Пиковая дама
Наряд же и вовсе меня, привыкшую к лаконичным тусклым костюмам, что носили наши мужчины, удивил. Розовый с золотом парчовый костюм. Туфли с красными каблуками – просто мужские лабутены. Воротник, украшенный несколькими слоями кружев. Не всякая рождественская елка так сверкает.
– Присядем?
Предложили мне, как только дверь за нашими родителями закрылась.
В голосе молодого человека слышалась насмешка.
Я напомнила себе, что я вовсе не затюканная Алинка из провинциальной глубинки, я – блистательная Эмма Дарк, богатая наследница, популярная личность, леди и прочее, прочее, прочее.
Выпрямила спину и царственно (по крайней мере в моём представлении) присела на краешек стула.
Боюсь, в действительности я выглядела так, будто аршин проглотила. Что такое аршин, представлю смутно, но зато выражение верное.
Я даже не сделала попытки выдавить из себя улыбку. Глядела на жениха строго и недовольно.
А c чего быть довольной? Замуж я за него не хочу. Он опоздал. Да ещё и разногласия какие-то надумал.
– Прежде всего позвольте сказать, что счастлив засвидетельствовать вам моё почтение, мисс Дарк.
Что на это ответить? Счастлива принять засвидетельствованное вами почтение, мистер Гордон?
– Вы, наверное, удивлены, что я решил это сделать тет-а-тет?
– Удивлена, – не стала отпираться я.
– Ну будем ходить вокруг да около. Разговор у нас с вами будет неприятным.
– Это я уже поняла.
– Видите ли, сударыня, я в курсе вашего поведения, не выдерживающего никакой критики.
Пришёл мой черёд хмуриться:
– О чём вы?
– О ваших многочисленных связях. Не отпирайтесь. Ваши любовники не делают из этого тайны. И я нахожу весьма грубой меру, что избрали ваши родственники, чтобы уйти от ответственности за ваше предосудительное поведение. Но примем как данность: вы потеряли память.
– Но я действительно её потеряла!
Он поднял руку в предостерегающем жесте.
А я с трудом подавила желание втянуть голову в плечи, убеждая себя в том, что лично ко мне его тон и замораживающие взгляды не имеют никакого отношения. Всё это заслужила Эмма.
– Опустим это, – продолжил Исидор. – У меня нет желания спорить. Для того, чтобы сократить время нашей беседы, сразу перейду к делу. Если вы не желаете, Эмма, чтобы я же сегодня разорвал помолвку ещё до её объявления, вам придётся забрать ваше заявление из Министерства, написанное на имя Рета Блэйда.
Я в немом изумлении не сводила с Исидора взгляда.
Довольно неожиданный поворот.
– Какое вам дело до этого человека? – выдавила я из себя, как только поняла, что смогу говорить.
– Так случилось, что я кое-чем ему обязан. Долг, как известен, платежом красен. К тому же я рад оказать талантливому малому услугу. Или, если не получится, отделаться от нелюбимой невесты под благовидным предлогом. Для вас новость, что не все в столь дивном восторге от вас, как вы привыкли думать, мисс Дарк?
– То есть вы хотите, чтобы я прямо сейчас занялась делами мистера Блэйда? Я правильно вас понимаю?
Утвердительный кивок:
– Именно так.
– А если я этого не сделаю, вы меня бросите?
– С превеликой радостью, – с улыбкой очаровательного садиста протянул мой наречённый.
Я выдержала пауза, в течении которой пыталась собраться с мыслями.
– Ваш отец в курсе ваших намерений?
– Не во всех нюансах, но в общих чертах, да.
– Просто блеск!
– Так каков будет ваш ответ, Эмма Дарк?
– Что вы хотите, чтобы я сделала ради чести называться вашей невестой?
– Вы должны обелить имя человека, которого оклеветали.
– И как, по-вашему, я могу сейчас это сделать?
– Вы подпишите бумагу. Я специально её приготовил. Позже передам их кому следует. Рета восстановят в Университете.
– Полагаете, история на этом завершится? А как же моя честь? Об этом вы подумали?
– Об этом думать нужно было вам. Раньше.
– Разве имена мужа и жены не связаны?
– Пока мы ещё не женаты – нет.
Обрывки мыслей так и вертелись в голове.
Вот лично мне эта помолвка была нужна как рыбе зонтик. Буду только рада избавиться от этого надутого индюка на красных каблуках, видимо, вообразившего, что припёр меня к стенке. Без него я могла бы спокойно развивать отношения с прекрасным кузеном. Без него я могла начать готовиться к отъезду в Институт, не забивая голову предсвадебной праздничной волокитой. Без него я могла бы приступить к поискам способа вернуться домой.
Но без него не получалось. Вот он, стоит. Парчой и глазами победно сверкает.
Интуиция, да и простой здравый смысл подсказывали, что леди Диана и мистер Адриан вовсе не порадуются скандалу, который неминуемо разразится вслед за моим отказом выполнить требования противного Исидора, выставленные в ультимативной форме.
– Что будет, если я скажу сейчас нет? – на всякий случай уточнила я.
– Я выйду отсюда и скажу, что не готов связать себя с калекой, утратившей магический дар вслед за своим целомудрием. – Исидор недобро улыбнулся. – Но пообещаю передумать, если медикусы подтвердят наличие у вас девственной плевы.
– Это уж слишком! Вы не посмеете! – возмутилась я, с тоской вспоминая о нашем милом добром времени, где у человека есть личное пространство.
И в это пространство никто без его разрешения войти не смеет.
– Испытайте меня? – продолжая всё так же паскудно улыбаться, молвил Исидор.
Вот чудесно. Вот просто чудесно! И что прикажите делать?
Я мысленно представила себе весы.
На одну чашу положила огромное облегчение от возможности никогда больше не увидеть этого сверкающего самоуверенного аристократа. На другую лёг позор разорванной помолвки, опороченное имя.
И ещё, что немаловажно, разбитая судьба человека, пострадавшего по моей вине.
Чёрт! Нет! При чём здесь я? Пострадавшего по вине Эммы! Или я схожу с ума, что начинаю ассоциировать себя с этой невозможной особой?
Родня тут поёт ей дифирамбы, а по мне, так она вовсе не большого ума, раз без разбору спала с парнями, когда тут такая строгая пьянка. Ну, в смысле – нравы.
Может быть женишок блефует?
Жаль, что-то не похоже. Он и в самом деле с превеликим наслаждением ткнём меня мосей в эту кучу дерьма.
Чаша с позором и покаянием за чужие грехе поползла вниз, перевешивая радость избавления.
– Могу я взглянуть на бумаги? – холодно вопросила я, протягивая руку.
Исидор с победной улыбкой достал их из внутреннего кармана камзола.
Тонкий папирус благоухал дорогим парфюмом. Щедро же павлин полился одеколоном, раз даже внутренние карманы им пропахли?
Развернув свиток, я пробежалась взглядом по ровным, изящно выписанным строчкам:
«Я, Эмма Дарк, от рода Дарков, восходящем к Первым Драконам и Первым Магам, полновластная госпожа земель Рэйдан, Россовьер, Диких лесов и Синих Озер, Маг II степени стихии Огня, повелительница Молний, способная взывать к мёртвым, хочу принести покаяния за ложные показания, данные мной 3 числа предыдущего месяца против Рета Блэйда, студента 3 курса Некромонтологии.
Согласно этим показаниям Рет Блэйд якобы покушался на мою честь, в результате чего между ним и моим кузеном, Винтером Дарком, произошёл поединок, запрещённый законом.
Со всей ответственность заявляю, что 3 числа предыдущего месяца по моему наущению на Рета Блэйда было совершено нападение, в которому участвовала я сама, мои родственники и наши друзья.
В результате наших агрессивных действий Рет Блэйд вынужден был обороняться и нанёс нам значительные повреждения.
Вероломного нападения, в котором я обвиняла его, он никогда не совершал. Все его действия были оборонительными.
В связи со всем вышеизложенным прошу снять наложенные на Рета Блэйда санкции, а также восстановить его на обучение в Институте.
Эмма Дарк».
Что ж? С виду вроде ничего страшного и провокационного. Никаких порочащих честное имя Дарков уточнений. К тому же мне импонировала мысль о том, что человек, несправедливо нами обиженный, будет обелён.
Совершенно того же результата Исидор мог бы от меня добиться, не прибегая к конфронтации.
«С тобой – да, – шепнул внутренний голос. – Но договаривается-то он с Эммой».
– Я должна это подписать?
Он кивнул.
– Просто подписать – и всё?
Окунув тонко отточенное перо в чернильницу, я оставила внизу бумаги широкий, незнакомый мне самой росчерк – подпись Эммы Дарк, которое тело, обладающее своей памятью, оставило почти без участия сознания Алины Орловой.
Скрутив папирус, протянула его Исидору:
– Возьмите.
Победно сверкнув глазами, он принял его у меня из рук.
– Вот и умница, – насмешливо улыбнулся он.
– Сегодня вы выиграли, – со всей надменностью, которую только смогла из себя выдавить, процедила я. – Но не заигрывайтесь. Не забывайте, Дарков не просто так называют опасными врагами.
– Не пугайте меня. Гордоны тоже не из легких противников. Идёмте к гостям, дорогая невестушка. Гости, должно быть, нас уже заждались.
Сверкнув улыбкой, жених распахнул предо мною дверь.
Проигнорировав протянутую мне руку, я вышла из комнаты.
ГЛАВА 7. Помолвка
Я уже говорила, что не люблю праздничную суету? Ну так это ещё с условием, что ничего подобного приёму, данному Дарками в честь помолвки Эммы, в жизни маленькой Алины Орловой никогда не случалось.
По такому поводу люди здесь собрались самые разные как по возрасту, так и по характеру. Общество разбилось по кружкам и интересам, каждый вокруг избранного им лидера. Мужчины блистали остроумие, подлинным или мнимым. Женщины – белизной плеч, глянцем волос и бриллиантами.
Рука об руку с Исидором мы проследовали к столу. За нами чинными парами вышагивали гости, следуя на званный обед.
Стол был заставлен закусками, фруктами, дичью, хрусталём и цветами. Всё вокруг источало великолепие.
Лакеи суетились. Стулья гремели. На хорах играла музыка.
После обеда все прогуливались по округе, наблюдая местные красоты, хотя (рискну предположить) большинству присутствующим они были известны с детства. Потом разошлись по комнатам в надежде заснуть на пару часов.
Бал должен был затянуться допоздна, следовало экономить силы.
На прислугу сиеста, естественно, не распространялось.
Бедные люди выбивались из сил, стремясь успеть всё и сразу. Их усилия никто не замечал, как будто то были не люди, а домашние эльфы. Вот если кому-то случалось сделать промашку, это замечалось всеми и сразу.
А мы ещё считаем каторжным труд в 21 веке? Наблюдая за простым людом в новом мире, я легко могла представить, какого приходилось моим прабабушкам и прадедушкам, которые вовсе не в графских хоромах родились.
Комнаты и холлы быстро пустели. Слуги закрывали ставни в спальнях, и вскоре в комнатах воцарился тёплый убаюкивающий полумрак. Какое-то время ещё можно было расслышать смех и шёпот, но вскоре голоса сменились звуком равномерного дыхания.
Где-то внизу прислуга носила мебель, судя по лёгкому постукиванию.
В спальне сестёр Дарк из-за опущенных жалюзи тоже царил полумрак. Весь дом был погружён в сладкую дремоту.
Матрас скрипнул под рыжей, когда она перевернулась с одного бока на другой.
На меня уставились два любопытных глаза. Впрочем, через любопытство проглядывала тревога:
– О чём вы говорили с Исидором? Что за разногласия тебе пришлось улаживать?
Моя интуиция бодренько заявила, что сейчас у меня с сестрой Эммы начнутся барьеры во взаимопонимании.
Вообще-то удивляться вопросу Эвелин не приходилось. Странно то, что до сих пор никто из её родителей не спросил об этом.
– Благородный жених потыкал меня носом в отсутствие утраченной твоей сестрой девственности, а дальше с постной миной заявил, что перестанет жениться. Да ещё вдобавок и грязью перед всем собравшимся светом обещал полить.
Эльза, до этого момента исправно сопевшая, изображая сон праведный, тоже повернулась к нам лицом:
– Но всё ведь обошлось? – взволнованно спросила она, кусая губы.
– Не знаю, обошлось ли. Но мне пришлось согласиться и выполнить его требования.
Брови Эвелин сошлись на переносице:
– Что ты сделала?
– Отреклась от показаний Эммы, сделанных против Рета Блэйда.
– Что?! – хором возопили обе сестрички, подскакивая на своих кроватках как в попу укушенные.
Так резво, что аж страшно стало.
Может быть я и впрямь фатально ошиблась?
– Что ты сделала? – для пущей важности ещё раз прошипела Эвелин.
С такой интонацией могла бы говорить змея, научить она это делать на человеческом языке.
– Я подписала документ, утверждающий, что нарочно оговорила своего однокурсника. И не стоит сверкать на меня глазами. Альтернативой была сорванная помолвка и скандал.
Сестры переглянулись.
– Эвелин, она же просто не понимает… – покачала головой Эльза.
– Чего ещё я не понимаю? – устало вздохнула я, поудобнее устраиваясь на подушках в предвкушении долгих объяснений.
– Блэйда восстановят в Институте, – удручённо сообщила рыжая.
– Ну, восстановят. И что? Пусть себе учится.
– Он не будет просто учиться дальше, Эмма! – тряхнула светлыми кудряшками Эльза, явно сетуя на моё нежелание понимать всю серьёзность ситуации. – Блэйд станет мстить. И я сильно сомневаюсь, что обойдётся обычными школьными пакостями. На этот раз мы задели его за живое. Он в долгу не останется.
Переведя взгляд с одного расстроенного лица на другое, я тоже пригорюнилась. Но всё равно сделала попытку смотреть на жизнь позитивнее.
– Может быть, всё не так уж и плохо? Возможно, Блэйд не рискнёт вновь оказаться на грани исключения? Тем более что второй раз его вряд ли вновь восстановят. Ну, а если уж на то пошло, его и в первый-то раз никто пока не восстанавливал. В любом случае поставьте себя на моё место. Что бы вы сами-то сделали?
– Гордон блефовал. Он не посмел бы бросить тебя, – сузила глаза Эвелин.
– Ты в этом уверена? – возразила ей Эльза.
Судя по паузе, особенной уверенности по этому поводу никто не испытывал.
– Не знаю, выполнил бы Гордон свою угрозу или нет, но что ты, Алина, будешь делать, столкнувшись нос к носу с Блэйдом? Он и настоящую-то Эмму мог положить на обе лопатки. А что с тобой сделает? Поверь, запущенный к тебе ночью зомби это так, даже не разминка.
– В любом случае о неприятностях следует думать по мере их поступления, – подытожила я нашу небольшую перепалку, отворачиваясь от сестёр.
Странный холод сковывал душу. Было ли то страхом или тоской я пока не разобрала. Но как в том анекдоте, я слышала про этого Рета Блэйда столько плохого, что мне стало ужасно интересно с ним познакомиться.
К моему удивлению, наша встреча состоялась в тот же вечер.
Бал начался в девять.
Весь дом был ярко освещён. Множество восковых свечей горело в канделябрах. Светились искусственным светом и магические сферы. Паркет отражал все эти созвездия, создавая впечатления простора ночного неба.
Вечерние туалеты дам были не просто открытые, а предельно-откровенные.
– Позвольте вашу руку, – холодно прозвучал голос нашего с Эммой жениха и пришлось «позволить».
Мы, как виновники торжества, открывали первый тур вальса.
Хотя последнюю неделю я вальсировала достаточно много, усиленно занимаясь с учителями танцев, всё равно волновалась. Получится ли не ударить в грязь лицом?
Я почувствовала ледяной столб в позвоночнике, когда затянутая в белую перчатку рука Исидора коснулась талии.
– Вы непривычно молчаливы, – нарушил он молчание. – С вами всё хорошо?
– Всё отлично, – заверила я его.
И снова замолчала.
Исидор вежливо усмехнулся.
Я с тоской ждала окончания вальса, чтобы упорхнуть от моего наречённого. Он был в высшей степени безупречен, но наводил на меня тоску.
Всё смотрел на меня. Словно ждал чего-то? Интересно, чего?
Пара за парой проносилась мимо. С улыбками, смехом, обрывками разговоров. Запах цветочных духов душной волной струился в воздухе.
– Вас утомляет моё общество? – ровным тоном произнёс Исидор.
– О, да, – не стала отрицать очевидного я.
– Вы так любезны.
– После той отвратительной сцены, что вы устроили днём в кабинете всерьёз рассчитываете на мою любезность?
– Вы видели вашего красавца-кузена? – словно не слышал меня, проговорила жених. – Он в боевой готовности. Успел умыкнуть какую-то хорошенькую девицу в сад.
– Зачем вы мне это говорите?
Он округлил глаза:
– Да просто так. Нужно же поддержать беседу? А, вот и наш друг, из-за которого утром у нас возникли разногласия. Пойдёмте, поприветствуем его.
Наконец-то я увидела загадочного мистера, о котором в последнюю неделю мне прожужжали все уши.
Я с любопытством разглядывала этого монстра, отца ужасов, породившего мой недавний ночной кошмар с зомби.
Ну, что сказать? Наверное, я извращенка, но он мне понравился.
На фоне сверкающих мужских нарядов а-ля 18 век его лаконичный костюм смотрелся стильно. Восточного колорита длинный кафтан, опоясанный чёрным кушаком. В разрезе видна такая же тёмная, но из более лёгкого материала, туника.
Рет Блэйд выделялся из толпы и, как мне кажется, в лучшую сторону.
Лицо его не поражало красотой как лицо кузена Винтера. В нём не было и аристократической спеси Исидора Гордона. Зато в неправильных, угловатых чертах отражались кипучая энергия и ум.
Сами черты лица не отличались правильностью. Резкие, даже заострённые. Птичий профиль – длинный острый нос, высокие скулы, большой тонкогубый рот, запавшие щёки. Бледная кожа.
Прямые, черные, как у индейца, волосы, забранные в хвост. На лбу они выступали острым вдовьим треугольником, обещая в более зрелые годы превратиться в залысины, ещё сильнее открыв широкий, узловатый, как у льва, лоб.
По-настоящему хороши были глаза. Бархатисто-карие, в длинных, густых, изгибающихся ресницах, они мечтательно следили за кружащимися в вальсе парами.
Но стоило молодому человеку заметить нас, как выражение его лица переменилось. Чёрные брови нахмурились. Между ними пролегла глубокая складка. В глазах вспыхнул насмешливый, зловещий огонь.
Исидор и этот Блэйд обменялись приветственными поклонами.
– Вот ты где?
Голос навязанного мне жениха звучал подчёркнуто радостно.
– Вижу, ты уже приобрёл дурную привычку наблюдать за людьми исподтишка?
Блэйд перевёл на меня немигающий, тяжёлый взгляд.
– Разве эта привычка отвратительная? Знавал я и похуже, – медленно произнёс он.
– Не сомневаюсь, – презрительно фыркнул жених. – Полагаю, тебе следует поблагодарить мою невесту, Рет? Эмма оказалась сегодня настолько любезна, чтобы согласилась подписать одно известное тебе, маленькое письмо.
– Благодарю, сударыня. Вот только боюсь, что не сумею отплатить любезностью за любезность.
– И не нужно, – вздёрнула я подбородок в той высокомерной манере, которую представляла себе у настоящей Эммы.
При звуках моего голоса Рета Блэйда аж передёрнуло. Под его презрительным взглядом у меня возникло чувство, будто я замерзаю.
Повисла пауза. И она грозила затянуться.
Я, откровенно говоря, не понимала, почему мы медлим, почему не уходим? Меня переполняло желание вызволить руку из руки Исидора Гордона и убраться отсюда как можно дальше.
Но это, как я понимаю, невежливо? Неприемлемое поведение в приличном обществе?
Наконец застывший столбом Исидор шевельнулся:
– Сейчас закончится музыка, и начнётся игра в шарады.
– А разве она ещё не началась? – усмехнулся наш собеседник, откланиваясь. – Ещё увидимся, господа.
Когда он отошёл, сразу стало легче дышать.
Всё когда-нибудь заканчивается, даже пышный бал, устроенный в честь нежеланной помолвки.
Гости разъехались далеко за полночь. И хорошо ещё, что разъехались. На какой-то ужасный момент показалось, что они останутся ночевать, а завтра с утра вся эта пытка танцами и этикетом повторится снова.
Эх! Не быть мне светской львицей. Не моё это. Скучно. Неинтересно. Утомительно.
Вялые от усталости горничные помогали освобождаться от пышных нарядов и сложной причёски, а у меня с такой силой слипались глаза, что я с трудом держала их открытыми.
Чего я меньше всего ожидала, так это позднего визита леди Дианы.
– Оставьте нас! – холодно бросила она служанкам.
Те поспешно удалились.
Когда мать Эммы со всего размаха отвесила мне оплеуху, я, не удержавшись, вскрикнула, хватаясь рукой за вспыхнувшую огнём щёку.
Не успела я прийти в себя, оглушённая наполовину неожиданностью, наполовину болью, как леди Диана, словно коршун в мышь, вцепилась мне в волосы.
– Ах ты шлюха!
Она не кричала. Она тихо рычала, как раненный зверь:
– Как ты посмела опозорить нашу семью? Как ты посмела вести себя, как распутная девка-простолюдинка? Как, я тебя спрашиваю?!
Я попыталась отнять её руки от моей головы, но леди Диана вцепилась мне в волосы мертвой хваткой, не оторвать.
– Молчи! Не смей ничего говорить! Думала, тебе всё сойдёт с рук?! Сойдёт с рук такое поведение?! А когда поняла, что придётся отвечать за последствия, выдумала дурацкую историю с перемещениями?!
Голову она надрала мне до такой степени, что казалось, что с меня сняли скальп.
Против воли из глаз потекли слёзы. И больно было. И обидно.
Гуляла-то Эмма, а кудри расчесали мне?
– Как ты посмела связаться с этим выродком Блэйдом?! Как посмела устроить это дешёвое представление?! Ты опозорила всю семью! Нашу честь! Нашу репутацию! Да ещё втянула в это дело сестёр! И даже кузена!
– Довольно! – прогремел над нами голос Адриана.
Меня, наконец, отпустили.
В носу щипало от слёз, кожа на голове горела, от обиды и вовсе хотелось рыдать в голос.
– Вы сошли с ума? – холодно бросил хозяин дома своей супруге. – Что вы себе позволяете?
– Ты знаешь, что натворила твоя дочь, Адриан?
– Эта девочка и так отвечает за последствия поведения нашей дочери. За которым, вам, сударыня, следовало лучше следить. Вы слишком потакали своему первенцу. Слишком много позволяли ей.
– Она…
– Мать ответственная за поведение дочерей. Может быть мне тоже устроить вам хорошую трёпку на ночь глядя за всё, с чем мы имеем дело по вине нашей старшей дочери?
Леди Диана сникла, отступая.
– А вам, дитя, прежде чем принимать предложения Исидора нужно было посоветоваться. Писать письмо с признаниями было большой ошибкой.
– Но Исидор Гордон грозился предать всё огласке…
– Это был не Исидор Гордон! – повысил голос отец Эммы.
Мы обе с удивлением воззрились на него.
– Не Исидор?.. Но кто?.. Но как?..
– Вы новичок в нашем мире. Здесь можно на время сменить личину. Если знать – как. Настоящий Исидор и его отец только что выбрались из лап каких-то тёмных личностей, о чём незамедлительно сообщили и были весьма удивлены, узнав, что помолвка состоялась в их отсутствие.
Мы обе с леди Дианой опустились на кровать, устало потирая виски.
– И что теперь?
– Я с детства знаю Гордонов. Никто из них не повёл бы себя с дамой подобным образом. Это исключительно порядочные люди. Если бы хоть одна из вас вовремя уведомила меня о происходящем… особенны вы, сударыня, – повернулся он к жене. – Но теперь Эмма станет известна, как взбалмошная особа, способная лжесвидетельствовать. И хотя это истинная правда, и моя настоящая дочь именно так и поступила, я бы предпочёл не обнародовать этот факт. Ну а теперь? – повернулся он ко мне. – Теперь придётся смириться и терпеть. Какое-то время, – добавил он.
А после паузы добавил.
– А также готовить вас к тому, что в Институте вам снова придётся столкнуться с этим молодым человеком.
ГЛАВА 8. Магический Институт
Как правильно написал однажды Маршак – время растяжимо. Оно действительно зависит от того, чем заполнишь часы и минуты. Иногда течёт, пустое и быстрое, и тебя качает на днях, словно на волнах. Событий так мало, что недели превращаются в неразличимых близнецов. Потом пытаешься вспомнить тот отрезок из прошлого и тонешь в бессмысленности существования.
А порой в час умещается столько, что остаётся только удивляться как можно так многое уместить в столь малом?
За три недели, что разделяли помолвку и мой отъезд в Магический Институт словно пролетел год, столько всего пришлось усвоить и столькому научиться.
На следующий день же день после бала мистер Адриан пожелал, чтобы я вновь села в седло. Вспомнив пережитый мною на Ромашке ужас, я упиралась с таким упрямством, что любому ослу дала бы фору.
Однако отец Эммы меня переупрямил.
– Ты сядешь на эту лошадь, – тихо цедил он. – Ты сможешь победить свой страх. Должна. Потому что если ты не справишься с таким маленьким препятствием, как же ты одолеешь всё остальное?