Приключения охотника и его четвероногого друга по кличке МАРСИК

–Ужас! -Матвеевна широко раскрыла глаза, мысленно пытаясь охватить взором картину, обрисованную Глашей. – Зачем он им нужен ? – теребя свободной рукой мужа за полу куртки, спросила Матвеевна.

–Я бы тоже хотел это знать, – злобно сверкнул глазами Матвей. Его догадка подтвердилась, но нисколько не обрадовала. Может быть Марсика уже в живых нет, и сейчас потрясать разговорами воздух не было смысла. Надо попытаться хотя бы что-то разузнать. Это пролило бы хоть толику света. Душа Матвея закипала злобой, но он не подавал вида, чтобы успокоить жену, не торопливо сказал, – наверное, решили продать какому-нибудь охотнику, – подумав немного, всё так же сдержанно добавил, – отыщется. Куда ему деться, – Матвей пальцами дотронулся до кулачка жены, продолжавшего прикрывать дрожащие губы, – готовь ужин, а я пойду к пивбару, поспрашиваю бичей. Может, что узнаю.

Темнело. От вечерних сумерек сплошной туман над посёлком становился всё гуще, ещё плотнее. Лампы уличного освещения, не выключавшиеся зимой даже на день, замерли в не естественной красноте, как новогодние шары на ёлке: ни лучей от них, ни блеска. Целые гирлянды таких шаров зависли в центре посёлка у гастронома, универмага, Дома культуры.

Матвей шагал широко, размашисто, не шёл, а летел. Хотелось быстрее узнать о судьбе Марсика. Мысль, что собаки нет уже в живых, Матвей гнал прочь от себя. Отвлекался тем, что составлял план действий. Он знал закоренелого бичару по кличке Свеча. Бич, действительно, всей фигурой походил на восковую свечу. Природа посмеялась над ним: имея рост более двух метров, Свеча бедствовал с одеждой. Приходилось подпарывать рукава и штанины, но и это не спасало. Нужно было всё надшивать, а это занятие не для бича. До глубоких холодов цаплей ходил среди свой братвы в коротких штанишках, с неприкрытыми по локоть руками. С первыми морозами облачался в валенки и рукавицы.

Свечу долго искать не пришлось. Он стоял в пивбаре за последним столиком, допивал, оставленную кем-то, бутылку пива. Свеча был один. Подельников, о которых рассказывала Глаша, рядом не было.

В предварительных планах Матвей хотел заплатить некую сумму Свече, чтобы узнать хоть какую-нибудь информацию о Марсике. Но бич пил пиво и это внесло в планы определённые коррективы. Когда бич голодный, когда его душа бегает по закускам на витрине, тогда он не задумываясь, соблазнится на подачку. Сейчас Свеча был сыт и нос в табаке. К таким с подачкой лучше не подходи. На сытый желудок у бичей на какое-то время просыпалось чувство человеческого достоинства. Они могли обидеться, когда с ними непочтительным образом обращались, мол, мы не из таковских, знаем себе цену. Но все они: и сытые, и голодные– страшные трусы, не умеющие постоять за себя. Таково положение бича: он, как и таракан, ценности большой не представляет. Его можно, как считают некоторые, прихлопнуть, словно комара. Ну и что! Их столько развелось на Колыме. Одним больше, одним меньше. Бичей в милиции за людей не считают и в судах за них постоять некому. Отсюда покорность и трусость в их душах.

Матвей и это учёл в своих планах. Дело не в деньгах, которые он намеревался заплатить Свече. За Марсика Матвей готов отдать любую сумму. Лишь бы это пошло на пользу делу, в чём он, увидев захмелевшего бича, как раз усомнился.

Матвей подошёл к Свече и неожиданно мёртвой хваткой взял его за руку чуть выше локтя. Бич присел от боли. Его дряблую, слабую ручонку сдавило прессом.

–Оставлю в живых и бить буду не очень долго, если скажешь, что с собакой, которую взяли сегодня в сарае, – низким басом внятно и с расстановкой сказал Матвей. Его пальцы железными клещами давили костлявую руку бича, причиняя долговязому нестерпимую боль. -Ну-у-у!

Свеча присел на корточки. Ему казалось, кости руки вот-вот превратятся в труху. Боль шла не от мышц, а из самой сердцевины кости, и такая нестерпимая, словно туда финку воткнули. Бич ни на минуту не сомневался, что пришёл конец. И глаза Матвея, и блуждающие по его скулам желваки другого бичу не сулили. Бич не вскрикнул, а взвизгнул резаным поросёнком. Матвей тут же отпустил его руку, поняв, что атака удалась на славу. И, действительно, после такой мёртвой хватки покойник заговорит и расскажет, что было и чего не было.

– Шеф, всё расскажу только не убивай! -долговязый согнулся в три погибели и верещал совершенно детским голосом. -Ей-богу расскажу…

Матвею было жаль существо в облике человека, корчившегося от боли. Но ещё больше в эту минуту он переживал за Марсика. Что с ним?

Тем временем, когда Матвей “пытал” Свечу, Марсик сидел на цепи в одном из коллекторов теплотрассы. Правда, прежде чем смириться со своей участью, он наделал шороха живодёрам. Поняв, что защиты ждать не от куда, решил сам постоять за себя. Когда бичи спускались по лестнице в люк тёмного и неопрятного колодца, изловчившись, Марсик цапнул за руку коренастого бича. Тот взвыл от боли и выпустил пса. К сожалению, это произошло на дне колодца, а не на улице, где Марсик непременно удрал бы. В бетонном полу торчали куски арматуры. На один такой конец проволоки цепь оделась звеном и ни с места. Бичи воспользовались этим, загнули конец арматурины, правда, не без потерь: Марсик успел цапнуть за локоть второго бича. Во злобе долго хрипел и рычал, рвал ошейник, но поделать ничего не мог. Лёг вдоль стены, глядя в тёмный угол на своих обидчиков, сопровождая каждое их движение злобным рыком.

Кардан и Гнида (так звали бичей) при тусклом свете огарка свечи перевязывали друг другу раны. Даже при открытом люке в коллекторе было душно и несло прогорклым запахом. Рядом с Марсиком стоял деревянный ящик. В него бичи складывали содранные и присоленные шкуры собак. Потом за мизерную цену сдавали их в пушфакторию. Соседство с ящиком раздражало Марсика. Ещё бы! Словно присутствовал на своих похоронах. Пёс нутром чувствовал, – там лежат остатки его сородичей. Огненным взглядом пёс сверлил своих врагов. Каждое движение бичей вызывало оскал пасти. С языка капала слюна, полная собачьей ненависти. Была бы его воля, разорвал бы их в клочья, не задумываясь.