Любовное противостояние. Превратности судьбы. Книга 1
– Подожди. Таксист должен подняться, чтобы их забрать.
– Да? – глупо спросил Дмитрий, потому что после всех прощальных слов, не о чем было говорить, не о чем просить. Связывавшая их юношеская мечта обладать друг другом, сбылась. Осуществилась за счет страсти, а она долгой не бывает.
Звонок в дверь прекратил их пристальное разглядывание друг друга и молчаливый обмен мыслями. Дмитрий открыл дверь.
– Такси заказывали?
– Да, – встрепенулась с большой радостью Марина, тяготившаяся обществом мрачного Дмитрия. – Возьмите, пожалуйста, чемоданы.
Таксист, молча, прихватил их и ушел.
– Не надо меня провожать. Расстанемся здесь, так будет лучше.
Она привстала на цыпочки и поцеловала в губы. На пороге обернулась и помахала шаловливо пальчиками, неподвижно стоявшему Дмитрию.
– Прощай. Дверь сама захлопну, счастливо оставаться, Дима, – весело пропела она.
Но в ее глазах Дмитрий заметил слезы. « Расставания или радости отъезда?» – подумал он.
Дверь захлопнулась, Дмитрий вздрогнул от щелчка замка. Этот звук громко прозвучал в пустой квартире. « Пустая? Да здесь же есть я и мебель» – иронизировал он, – и сводящий с ума запах духов Марины. Вот, что осталось очень осязаемое и чувствительное после нее.
Дмитрий подошел к окну, посмотрел вниз. Как приговорённый к смерти не может надышаться, он не хотел расставаться с любимой женщиной. Марина вышла из подъезда и направилась к стоящему возле тротуара такси. Весенний ветер разметал её волосы. Небрежно откинув их, Марина оглянулась на окна дома и заметила Дмитрия. Он поднял руку, делая прощальный жест, Марина на секунду замерла и, ответив ему небрежным взмахом руки, села в такси.
Дмитрий мрачно смотрел вслед уходящей машине, увозившей его первую и последнюю любовь.
« Что она нашла в этом Топоркове? – метался вопрос в его мыслях, – что!?»
Он сжал виски ладонями и прислонился лбом к холодному стеклу. А потом он бросил взгляд на себя, как бы со стороны, и его это поразило.
«Боже, – усмехнулся он, – да я же похож на больного человека. А скорее, я уже болен. Так сходить с ума по женщине? Я отупел от чувств. Я похож на маразматика, у которого не все в порядке с головой».
Дмитрий громко расхохотался и воскликнул вслух зло и жестко:
– Я жил без нее и буду жить!
«Маленькая меркантильная дрянь, – проклинал в душе он Марину, – и что прекрасного я ней нашел? Нет, это все воспоминания юности, вот что меня в ней привлекло, – сделал он вывод, – будь проклята моя увлеченность ею». Он стал анализировать прошедшие дни. С его памятью легко было восстановить их. Он припомнил, что Марина так и не рассказала, чем она занимается. Она ничего у него не просила, не требовала подарков. Вела она себя, правда как отдыхающая женщина. Она не контролировала его опоздания, на работу не звонила, в квартире не старалась переставлять мебель, изображая из себя хозяйку. Так же не давала ни разу никаких советов и не пыталась ухаживать за ним. Короче, подвел итог своему анализу Дмитрий, она была очень независима, самостоятельна, мне не надоедала., меня не опекала.
– Я, наивный дурак, потому и купился. Недоступность ее привлекла. Страсть и ревность принял за любовь. А что такое любовь? Любви нет! Кругом одна ложь! Я, решающий судьбы других людей, не могу разобраться в своей. От того, что она не посягала на мою свободу, я и решил, что влюблен в эту женщину, не претендующую ни на что. Что это самая прекрасная женщина. Боже, какой я дурак! Какой дурак! – как сумасшедший бормотал он про себя.
Только после такого анализа и подведения итогов своей безрассудной недельной жизни, успокоилась его смятенная душа. Дмитрий вынул из кейса документы, требующего внимания, и, разложив их на столе, погрузился в них. Этим жестом он перечеркнул встречу с Мариной, как пройденный этап.
Но эти дни все же оставили свой след. Они добавили еще больше цинизма в отношениях с женщинами, проявляющими к нему интерес. Их щебетанье раздражало его, внимание вызывало на лице брезгливую усмешку. Сердце его покрылось большой ледяной коркой. Чем больше он отталкивал от себя женский пол, тем сильнее притягивал их к себе. Холодные голубые глаза, сдержанность в общении и циничная усмешка, иногда мелькавшая на лице, сводили с ума многих женщин. Желающих познать этого мужчину среди них не убывало.
«Летят бабочки», – усмехалась Ирина, когда прекрасно выглядевшие женщины, просились на прием к шефу, не желая говорить о причинах для встречи.
А Дмитрий, молча, проклинал свет, в который надо выходить, чтобы не терять связей «и отряхивать с себя липнущих женщин»,– заканчивал за него жалобу–монолог его брат Роберт.
Глава 2. Марина. Энск
– Он из Питера, – сказал Михаил.
– Что же он там не ищет себе капиталов для инвестиций, приехал к нам, в такую даль? – поинтересовался Алексей Топорков.
Марина, до этого отстранено слушавшая разговор мужа и его брата, навострила слух. Как всегда у них ни одна поездка на дальние расстояния не обходилась без обсуждения деловых вопросов на повышенных тонах. «Надоело. Послать бы обоих к черту», – мысленно простонала она.
Прошло уже полтора года, как она вернулась из Питера. Но в последнее время, все чаще и чаще вспоминала время, проведенное с Димой. Иногда, ее мысли были предательские по отношению к мужу. Воспоминания о горячих днях с Димой жгли тело и наливали истомой. Ее муж, честно признаться не давал и сотой доли того секса, что она получила в Питере. Иногда мелькало сожаление оттого, что она не осталась там с Димой. Но в то время, решение вернуться к мужу, она приняла лишь под давлением одного обстоятельства: ее муж был богаче. Теперь она думала, а настолько ли отличается этот достаток. И нужно ли оно такое большое, когда не всегда можешь получить удовольствия от всех этих денег. Вся эта суета с банком, вначале ее притягивавшая своею властью над людьми, набила оскомину. Она устала всем улыбаться и при этом все время считать. Вот бы сейчас удивился Дима, если бы узнал, что она проводит бухгалтерские проверки. Школьная математика была для нее темным лесом, а бухгалтерия – денежным, но через который она может пройти.
– Вложить в дело Тинькина деньги – это все равно, что выкинуть деньги на ветер. А проще, сложи их в кучу и сожги, – раздраженно крикнул Алексей.
Марина на заднем сиденье с правой стороны машины раздраженно сморщилась. Вновь братья в машине затеяли громкий спор, стараясь, перекричать друг друга. Ни капли этики, хоть и считаются элитой города. Ее муж, председатель правления банка, привык к тому, чтобы его мнение всегда было непререкаемым. Но его двоюродный брат Алексей по родственным чувствам не ставил Михаила высоко. Вот и теперь Алексей вновь спорит с Мишей. В банке он отвечал за охрану и руководил службой безопасности банка, прослеживающей благонадежность заемщиков.
– Слушай, брат, мне надоело, что ты все время лезешь вперед меня. Может, ты метишь на мое место? – заорал в ответ Михаил.
– Ну и дурак же, ты бываешь порой, – со злостью проговорил Алексей, – если ты собрался продать дело, то будешь никем. Одно дерьмо.
– Ну-ка, останови машину, – вскинулся Михаил, – выйдем, я тебе морду, набью. Ты меня достал со своим мнением умного дельца.
Марина, погруженная в свои мысли и задумчиво глядевшая в окно, по которому нет-нет били единичные капли дождя, напряглась. Заинтересованная, чтобы братья прекратили свой спор в самом зародыше, она стала переводить гневный взгляд с одного на другого, и, молча, ожидала, что они закроют свои поганые рты и успокоятся. Но спор, видимо, был только в самом разгаре, и на нее не обращали никакого внимания.
– Мальчики! – не выдержала Марина и воскликнула, – успокойтесь! Не хватало, чтобы вы в драных смокингах в гости приехали.
Они ехали на дачу к одному из акционеров банка. У того был юбилей, на котором должны были собраться сливки не только их города, но и из столицы.
– Тормози, – сквозь зубы процедил Михаил и схватил руку Алексея, лежавшую на руле.
– Во, придурок, завелся. Иди, ты, – взмахнул рукой тот. Глаза, следившие до этого за дорогой, загорелись злобой. Не обращая на то, что он за рулем, Алексей уставился на Михаила.
Любящий быструю езду, он, даже на время разговора, не снизил скорость. Тяжелый «Мерседес» плавно несся по дороге, несмотря, на кипевший спор. Грузовик, движущийся им навстречу по их полосе, Марина заметила почти перед капотом машины и вскрикнула. Алексей тоже, наконец-то, обратил свое внимание на дорогу, и резко вывернул руль влево, чтобы уйти от столкновения. Дорога мокрая, от начавшегося дождя, не позволяла делать такие резкие повороты. «Мерседес» не устоял и ушел под откос. Подпрыгнув на крупном гравии обочины, взлетел в воздух. Пролетев метра три, тяжело приземлился и снова взлетел. Перед мужем и его братом раскрылись подушки безопасности. У Марины на мгновение промелькнула мысль, как им повезло, когда ее кинуло на спинку сиденья мужа. Она цепляющаяся за ручку дверцы одной рукой, а другой крепко державшая свою сумочку почти расплющилась на нем и обезумела. Дверца машины со стороны Марины от сильного удара открылась, она вывалилась в пустоту. От страха Марина сорвалась в крик, продолжая цепляться за ручку дверцы машины. Ее стукнуло об корпус автомобиля всем телом. Только тогда Марина разжала пальцы на ручке дверцы автомобиля. Она полетела вниз на гравий и, ударившись об него головой, потеряла сознание. А «Мерседес» стал заваливаться на левый бок и уже продолжил свое движение в виде кульбитов. Пологая местность и мокрая трава не давали тяжелой машине возможность принять устойчивое положение ни на колесах, ни на крыше. Она летела, кувыркаясь, будто спичечный коробок. Наконец, приняла устойчивое положение на крыше, докатившись до опоры ЛЭП. Его железные переплетения от удара закачались, и несколько проводов сверху с огненным треском порвались и упали на автомобиль, из бензобака которого вытекал бензин. Мгновенно вспыхнуло пламя. Через пару минут весь «мерседес» был объят пламенем, и последовал мощный взрыв.
Если бы это был праздник, то, как пиротехнический прием, все это выглядело бы красиво. Эту аварию очевидцы потом долго пересказывали другим. Огонь, электрический треск, черный дым. Все это было ужасно и настолько грандиозно. Люди, кто в восхищении, кто в ужасе взирали на это молча до тех пор, пока нудный мелкий дождь сильно не заморосил с низко нависших затянувших все небо туч, и не разогнал их по машинам.
Марина вышла из комы только на пятый день. Удар был настолько силен, что гравий проломил ей череп. Операция была сделана в день аварии. Но врачи теперь уповали только на чудо.
Ее голова была обмотана бинтами, делая вид каким–то неземным космическим из-за впавших скул, остро торчавшего носа, разбитых опухших губ. Маша, ее младшая сестра, ставшая теперь вдовой, после смерти мужа Алексея Топоркова, целыми днями, молча, сидела возле нее. Ожидая улучшения или ухудшения. Такая безбожная мысль возникла у нее в первый день оттого, что сестра стала прекрасной бездушной леди, думающей только о себе.
В последнее время отношения между сестрами были настолько холодные и безразличные, что они даже не виделись месяцами, хотя жили в одном городе. Они постепенно отдалялись друг от друга из-за высокомерного поведения Марины, постоянного зудения, что Маша никто и останется такой навсегда, если не возьмется за ум. Сестра, любящая поучать, как правильно жить, так достала Машу, что она решила просто с ней не общаться до тех пор, пока та не перестанет разговаривать с ней в таком тоне. Ее снобистские замашки были попросту смешны, потому что они были детьми одних родителей. А папа, так вообще, был пьяницей.
Стон больной вывел из забытьи Машу. Датчик, следящий за ее пульсом, усиленно забегал. Воспаленные глаза сестры открылись.
– Марина, – Маша взяла ее за руку. – Как ты чувствуешь себя? – воскликнула она, глядя на бледное в царапинах лицо.
– Машенька, – прошептала еле слышно Марина и посмотрела на нее.
На глаза Маши навернулись слезы, она давно не помнила, когда в последний раз, так обращалась к ней сестра. Какой бы стервой Марина не была – она ее родная сестра. И Маше очень сильно захотелось, чтобы Марина стала снова прекрасной леди, пусть бездушной, но живой мамой Эрика. А то, что она очнулась и ее узнала, давало надежду, что опасения врачей не подтвердились, и сестра выкарабкается.
– Диме, – прошептала Марина, датчики забесновались, показывая волнение больной. – Отдай письмо.
Ее глаза тут же закрылись после этих слов. Датчики постепенно перестали носиться по экрану и прекратили свою активную деятельность, вытянувшись в прямые линии с противным звуком.
– Марина! – Маша вскочила на ноги. – Марина!
Забежала медсестра и, увидев показания на мониторе, вскрикнула. Нажала на дежурный звонок. Врач, прибежавший, закричал, чтобы посторонние убрались вон.
Маша вышла в коридор и прислонилась к стене напротив двери. Она вымоталась за эти дни настолько, что теперь на нее после смерти сестры накатило апатичное облегчение. Похороны мужа своего и мужа Марины, ночные и дневные бдения возле ее кровати, подорвали жизнерадостность Маши. Она, в течение последних дней, спала урывками, удивляясь еще, как у нее не пропало молоко. Бедный Эрик, в последние дни только ночью и мог питаться грудным молоком. А может, Марину вернут к жизни? В ее сестре жизнь все время била ключом, и невозможно представить, что этого не будет. И пусть она была безразлична к своему ребенку, но все же его мать.
– Топоркова, – услышала она усталый голос хирурга, оперировавшего ее сестру и следившую за лечением. – Мы констатировали ее смерть. Организм Марины Сергеевны не справился с повреждением мозга, видимо, произошло кровоизлияние. Вскрытие покажет точно. Она приходила в себя?
– Буквально на минуту, – горько проговорила Маша.
– Что-нибудь сказала?
– Попросила передать какое-то письмо Диме, – задумчиво ответила она. – Какое-то письмо и какой-то Дима. Не знаю я такого человека, чтобы крутился возле нее. Странно.
– Знаете, это, наверняка, что-то важное. Потому что весь ее организм работал считанные секунды на передачу этой информации, – озабоченно проговорил доктор, наморщив лоб.
– Да уж, – пробормотала Маша. Но сейчас в ее голове была такая каша, мозги ничего не соображали, плавясь от усталости.
– Идите домой, – посоветовал ей врач, глядя на ее осунувшееся лицо и запавшие глаза. Он знал, что за неделя выпала на ее долю. Два гроба позавчера опустили при ней в могилы, через два дня вновь придется идти на кладбище, чтобы хоронить сестру. – Банк все сделает.
Маша безучастно кивнула головой и поплелась вон из больницы.
Глава 3. Дмитрий. Санкт-Петербург
Жизнь Дмитрия вновь потекла по тому же руслу, что и до приезда Марины. Через год, после ее отъезда, он будто бы забыл о своем мимолетном романе и не вздрагивал, услышав где-нибудь имя Марина.
1997 год в семье Александровых ознаменовался радостным событием. Младший брат Дмитрия Роберт закончил университет. Рабочее место его уже ожидало у брата. Вера Дмитриевна, их мама, спустя столько лет, смирилась со смертью мужа и смотрела на жизнь спокойнее. Она осталась жить все там же в Энске, предпочитая его неторопливую жизнь, бурному и «неадекватно реагирующему» Питеру. Братья отличались не только внешностью, но и характерами. По сравнению с Дмитрием у Роберта не было железной хватки брата. Он шел по его стопам, и ему не приходилось вгрызаться зубами в эту жизнь. Роберт с улыбкой закончил учебу. Дальнейшая жизнь у него тоже почему-то вызывала смех. И он зазвучал с его появлением в конторе, в коридорах и кабинетах. Характеру Роберта была присуща непосредственность и веселье, поэтому никакие доводы брата, что на жизнь надо смотреть серьезнее, не могли изменить Роберта в своем мнении, что с каждым днем живем все лучше и веселее. «Потому, – заявлял он своему старшему брату, которому определенно было не до улыбок, – надо смотреть на мир, смеясь, с прищуренными, как у китайца глазами. Чудовищную серьезность в неразрешимых быстро делах надо разбавлять моим непредсказуемым весельем, не то вы закиснете, – было неоспоримое мнение Роберта». И никто не жаловался на его выходки, потому что они были своевременны и разряжали накалившуюся частыми дискуссиями атмосферу офиса. Попытка Дмитрия, заставить брата не входить в его кабинет бесцеремонно без стука, потерпела фиаско, сколько он не делал ему замечаний. Роберт не хотел уведомлять о своем приходе «поскребыванием двери».
– К тебе я, как к себе домой, захожу, – отшучивался он, на постоянные высказывания брата, об отсутствии у него элементарных правил этикета.
Дмитрий, после двух недель бесцеремонного хлопанья дверью, просто плюнул на это и перестал реагировать, он даже не поднимал голову от стола, когда в дверь вламывались без предупреждения.
«Кроме тебя, братишка, никому не придет в голову, без стука ко мне войти», – сказал он Роберту, сделавшему по этому поводу замечание: «К чему все эти церемонии, если, на вошедшего, ты не обращаешь внимание».
– Стучи, тогда обращу, – емко добавил Дмитрий и уткнулся вновь в бумаги.
Утром 2 сентября в кабинете Дмитрия раздался звук, открывшейся двери.
Это вновь влетел без стука Роберт, к обычному хлопанью двери, на этот раз присоединился громкий шелест газет.
– Чего тебе? – буркнул Дмитрий, не отрывая голову от стола, и рассматривая лежащие перед ним документы.
– Ты не читал вот это, – ткнул ему под нос газету брат.
– Ты, бездельник, – прорычал Дмитрий, злясь, что его отрывают от работы, и смахнул газету на пол, – чтобы получить сведения, мне не надо собирать сплетни по газетам. Я сам могу заняться изданием желтой газетенки, – он хлопнул рукой по бумагам, – все новости бомонда на моем столе.
– Ты не читал, а уже ругаешься, – возмущенно протянул Роберт.
Он поднял газету с пола и ткнул пальцем в одну заметку:
– На, вот, полюбуйся.
Дмитрий, чтобы отвязаться от брата поскорее, стал читать громко вслух:
– Продажа «Ретро» банка Александру Семгину, владельцу Санкт-Петербургского банка Фьорд, в ближайшее время не состоится, и ранее намеченное слияние банков откладывается на неопределенное время или до вступления в наследство наследников Михаила Топоркова, владельца генерального пакета акций банка.
30 августа вблизи города Энска произошло дорожно-транспортное происшествие. Автомобиль "Мерседес" уходя от столкновения с грузовиком на полном ходу ушел с дорожного полотна. Прибывшая на место дорожно-патрульная служба зафиксировала горящий автомобиль председателя правления банка "Ретро" Михаила Топоркова. Владелец автомобиля погиб на месте происшествия. Вместе с ним погиб руководитель Службы безопасности банка Алексей Топорков. Марина Сергеевна Топоркова, жена банкира, скончалась от черепно-мозговой травмы на 5 день после ДТП, выйдя на несколько минут из комы. По предварительным данным превышение скоростного режима со стороны автомобиля "Мерседес" явилось причиной ДТП, – конец заметки он уже прочел про себя. Дальше Дмитрий читать не смог, глаза снова и снова бессмысленно пробегали по тексту, но четко он видел только слова «Марина Сергеевна Топоркова».
– Представляешь, про наших пишут в такой газете! Видно они важные люди были и дело большого стоило. Ты ведь знал их? – спросил Роберт у брата, не дождавшись от него восклицаний, – вы же, кажется, вместе учились?
Дмитрий, оторвавшийся от чтения бумаг, бессмысленным взглядом, и с недоверием смотрел на брата.
– Не может быть, – тихо сказал он.
– Что, думаешь, газета врет? Прочти еще обстоятельнее.
Взгляд Дмитрия вновь уткнулся в газету. Но опровержения он не прочитал, те же сухие строки о гибели трех человек. Для многих они ничего не значили, и эта заметка не могла им принести боль. На его лице отразилась сожаление, но он тут же постарался взять себя в руки, как бы натягивая маску прожженного адвоката.
– Роберт, скажи Ирине, чтобы ко мне никого не впускала. В ближайшее время я буду очень занят. Возникшие вопросы к Петру и к тебе, – твердо и жестко сказал он.
– Но… – попробовал возразить Роберт, зная свою неопытность, и что он может не справиться.
– Иди, я кому сказал. Время шуток прошло, – глухо произнес Дмитрий, вновь и вновь пробегая глазами по строчкам газеты.
Роберт недоуменно пожал плечами и вышел из кабинета. Дмитрий, как только закрылась за братом дверь, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Воспоминания, как впорхнула в этот кабинет Марина, заставили его застонать, как от боли.
– Она очень любила жизнь, – пробормотал он про себя.
Во время своего приезда в Питер, она выплескивала могучую энергию движения. Театр, ресторан, танцы, домой возвращались за полночь. Но в постели она была неутомима. И вот теперь она без всякого движения лежит в гробу на кладбище.
Дмитрий, заглянул в маленький бар, который держал для клиентов, вытащил бутылку виски. Налил в бокал.
– Царство тебе небесное, Марина, – сказал он и залпом выпил неприятно пахнущую жидкость.
Подошел к окну и посмотрел вниз. На улице бурлила жизнь. Люди спешили, торопились, толкали друг друга и, не оглядываясь, проходили мимо.
«Вот так же и Марина суетилась, я вот тоже суечусь. Тружусь сутками напролет. Для чего? Кого? Чего ищу? Чего добиваюсь?!» – вырвался у него крик изнутри. – Кому и что я хочу доказать?»
Дмитрий вновь налил себе виски, взболтал его в бокале, разглядывая темно-желтую жидкость. Он понял, что смерть Марины создала в его душе трещину. Но почему он и сам не мог понять. Ее мужа и его брата он почему–то не жалел. А смерть Марины вызывала в нем горькое сожаление, чувство какой–то потери. Может от любви? – размышлял он. И тут же себе отвечал, что, ведь он не любил ее, потому что за последние месяцы не разу не вспомнил о ней. Но почему такая боль в сердце? Из-за потери друга детства и юности? Может, это намек, что мы не вечны, ничто недолговечно. И ты уязвим перед неизбежными поворотами жизни.
Залпом выпив виски, заглянул в бокал, недоумевая, как это в него сегодня, да еще с утра, лезет спиртное. Он не любил крепкие напитки. Но сегодня хотелось забыться, чтобы не думать о смерти Марины. Известие тяжелым грузом легло на его сердце. Почему мне так больно? – вновь и вновь он спрашивал себя. Она ведь мне никто. Я ее до последней встречи не видел 10 лет и ничего жил, и не тужил. А теперь… Он начал опять размышлять о тщетности, суете в жизни. Вот и Марина жила себе да жила, а после себя никого не оставила. Никакого наследия. Для кого старалась? Только для себя. Кто ее будет вспоминать? Да никто. Детей нет. Имущество захапают наследники. Помянут ли добрым словом? Это очень сомнительно.
Упав в кресло, он заметил, что спиртное ни капли не облегчило боль. Почему-то смерть Марины стала чувствоваться еще острее. Он задумался о смысле своей жизни, потом вспомнил себя в юношеские годы, жадно стремившегося, сколько не утвердиться в этой жизни, а чтобы иметь то, что у него сейчас есть.
– Суета сует, – мрачно изрек он и тупо уставился в деловые бумаги.
Глаза его пробегали по листу бумаги, но при этом даже одного слова он не мог прочитать. Выхватывая разрозненные буквы из текста, у него почему-то складывалось слово «смерть». Мы все ходим по одной грани жизни, за которой смерть, – мрачно пофилософствовал Дмитрий. – К черту черные размышления. Живым требуется мое внимание.
Но никакие жесткие требования к себе, что надо работать, не могли расшевелить его мозг, и начать выстраивать защиту клиента. С горем пополам проведя день на работе, Дмитрий с облегчением заметил, что время уже шесть. И, несмотря на удивленный вид секретарши: «Куда в такую рань понесся шеф», ушел так быстро с работы, как будто за ним погналось стадо мустангов. Усевшись в автомобиль, он долго бессмысленно ездил по улицам города. Шум городских улиц, кажется, немного развеял его мрачное настроение, и только после этого он направился домой, где когда-то его после работы встречала несколько дней Марина.
Ночью, ворочаясь в постели, он пытался вспомнить дни, проведенные с ней. Неизбежно в мыслях, и перед глазами встали ночи, проведенные с ней в этой кровати. Ее фигура, волосы. Вот только черты лица не мог отчетливо вспомнить. Как не копался в своей памяти, перед глазами не всплывало ее лицо. Лишь зеленые глаза, которые он хорошо запомнил с детства. Глаза кошки. Но ведь эти твари божьи имеют девять жизней, – вдруг проскользнуло у него в мыслях. Неужели Марина их все изжила?
– А может это и к лучшему, что я не помню? Воспоминание о загубленной красоте не будет бесконечно мучить, – сказал он сам себе и тут же, закрыв глаза, спокойно задышал и уснул.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.