – я опоила их сонным зельем!
Кивнув, Власко подошел к спящим и одного за другим заколол их.
Суви молча таращила глаза.
– Во имя Твое, Матерь Медейна, – мрачно сказал Власко. – Прими эту кровь, Зимняя Госпожа!
Завершив дело, он воткнул в землю сулицу и сел у огня на то место, где прежде сидел Марас. Суви хотела кинуться ему в объятия, но не смела.
«Я свободна! – подумала она. – Наконец-то мы с Власко вместе! Теперь все будет хорошо…»
Но почему-то она не чувствовала радости – скорее страх. Возможно, потому, что Власко сам не радовался. Он смотрел на нее почти так же холодно и отстраненно, как и на убитых им изорян.
– Надо решить, что делать дальше, – сказал он, помолчав. – Куда идти.
– Конечно домой, в столицу!
– Это твой дом, – напомнил Власко. – А я лютвяг, у нас с арьями война.
Суви смешалась. Вспомнила царевну Аюну, оставшуюся у Станимира, и устыдилась, поняв, что все эти дни думала только о себе и возлюбленном. Конечно, князь царевну не обижает, но почетный плен все равно остается пленом, а долг служанки – быть с госпожой до конца… Выходит, надо вернуться? Но Власко сразу убьют…
Девушка молчала, не зная, что сказать. Молчал и Власко. Мир, прежде казавшийся ему беспредельно огромным, оказался не так уж и велик для предателя. В родных землях он приговорен, и к дривам ему нельзя, а путь в земли изорян он только что закрыл себе сам. В самом деле уйти в Аратту? На службу к Кирану? Власко горько усмехнулся…
– Надо найти молодого государя Аюра! – выпалила вдруг Суви, чьи мысли блуждали сходными путями. – Найти истинного государя и попросить его взять нас под свою руку. Мы расскажем ему о сестре-царевне, мы много знаем о Станимире…
– Если жив твой молодой государь, – буркнул толмач. – Никто даже не знает, где он.
– Господь Исварха направит нас!
Суви ласково положила руку на плечо любимому, но он раздраженно скинул ее ладонь:
– Исварха? Исварха здесь не властен! Там, – Власко указал на высокое черное небо в ледяных гвоздях звезд, – Морана ткет ледяной саван, чтобы накрыть весь мир до солнцеворота. Когтистый Старец удалился под землю, в царство мертвых – да, он охотно нас примет! А здесь, в лесах, пришло волчье время…
«Время Медейны», – мысленно закончил он. Но вслух имя богини произнести не осмелился.
«Теперь тут правит она… И остался еще один выход…»
Власко поднял взгляд на Суви и смотрел до того долго, что ее начала бить дрожь.
– Милый, что ты так смотришь на меня?
– Ничего, – ответил он.
Суви стало так страшно, как не было даже рядом с Марасом. Она чувствовала: происходит нечто скверное, но не могла понять что.
– Надо поторопиться, – сказал наконец Власко, переведя взгляд на чуть светлеющее на востоке небо. – Пора перебираться через реку. Пошли искать перевоз.
– Сейчас? Еще так темно…
– Прямо сейчас. Может, успеем. Там владения чужих богов, туда не достигает власть…
Зрачки Суви вдруг расширились. Она смотрела за спину Власко, не в силах даже крикнуть от ужаса.
Толмач резко повернулся и прямо перед собой увидел огромного седого волка.
Зверь стоял в десятке шагов, пристально глядя на Власко. В ярко-желтых глазах не было ни гнева, ни нетерпения. Он уже нашел того, кого искал.
Суви думала, что Власко схватит сулицу и метнет ее в хищника. Но толмач лишь встал и оскалился по-звериному. Из его рта вырвалось рычание…
«Шерех?! Ты мертв! Тебе раскроили череп, твое тело сгорело на краде! Ты лишь призрак. Ты ничего мне не сделаешь!»
Верхняя губа волколака приподнялась, пасть приоткрылась. Можно было бы подумать, что оборотень смеется, если бы не огромные клыки, говорившие совсем о другом.
«Медейна своей милостью даровала мне новую шкуру, – услышал Власко очень знакомый хриплый голос. – В благодарность я накормлю ее плотью врагов досыта…»
«И сколько же ты должен убить?»
«Я буду убивать арьев и их приспешников, пока Мать не прикажет остановиться. Ты – первый».
«Первым будешь ты сам!» – прорычал Власко.
Шерех, не отвечая, наклонил голову к земле и, не сводя с противника взгляда, начал медленно подкрадываться к нему.
Будь на месте Власко обычный человек, Шерех не тратил бы времени – просто прыгнул бы, сшиб и в одно движение перегрыз горло. С бывшим собратом-волколаком все было иначе.
«Он меня опасается! – взбодрился толмач. – Знает, на что я способен! А я много раз видел, как сражается он, и знаю его уловки…»
Плечи Власко поникли, он сгорбился, согнул колени, словно собираясь опуститься на четвереньки. Он заранее знал, как волчий дух станет менять его тело. Вот-вот накатит ощущение ломающей все существо боли – и в то же время опьяняющее чувство всемогущества, которое охватывало его всякий раз, как он перекидывался…
…но огненная волна прокатилась и растаяла бесследно, оставив лишь тупое недоумение. Власко обнаружил, что по-прежнему стоит согнувшись. Не волк. Человек.
«Что случилось? – заметались мысли. – Почему не смог? Ну конечно… Конечно. Медейна отвернулась от меня!»
Сила, которую он считал своей, была лишь дана ему в долг – и теперь Медейна забрала ее обратно.
Власко пошатнулся. Ему броситься бы к костру, подхватить сулицу, но он так и стоял с пустыми руками, все еще не веря, что дар оборотничества покинул его. Вот, значит, как чувствует себя преданный? Беспомощность, ярость, отчаяние, ненависть; мир уходит из-под ног, рушится – и ты вместе с ним…
Толмач даже не попытался закрыться, когда Шерех сделал выпад. Словно лесной дух, оборотень метнулся к его ноге, распахнулись и сомкнулись челюсти, вырывая из бедра кусок мяса. Хлынула кровь. Шерех мгновенно отскочил назад. Власко завыл; ноги его подкосились, и он упал на колени.
За спиной раздался крик Суви. Девушка, оцепеневшая было при виде оборотня, пришла в себя и кинулась на помощь любимому.
– Прочь, – сквозь зубы прошипел Власко. – Беги…
Он смотрел, как Шерех в стороне жадно глотает кусок его плоти, как желтые глаза оборотня наливаются кровью, и понимал, что не отобьется. Собравшись с силами, он все же подобрал сулицу и с трудом поднялся на одно колено. Власко понимал: времени у него мало. Кровь хлестала из бедра, и с ней его покидали силы. Еще немного – и…
Шерех снова подбирался – медленно, делая короткие ложные выпады то в одну, то в другую сторону. Власко, у которого от боли и слабости мутилось в голове, не успел угадать направление очередного броска. Разверстая пасть возникла справа, словно из воздуха. Власко успел ударить, но лезвие скользнуло по густой шерсти, даже не добравшись до кожи. «Конец», – подумал он, когда острые клыки впились в его плоть.
Однако Шерех не торопился. Рванув зубами бок врага, он снова отскочил, глядя, как Власко пытается подняться на колени, зажимая рану. В глазах у толмача меркло, вокруг плавали серые тени, в ушах стоял звон. Ничто не помешало бы волколаку добить его – но вместо этого Шерех поднял морду к небу и завыл. Тоскливый зов полетел над ночным лесом. И вот понеслись ответные кличи: один, другой, третий…
«Сейчас они придут. Плоть твоя достанется братьям, а дух да будет жертвой Медейне!»
Это было последнее, что услышал Власко, прежде чем упал наземь. Шерех обошел потерявшего сознание предателя и направился к Суви.
Девушка так и стояла в нескольких шагах от места битвы. Ноги не повиновались ей. Оборотень приближался, словно сама смерть.
– Не надо, – прошептала она одними губами. – Я ни в чем не виновата…
Волколак остановился. Девушка не поняла, откуда раздался голос – то ли заговорил страшный зверь, то ли речь зазвучала у нее в ушах. Суви уже слышала этот голос раньше и непременно узнала бы его, не будь она так напугана.
«Ты хорошо поешь, служанка. Спой мне песенку».
– Ч-что?
«Ту, которую ты пела изорянам. Во славу Матери. Я слушал из кустов. Мне понравилось, хочу послушать еще».
Надежда шевельнулась в сердце Суви. С тех пор как они с царевной очутились в этих проклятых лесах, она уже много раз попадала к людям, что были хуже зверей, и всякий раз чудом оставалась невредима. Даже находила защитников. Исварха в самом деле хранил ее. Она сумеет порадовать оборотня, и тот ее не тронет…
– Заря моя, заря вечерняя! Игра моя, игра веселая! – дрожащим голосом завела Суви.
Седой зверь сидел и слушал, склонив голову набок.
– Игра моя не доиграна, песня моя не допета…
Суви замолчала и поклонилась оборотню, стискивая перед собой дрожащие руки.
«Умница, – раздался довольный хриплый голос. – Красиво петь – радовать Богиню».
Суви перевела дух, и в этот миг Шерех прыгнул.
Глава 1. Огонь под ледником
Жители лесного края, называемого Ингри-маа – Прекрасная земля, – не слишком-то любят соседствующие с ними горы, прозванные Холодной Спиной. Казалось бы, всякий ингри должен с детства привыкнуть к виду плоскогорий, что вздымаются над лесами там, где восходит солнце. Однако спроси кого угодно, и тебе ответят – добрым людям на Холодной Спине делать нечего. Это родина страшных древних зверей и диких мохначей, которые с этими зверями в прямом родстве. Там все еще правят чуждые боги. И духи, которым тысячи лет назад следовало бы уйти из этого мира.
Издалека Холодная Спина выглядит как исполинский спящий медведь, летом покрытый короткой рыжей шерстью, зимой – косматый, призрачно-белый. Порой и не поймешь, то ли это облака громоздятся на востоке, то ли снежные вершины. Однако, когда путник приближается к предгорьям Холодной Спины, его все сильнее охватывает чувство какой-то странной робости. То самое, всем знакомое чувство, когда приходишь в святилище, приносишь жертвы и вдруг ощущаешь присутствие богов.
– Вот так и поймешь, почему все беды приходят с полуночи, – буркнул Мазайка, окидывая взглядом заснеженные громады.
Двое подростков стояли на берегу озерца, в которое из трещины в скале с шумом и плеском изливался водопад. Задрав головы, они смотрели на стену из камня и льда, уходящую в небеса.
Их окружали серые валуны – каждый с избу величиной, – лежащие там и сям среди рыжей травы. Выше вздымалась изрезанная трещинами, распаханная оползнями круча. Поломанные горные сосны из последних сил цеплялись корнями за скалы. Под обрывами громоздились завалы снега и огромные глыбы льда, грязно-коричневого на поверхности и ярко-голубого на сломе.
– Смотри, Кирья. – Мазайка указал туда, где из рассекающей стену трещины вырывался искристый шумный водопад. – Если это исток Вержи, тогда понятно, откуда весь этот лед ниже по течению…
– Вержа тут ни при чем, – мрачновато отозвалась Кирья. – Разве не видишь? Тут случился обвал. Смотри, целый склон съехал и запрудил реку. Вон какое озеро натекло.
– И впрямь, – задумчиво кивнул Мазайка, глядя, как воды реки пробивают себе путь среди синеватых глыб. – Надо же, сколько тут льда! Я думаю, если бы растаял весь лед, покрывающий Холодную Спину, как знать – может, и гор бы не осталось!
– Хвала богам, этого никогда не случится, – хмыкнула его подруга. – Иначе все земли ингри попросту смыло бы в Закатное море…
Несколько мгновений они вглядывались в дикое нагромождение серых и голубых обломков вперемешку с поломанным лесом у подножия гор.
– А помнишь, арьяльцы рассказывали? – заговорил Мазайка. – Как они шли по охотничьей тропе через земли мохначей, а земля у них под ногами тряслась и трескалась…
Кирья кивнула:
– Помню. Рыжая мохначка еще говорила, что это под землей ползали огромные черви-землегрызы…
Мазайку передернуло.
– Хвала богам, что наш змей – не один из них, – тихо сказал он, невольно оглянувшись. – Этот хотя бы холода боится…
Дети переглянулись, вспоминая ночь на Лосиных Рогах – одинокой скале, на вершине которой высился Дом Ветра. Как они жгли ночью костер в развалинах храма Вармы, уничтоженного неведомой чудовищной силой. А огромный змей, посланный за ними ведьмой Калмой, сторожил внизу. Тогда казалось, что друзей загнали в ловушку и никакого выхода нет.
Кирья могла бы рассказать и еще кое-что насчет той ночи, но оставила при себе. Пока Мазайка спал, ей явилась ее бывшая наставница, Высокая Локша. Предлагала отдать друга змею в жертву – а самой спастись…
«Если мы спасемся, так вместе, – ответила ей Кирья. – Лети прочь…»
Ответом ей был лишь ядовитый смех. Обе добродеи, старая и молодая, знали, что это пустые слова. Кирье не по силам изгнать змея из-за Кромки, а Мазайке не улететь по воздуху. Они заперты на скале – ни еды, ни воды, и помощи ждать не от кого…
Однако, видно, Варма не отвел взгляда от детей, нашедших приют в его доме. Заполночь, когда уже погас костер, повеял холодный ветер с востока. Небо начало затягивать тучами, и вскоре в воздухе закружились снежинки.
Снег валил все гуще, а потом по черной ночной Верже поплыли глыбы льда. Белые льдины становились все крупнее, они громоздились, наползая одна на другую, выпихивая друг друга не берег. Кирья следила за белым потоком, пока ее не сморил сон.
Утро было студеным, словно внезапно настала зима. Весь мир был припорошен тонким снежным покровом, Вержа забита льдом. Змей исчез бесследно.
– Боги нам помогли, Кирья! – радостно заявил тогда Мазайка. – Недаром я просил Господина Ветра и батюшку-Хирву…
Кирья хмыкнула. Она никого не просила о помощи.
– Пока весь этот лед не унесло дальше по реке, надо идти вдоль Вержи к Холодной Спине, – сказала она. – Туда зима приходит раньше, чем в Ингри-маа. Это единственная безопасная для нас обоих дорога. Там мы избавимся от змея и подумаем, куда идти дальше…
…И вот теперь они стояли, глядя на изуродованный оползнем склон, и думали.
– Где-то здесь должна начинаться охотничья тропа, – наконец сказал Мазайка. – Арьяльцы рассказывали, как входили в наши земли вдоль Вержи.
– И что нам с того?
– Как что? Мы пересечем Холодную Спину и окажемся в Бьярме. Ты же помнишь – оттуда родом и мой дед, и Калма, и ее отец, волшебник Замара! Найдем его, попросим спасти деда…
– Так он и согласится, – хмыкнула Кирья. – Это огромный путь, Мазайка! Даже арьяльцы смогли пройти его только с помощью мохначей! Да и как мы найдем волшебника в бескрайней Бьярме?
– Арьяльцы прошли – и мы пройдем, – упрямился Мазайка. – Охотники рассказывали, дорога совсем не тяжелая…
– Если едешь на мамонте – да!
Кирья решительно помотала головой:
– Нет, Мазайка, не можем мы сейчас идти через Холодную Спину! Мы не дойдем, заблудимся, замерзнем по пути… Понимаю, ты хочешь спасти деда – но мы не можем. Однако я знаю, кто может.
– Кто?
Кирья чуть покраснела.
– Локша не раз упоминала о нем, – буркнула она. – И проклятая Калма отзывалась о нем со страхом и почтением. Мой отец. Настоящий – не Толмай.
– Отец? – изумился Мазайка. – Какой еще отец?
– Помнишь, меня нашли в корзинке на болоте? Тот, кто меня туда положил, и был моим отцом. Так сказала Локша. И еще добавила, что он – могучий чародей. Дескать, он следит за мной, тайно направляет меня… Я вот думаю: а может, и к Локше я неспроста попала? Может, ей было велено приглядывать за мной?
– Отец – чародей, – озадаченно повторил Мазайка. – И где же его искать?
– Я знаю, как разведать.
Кирья прикоснулась к кожаному тулу на поясе, в котором скрывалась костяная дудочка, похищенная во владениях Калмы.
– Я призову дух древнего летучего зверя, – сказала она. – Помнишь, я подчинила его себе? Локша говорила, некогда этот зверь служил моему отцу. Так пусть дух отведет нас к нему! Если я нужна своему отцу – я попрошу его спасти твоего деда.
– Дудка Калмы… – проворчал Мазайка. – Ты уверена, что стоит на ней играть? Помнишь, как ты играла на глиняной «сойке» – и начался паводок? А тут – ведьмина костяная дудка. Из чьей кости ее сделали?
– Она меня слушается, – возразила Кирья.
Мазайка поднял взгляд на небо. Острая кромка ледяной стены чуть розовела, намекая, что день начал угасать, однако до заката было еще далеко.
– Думаешь, крылатый дух придет сейчас, при свете солнца? – спросил он с сомнением.
– Он должен приходить всегда, когда я его призову!
– А он знает об этом?
Вместо ответа Кирья поднесла к губам дудочку, глубоко вдохнула, закрыла глаза…
«Приди, защитник! Я ищу отца – укажи к нему путь!»
Ее дыхание превратилось в звук – долгую трель, такую звонкую и холодную, словно ее издали сами ледяные горы. Сознание мгновенно слилось с этим звуком; он раздавался одновременно повсюду, в небе и под землей. На миг девочка будто воочию увидела лабиринт пещер, пронизавших Холодную Спину насквозь, подобно причудливым ходам жуков-короедов. Некоторые были заполнены водой, от других веяло мертвенным холодом; одни были озарены волшебным синим свечением, другие затаились в кромешной тьме. И все они звучали, словно одна огромная дудка с тысячью отверстий или одно огромное существо с тысячью слаженных голосов. Кирья замерла, не смея дышать, отдаваясь ощущениям. Если бы она могла приказать сердцу не стучать, чтобы не спугнуть видение, она бы так и сделала.
Небо на миг закрыла быстрая тень.
Пальцы разжались, костяная дудка упала в траву. Уже не сомневаясь, Кирья вскинула руки, распахнула их, словно крылья, и взмыла в небо. Древний дух ринулся к ней, они встретились в воздухе, соединились – и вот уже единое крылатое существо кругами поднималось над заснеженными плоскогорьями, все выше и выше падая в закатное небо.
Мазайка смотрел на подругу во все глаза. Он видел лишь то, что Кирья, выдув из ведьминской дудки певучую трель, уронила ее, раскинула руки в стороны и застыла с закрытыми глазами, будто окаменев. Внук Вергиза понимал: Кирья духом сейчас где-то бесконечно далеко.
«Лишь бы только с ней не случилось ничего плохого!» – с тревогой думал он.
Да, Кирья умная и очень смелая девочка – но те, кто желает ей зла, старше и неизмеримо сильнее. Да и Локше Мазайка ничуть не доверял. Что еще за «отца» придумала добродея? Не обман ли это, чтобы вернуть Кирью в кереметь? Ни о каких «великих тайных колдунах» в краю ингри отродясь не слыхали…
«Пусть она вернется из своего полета невредимой! Пусть дух укажет ей верный путь!»
Тянулось время. Закат окрашивал алым острые зубцы, под ледяной стеной залегли мрачные сизые тени. Кирья все стояла, раскинув руки, – ни один человек не смог бы простоять так долго. Мазайка переминался поблизости. От напряженного ожидания парень уже и сам еле держался на ногах, а у Кирьи даже дыхание не участилось. Внезапно девочка вздохнула и упала в рыжую траву так, словно все ее кости вдруг стали мягкими. Мазайка тут же кинулся к ней, перевернул на спину, уложил поудобнее, накрыл своим кожухом. Вскоре ресницы Кирьи шевельнулись. Темно-синие глаза бездумно уставились в небо.
– Ты здесь, Кирья? – прошептал волчий пастушок, пытаясь поймать ее взгляд. – Где ты была? Что видела?
Взгляд Кирьи скользил по далеким облакам, словно она все еще пыталась разглядеть невидимое.
– Через горы пути нет, – наконец медленно проговорила она. – Я видела такие трещины, что туда вся наша деревня провалится… Видела обрывы в десять раз выше вот этого – а под ними плескались темные воды, и ледяные глыбы размером с дом Вармы плавали там, качаясь на волнах…
Кирья приподнялась на локтях и поглядела Мазайке в лицо.
– Думаю, никто и никогда больше не пойдет к нам из Арьялы через Холодную Спину.
Мазайка молча кивнул, стараясь мысленно смириться с тем, что путь в Бьярму заказан.
– Потом мы летели к югу, – продолжала Кирья. – Там я увидела, что Холодная Спина разделяется на два огромных отрога, подобных раздвоенному языку змеи. Над бесчисленными водопадами висят радуги… Потоки бегут повсюду, разливаются озерами, мертвые деревья торчат из воды…
– Должно быть, ты видела Мокрый лес, – пробормотал Мазайка. – Стало быть, он совсем подмок… А чудовища были?
– Я не видела.
– Наверно, зимой они спят. Прекрасно! Пожалуй, там можно пробраться на лодке. Хотя лучше немного подождать – вот-вот начнутся морозы, воды встанут…
– Нет! – оборвала его Кирья. – Нам там делать нечего. Слушай дальше. Я тоже подумала – уж не это ли путь, ведущий к моему настоящему отцу? Ведь именно оттуда принес меня в корзинке Толмай… Однако полет все длился. Мы пересекли холодные топи и мертвый лес и устремились к закатному отрогу Холодной Спины. Его рассекла огромная трещина, над которой поднималось облако горячего пара. Будь я в своем смертном теле, я бы и близко не подошла к этакому страшному месту – но дух вел именно туда. Мы сложили крылья и ринулись прямо в клубящийся туман…
– И что там было?
– Я не знаю, – помедлив, ответила Кирья. – Никогда прежде не видела подобного. Мы спускались все ниже, и все громче становился рев. Шум стоял невыносимый! Наконец мы оказались в пещере – такой большой, что даже стен не видать. Вместо пола в той пещере была вода. Она кипела, как уха в котле!
– Под Холодной Спиной кипит вода? – не веря ушам, повторил Мазайка.
– Да, кипит ключом!
По спине парня пробежали мурашки. Невесть почему, эта диковинная новость показалась ему жуткой, угрожающей.