Про всё. Сборник рассказов
Сын приехал через неделю. Так сильно Михаил Петрович не волновался уже много лет. Ходил из угла в угол, поглядывая на ароматно пахнущие кастрюльки на плите. Сын всё-таки! Михаил Петрович решил на этот раз отказаться от собачьего набора, а купил настоящий кусок мяса, из которого наделал котлет. Салат из огурцов и помидоров гордо красовался посередине стола.
Звонок в дверь. На пороге стоял Михаил Петрович. Только молодой. Такой же, каким он был 40 лет назад. Сомнения в родной крови тут же отпали, но неловкость не могла исчезнуть просто так.
– Здравствуй… отец, – сказал Миша, застыв в дверном проёме.
– Здравствуй … – Михаил Петрович замялся. Слово «сын» было для него новым и пока непривычным.
Церемонии позади. Миша прошёл на кухню с двумя огромными сумками. Когда он начал выкладывать содержимое на стол, Михаил Петрович растерялся. Тут тебе и колбаса трех видов, курица замороженная, копчённая, какие-то банки с черными бусинами, нарезки, мясо в упаковке. Под конец Миша достал бутылку водки. Смущённо улыбнулся: «Взрослые, вроде. Выпьем за встречу?»
Конечно, Михаил Петрович не отказался. Но про себя решил разузнать – не страдает ли сынок алкоголизмом.
Пир начался в достаточно напряжённой обстановке. Но уже через некоторое время алкоголь растопил суровые мужские сердца. Миша рассказывал о своём детстве, показывал привезённые из Ростова фотографии. Спать отправились уже далеко за полночь. Михаил Петрович не мог не признать – сын ему понравился. Но при всей к нему симпатии спал Михаил Петрович беспокойно. Любой лишний звук заставлял его напрягаться и вслушиваться. Бог его знает, что у парня на уме. Колбасой задобрил, а во сне горло перережет. Только под утро Михаил Петрович смог немного успокоиться и нормально заснуть.
– Ну что, отец, Москву покажешь? – несмотря на количество выпитого (Миша бегал ночью в павильон за дополнительной порцией алкоголя), сын выглядел весьма прилично.
– А чего её показывать? Как была Москва – так и осталась. На Красную площадь тебя, что ли, отвезти? – Михаил Петрович чувствовал в голове лёгкий туман.
– Хоть на Красную, хоть на Зелёную. Когда ещё в Москве буду? А так и с тобой пообщаемся, и матери будет что рассказать. Она ведь так и не была ни разу в столице, – при мысли, что, скорее всего, и не будет, Миша нахмурился.
Михаил Петрович понял, о чём думает сын. Жалко его стало. Поэтому, не обращая внимания на туман в голове, начал быстро собираться.
Весь день они ездили по Москве. И на Красной площади побывали, и в парке имени Горького. Даже в кафе заходили. Михаил Петрович почувствовал себя в этом заведении крайне неуютно. Но милая официантка общалась исключительно доброжелательно, а когда Миша расплачивался по счёту, что-то вроде гордости за себя шевельнулось в душе Михаила Петровича. Надо же – жил один, покупал косточки на рынке. А сейчас за него сын платит. Наверное, тысячу рублей отдал. Кошмар!
Домой возвращались уставшие, но довольные. По дороге снова купили бутылку водки, но договорились, что больше одной сегодня пить не будут.
– Миша, а ты вообще – любитель употребить? – поинтересовался Михаил Петрович.
Миша сначала отца не понял, но потом рассмеялся.
– То, что ты имеешь в виду, нет. Сейчас есть повод, а так я работаю с утра до вечера. Некогда мне пить. И неохота.
Отлегло у Михаила Петровича от сердца.
И снова разошлись далеко за полночь. На этот раз Михаил Петрович успел рассказать о своей жизни – Миша просил. Но за водкой больше не ходили, как и договорились.
В эту ночь Михаил Петрович спал спокойнее. Но шальная мысль о том, что всё гладко не бывает, не давала ему покоя. Узнав о существовании сына, Михаил Петрович не сразу бросился названивать его матери. Он думал. А о чём же тогда думает Миша, первый раз увидев отца в 40 лет и спокойно называя его «папа»? Может, не всё так просто?
Новый день Миша решил посвятить рабочим делам. Извинился перед отцом и уехал о чём-то с кем-то договариваться. Михаил Петрович смутно понимал принцип Мишиной работы – нечто, связанное с современными технологиями. Вот если бы Мишу интересовала самая дешёвая картошка в городе…
Михаил Петрович хотел сходить в магазин, но оказалось, что незачем. Холодильник забит всем необходимым. Такой роскошной еды он не пробовал никогда в жизни. В местный супермаркет не заходил ни разу – зачем душу травить? А иметь представление о деликатесах позволяли фильмы, которые Михаил Петрович смотрел в огромных количествах – делать-то больше нечего.
Завтра Миша уезжает. Никаких разговоров о том, кому достанется квартира после смерти отца. Никаких вопросов о накоплениях. Михаил Петрович зачем-то подошёл к тайнику и проверил – закрыт ли. Всё было на своих местах. Зазвонил телефон – явление редкое для Михаила Петровича.
– Алло, пап, это я. Можно я подъеду с другом? Это армейский товарищ, хочу вас познакомить.
Сердце Михаила Петровича упало. Ну вот – началось.
– Приезжайте, – дрогнувшим голосом ответил он сыну и положил трубку.
Какой-то друг, армейский якобы, теперь ещё будет что-то здесь вынюхивать. Михаил Петрович положил под язык очередную таблетку нитроглицерина.
– Это Иван. Знакомьтесь. А это мой отец – Михаил Петрович, – Миша был в хорошем настроении, совершенно не обращая внимания на не очень гостеприимное поведение отца.
А Михаил Петрович насупился, вяло пожал руку армейскому другу сына и ушел на кухню. Готовить он ничего не стал принципиально. Но Миша не обиделся, нырнул в холодильник и появился уже с колбасой, сыром и банкой паштета. Постепенно завязался разговор. Михаил Петрович начал высказываться, горячо одобряя или осуждая поступки правительства. Затем речь зашла о войне в Чечне. Михаил Петрович стучал кулаком по столу, все старались друг друга перекричать. Жуткое дело – разговоры о политике. Когда часы показывали одиннадцать вечера, Иван засобирался домой.
– Я тебя почему ещё пригласил? – начал Миша. – Это мой отец. Он, как ты видишь, живёт один.
Михаил Петрович насторожился.
– Пожалуйста, позванивай ему и спрашивай, что нужно. Я далеко. А не дай Бог что-нибудь случится, и помочь некому.
– Да я и так всё понял, – Иван, дурачась, отдал честь.
Уходя, записал номер своего телефона на обоях в прихожей, над стареньким телефонным аппаратом.
Долго размышлял Михаил Петрович над словами сына. Получается, что Миша переживает за отца? Странное дело. Увиделись первый раз пару дней назад. И вот уже парень волнуется. А разве такое может быть? Он, Михаил Петрович, ни о ком никогда не заботился. Может, это не забота, а продуманный план? Только приняв решение сменить замки после отъезда сына, Михаил Петрович смог уснуть.
С самого утра Миша снова куда-то исчез. Сказал «за покупками». Через четыре часа поезд, а он решил по магазинам пробежаться. Михаил Петрович злился. Но не мог понять, почему: из-за нерасторопности сына или терзала обида за утекающее время, которое можно было бы провести вместе? Наконец, в дверь позвонили. За Мишиной спиной маячили два парня с огромной коробкой в руках.
– Пап, я тебе машинку стиральную купил. Твоя ведь не работает.
Добры молодцы, матерясь, втащили коробку в прихожую. Миша обратил внимание на то, как часто задышал отец.
– Ты что?! – возмутился он. – Не смей так волноваться! Было бы из-за чего! Как я тебя в таком состоянии оставлю?
Михаил Петрович не мог ничего ответить. Кто-то очень сильный сжал сердце и не собирался отпускать.
– Где твои таблетки?! – в Мишином голосе послышался страх.
Михаил Петрович трясущимися руками достал пузырёк. Через несколько минут железная хватка исчезла.
– Пап, я тебе деньги оставлю, чтобы машинку подключили. Чёрт, не успеваю уже. Давай быстренько присядем на дорожку, – Миша сел на тумбочку в прихожей.
Но Михаил Петрович неожиданно сорвался с места и подбежал к мешку с рисом. Видя, как отец что-то судорожно ищет в рисе, Миша испугался.
– Пап, ты чего?
– Миша, помоги мне! Быстро!
Сын подбежал и стал неловко топтаться возле мешка.
– Высыпай его! – скомандовал отец.
– На пол?! – в Мишином голосе был ужас.
– Ну, высыпай же! Я не сошел с ума… – умоляюще закончил фразу Михаил Петрович.
Миша с трудом, но всё-таки опрокинул мешок с рисом. Михаил Петрович начал быстро и смешно перебирать крупу. Неожиданно в его руке оказался ключ от тайника. Не отвлекаясь ни на секунду, Михаил Петрович подбежал к стене, ловким движением отогнул ковёр и вставил ключ в сейф.
– Ну, ты, отец, даёшь… – Миша усмехнулся, сообразив – что к чему.
А Михаил Петрович тем временем достал из сейфа шкатулку. С тоской посмотрел на содержимое и резко захлопнул.
– Возьми, сынок.
Миша вздрогнул. Но не от вида шкатулки, а услышав первый раз обращение – «сынок».
– Пап, да чего ты выдумываешь? Ещё подумаешь, что я за этим ехал!
Михаил Петрович схватил Мишу за руку и насильно усадил на диван.
– На дорожку, – пояснил.
– Пап… – начал Миша.
– Помолчи, – оборвал Михаил Петрович.
Посидели. Встали.
– Пап… – снова попытался сказать Миша.
Но Михаил Петрович всучил сыну шкатулку и убрал руки. Он начал легонько подталкивать Мишу к двери.
– Пап… – в третий раз попробовал Миша.
– Ничего не говори. Пожалуйста. Езжай с Богом! И… спасибо, что приехал… сынок.
Михаил Петрович буквально вытолкал сына за порог. Закрыл дверь. Достал заветный пузырек. И заплакал глухо и неумело. Тут же о чем-то вспомнил. Подбежал к окну. Миша уже вышел из подъезда, но, пройдя несколько шагов, обернулся. Нашёл взглядом окно и помахал рукой.
– С Богом, сынок, – одними губами прошептал Михаил Петрович.
Под ногами хрустел рассыпанный рис, но он не обратил на него никакого внимания.
Очень-преочень
В комнате плакал ребёнок. Настя с отчаянием взглянула в сторону детской, но Андрей, словно прочитав её мысли, встал перед дверью.
– Убирайся… – тихо сказал он и сжал кулаки.
– Ты всегда был эгоистом! Но не доводи это до абсурда! – Настя с трудом сдерживала слёзы.
– Тебе никто не нужен, кроме твоего кобеля. И Тимофей, в том числе. Ты свихнулась на почве секса… Андрей говорил спокойно, но Настя видела, как тяжело ему даётся это спокойствие.
– Андрей, мы можем поговорить нормально? В том, что происходит, никто не виноват. Ни ты, ни я. Пожалуйста, дай мне успокоить Тимошу! Я уйду и вернусь за ним, как только улажу все проблемы! Пожалуйста!
– Убирайся прямо сейчас. Или я размажу твои мозги по стенке, – предупредил муж.
Настя попятилась. Она понимала, что Андрей не просто угрожает – он едва сдерживается.
– Я прошу тебя, пожалуйста, не доводи до абсурда! Тимоша и мой сын тоже!
– Пошла вон! – коротко ответил Андрей и сделал шаг навстречу жене.
– Какая же ты сволочь! – закричала Настя. – Ты всегда ей был! Тебе не нужен Тим! Ты просто хочешь сделать мне больно!!!
Андрей сделал резкий рывок в сторону жены, но она успела выскочить за дверь.
– Ты не человек, ты – чудовище! – донеслось с лестничной площадки, но Андрей захлопнул звуконепроницаемую дверь.
Плач Тимофея перешёл во всхлипывания. Андрей зашёл в детскую и мрачно взглянул на восьмимесячного сына. Ребёнок лежал в мокрых ползунках. Андрей посмотрел по сторонам – где эта шлюха хранит сухие штаны?
Когда-то они поженились по большой любви. По очереди чистили картошку и гуляли в парке. Эта идиллия продолжалась недолго. Андрей устал от «сюсюканья» жены, от постоянных требований уделять ей больше внимания и быть вечно ласковым. Он стал задерживаться на работе и поздно приходить домой. Настя пыталась устраивать скандалы, но быстро устала, потому что ничего не менялось. Возможно, этот брак развалился бы намного раньше, если бы не Настина беременность. У них родился сын. Тимофей. Андрей отмечал рождение первенца целых три дня. Друзья говорили, что «сын – это круто». Андрей не сомневался. Его пацан вырастет нормальным мужиком – уж он-то приложит для этого все усилия. Но пока было рано что-то прикладывать. Сын был похож на пупса, срыгивал на новые рубашки, умудрялся описывать всех, кто брал его на руки, и отказывался говорить. Пока. Андрей любовался Тимохой издалека. Все эти Настины «скажи: агу» и «сюси-пуси» вызывали неприязнь. Ему нравилось, когда Тимофей улыбался – забавный такой становился. А ещё у него на голове выросли волосы, хоть на человека стал похож.
Семья для Андрея – это святое. Настя увлечена Тимохой, сам Тимоха подрастает до состояния отцовского внимания. Когда жена успела увлечься другим мужчиной, Андрей не знал. И разбираться не хотел. Он просто вычеркнул её из жизни, оставив сына. Твёрдым решением, не подлежащим обсуждению. Возможно, Настя была права – он хотел сделать ей больно. Потому что кормил их с Тимохой, одевал-обувал, а она в это время снюхалась с каким-то придурком, который даже не смог прийти и помочь отвоевать ребёнка. Что ж, девушка сделала свой выбор и пускай помимо «внимательного» и «ласкового» кобеля получит наказание в виде лишения материнского права. Он, Андрей, лишает бывшую жену этого права. И плевать ему на суд!
Переодев сына (каким образом эта дура умудрялась поменять ползунки в два раза быстрее?), Андрей пошёл на кухню. Где-то здесь должно было находиться детское питание. Тимоха причмокивал, а это значит – проголодался. Надо кормить. Но чем? Знакомых баночек он не нашёл. Растерянно потёр виски. Выбора не оставалось. Андрей сварил сосиску и отправился кормить сына.
Тимофей ужин оценил. Хватал сосиску цепкими пальчиками и жадно запихивал её себе в рот. Андрей усмехнулся – вот настоящая пища для настоящих мужиков! А то всё кашки да молочко. Серьёзные ребята любят мясо!
В эту ночь они не спали. Тимофей орал, а Андрей смотрел на сына и не знал, что делать. Под утро, когда сын обделался по самое «не хочу», Андрей, стараясь реже дышать, кое-как помыл ребёнка, и они, наконец, уснули. Оба.
Наука под названием «воспитание ребёнка» началась с той самой ночи. Андрей отказался от «настоящей пищи для настоящих мужиков» и полчаса слушал советы продавщицы в супермаркете относительно детского питания. Когда он ушёл, девушка с восхищением подумала о том, как повезло маме и ребёнку иметь такого заботливого отца.
Бабушка из соседнего подъезда согласилась сидеть с Тимофеем, пока Андрей на работе. За умеренную плату, естественно.
Андрей научился разбираться в подгузниках, которые приходилось подбирать по весу ребёнка и по качеству. Некоторые, знаете ли, плохо держат влагу, быстро становятся тяжёлыми и протекают.
Андрей неприятно удивился тому факту, что дети вырастают из ползунков и рубашек. Причём очень быстро. Первый поход в «Детский мир» вызвал непривычную для него головную боль. Но в третий раз он делал покупки, как постоянный покупатель – стремительно и со знанием дела.
Тимофей попытался говорить «мама». Андрей объяснил, что сын не прав. Тимошка не понимал. Андрей задумался и решил купить толстенную книгу по воспитанию детей. Что происходит в мозгу у этих писающихся несмышлёнышей? Вечером, уложив ребёнка, Андрей раскрывал фолиант и пытался вникнуть в написанное.
Несмотря на постепенный прогресс, Андрей уставал. Уставал до такой степени, что готов был вернуть Тимоху Насте. Но она не оставила своих координат и сама не выходила на связь. Можно было попытаться разыскать её через подруг, но этот вариант Андрей решил оставить на самый крайний случай. Который никак не наступал. С каждым днём Тимоха вытворял что-то новое. Вот уже начинает кряхтеть, когда хочет в туалет, и Андрей бросался за горшком. Первые признаки человеческой речи, понятные только родителям, но всё равно достижение! Первая простуда, протекающая под неусыпным взором отца. Когда Андрей вёл Тимошку в поликлинику, он даже не представлял, насколько это утомительно! Везде очереди, сопливые дети, крик, шум, балаган. После этого похода Тимохе предстояло очередное испытание – закаливание. Так решил папа, которому проще было обтирать сына влажным полотенцем (в фолианте прочитал!), а не терять время в больницах и ночных подрывах, когда ребёнок закашлялся.
Когда Тимошке исполнилось два года, он пошёл в детский сад. И Андрей был поражён. Бабушке платить не надо, ребёнок целый день с воспитателем и сверстниками, накормлен, коленки зелёнкой уже помазали. Только вечером забирай, ужин предложи, сказку почитай и спать! Андрей был в шоке – как он жил до этого? Как он выжил?!
В детском саду Тимошка не болел, видимо, сказывалось когда-то начатое отцом закаливание. Его речь стал понимать не только отец, но и окружающие. Игры становились разнообразнее, а вечера интереснее. Те вечера, в которые Андрей не вышивал по два часа на новых Тимохиных колготках инициалы сына для детского сада.
– Пап, а где мама? – Тимофей поднял белобрысую голову и посмотрел на отца.
– Мамы нет, – растерялся Андрей, не ожидая этого вопроса.
– А где она? – не отставал мальчик.
– Ну… она ушла.
– Куда?
– На Кудыкину гору, – резко ответил отец, но Тимошку это не смутило.
– А почему?
– Потому что ты плохо себя вёл и не хотел спать! – брякнул Андрей первое, что пришло в голову.
Тимошка задумался на несколько секунд и нашёл выход:
– А если я буду спать – она придёт?
– Тимофей, всё – заканчиваем разговоры! Ты уже пятнадцать минут как должен видеть сны. Спокойной ночи! – Андрей поднялся с кровати.
– Спокойной ночи, папочка. Я тебя люблю!
– Спокойной ночи, – ещё раз сказал Андрей и вышел из комнаты.
Настя не появилась за эти два года ни разу. Андрей давно попрощался с мыслью отдать ей Тимошку. Через многое пришлось пройти, чтобы делать ей такой подарок. Тем более, Тимофей ЕГО сын. И уже в большей степени, нежели Настин. А она, видимо, со своим кобелём так и продолжает жить. Кто-то пытался рассказать Андрею о бывшей жене, но он пресёк эти разговоры. Ему нет до этого никакого дела. Возможно, Настя утешила себя ещё одним ребёнком, поэтому оставила их с Тимофеем в покое. В любом случае, с каждым днём Андрей чувствовал себя спокойнее и увереннее.
– Пап, а Ванька меня сегодня ударил! – жаловался сын, возвращаясь из детского сада.
– Ты ему сдачи дал?
– Дал. Он плакал, а я нет! – похвастался Тимофей.
– Правильно, мужчины не плачут, – поддержал сына Андрей.
– А мне всё равно больно… – грустно заметил мальчик.
– Боль надо терпеть. Всё пройдёт, и ты о ней забудешь.
– А Марина Владимировна говорит, что надо поцеловать место, которое болит, и оно быстрее заживает.
Андрей фыркнул:
– Это всё бабские выдумки! Ты видел, чтобы взрослым мужикам целовали царапины, а?
– А я взрослый?
– Конечно! – успокоил отец.
Они уже подходили к дому.
– Кто первый добежит до подъезда – тому мороженое! – крикнул Андрей.
Тимошка развеселился и помчался впереди отца. Почти добежав, мальчик споткнулся о камень и растянулся на асфальте. Андрей помог сыну подняться. На Тимошкиной коленке проступила кровь, а в глазах набухли слёзы, которые он отчаянно пытался сдержать.
– Ну что – поцеловать? – иронично спросил Андрей.
Мальчик отрицательно покачал головой. Андрей улыбнулся – настоящий мужик растёт!
– А теперь за мороженым!
Тимошка отвернулся и быстро вытер слезинку, пока папа не заметил.
– Жили-были дедушка да бабушка. И была у них внучка Машенька… —
– Пап, а у Машеньки были родители? – прервал Тимошка и Андрей недовольно поморщился.
– Наверное, были. Слушай дальше. Собрались раз подружки в лес по грибы да по ягоды и позвали Машеньку…
– А почему тогда Машенька жила с бабушкой и дедушкой, а не с родителями? – сын решил докопаться до правды.
– Тимофей, спроси у Машеньки – я откуда знаю?
– А как спросить?
Андрей захлопнул книжку.
– Пап, я больше не буду! Читай! – заныл Тимошка.
– Я уже тысячу раз читал тебе эту сказку. Не надоело? – «сказочный» запал у Андрея исчез, и теперь хотелось только одного – с бутылочкой пива сесть перед телевизором.
– Пап, а медведи умеют разговаривать человеческим языком?
– Нет.
– А когда они спрашивают «Кто съел мою кашу?» – они на медвежьем языке говорят?
– Наверное. Давай спать, а?
– А когда к нам Олеся придёт?
Эта невероятная способность детей – менять тему разговора, вызывала у Андрея противоречивые чувства. С одной стороны – удобно. С другой – не знаешь, что отчебучит отпрыск в следующее мгновенье.
– Ты хочешь, чтобы Олеся пришла в гости?
– Хочу, – коротко ответил Тимошка.
– Значит, придёт, – не менее лаконично согласился отец. – Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, пап. Но люблю я только тебя!
Андрей замер в дверях.
– Я тебя тоже, Тимофей. Спи.
Олеся появилась в жизни Андрея и Тимошки три месяца назад. Хотя, «появилась» – слишком громко сказано. Коллега по работе – милая, спокойная девушка. Она ненавязчиво показала свой интерес к Андрею. Один раз побывав в гостях, сразу подружилась с Тимошкой. Андрей был в лёгком замешательстве. Олеся ему нравилась, но он видел – эта девушка вряд ли согласится на несерьёзные отношения. Он же, в свою очередь, не мог согласиться на серьёзные. Брак виделся Андрею в виде ненужных и обременительных отношений, которые ничего, кроме разочарования, не дают. Более того, несмотря на спокойствие, Олеся может показать себя в будущем с какой-нибудь новой стороны. Андрей не хотел никаких потрясений. Всё это осталось в прошлом.
– Андрей, почему твоя жена оставила Тимошку? – спросила Олеся и сняла какую-то ворсинку со свитера Андрея.
– Во-первых, она мне не жена. Во-вторых, потому что она не мать, а так – название одно.
– Люди говорят, что ты не отдал ей сына. Это правда?
– Правда. И что? – Андрей не любил подобных разговоров. И если бы вопросы задавала не Олеся, а другой человек – уже бы поставил на место.
– Мне кажется, что Тимошке очень не хватает матери. Ты здорово его воспитал – мальчишка просто прелесть. Но ласка нужна и девочке, и мальчику…
– Мне пригласить его мать, чтобы она восполнила эти пробелы? – Андрей начал заводиться, и Олеся это почувствовала.
– Не злись. Ты ведь сыну добра желаешь…
– А ты можешь дать ему то, что я не в состоянии? – Андрей как-то странно посмотрел на девушку.
– В смысле? – растерялась Олеся.
– Приходи к нам почаще, общайся с ним, будь поласковее, но чтобы без перебора, – пояснил Андрей.
– Без перебора приходить или быть ласковой? – решила уточнить Олеся.
– Ну, нежности всякие, «муси-пуси».
– Ясно… Если ты не против, то я с удовольствием. Тимошка, на самом деле, очаровательный малыш.
– Пацан, – поправил Андрей.
Олеся фыркнула.
– Тётя Леся, ты не гладь меня, когда папа зайдёт. Он будет ругаться, – предупредил Тимошка Олесю.
Девушка чмокнула мальчика в нос и улыбнулась:
– Не будет!
– Тётя Лесь, а для чего у женщин тити?
– Не тити, а грудь. Для того, чтобы кормить маленьких мальчиков и девочек.
– Таких, как я?
– Нет, совсем малюсеньких.
– А меня кормили?
– Конечно.
– А мамы любят своих детей?
Олеся напряглась:
– Любят…
– А папы?
– Конечно, любят! – с большей уверенностью ответила Олеся.
Мальчик задумался.
– А если бы папы не любили, они бы не покупали мороженое, да?
– Они бы много чего не делали, – Олеся поняла, к чему клонит Тимофей.
– Тимка, твой папа очень тебя любит. Очень-преочень!
Мальчик на мгновенье отвернулся, затем повернулся и порывисто обнял Олесю. Тут же застеснялся, но нашёл выход из положения:
– А давай играть в бандитов?
– Давай! – с лёгкостью согласилась девушка.
Андрей забирал сына из садика, а Тимофей аж приплясывал от нетерпения.
– Говори! – коротко предложил отец, зная эту особенность сына – пританцовывать перед важным вопросом.
– Ваня едет с бабушкой на море, Данила с родителями тоже. А мы поедем?
Андрей усмехнулся:
– Не поедем. Мне надо работать. Деньги откуда берутся?
Тимошка опустил голову.
– А море – это много воды?
– Да. Много грязной воды. Не расстраивайся, как-нибудь в другое лето обязательно прокатимся!
– Честно? – воодушевился сын.
– Обещаю, – подтвердил отец.
Андрей буквально на минутку забежал домой, чтобы переодеться. Телефон разрывался от звонков.
– Алло!
– Здравствуй, Андрей.
Этот голос он не мог спутать ни с каким другим. Когда-то он хотел его услышать: когда у Тимошки резались зубки, и он орал целыми днями напролёт. Потом боялся услышать этот голос. А затем успокоился и выбросил дурацкие мысли из головы.
– Думал, что никогда не появлюсь? Не напомню тебе о том, что у Тимошки есть мать?
Андрей не сдержался:
– Да какая ты мать! Ребёнку пятый год – он тебя и не помнит, и не знает. И не узнает!