Отечественный опыт государственных и военных органов в создании противоракетной обороны: история и политика

© Матвеев Олег Викторович, 2015

Введение

Военно-политическая обстановка в мире характеризуется сохранением общей тенденции к нагнетанию международной напряжённости, значительным снижением непосредственной угрозы глобального военного столкновения с использованием высокоточного оружия. Однако гарантий необратимости этого процесса нет, и данная тенденция может оказаться неустойчивой вследствие наличия ряда противоречий. Оценка перспективы развития военно-политической обстановки на ближайшие десятилетия, свидетельствует о том, что в мире пока не сложатся гарантии необратимости позитивных перемен, не будут созданы общемировые и региональные механизмы обеспечения безопасности, нельзя полностью исключить возможность развязывания военных конфликтов и войн. Военная сила остаётся одним из инструментов обеспечения государственных интересов, защиты суверенитета и территориальной целостности Российской Федерации, выполнение обязательств по поддержанию международного мира и безопасности.

Восемь лет назад во время выступления в Мюнхене президента В.В. Путина прозвучало предупреждение о системных проблемах в организации европейской безопасности. Но тогда в Европе подобные выводы посчитали преувеличенными. В итоге «стратегическое партнерство России и Европейского союза не выдержало испытания на прочность». Однако, уже в 2014 году ЕС предпочел конфронтационный путь.

В ходе Мюнхенской конференции 2015 года, посвященной проблеме архитектуры безопасности в Европе, глава российского внешнеполитического ведомства С. Лавров отмечал, что вместо снижения ракетных угроз, благодаря американской одержимости, в Евро-Атлантике возник сильный раздражитель – американская глобальная ПРО, избавляться от которого предстоит очень долго[1].

Необходим постоянный поиск новых путей обеспечения военной безопасности России, сохранения сложившегося военно-стратегического равновесия на постоянно снижающемся, но достаточном для сдерживания агрессии минимальном уровне. Существенное значение приобретает понятие стратегической стабильности, то есть такого состояния военно-политических отношений между государствами и коалициями государств в условиях существующего и поддерживаемого между ними военного равновесия, при котором у каждой из сторон отсутствуют как политические стремления, так и возможности его нарушения на рассматриваемом интервале времени.

Основа стратегической стабильности – военное равновесие, то есть такое состояние военной мощи государства или коалиций государств, при котором ни одна из сторон не может добиться своих военно-политических целей путем агрессии. В настоящее время повышается роль и других факторов, обеспечивающих стабильность межгосударственных отношений в многополюсном мире.

Военное равновесие определяется качественными составами стратегических наступательных и оборонительных систем сторон (стратегических наступательных сил и стратегических оборонительных сил), их боевыми возможностями и сценариями боевых действий в мировой ядерной войне. Определение показателей и критериев военного равновесия относится к наиболее сложным и трудно формализуемым этапам исследования стабильности.

Важную роль в поддержании стратегической стабильности играет, с одной стороны, стратегические наступательные вооружения и высокоточное оружие, а, с другой – стратегические оборонительные вооружения. Особое место – занимают ядерное оружие и средства его доставки, а также противоракетная оборона.

Несмотря на действие международных договорённостей о нераспространении ядерного оружия и непередаче ракетных технологий не удаётся эффективно сдерживать продвижение ядерного и ракетного оружия в «третьи» страны, с 2000 года ракетное оружие имеют порядка 24 стран (Прил.1).

Быстрому прохождению «третьих» стран по такому опасному пути способствовала международная торговля ракетным оружием.

Только Советский Союз поставил дружественным и развивающимся странам некоторое количество ракет оперативного назначения «Скад». Эти ракеты непосредственно применялись для обстрела городов в боевых действиях между Ираком и Ираном использовались правительственными войсками в Афганистане против моджахедов, Ирак направлял эти ракеты на израильские города и другие объекты во время военных действий в Персидском заливе. Ракеты данного типа послужили конструкторской основой для модернизированных вариантов ракетного оружия с существенно большей дальностью полёта.

Далее всех продвинулись в собственном ракетостроении: Израиль (создана ракета «Иерихон» на 1 500 км в двухступенчатом варианте и на 4 800 км – в трёхступенчатом;

может использоваться в качестве ракеты-носителя); Индия («Агни» – на 2 400 км); Ливия («Фитих» – на 500 км, 800 км у ракет, закупленных в Бразилии); Пакистан («Хавт» – на 300 км, в перспективе – 600 км), Северная Корея (типа «Скад» – на 350 км); Тайвань («Трин Би» – на 100 км). Ведут собственную разработку ракет Аргентина (до 1 000 км), Бразилия (до 1 200 км). Ракеты оперативно-тактического назначения имеют Иран (до 320 км), Египет (до 80 км), ЮАР.

В отношении ракетной опасности следует учитывать ряд важных тенденций.

Ведущими мировыми державами признано, что преднамеренное развязывание в современных условиях широкомасштабного ракетно-ядерного конфликта между ними исключено. Осуществлены надёжные мероприятия по недопущению несанкционированного или случайного применения ракетно-ядерного оружия. Обеспечена безопасность его повседневной эксплуатации (исключение в любых условиях ядерного взрыва), приняты чрезвычайные меры по охране стартовых позиций и устранению диверсионных проникновений, вскрытий боевых и технологических систем, введена кодированная защита от несанкционированных пусков.

В соответствии с двухсторонними соглашениями по уменьшению опасности возникновения ядерной войны организованы и постоянно функционируют линии прямой («горячей») связи между Россией и США, Россией и Францией, Россией и Великобританией для немедленного выяснения высшим руководством стран:

– о несанкционированном или случайном запуске ракеты, либо об ином инциденте, связанном с возможным взрывом ядерного оружия, который мог бы создать опасность возникновения ядерной войны;

– об обнаружении неопознанных объектов системой предупреждения о ракетном нападении, о недопустимых помехах этим системам или соответствующим средствам связи.

Странами по линии МИД даются заблаговременные уведомления о пусках ракет за пределы национальной территории.

Введённые ведущими мировыми державами меры обеспечения безопасности пока действовали эффективно. За время эксплуатации ракетно-ядерного оружия США, России, Франции, Великобритании и Китая при наличии аварий и катастроф не произошло сколь-нибудь серьёзных инцидентов, которые создали бы реальные предпосылки к возникновению ядерной опасности, а тем более давали бы повод к развязыванию ядерной войны. Имеются и пока ещё нереализованные возможности дальнейшего усиления гарантий безопасности: внедрение систем командной или автоматической ликвидации случайно или несанкционированно запущенных ракет, а при соответствующей взаимной межгосударственной договорённости – значительное понижение степени боеготовности стратегического оружия, в том числе и радикальное – путём отстыковки головных частей и их складском хранении.

В отношении «третьих» стран, признавая реально существующую ракетную опасность с их стороны, особенно при имеющихся у некоторых из них возможностях оснащения собственных ракет атомным и иными видами оружия массового поражения, всё же необходимо иметь в виду, что перечисленные выше государства не смогут в короткие сроки совершить качественный скачок в разработке баллистических ракет и выйти на уровень большой, а тем более межконтинентальной дальности.

Во-первых, лишь некоторые из этих государств располагают научной, исследовательской, экспериментальной и производственной базой, и то с весьма ограниченными возможностями, явно недостаточными для решения сложных проблем стратегического ракетостроения.

Во-вторых, процесс создания баллистических ракет большой дальности невозможно укрыть от заинтересованного внимания общественности и контроля государств мирового сообщества: стендовые и полигонные испытания таких ракет, а тем более экспериментальные отработочные пуски за пределы национальных территорий, зафиксированные разведывательными системами различных государств, дают достаточно информации, чтобы не ошибиться относительно технического облика разрабатываемого оружия.

И всё же, при отсутствии опыта эксплуатации ракетного оружия и возможной политической нестабильности в странах мира появляется повышенный риск случайного, несанкционированного или провокационного применения такого оружия.

Пока наибольшая угроза от ракетного оружия «третьих» стран существует для государств Ближнего и Среднего Востока, Африки, Западной Европы, Содружества независимых государств, в том числе и России, Индии и Китая. В силу особого геостратегического расположения территории США не достижима для оружия тех стран «третьего» мира, которые сегодня таким оружием владеют.

Особое внимание следует обратить на возможные технологические прорывы, которые могут привести к достижению односторонних военных преимуществ, открывающих стране, им обладающей, большие возможности играть заглавную роль в мировом сообществе.

Речь здесь прежде всего идёт об американской программе противоракетной обороны и её разновидностей, призванной обеспечить перехват ограниченного количества боевых блоков и тем самым нейтрализовать случайные, несанкционированные одиночные и немногочисленные групповые пуски, в том числе и со стороны «третьих» стран. Следовало бы отметить условность ссылки на ограниченность возможностей противоракетной обороны для такой высокоразвитой страны как США. Переход от ограниченной к широкомасштабной противоракетной обороне, по оценкам, может составить период не более 2–3 лет. Поэтому закономерно, что одностороннее создание даже ограниченной системы противоракетной обороны приведет к нарушению стратегической стабильности.

В начале XXI в. американские идеологи увидели в развертывании глобальной по масштабам и коалиционной по международной интеграции стратегической противоракетной обороны под эгидой США не только инструмент противодействия глобализации ракетной опасности, но и действенный политический механизм поддержания гегемонии в мире. Однако подобная политика наносит существенный ущерб национальным интересам всех ядерных государств, вынуждая последних предпринимать ответные меры, несет в себе мощный конфликтный потенциал в сфере ракетно-ядерного оружия опасный с точки зрения нарушения стабильности.

Несмотря на «перезагрузку» в российско-американских отношениях, взаимоотношения между государствами, в современной системе международных отношений, продолжают носить непростой характер. Свидетельством тому служат достаточно серьезные противоречия в украинском вопросе, расширение НАТО, развертывание американской противоракетной обороны вблизи российских границ. Кроме того, все отчетливее становится опасная тенденция Вашингтона к разрушению баланса сил в мире (хотя и довольно условного после распада СССР и мировой системы социализма, и стремлению применять силу там, где администрация Белого дома сочтет это нужным. Даже без санкции ООН, как это было в сентябре 2014 года при нанесении ракетно-бомбовых авиационных ударов по Сирии[2].

В ХХI в. мир не стал более безопасным, а с крушением системы двухполярного мира современная система международных отношений характеризуется не исключением роли военной силы, проведением политики двойных стандартов. Рост конфликтности в мире свидетельствует о том, что в решении международных проблем военной силе вновь отводится если не главная, то весьма важная роль.

Российские военные специалисты в области воздушно-космической обороны утверждают, что непрерывное наращивание и совершенствование стратегических наступательных сил и средств, а также принятие решений, определяющих национальную политику США в области космического пространства, свидетельствуют о курсе на достижение военно-технического и прежде всего американского оперативно-стратегического превосходства над любым из гипотетических противников (или их коалицией).

Характеризуя положение России как одной из крупнейших стран мира, Стратегия национальной безопасности обоснованно утверждает: «Несмотря на сложную международную обстановку и трудности временного характера, она в силу значительного экономического, научно-технического и военного потенциалов, уникального положения на Евразийском континенте объективно продолжает играть важную роль в мировых процессах»[3].

Оценка складывающейся за последние годы обстановки приведена в выступлении В. Путина на конференции по вопросам политики и безопасности в Мюнхене: «…Мы видим все большее пренебрежение основополагающими принципами международного права. Больше того – отдельные нормы, да по сути чуть ли не вся система права одного государства, прежде всего, конечно, Соединенных Штатов, перешагнула свои национальные границы во всех сферах…»[4]. В ходе заседания Совета безопасности РФ в июле 2014 года Президент В. Путин отмечал усиление группировки войск НАТО в восточной Европе, в связи с чем Россия вынуждена адекватно и соразмерно реагировать на приближение военного альянса к границам РФ[5].

Национальная безопасность современного Российского государства основывается на более сложном, чем прежде, комплексе многоплановых политических, идеологических, военных и иных мер[6]. Решающее значение среди этих мер имеют средства преимущественно политического характера, направленные на упрочение международного положения государства, обеспечение устойчивых геополитических позиций, надежной защиты его интересов от посягательств извне и разрешение назревающих противоречий мирным путем. Однако эти меры могут быть эффективными лишь при условии, если они органически сочетаются с действиями военного оборонительного характера, активным сдерживанием возможного агрессора, блокированием его попыток оказать давление за счет технологических прорывов в военном деле.

Без знания прошлого невозможно понять настоящее и попытаться спрогнозировать будущее. В этой связи особый смысл приобретают слова Н. Макиавелли: «Тот, кто хочет предвидеть будущее должен консультироваться с прошлым. Это связано с тем, что все производится людьми, которые когда-либо были, и если будут анимированы те же страсти и таким же образом, то они обязательно будут иметь те же результаты»[7].

Советско-американские отношения несомненно были детерминированы событиями, происходящими в общественно-политической жизни каждого государства, международными событиями и межгосударственными отношениями. В условиях противостояния двух общественно-экономических формаций закономерно, что одной из отличительных черт таких отношений была гонка стратегических наступательных и оборонительных вооружений.

Выступая перед студентами университета Санкт-Петербурга во время визита в Россию в мае 2002 года, президент США Дж. Буш отмечал, что сегодня мы друзья, но не известно, что будет через десять лет[8].

Наметившиеся потепления в российско-американских отношениях на фоне борьбы с международным терроризмом не всегда были однозначны: не было обещанной поддержки по списанию российского финансового долга; не просматривалось понимание в борьбе с терроризмом в Чечне; поддерживались агрессивные устремлений Грузии; очевидна активная поддержка политики украинской власти, приведшей к гражданской войне и геноциду русскоязычного населения; вводятся американские и инициируются санкции ЕС против России; расширяется НАТО; американская противоракетная оборона приближается к границам России и т. д.

Согласно результатам опроса, проведенного Фондом «Общественное мнение», отрицательную динамику в отношениях между Россией и США в последний год усматривают 60 % участников опроса, 22 % уверены, что ситуация осталась на том же уровне, 5 % – что она улучшилась. Практически половина (48 %) россиян оценивает отношения между Россией и США как плохие. Нейтральными их называет 38 % опрошенных, по мнению 5 % в диалоге двух стран все хорошо. При этом относительное большинство (45 %) россиян относится к США нейтрально, каждый третий (33 %) – плохо, и лишь 17 % – хорошо. В США, по мнению 31 % респондентов, плохо относятся к России, 26 % предполагают, что россияне американцам безразличны, только 14 % рассчитывают на хорошее отношение к своей стране. Между тем, более трети (38 %) россиян хотят сближения России и США. В частности, по мнению 19 % респондентов, дружеские отношения двух стран могли бы стать гарантией международной безопасности, 8 % убеждены, что дружественное сотрудничество просто необходимо, 4 % считают контакты с США интересными для российской экономики, 3 % сообщают, что Россия и США – ведущие мировые державы, которые должны быть вместе. Вместе с тем, по мнению 13 %, России стоит соблюдать дистанцию в отношениях с США. Столько же (13 %) выступили за сохранения статус-кво. В том числе 3 % респондентов считают, что это единственная возможность сохранить мир, 2 % довольны нынешним положением дел, по 1 % указывают на то, что Россия не должна зависеть от США, что Америка ведет враждебную политику по отношению к российской стороне, что она стремится к мировому господству[9].

Российский Президент справедливо отмечает, что «Мы должны гордиться своей историей, и нам есть, чем гордиться. Вся наша история без изъятий должна стать частью российской идентичности. Без признания этого невозможно взаимное доверие и движение общества вперед»[10]. В этой связи особый смысл приобретают слова отечественного историка С. М. Соловьева о том, что «… в истории ничего не оканчивается вдруг и ничего не начинается вдруг; новое начинается в то время, когда старое продолжается»[11].

Вот почему важнейшими задачами на современном этапе являются всестороннее и глубокое изучение истории нашего Отечества в целом, и особенно осмысление опыта, характера, направленности политики и деятельности военных и государственных органов в оборонном строительстве, необходимого для выработки верных подходов к актуальным современным проблемам, учет уроков истории при обосновании выводов и анализе состояния, тенденций и перспектив обеспечения военной безопасности России.

Раздел I

Значение противоракетной обороны в системе стратегической стабильности

В конце 1960-х – начале 1970-х годов основной формой сдерживания в биполярном мире стал ядерный паритет (примерное равенство в количестве боезарядов и средств их доставки).

Под военно-стратегическим паритетом традиционно понимается равенство боевых потенциалов противоборствующих сторон. Паритет стал отождествляться с количественным равенством основных видов вооружения, появилось понятие паритета в области обычных вооружений, между соответствующими видами ВС, в силах и средствах на отдельных театрах военных действий (далее – ТВД), стратегических направлениях и т. д.

Подход ядерного сдерживания при условии соблюдения Договора по противоракетной обороне 1972 года, оправдывал себя. При этом соотношение боевых потенциалов сторон оценивалось посредством сравнения численности личного состава ВС и вооружений без учета различий их тактико-технических характеристик (далее – ТТХ) и уровня развития видов обеспечения. Однако, с появлением высокоточного оружия (далее – ВТО), другого качественного оружия и технических средств характер вооруженной борьбы радикально изменился. Оценка ее хода и исхода стала зависеть от не учитывавшихся ранее и малоисследованных интегрированных свойств группировок ВС, создаваемых США и СССР для проведения операций и боевых действий[12].

К одной из таких группировок следует отнести российские силы и средства войск ракетно-космической обороны[13], создание и развитие которых стало одним из направлений деятельности государственных и военных органов в оборонном строительстве, укреплении военной безопасности, другим направлением – развертывание системы воздушно-космической обороны на основе зенитных ракетных комплексов С-400 и системы ракетно-космической обороны, обеспечивающей воздушно-космическую оборону.

В 1970-х годах в связи с переговорами между Советским Союзом и Соединенными Штатами по ограничению стратегических вооружений, в первую очередь, – ядерных при фиксированном уровне противоракетных оборонительных систем, в появилось понятие военно-стратегической стабильности.

Под военно-стратегической стабильностью, в результате длительных дипломатических переговоров и научных обсуждений, стало пониматься «устойчивое состояние международных отношений, при котором государство (коалиция государств) воздерживается от решения спорных вопросов военными средствами»[14].

Исторический опыт свидетельствует, что дальнейшая гонка стратегических наступательных вооружений (далее – СНВ) оказалась бесперспективной, в связи с чем в середине 1980-х годов руководители США и СССР[15], а затем и России, официально заявили о невозможности достижения победы в ядерной войне. Тенденции развития взглядов на использование ядерного оружия, способствовали формированию новых основ ядерной и стратегической стабильности[16].

Данные обстоятельства обусловили определение, в котором под военно-стратегической стабильностью понимается такое состояние отношений между государствами, при котором ни одно из государств не может решиться первым использовать ракетно-ядерное оружие и не видит необходимости в разработке новых крупных программ основных видов СНВ, чтобы избежать невыгодного для себя положения[17].

Понятие стратегической стабильности стало фундаментом при разрешении проблем установления контроля над вооружениями, развития военной техники, сокращения и развития СНВ и стратегических оборонительных сил. Несмотря на то, что существует несколько концепций стратегической стабильности (наиболее известны концепции кризисной стабильности, сдерживания, стабильности гонки вооружений)[18], наиболее актуальной является концепция стабильности сдерживания. Основной компонентой данной концепции стратегической стабильности стало военное равновесие, закрепленное количественными и качественными составами СНВ и оборонительных систем сторон, их военно-экономическими потенциалами и планами боевых действий в ядерной войне.

Исторический опыт свидетельствует, что критерии и способы сдерживания, достижения военного равновесия сверхдержавы вырабатывали путем политических и военных союзов с другими государствами; путем создания и развития национальных СНВ и стратегических оборонительных систем[19], ставшим одним из направлений деятельности отечественных государственных и военных органов в оборонном строительстве.

Анализ обобщаемого материала позволяет сделать вывод, что в 1970-1990-х годах в состав стратегических вооружений вошли четыре компоненты:

– СНВ, основу которых составляют стратегические ядерные силы и средства воздушно-космического нападения (далее – СВКН);

– системы боевого управления (далее – СБУ);

– стратегические информационные системы, обеспечивающие получение и выдачу информации, необходимой для выработки санкций на применение ВС, в том числе стратегические ядерные силы, и выбора адекватного сложившейся ситуации плана ответных действий. Важнейшими из этих систем являются прежде всего система предупреждения о ракетном нападении (в США аналогом такой – является система предупреждения о ракетно-ядерном ударе (далее – СПРЯУ) и информационно-разведывательные средства систем противоракетной обороны и контроля космического пространства (Прил. 2);

– стратегические оборонительные комплексы и системы противоракетной, противокосмической и противосамолетной обороны. В свою очередь, по предназначению, эти системы целесообразно разделить на две составляющие: для обороны российских стратегических ядерных сил (далее – СЯС) (у американской стороны стратегических наступательных сил (далее – СНС) и командных пунктов Верховного Главнокомандования (далее – КП ВГК) и видов ВС; защиты важнейших экономических и потенциально-опасных объектов, административно-политических центров (далее – АПЦ).

При этом роль и место систем войск ВКО в обеспечении военной безопасности (концепции стабильности сдерживания) определяются предназначением средств систем, целями и решаемыми задачами и не зависят от используемой модели стратегической стабильности (рис. 1).

Такой подход к рассмотрению роли и задач систем противоракетной и противосамолётной обороны, вклада в обеспечение военной безопасности СССР-России и стратегической стабильности, утверждает в мысли о том, что подтверждается известная диалектическая связь между наступательными и оборонительными средствами противостоящих друг другу сторон и каждой из них в отдельности.